Вы найдете - так же у стоиков - целый ряд техник, связанных с очищением представлений, с последовательной верификацией phantasiai по мере их представления, практику, которая позволяет отделить чистые представления от нечистых, те, которые можно допустить в душу, от тех, которые нужно гнать от себя. За всем этим угадывается, если угодно, какое-то неудержимое разрастание, которое может быть понято в терминах непрерывного развития, включающего, однако, ряд важных моментов, отмеченных существенными сдвигами и реорганизацией целого. И мне кажется, что Платон, платоновский "момент" и, в частности, текст "Алкивиада" - это свидетельство одного из таких ключевых моментов, когда происходит прогрессивная реорганизация всей этой старой технологии себя, которая существовала задолго до Платона и до Сократа. Все эти старые техники себя, как мне кажется, претерпели у Платона в "Алкивиаде" или где-то на пути от Сократа к Платону глубокую реорганизацию. Во всяком случае, в философском мышлении вопрос epimeleia heautou (заботы о себе) на ином уровне и с иными целями, в формах, отчасти отличных от прежних, восстанавливает какие-то элементы, ранее присущие техникам, о которых я упоминал.
После того, что было сказано о первом появлении в философии и в то же время о технической преемственности всего этого, я хотел бы вернуться к тексту "Алкивиада", в частности, к 127е, где говорится: надо заботиться о себе самом. Да, следует позаботиться о себе самом, но… Потому-то я все время и возвращаюсь к этому тексту, что едва Сократ произнес: "Надо заботиться о себе самом", - как сто охватывает сомнение. Он умолкает на миг и потом говорит: это славно, заботиться о себе, но всегда есть риск ошибки. Мы рискуем ошибиться, потому что не очень-то знаем, что нужно делать, когда мы хотим позаботиться о себе, и вместо того чтобы вслепую исполнять предписание "позаботимся о самих себе", не лучше ли спросить себя: ti esti to hautou epimeleisthai (что это означает- заботиться о себе)? Любой человек хорошо знает, или знает приблизительно, что значит позаботиться об обувке. Есть даже особое ремесло сапожника. Сапожник хорошо разбирается в сапожном деле. Также все прекрасно знают, что значит заботиться о своих ногах. Врач (или учитель в гимнасии) всегда даст совет, он - знаток этого дела. Но "заботиться о себе" - кто в точности скажет, что это такое? И вот текст начинает очень естественно распадаться на две части, исходя из двух вопросов. Во-первых, о чем именно нужно заботиться, что это такое "сам" (soi) из императива "нужно заботиться о себе", что это за предмет заботы? И во-вторых, в "заботиться о себе" говорится о заботе. В какой форме должна осуществляться эта забота, в чем она состоит, коль скоро главная мысль диалога такова: если мне следует заботиться о себе, так это для того, чтобы мочь управлять другими, править в городе? Нужно, стало быть, чтобы забота о себе была такой, чтобы из нее возникло одновременно искусство (tekhne, умение) правления, которое позволит мне хорошо управлять другими. В итоге, в следующих друг за другом двух вопросах (что такое "сам"; что это за "забота") спрашивается, по сути, об одном и том же: нужно дать такое определение себя самого и заботы, чтобы из него получилось знание, потребное для управления другими. Такова, следовательно, цель второй части диалога, второй его половины, которая начинается со 127е. И вот ее-то я и хотел бы теперь рассмотреть не спеша, по порядку. Сначала первый вопрос: что такое я сам (soi-meme), о котором надо заботиться? И во-вторых, в чем должно заключаться это занятие собой, эта забота, эта epimeleia?
Первый вопрос: что такое я сам? Я думаю, что надо сразу отметить, как поставлен этот вопрос. Он поставлен любопытным образом, потому что, как видим, в связи с ним - с этим вопросом "что значит сам?" - совершенно естественно возникает мысль о Дельфийском оракуле, о Пифии, о том, что говорит Пифия, а именно: нужно познать самого себя (gnonaihcauton). И это уже второй раз, когда текст отсылает к оракулу, а точнее, к предписанию, которому должны следовать те, кто пришел испросить совета. Впервые о нем заходит речь, вы, может быть, помните, когда Сократ, беседуя с Алкивиадом, говорил ему: очень хороню, ты хочешь править в Афинах; тебе придется одолевать своих врагов в самом городе, биться или соперничать со спартанцами и персами. А уверен ли ты в том, что достаточно силен, хватит ли у тебя на это способностей, достанет ли богатства и, прежде всего, получил ли ты подходящее образование? И поскольку Алкивиад колеблется с положительным ответом, - если тут вообще нужен какой-то ответ, - то Сократ говорит ему: но, в конце концов, соберись немного, подумай о том, что ты собой представляешь, какое образование ты получил, ты по крайней мере немного узнаешь себя самого (намек, впрочем, явный, на gnothi seauton). Но вы видите, что это первая отсылка, находящаяся в той части текста, которую мы разбирали в прошлый раз, я бы сказал, что она не обязывающая и сделана мимоходом. Там gnothi seauton нужно просто для того, чтобы побудить Алкивиада задуматься немного серьезнее о том, что он собой представляет, на что способен, о тяжести дел, которые его ожидают, если он будет управлять городом. Здесь же gnothi seauton появляется совсем по другим причинам и на ином теоретическом уровне. Действительно, теперь мы знаем, что нужно заниматься собой. И вопрос в том, чтобы узнать, что такое "мы сами". Что означает это heautou из формулы epimeleisthai heautou? Нужно gnonai heauton, говорится в тексте. По-моему, надо хорошенько разобраться с этим вторым случаем, вторым упоминанием Дельфийского оракула. Никоим образом Сократ не хочет сказать: ты должен узнать, каков ты, что ты можешь, какая у тебя душа, какие влечения, смертный ты или бессмертный и т. п. Вовсе не это он хочет сказать. Его вопрос некоторым образом методологический и формальный, однако, я думаю, капитальнейший во всем этом развитии текста: нужно узнать, что такое heauton, что такое сам (soi-meme). [Спрашивается], стало быть, не "что ты за животное, какова твоя природа, из каких элементов она состоит?", но "к чему относится возвратное местоимение heauton, что это за элемент, в котором субъект и объект - одно и то же? Это т сам должен заняться собой; заботишься о себе именно ты; и потом. ты заботишься о чем-то таком, что представляет собой то же самое, что и ты сам, [то же,] что и субъект, который "заботится о", это ты сам в качестве объекта.
Текст, впрочем, говорит об этом ясно: нужно знать, что такое auto to auto. Что это за тождество, которое наличествует, так сказать, по обе стороны заботы - как ее субъект и как ее объект? Что это такое?
Итак, перед нами методологическое вопрошание о смысле того, что обозначено возвратной формой глагола "заботиться о себе". И это была вторая отсылка к предписанию "нужно по-шагь самого себя", но вы видите, это уже не просто мудрый совет, который был дан чуть выше, когда Алкивиаду было сказано: задумайся немного о твоем плохом образовании и о том, как мало ты можешь. Так что же такое это heauton, или, скорее, на что оно указывает? Я сразу перехожу, если угодно, к ответу. Вы его знаете, он сотни раз давался в диалогах Платона: "Psukhes epimeleteon" (нужно заботиться о своей душе), - говорит он, заключая некую логическую цепочку, о которой я еще скажу. В этом текст "Алкивиада" верен целому ряду других высказываний из других диалогов; например, в "Апологии Сократа", когда Сократ говорит, что он побуждает своих афинских сограждан, а впрочем, каждого встречного, заняться своей душой (psukhe), с тем чтобы она стала как можно лучше:-* вы также встретите это выражение в "Кратиле", где по поводу Гераклита и всеобщей текучести сказано, что не стоит полагаться на одни только имена "thcrapcuein hauton kai ten psukhen" (ублажая себя и свою душу): сопряжение heaton/psuk-hc здесь очевидно; вот вам также известное место из "Фсдо-на": "Если душа бессмертна, она требует заботы (epimeleias de-itai)".
Итак, когда в "Алкивиаде" в итоге говорится: "Что такое "сам", о котором надо заботиться? - Это душа", - то эта формулировка отражает множество вещей, многие темы, которые можно встретить, которые действительно присутствуют в других платоновских текстах.
Но я думаю, что и способ, с помощью которого тут приходят к определению heauton как Души, и само понимание души все же достаточно отличаются от того, что мы имеем в других диалогах. Ведь в самом деле, Дойдя до того места в "Алкивиаде", где сказано: "о душе прежде всего надо печься, о собственной душе", можно подумать, что это очень похоже на то, что сказано в "Государстве". "Алкивиад" в некотором смысле мог бы быть инверсией "Государства", где, как вы знаете, собеседники, спрашивая о том, что такое справедливость и что означает для человека быть справедливым, очень скоро понимают, что не могут ответить на этот вопрос, и от мелких букв закона справедливости, какими он записан в отдельной душе, переходят к чтению больших букв закона города, чтобы легче было читать и проще разобраться с тем, что такое справедливость: хочешь знать, что такое справедливость в душе человека, погляди, что она такое в городе.
Так вот, почему бы не считать, что в "Алкивиаде" проходится тот же путь, только в обратном направлении; собеседники хотят знать, что означает умелое управление городом, в чем заключается доброе согласие его жителей, что такое справедливое правление, и спрашивают о том, что такое душа, ища в отдельной душе analogon и модель устройства города. Иерархическое устроение и деятельность души должны прояснить вопрос об искусстве правления.
Так вот, в диалоге все происходит не совсем так. Нужно приглядеться к тому, как Сократ и Алкивиад приходят в своих рассуждениях к определению (оно одновременно самоочевидно и вместе с тем парадоксально) "себя" как души. То, как они это делают, очень показательно, анализ, который приведет нас от вопроса "что такое сам?" к ответу "я - это моя душа", начинается с небольшой обоймы вопросов, которые я, с вашего поволения, подытожил бы так: когда говорят "Сократ беседует с Алкивиадом", то что это означает? Ответ ясен: хотят сказать, что Сократ пользуется языком. Это простой пример и в то же время очень показательный. Поставленный вопрос - это вопрос о субъекте. "Сократ беседует с Алкивиадом" - что это значит, - спрашивает Сократ, т. е. какого такого субъекта имеют в виду, когда упоминают о словах Сократа, с которыми он обращается к Алкивиаду?
Речь, стало быть, идет о том, что бы внутри речевого акта провести разделительную линию, которая позволит выделить, отличить субъекта речи от совокупности элементов (слова, шумы и т. д.), составляющих само это действие и делающих его возможным. В итоге требуется, если угодно, сделать так, чтобы субъект речи обнаружил себя как нечто несводимое к ее элементам. И это своеобразное лезвие, которым сократовский вопрос отсекает субъекта от действия, не раз будет использовано, оно найдет применение в ряде случаев - простых и очевидных, - позволяя отличить субъекта действия от всех применяемых им орудий, приспособлений, технических средств. Так, несложно установить, что, к примеру, в сапожном деле есть, с одной стороны, всякие орудия, сапожный нож например, а с другой - тот, кто ими пользуется, сапожник. В музыке - инструмент (цитра) и музыкант. Музыкант - это тот, кто пользуется музыкальными инструментами. Но то, что кажется очень легким, когда речь идет о действиях, если угодно, "орудийно-опосредованных", сохраняет смысл, когда спрашивается уже не только об инструментальной деятельности, но о действиях самого тела. Когда, например, двигают руками, манипулируя с какой-нибудь вещью, то что при этом происходит? Есть руки и есть тот, кто ими пользуется, - нечто элементарное (l'element), субъект, пользующийся руками. Когда смотрят на что-нибудь, что делают? Пользуются глазами, т. е. имеется некоторое начало (un clement), которое пользуется глазами. И вообще, когда тело что-то делает, то потому, что есть некоторое начало (un element), которое телом пользуется. Но что это за начало, которое пользуется телом? Очевидно, что это не само тело: тело не может собой пользоваться. Может быть, надо сказать, что тот, кто пользуется телом, - это человек, понимаемый как составленный из души тела? Разумеется, нет. Потому что даже будучи просто составной частью, даже если допустить, что где-то тут рядом обретается душа, даже в качестве помощника тело не может быть тем, кто пользуется телом. Так что это за начало (un element), которое одно только и может пользоваться телом, частями тела, его органами, а значит, орудиями и, в конечном счете, речью? Это душа и ничем другим оно быть не может.
Значит, субъектом всех телесных, инструментальных, речевых действий является душа - поскольку она пользуется речью, орудиями и телом.
Итак, мы подошли к понятию души. Но, вы видите, что душа, к которой мы подобрались с помощью хитрого рассуждения по поводу "пользования чем-то" (я не замедлю вернуться к вопросу о смысле этого "пользования"), не имеет, к примеру, ничего общего с душой, пленницей тела, ждущей освобождения, какова она в "Федоне"; у нее нет ничего общего с крылатой, запряженной в колесницу душой, ко торую надо направить к благу (из "Федра"); и это тем более не душа, образующая некоторую иерархию приводимых к согласию начал, какой она описана в "Государстве". Она - душа лишь постольку, поскольку является субъектом действия, поскольку пользуется телом, органами тела, орудиями и т. д. И употребляемое мной здесь французское слово "пользоваться" (se servir de) - это на самом деле перевод одного греческого глагола, очень важного и многозначного. Это глагол khrcsthai и существительное khresis. Оба слова непростые, и их историческая судьба была долгой и важной. Khreshtai (khraomai - я пользуюсь) на самом деле обозначает разные типы отношений с чем-либо или с самим собой. Конечно, khraomai означает "я пользуюсь", "я использую" (орудие, инструмент) и т. д. Но равным образом khraomai может означать способ поведения, то, как я обхожусь с чем-либо. Например, смысл выражения ubriskhos khresthai таков: действовать силой (se comporter avec violence) (мы говорим "прибегать к насилию" (user de violence); как видите, "прибегать" уже не имеет этого смысла использования, оно означает "действовать силой").
Итак, khraomai это одновременно некоторая манера поведения. Khresthai означает также определенный тип отношений с другими. Когда, например, говорится theois khresthai (прибегнуть к богам), то это не значит, что богов используют в каких-либо целях. Это означает, что с богами установлены такие отношения, какими они и должны быть, такие, которые полагается иметь. Это значит: почитать богов, отправлять их культ, делать все как надо. В выражении hippo khresthai (воспользоваться лошадью) говорится не о том, что лошадь привели для того, чтобы делать с ней все что угодно. Оно означает, что с ней обходятся как должно, пользуются сообразно с правилами, заложенными в искусство запрягания или верховой езды. Khraomai, khresthai обозначают также некоторое отношение к себе самому. Смысл выражения cpithumiais khresthai - не "воспользоваться страстями для чего-либо", но просто "отдаться страстям". Orge khrcsthai - это не "воспользоваться гневом", но "уступить гневу", "разгневаться".
Итак, вы видите, когда Платон или Сократ прибегают к понятиям khresthai и khresis, чтобы с их помощью уловить это самое hcauton (и то, к чему оно относится) из выражения "заботиться о себе самом", на самом деле они говорят не о том, что душа пользуется своим телом и прочим, что есть в мире, как орудием, они имеют в виду позицию, в каком-то смысле совершенно особенную, стороннюю позицию субъекта по отношению к тому, что его окружает, к вещам, которые находятся в его распоряжении, но также и по отношению к другим, с которыми он так или иначе связан, к его собственному телу и, наконец, к себе самому.