Паркер, помимо множества других обязанностей, возглавлял специальную службу контроля и в этом качестве докладывал непосредственно президенту США. Он был личным и очень близким другом президента. Они учились в одной группе в Аннаполисе, окончили курс в числе двадцати лучших, но в отличие от президента Паркер сразу пошел на правительственную службу.
Он был прекрасным актером, талантливым музыкантом, автором четырех научных работ по философии и политологии и известным шахматистом, вдобавок человеком необыкновенного обаяния и огромного интеллекта. И в то же время это была таинственная личность: он старательно избегал пристального внимания средств массовой информации и старательно скрывал свое честолюбие – а Паркер был честолюбив: для него даже пост президента Соединенных Штатов не был несбыточной мечтой. Паркер на редкость искусно и настойчиво брался за любое дело, которое ему поручали.
Несколько раз Питер встречался с ним лично. Он даже провел неделю в нью-йоркском доме Паркера, и его уважение к этому человеку стало безграничным. Питер понимал: Паркер прекрасно подходит на роль главы столь сложной организации, как "Атлас", – тут требовался философ, не просто служака, плюс такт и обаяние дипломата, чтобы непосредственно общаться с главами двух правительств и при необходимости быстро принимать решения, от которых зависят сотни невинных жизней, решения, влекущие за собой самые серьезные политические последствия.
Быстро и четко Паркер сообщил Питеру все, что было известно о рейсе 070 и о тех стандартных процедурах, которые уже осуществлялись. Потом он сказал:
– Я не хотел бы казаться паникером, но, по-моему, на этот раз цель исключительно удачная. На борту известнейшие хирурги мира, об их съезде объявлено восемнадцать месяцев назад. Врачи обычно пользуются большим вниманием общественности, и среди них представители самых разных национальностей: американцы, англичане, французы, скандинавы, немцы, итальянцы. Самолет английский, а значит, место посадки будет выбрано так, чтобы еще усложнить дело и помешать контрмерам. – Паркер смолк, его лоб прорезала легкая морщинка тревоги. – Я привел "Меркурий" в состояние "Альфа": если это действительно теракт, место посадки может оказаться и в восточных регионах.
"Атлас" располагал тремя одинаковыми группами. "Тор" использовали только в Европе и Африке. "Меркурий" обосновался на американской военно-морской базе в Индонезии, и зоной его действий считались Азия и Австралия, а "Диана" находилась непосредственно в Вашингтоне, готовая к контрмерам в любом районе американских континентов.
– У меня на связи Таннер из "Меркурия". Питер, я свяжусь с вами через несколько секунд.
– Хорошо, сэр.
Экран потемнел; в соседнем кресле Колин Нобл закурил дорогую голландскую сигару и положил ноги на стол.
– Говорят, великий бог Тор однажды явился на Землю поразвлечься. Закончив забавляться с девственницей, он решил сообщить ей, какую честь он ей оказал. "Я Тор", – сказал он. "Я тоже, – ответила она, – но все равно было приятно".
Питер печально покачал головой.
– И это смешно? – спросил он.
– Надо же как-то скоротать время, – Колин взглянул на часы. – Если тревога опять ложная, это будет тринадцатая подряд. – Он зевнул. Делать было нечего. Все уже сделано. Все готово. В огромном транспортном "Геркулесе" готов к немедленному использованию сложный арсенал разнообразного оборудования. На борт погрузились тридцать отлично натренированных бойцов. Экипажи обоих самолетов на местах, установлена спутниковая связь с компьютерами разведки в Вашингтоне и Лондоне. Оставалось только ждать – большая часть жизни солдата проходит в ожидании, но Питер так и не смог к этому привыкнуть. Теперь ему помогало общество Колина Нобла.
Когда жизнь проходит среди множества мужчин, трудно установить близкие отношения. Но в более ограниченных рядах "Тора", на общей работе, они сдружились, и их беседы всегда носили непринужденный и отчасти непристойный характер. Сейчас они переходили от одной темы к другой, но оба оставались настороже, готовые к немедленным действиям.
Кингстон Паркер снова появился на экране и сообщил, что, несмотря на все принятые меры, установить местонахождение борта 070 пока не удалось; со спутника сделана фотография местности, но с ней можно будет ознакомиться только через четырнадцать часов. Прошел уже час шесть минут с тех пор, как "Спидберд 070" не дал сигнал "Все в норме", и Питер неожиданно вспомнил Мелиссу-Джейн. Он попросил связать его с коттеджем. Ответа не было: значит, шофер уже забрал ее. Питер повесил трубку и позвонил Синтии в Кембридж.
– Черт возьми, Питер. Как нехорошо с твоей стороны. – Синтия только что проснулась, говорила капризно, и неприязнь Питера к ней мигом ожила. – Мелисса так ждала этого...
– Да, я знаю, я тоже ждал.
– ...а мы с Джорджем договорились... – Джордж был новым мужем Синтии, профессором политической истории; Питеру он, несмотря ни на что, нравился. Прежде всего тем, что очень хорошо относился к Мелиссе-Джейн.
– Трудности службы, – сказал Питер, и Синтия заговорила резче.
– Как часто я это слышала – и надеялась никогда больше не услышать. "Знакомая песня". – Он решил прекратить разговор.
– Послушай, Синтия. Мелисса уже возвращается...
Большой телеэкран перед ним вспыхнул. В глазах Кингстона Паркера светилось сожаление, он словно горевал обо всем человечестве.
– Мне пора, – сказал Питер женщине, которую когда-то любил, и тут же прервал связь и повернулся к экрану, весь внимание.
– Южноафриканский радар ПВО зафиксировал неопознанную цель, приближающуюся к их воздушному пространству, – сказал Кингстон Паркер. – Скорость и положение указывают на "ноль семь ноль". Южноафриканцы направили на перехват "мираж". Я не сомневаюсь, что мы имеем дело с террористическим актом. Пора переходить к состоянию "Браво", Питер.
– Мы готовы, сэр.
Колин Нобл, по-прежнему с сигарой в зубах, снял ноги со стола.
* * *
Цель была хорошо видна на экране. Пилот ведущего истребителя "Мираж Ф-1" дал полетному компьютеру команду "атака", приведя вооружение – ракеты и авиационную пушку – в боевую готовность. Компьютер рассчитал время перехвата – 33 секунды, курс цели – постоянный, скорость относительно поверхности – 483 узла.
Перед пилотом театрально поднимался занавес рассвета. С неба, пронизанного золотыми копьями, сходили лавины серебряных и розовых облаков. Пилот подался вперед, натягивая привязные ремни, и рукой в перчатке поднял дымчатую лицевую пластину шлема, стараясь увидеть цель.
Глаз опытного стрелка различил на фоне облаков и солнечного света темную точку, и пилот сделал еле уловимое движение, свернув с лобового курса.
Точка быстро увеличивалась. Самолеты сближались на общей скорости полторы тысячи миль в час; опознав цель, пилот истребителя мгновенно начал вертикальный подъем, прошел в пяти тысячах футов над целью и тотчас сбросил скорость, уравнивая ее со скоростью большого самолета внизу.
– Чита, говорит ведущий "Бриллианта", вижу цель, это "Боинг 747" "Британских авиалиний".
– Ведущий "Бриллианта", говорит Чита, продолжайте полет над целью, высота – пять тысяч футов, никаких угрожающих действий. Рапортуйте каждые шестьдесят секунд.
Командирский реактивный самолет генерал-майора Питера Страйда стремительно несся на юг, обгоняя своего громоздкого спутника. С каждой минутой расстояние между самолетами росло, и к тому времени, как Питер достигнет пункта назначения, где бы это ни было, их будут разделять тысячи миль.
Однако невысокая скорость огромного "Геркулеса" становится преимуществом, когда возникает необходимость доставить тяжелый груз людей и оборудование в самые неожиданные уголки земли, на короткие необустроенные посадочные полосы, да еще в труднейших условиях, которых больше всего опасаются пилоты.
Задача "Хокера" – как можно быстрее доставить Питера Страйда к месту действия, задача генерала – тянуть, медлить, торговаться, пока не прибудет штурмовая группа во главе с Колином Ноблом.
Однако они оставались на связи, и на маленьком телеэкране перед Питером время от времени появлялось изображение главного трюма "Геркулеса". Отрываясь от работы, Питер мог видеть своих людей: все в неприметных комбинезонах "Тора", они спокойно сидели или лежали в трюме "Геркулеса" – ветераны, искушенные в недоброй игре "ожидание". В глубине за небольшим рабочим столом сидел Колин Нобл, просматривая длиннейший контрольный список состояния "Чарли" – этапа, следующего за подтверждением факта деятельности террористов.
Глядя на Колина Нобла за работой, Питер в который раз подумал об огромной стоимости "Атласа" – платили в основном США из бюджета своей разведки – и о тех препятствиях, которые пришлось преодолеть, чтобы осуществить этот проект. Только успех израильтян в Энтеббе и немцев в Могадишу сделал это возможным, но и те и другие по-прежнему оказывали ожесточенное сопротивление идее совместных антитеррористических действий.
Центральный экран на консоли перед Питером щелкнул, загудел, осветился, и Кингстон Паркер, еще не появившись на нем, заговорил.
– Боюсь, мы на этапе "Чарли", – негромко сказал он. Питер почувствовал, что кровь быстрее потекла по жилам. Что естественно для солдата, чья жизнь – лишь подготовка к единственному мгновению. Приветствуя этот миг, Питер в то же время презирал себя за это: ни один нормальный человек не станет радоваться предстоящему насилию, смертям и связанным с ними несчастьям и страданиям.
– ...южноафриканцы опознали "ноль семь ноль". Самолет вошел в их воздушное пространство сорок пять секунд назад.
– Радиоконтакт установлен? – спросил Питер.
– Нет. – Паркер покачал крупной головой. – Лайнер не выходит на связь; вероятно, боевики контролируют ситуацию, поэтому я останусь за своим столом, пока дело не завершится.
Кингстон Паркер никогда не пользовался эмоционально окрашенным словом "террористы" и не любил слышать его из уст подчиненных. "Никогда не допускайте слепой ненависти к противнику, – сказал он однажды Питеру. – Поймите его мотивы, признайте и уважайте его силу... и вы будете лучше подготовлены к встрече с ним".
– На какое сотрудничество мы можем рассчитывать? – спросил Питер.
– Все африканские государства, с которыми мы успели связаться, пообещали полную поддержку, в том числе разрешение на пролет над их территорией, посадки и заправку. Обещана помощь и со стороны Южной Африки. Я говорил с их министром обороны, и он предложил любое возможное сотрудничество. Разумеется, "ноль семидесятому" в посадке откажут, и самолет, надо полагать, полетит дальше к северу, в одно из черных государств. Вероятно, это и есть цель боевиков. Думаю, мое мнение о Южной Африке вам известно, но должен сказать, что в данном вопросе они проявили себя очень хорошо.
На экране появилась большая черная трубка из бриара, и Паркер начал набивать ее табаком. Руки у него были крупные, под стать остальному, но пальцы длинные и тонкие, как у пианиста – впрочем, он и был пианистом. Питер вспомнил аромат табака, который курил Паркер. Сам он не курил, но тем не менее этот запах не казался ему отталкивающим. Оба молчали, погрузившись в раздумья. Паркер слегка хмурился, сосредоточенно разглядывая трубку. Потом вздохнул и поднял голову.
– Ну хорошо. Посмотрим, что вы приготовили.
Питер просмотрел записи.
– Я подготовил четыре возможных сценария и план наших действий в соответствии с каждым из них, сэр. Важнее всего определить, в каком стиле действуют угонщики: в немецком или итальянском.
Паркер кивнул. Хоть все это хорошо знакомо обоим, нужно пройтись еще раз. С "захватом по-итальянски" разобраться легче: обычно это простое требование денег. Немецкая традиция требовала освобождения заключенных, социальных и политических уступок, затрагивающих не одно государство.
Они работали около часа, потом их прервали.
– Боже! – Это крепкое для Паркера выражение выдало глубину его волнения. – Есть новости...
Только когда борт 070, не обращаясь за разрешением к диспетчерам, начал снижение и прочие стандартные процедуры, предшествующие посадке, командование Южно-Аф–риканских Военно-воздушных сил сообразило, что сейчас произойдет.
Немедленно поступил приказ хранить молчание на всех частотах, после чего на подлетающий самолет обрушился град требований покинуть воздушное пространство ЮАР. Никакого ответа не последовало. В ста пятидесяти морских милях от международного аэропорта Яна Смита "боинг" еще больше снизил скорость и вошел в контролируемое воздушное пространство.
– Борт ноль семь ноль "Британских авиалиний", говорит диспетчерская аэропорта Яна Смита, вам повторно отказано в посадке. Вы слышите меня, ноль семь ноль?
– Борт ноль семь ноль "Британских авиалиний", говорит командование военно-воздушных сил. Вы нарушили границы национального воздушного пространства. Немедленно поднимитесь до тридцати тысяч футов и возьмите курс на Найроби.
Теперь "боинг" находился на расстоянии в сто морских миль и снизился до пятнадцати тысяч футов.
– Ведущий "Бриллианта", говорит Чита. Попытайтесь заставить цель повернуть.
Длинный, стройный самолет в пятнистой коричнево-зеленой маскировочной окраски стремительно снижался, быстро догоняя гиганта с несколькими двигателями. Сразу за хвостом "боинга" он нырнул и появился перед его весело раскрашенным в красное, белое и синее носом.
Пилот "миража" искусно подвесил свою проворную машину в ста футах перед "боингом" и покачал крыльями – "следуйте за мной".
"Боинг" спокойно продолжал движение, словно ничего не видел и не понял. Пилот "миража" слегка подтолкнул рычаг управления, и зазор между самолетами сузился до пятидесяти футов. Истребитель вновь покачал крыльями и по приказу Читы начал поворот на север.
"Боинг" невозмутимо летел к Йоханнесбургу, вынудив пилота "миража" отказаться от попыток увести его.
"Мираж" вернулся, держась чуть выше выхлопов левых двигателей "боинга", поравнялся с рубкой – и пилот получил возможность заглянуть в нее через разделявшие их пятьдесят футов.
– Чита, говорит "Бриллиант-один". Мне хорошо видна их рубка. В ней четвертый человек. Женщина. Кажется, с автоматическим пистолетом.
Видны были мучнисто-белые лица двух пилотов: они смотрели на перехватчик. Женщина наклонилась над левым сиденьем и иронически подняла свое черное оружие. Она улыбнулась. Пилот "миража" был так близко, что разглядел ее белые зубы.
– ...молодая женщина, светлые волосы, mooi, baie mooi, – доложил пилот и тут же перевел: – Хорошенькая, очень хорошенькая.
– "Бриллиант-один", говорит Чита. Попробуйте лобовую атаку.
"Мираж" с громом унесся, стремительно набирая высоту; четыре истребителя повторили маневр, выстроившись "пятерней"; теперь все они висели перед "боингом".
– Чита. Позицию для лобовой атаки заняли.
– "Бриллиант". Ложная атака. В линию. Интервал пять секунд. Минимальное разделение. Повторяю, огонь не открывать. Повторяю, атака ложная.
– "Бриллиант-один". Понял. Ложная атака.
"Мираж Ф-1" качнул крыльями, опустил нос. Его скорость мгновенно возросла, и он с громом преодолел звуковой барьер, приближаясь к "боингу" с явно агрессивными намерениями.
Сирил Уоткинс увидел его на расстоянии в семь миль.
– О Господи! – закричал он. – Они не шутят! – Он качнулся вперед, собираясь взять на себя управление "боингом", прервать сближение, которым руководил автопилот.
– Идем прежним курсом, – Ингрид впервые за все время повысила голос. – Прежним. – Она прицелилась в бортинженера. – Штурман нам теперь не нужен.
Командир замер. "Мираж" стремительно приближался. Вот он заполнил собой все лобовое стекло, но в самое последнее мгновение, чуть приподняв нос, промчался несколькими футами выше. Воздушная волна подхватила большую машину и закачала ее, как пушинку одуванчика.
– Второй! – закричал Сирил Уоткинс.
– Я серьезно! – Ингрид ткнула стволом в шею бортинженера, тот ударился лбом о край консоли компьютера, и на его бледной коже выступила алая кровь.
Воздушные волны ударяли в "боинг" одна за другой: "миражи" продолжали атаку. Ингрид крепко держалась свободной рукой, чтобы не упасть, но по-прежнему прижимала пистолет к шее бортинженера.
– Я серьезно! – кричала она. – Я его убью!
В кабину из салона доносились крики пассажиров.
Последний "мираж" пролетел мимо. Автопилот "боинга" быстро пришел в норму и снова взял курс на маяк аэропорта Яна Смита.
– Все, цирк кончился, – сказала Ингрид. Отступив от бортинженера, она позволила ему поднять голову и рукавом рубашки вытереть кровь. – Тут им ничего такого не позволят. Мы в контролируемом пространстве. – Она указала вперед. – Смотрите!
"Боинг" летел на высоте пять тысяч футов. Горизонт затянуло смогом и знойным маревом. Слева поднимались гладкие силуэты градирен Кемптонской электростанции, а еще ближе – ядовито-желтые терриконы, рассевшиеся на однообразном африканском высоком вельде. Шахты окружало множество поселков, сотни оконных стекол сверкали на утреннем солнце, словно огни маяков.
Еще ближе чернели длинные, прямые посадочные полосы аэропорта Яна Смита.
– Садитесь на полосу двадцать один, – приказала Ингрид.
– Нельзя...
– Выполняйте, – рявкнула девушка. – Диспетчеры расчистят нам дорогу. Они не могут остановить нас.
– Могут, – ответил Сирил Уоткинс. – Посмотрите на площадку.
Они были так близко, что легко рассмотрели пять бензозаправщиков с надписью "Шелл" на кузовах.
– Они перекрывают полосу.
Вместе с огромными бензозаправщиками ехали пять ярко-красных пожарных машин и две белые машины скорой помощи. Они мчались по траве вдоль края полосы, а потом все: и бензозаправщики, и пожарные, и санитарные машины – выстроились вдоль осевой линии полосы через каждые пятьсот ярдов.
– Нам не сесть, – сказал командир.
– Отключите автопилот и ведите вручную, – голос девушки изменился, теперь он звучал жестко и резко.
"Боинг" снизился на тысячу футов и нацелился на полосу двадцать один. Прямо перед его носом вызывающе вспыхивали красные мигалки пожарных машин.
– На таран не пойду, – решительно сообщил Сирил Уоткинс, и в его голосе больше не было ни колебаний, ни сомнений. – Мы уходим.
– Садитесь на траву! – крикнула девушка. – Слева от полосы открытое пространство. Садитесь туда!
Но Сирил Уоткинс наклонился вперед и начал передвигать рычаги. Двигатели взвыли, "боинг" задрал нос и начал подъем.
Молодой бортинженер повернулся в кресле и смотрел через ветровое стекло вперед, напрягшись всем телом. Алая полоска на лбу резко выделялась на бледной коже.
Правой рукой он держался за край стола, костяшки пальцев побелели и блестели, как яичная скорлупа.