21
18 год от P. X.
Иерусалим, Верхний город
- Ты видела? - спросил он Саломею.
Жена стояла в дверях, встречая его.
- Что именно? - Она надменно подняла бровь.
Пройдя мимо, Каиафа прошел в свои покои. Бережно снял длинную тунику и надел более короткую и легкую. Даже не оборачиваясь, он знал, что Саломея пошла следом и сейчас внимательно на него смотрит. Знал, что его обнаженное тело не производит на нее никакого впечатления и не вызывает желания. В свои тридцать два года Каиафа мог гордиться широкими плечами и атлетическим телосложением. Но два года назад у Саломеи был выкидыш, и с тех пор жена не испытывала к нему влечения.
- Теперь твой муж - миропомазанный первосвященник, - сказал Каиафа. - И я полагаю, ты захочешь разделить со мной радость, ведь это великая честь для твоей семьи и для всего рода.
- Было бы это честью.
- Было бы это честью? - переспросил Каиафа. - Или ты не считаешь за честь быть женой первосвященника, Кохена ха-Гадоля, и обрести двадцать четыре дара первосвященника? Пидьон габен, халла, биккурим - ты не желаешь всех этих благословений?
- Я уже имела все это как дочь Анны, - повела плечом Саломея. - Или ты забыл, как стал первосвященником?
Каиафа затянул пояс, вздохнул и покачал головой.
- Нет, Саломея, не забыл. Как я могу? Ты мне не позволишь.
- Нет. - В ее голосе звучала угроза. - Я не позволю тебе, Иосиф бар Каиафа, забыть это! Что такое род Каиафы в сравнении с родом Анны? Ничто. Ты не смог бы даже купить этот дом, если бы не деньги моего отца, не говоря уже о сане первосвященника! И что теперь?! У тебя есть дом, ты получил сан моего отца, ты даже стал избранным… а я осталась ни с чем!
- Говорю тебе, жена, мы оба еще молоды. И у нас еще будет сын.
Саломея испепелила его взглядом и выбежала из комнаты. Иосиф Каиафа смотрел ей вслед, испытывая уже привычную горечь. Они столько раз говорили об этом с Саломеей, что он заранее знал все, что она скажет.
Но у Иосифа бар Каиафы и его жены так было не всегда. Когда они обручились, Саломее нравился Иосиф, а он был просто очарован ею. Но после свадьбы начались неприятности. Саломея хотела родить сына, чтобы не отстать от Мириам, дочери Шимона, и жены Ионатана, ее брата. Но каждая беременность заканчивалась выкидышем, а последний оказался очень болезненным - и физически, и морально… Она потеряла надежду выносить ребенка, а вместе с ней - любовь и уважение к супругу.
Это угнетало Каиафу, и не только потому, что он тоже хотел сына, но и потому, что понимал, что в словах Саломеи есть справедливость. Род Каиафы нельзя было сравнить с родом Анны. А если у них не будет сына, то ничего не изменится, ведь у Иосифа бар Каиафы нет ни братьев, ни дядьев. Если Саломея не родит сына, род Каиафы на нем и закончится.
22
Южный Иерусалим, Тальпиот
Рэнд проснулся засветло. Руки и ноги затекли: за ночь он так и не смог улечься в "фиате" поудобнее. Протискивая онемевшее тело в дверь и чувствуя себя бабочкой, вылезающей из кокона, он скорее почувствовал, чем увидел, что Мири Шарон уже стоит на посту в привычной позе, положив руки на талию.
- Доброе утро, - с трудом разогнувшись, поприветствовал ее Рэнд.
- Вам вряд ли удалось хорошо выспаться, - улыбнулась Мири.
- Почему вы так думаете?
Рэнд бросил взгляд на машину, потом снова на Мири.
- А! - понял Рэнд ее намек. - Да нет, я неплохо выспался.
- Крепко спали всю ночь?
- Да.
- И было удобно?
- А где еще я мог лечь спать? - Рэнд развел руками.
Мири еще шире улыбнулась и пошла к своей машине. По дороге подобрала одеяло, лежавшее у входа в гробницу, где она и провела эту ночь. Скатала и убрала в багажник.
- Извините, - сказала Мири. - Мне надо было и вам предложить одеяло, у меня есть еще.
Рэнд молча смотрел на нее. Благодаря его появлению здесь Мири чувствует, что и ее присутствие обрело особую важность. Странно, но ему это приятно.
Очень скоро Рэнд снова спустился в гробницу. В предрассветных сумерках стал готовиться к тому, что из Тель-Мареша вот-вот привезут подъемник и осветители. Лазал вверх-вниз по лестнице, поднимая на поверхность мешки с мелкими предметами и перенося их в машину. Когда он оказался наверху в третий раз, из-за Моавских гор вышло солнце. Его лучи заставили оживиться людей в черных шляпах и костюмах. Сегодня они были настроены не благожелательнее, чем вчера. Шарон направилась к Рэнду, когда он понес бумажные мешки к "фиату".
- Они настаивают, чтобы я проверила мешки, которые вы вынесли из гробницы, - извиняющимся тоном сообщила Мириам. - Я должна убедиться, что в них нет человеческих останков.
Рэнд кивнул, подавив зевоту.
- Конечно. Вам же больше нечего делать.
В центре пещеры Рэнд насчитал четыре оссуария. Два из них были разбиты. Он осмотрел их еще вчера, убедившись, что никаких надписей или изображений на их стенках нет, а содержимое давно похищено.
Но два других, как ни странно, были целы… И теперь пришло время открыть крышки и выяснить, что находится внутри.
23
Тель-Мареша
Игаль Хавнер познакомил Трейси с Карлосом. Он работал на раскопах и был родом из Турции.
- Карлос знает свое дело, - сказал Хавнер, кивая молодому человеку года на два старше Трейси.
Он очень загорел за четыре месяца раскопок под палящим солнцем. Подхватив багаж Трейси, Карлос забросил его в кузов "лендровера" с открытым верхом, куда уже погрузили оборудование. На вид этому оборудованию было столько же лет, сколько Трейси.
- А еще он хороший водитель. Так что, будем надеяться, доставит тебя до места в целости и сохранности.
- Будем надеяться? - переспросила Трейси.
Хавнер кивнул без тени улыбки.
- Он же из Турции.
Трейси переводила взгляд с Карлоса на Игаля Хавнера и обратно.
- И что это значит?
Карлос улыбнулся и тряхнул кудрявой, черной как смоль головой.
- Ничего, - ответил он. - Абсолютно ничего.
И сел за руль.
- Вам надо спешить, - сказал Хавнер, пожимая Трейси руку и помогая ей забраться в "лендровер". - Абир звонил.
Карлос кивнул и наклонился вперед, поворачивая ключ в замке зажигания. Мотор взревел, Хавнер хлопнул ладонью по борту машины, и Карлос нажал на педаль газа. Колеса "лендровера" закрутились, выбрасывая грязь и камни, и машина выехала из лагеря.
- Абир? - переспросила Трейси, одной рукой придерживая волосы, которые нещадно трепал ветер, а другой вцепившись в поручень. - Кто это, Абир?
- Друг.
- Ничего не понимаю. Что происходит? И почему нам надо спешить?
- Да ничего особенного.
- Тогда почему бы не сказать мне все? Если ничего особенного.
- Ты станешь беспокоиться, а беспокоиться на самом деле не о чем.
- Ты говоришь: "Ничего не происходит, ничего не происходит", а я верю тебе все меньше и меньше! Почему бы просто не объяснить, в чем дело, а уж я сама буду решать, беспокоиться мне или нет?
- Абир - друг, у которого есть связи среди военных, - пожал плечами Карлос.
- Понятно. Ну и?..
- Иногда он предупреждает нас, что будут перекрыты блокпосты на границах территорий, контролируемых палестинцами.
- Так. И что?
- Сегодня нам придется проехать через такую территорию.
На этот раз Трейси промолчала.
- Абир сказал, что блокпост у Вифлеема скоро перекроют.
- Почему? - поинтересовалась Трейси.
- Возможно, угроза атаки террориста-смертника. Или какой-нибудь другой атаки.
- Если это опасно, почему бы нам не поехать другой дорогой?
- Не то чтобы очень опасно. Некоторые считают, что израильтяне перекрывают дороги только для того, чтобы досадить палестинцам.
- И что же нам делать? - спросила Трейси.
Карлос пожал плечами.
- Надо успеть проехать блокпост до того, как его закроют.
- А мы успеем?
Он покачал головой.
- Ты хочешь сказать, мы можем где-нибудь застрять? - забеспокоилась Трейси.
Карлос широко улыбнулся.
- Ну, не то чтобы застрять. Задержаться.
24
Южный Иерусалим, Тальпиот
Два оссуария, на которые Рэнд возлагал столько надежд, оказались пусты.
Он аккуратно снял с обоих ящиков, вытесанных из известняка, идеально подогнанные крышки со скошенными углами, но внутри не оказалось ничего, кроме пыли.
"Что ж, - сказал Рэнд самому себе, - это упрощает дело".
Он, безусловно, знал, что за многие годы в окрестностях Иерусалима и в самом городе были найдены тысячи таких ящиков, и подавляющее большинство были похожи друг на друга как две капли воды. Ничего особенного. Ни надписей, ни орнаментов, ни костей внутри. Абсолютно ничего. Он также знал, что оссуарии можно задешево купить в магазине или на рынке, торгующем древностями. Так что с любой точки зрения - научной, коммерческой или какой-то еще - эти два оссуария никакой ценности не представляли.
Но Рэнд знал по опыту, что и в этом случае нельзя работать спустя рукава. Даже если это обычные оссуарии, их следует осторожно извлечь из гробницы и законсервировать. Интересно, сколько еще придется ждать, когда из Мареша привезут подъемник и осветители. Без подъемника достать оссуарии из гробницы, не повредив их при этом, невозможно. Поэтому Рэнд, пока было время, занялся двумя оссуариями в локуле южной стены.
Он оставил их напоследок. Рэнд сразу подумал, что именно в этих оссуариях что-нибудь обнаружит. Ящики стояли внутри локулы, единственные из всех в гробнице, а значит, остается шанс, что грабители до них не добрались. И крышки у них на месте, не разбиты и не сдвинуты.
- Вот где пригодятся осветители, - пробормотал Рэнд.
Солнце поднималось все выше, но время было еще раннее, и придется ждать почти до полудня, прежде чем солнце осветит внутреннее пространство гробницы. Рэнд медленно выдвинул из ниши один из оссуариев и, слегка повернув его, чтобы получше ухватиться, поднял и перенес в центр гробницы. Ящик весил килограммов тридцать. Еще до того как опустить свою ношу на пол, Рэнд понял, чем этот оссуарий отличается от остальных. Внутри что-то еле слышно постукивало.
25
26 год от P. X.
Иерусалим, Верхний город
Каиафа застонал, как от боли.
- Конечно, ничего удивительного, - сказал он Рабби Гамалиилу.
В силу многих причин выбор внука Хиллела Великого в качестве союзника был весьма странен для Каиафы. Прежде всего, он был фарисеем, а Каиафа - саддукеем. Фарисеи и саддуккеи как главные религиозные и политические партии в Иудее обычно не ладили между собой. Фарисеи сохранили обычаи евреев в Пленении, превратив их в религию, в основе которой было изучение Торы. Саддукеи же издревле совершали жертвоприношения и службы в Храме, считая этот аспект веры краеугольным камнем иудаизма. Фарисеи почитали Писание и устные предания, передаваемые рабби. Саддукеи же признавали в качестве Торы лишь Пятикнижие Моисея. Фарисеи верили в ангелов и духов, а также в воскресение из мертвых. Саддукеи отрицали и то и другое. Фарисеи пользовались большей популярностью у евреев, а саддукеи имели больше влияния. Фарисеи были праведны, саддукеи - богаты.
Каиафа и Гамалиил - один до мозга костей саддукей, другой фарисей - были не только союзники, но и друзья. Оба всем сердцем желали пришествия Мессии и верили, что Его пришествие можно ускорить, установив в Израиле праведную власть. Оба нуждались друг в друге. Первосвященнику Каиафе нужен был Гамалиил: несмотря на его тридцать с небольшим, к нему относились как к Рабби с большой буквы с тех самых пор, как его отец возглавлял Синедрион. Гамалиил тоже хотел заручиться поддержкой первосвященника: ему был необходим союзник в великом деле возвращения Синедриона и всего народа Израилева к добродетели, дабы все узрели славу Бога Израиля.
Они сидели во дворе роскошного дома Каиафы, в тени раскидистого оливкового дерева. Каиафа потирал виски.
- Валерий Грат непрерывно писал императору письма, умоляя позволить ему вернуться в Рим. Последние несколько лет он ни о чем другом не мог говорить.
Никто не удивился, когда до Иерусалима дошли слухи, что Валерий Грат, которого Каиафа так долго и старательно умасливал, отозван в Рим и уже назначен новый префект Иудеи. Тем не менее для первосвященника эти новости стали болезненным ударом. И теперь он обдумывал, как начать все заново и втереться в доверие к новому префекту.
- Восемь лет, - проскрежетал Каиафа.
- И все-таки мы должны быть ему благодарны. Он оставался префектом намного дольше, чем Анний Руф или Марк Амбивий.
- Да, но ты знаешь, сколько сил я положил и сколько денег потратил, чтобы подобраться поближе к Грату. При его-то неуемной алчности!
- Хм…
По части взяток и процентов с прибыли, отчисляемых римским префектам, они с Каиафой всегда расходились во мнениях.
- Ты что-нибудь знаешь о новом префекте? - осторожно спросил Гамалиил.
- Говорят, он из сословия всадников, из знатного рода, кажется Сеянов. Его жена Клавдия Прокула - внучка Августа и дочь Клавдии, третьей жены Тиберия, - ответил Каиафа, не поднимая головы и не открывая глаз.
- Надо полагать, влиятельный человек, - усмехнулся Гамалиил.
Каиафа кивнул и стал массировать веки - с такой силой, словно хотел выдавить глаза.
- Говорят, она едет вместе с ним, - заметил он.
- Она тоже приедет сюда?
Жены римских чиновников редко соглашались променять роскошь и увеселения Рима на полную лишений и опасностей жизнь в провинции.
- Это ново. Не знаю, что и думать. То ли он имеет большое влияние на императора… то ли его жена слишком заинтересована в его карьере. Возможно, и то и другое.
Каиафа поднял голову, и взгляд у него был усталый.
- Гамалиил, друг мой, боюсь, впереди у нас тернистый путь.
Рабби встал.
- Тогда надо покупать новые сандалии, - сказал он.
Направился к двери, но остановился, не дойдя до нее.
- Как зовут нового префекта?
- Пилат, - отозвался Каиафа. - Понтий Пилат.
26
Вифлеем
Они подъехали к блокпосту в Вифлееме, и Карлос сбавил скорость.
Всю дорогу от Тель-Мареша удалось преодолеть без происшествий. Когда подъехали к Вифлеему, Трейси улыбнулась Карлосу.
- Это совсем не то, чего я ждала.
- А чего ты ждала?
- О малый город Вифлеем, ты спал спокойным сном, - пропела она.
- Хорошо поешь.
Трейси с юмором закатила глаза.
- Я думала, Вифлеем окажется небольшой деревушкой, сам понимаешь.
- По-моему, его население - тысяч двадцать, - улыбнулся Карлос.
Она кивнула и стала смотреть в окно.
- Почти все магазины закрыты.
- С тех пор как Израиль построил стену, чтобы защититься от террористов, поток транспорта и туристов стал намного меньше. О-о! - Карлос нахмурился.
Трейси перевела взгляд на дорогу. Там была очередь из машин перед охраняемым блокпостом. Трейси увидела два металлических заграждения, и около каждого стояли вооруженные солдаты. Машина должна была остановиться у первого контрольно-пропускного пункта, потом медленно объехать бетонный заградительный блок посреди дороги и подъехать к следующему контрольно-пропускному пункту.
- Что происходит? - спросила Трейси.
Карлос смотрел вперед и ответил не сразу.
- Думаю, все в порядке.
У каждого контрольно-пропускного пункта стояли шестеро солдат, вооруженных автоматическими винтовками. По мере того как машины подъезжали, двое подходили к первой, двое - ко второй и двое - к третьей. Они просили открыть багажник, а водителей автобусов - высадить пассажиров. Грузовики отъезжали в сторону для более тщательного осмотра. Но в большинстве случаев после визуального контроля пассажиров и багажа машину пропускали.
- Похоже, его пока не закрыли. Машины проезжают.
- И сколько времени это займет?
- Не слишком много. - Карлос пожал плечами. - Держи наготове удостоверение личности.
- Удостоверение личности?
- Покажи им загранпаспорт и визу.
- Паспорт у меня в сумке. - Трейси взялась за ручку двери.
- Стой! - Голос Карл оса прозвучал резко. - Не выходи из машины!
Трейси отдернула руку, словно ее укусила пчела, и изумленно уставилась на Карлоса.
Он перевел дух.
- Извини, не хотел тебя пугать. Но солдаты очень не любят, когда выходят из машины и пытаются что-то достать из багажника.
- А, понимаю. Они могут подумать, что я достаю что-то запрещенное… или прячу.
Карл ос кивнул.
- Что же делать?
- Давай подождем. Когда солдат попросит у тебя удостоверение личности, объясни, что оно в сумке, тогда он подойдет к багажнику вместе с тобой.
Все произошло именно так, как сказал Карлос. У них быстро проверили документы, и они поехали дальше по трассе 60.
- Сколько еще осталось? - спросила Трейси.
- Пять минут.