- Денег у него тоже не было, - проворчал Мигель, вывернув тюк, который успел развязать. - В кармане брюк я нашел всего семьдесят сентаво. Вот скотина… Да и шкуры не из лучших.
Дошла очередь и до мешочков.
- А тут у него что? Песок, нет, правда песок! Хотелось бы знать, зачем он таскал с собой столько песка, причем весь в маленьких мешочках?!
- А мне все понятно, - сказал Игнасио, который в своих тюках тоже обнаружил мешочки. - Яснее ясного: этот парень служил инженером в какой-то горнорудной компании. Шлялся здесь по горам, брал пробы грунта, а теперь вез их в город, чтобы другие инженеры и химики в лабораториях разобрались, что к чему! Тогда американская компания сразу и решит, какой участок застолбить.
И высыпал содержимое из мешочков.
Мигель тоже высыпал песок, проклиная богов, дьяволов и всех гринго. Стало совсем темно, и теперь они не смогли бы распознать характер песка, даже зная о его свойствах побольше.
Анхель, третий из них, тоже нашел в тюках мешочки. Но объяснил их происхождение иначе:
- Этот парень был настоящим американским мошенником и лжецом. Можете мне поверить. Как он аккуратно уложил мешочки в шкурах, а потом еще перевязал! Знаете, с какой целью? Он собирался продать шкуры в Дуранго на вес, потому и напихал песку. А чтобы тот не рассыпался, уложил его в мешочки. Продал бы шкуры вечером, а ранним утром, прежде чем бедолага-покупатель заметил бы, как его надули, наша птичка укатила бы первым поездом. Ловко мы этого шутника распотрошили, этого пса поганого!
Мигель с Игнасио решили, что этот довод лучше всего объясняет, откуда и зачем взялся в тюках песок, и поспешили от него избавиться.
Еще затемно метисы навьючили ослов и вышли на дорогу. Около полудня они оказались в деревне, где спросили у первого попавшегося индейца, сидевшего перед своим домом, не знает ли он кого-нибудь, кто купил бы ослов, потому что они имеют намерение их продать - больше ослы им не потребуются. Индеец поглядел на ослов, обошел вокруг, присматриваясь к животным, а потом и к тюкам. Время от времени он незаметно бросал взгляды на сапоги Мигеля и брюки Анхеля, словно раздумывая, а не купить ли ему все это разом? И наконец сказал:
- Ослов я купить не могу, у меня сейчас нет денег. Но, может быть, ослов купит мой дядя. У него-то денег на это хватит. Отведу-ка я вас к дяде. С ним и торгуйтесь.
"Легко отделались", - подумали бродяги, потому что нередко приходится обойти с полдюжины деревень, пока найдешь человека, готового купить осла. Чаще всего у индейцев просто нет денег, и даже песо для них уже целое состояние.
Дом дяди, как и большинство домов вокруг, был сложен из высушенных на солнце глиняных кирпичей и покрыт пластами травы. Индеец вошел в него, чтобы сообщить о предстоящей продаже. Прошло совсем немного времени, как дядя появился на пороге и прямиком направился к этим людям, которые отдыхали сейчас, присев на корточки, в тени деревьев подле его дома.
Дядя оказался пожилым человеком, седым уже, но еще крепким и жилистым. Держась очень прямо, он медленно приблизился к троице. Поздоровался и сразу отошел к ослам, чтобы осмотреть животных.
- Очень хорошие ослы, сеньор, - сказал Мигель, - очень хорошие, правда, лучше вам не купить и на базаре в Дуранго.
- Это верно, - ответил дядя, - ослы хорошие. Правда, немного подуставшие и немного голодные. Вы, конечно, издалека идете?
- Нет, не слишком, всего два дня пути, - вмешался Игнасио.
Мигель толкнул его в бок и сказал:
- Тут мой друг не всю правду сказал. Сейчас мы в пути два дня. Это так. Но это после последнего дня отдыха. А в самом деле мы в пути уже почти месяц.
- Тогда нет ничего странного в том, что ослы слегка сдали. Ну ничего, мы их снова откормим.
Говоря это, дядя пристально присмотрелся к этим людям, к их одежде. Но старался делать это незаметно - пусть все выглядит так, будто он посматривает на них без всякой задней мысли, чисто случайно, а сам мысленно занят покупкой и перемножает в уме какие-то числа.
- И сколько вы хотите? - спросил он, по-прежнему не спуская с них глаз.
- Ну, я думаю, - начал с улыбкой Мигель, доверительно покачивая головой, - я думаю, двенадцать песо - не слишком высокая цена.
- За всех? - с невинным видом переспросил дядя.
Мигель громко рассмеялся, будто услышав удачную шутку.
- Конечно же, не за всех. Я имел в виду… Двенадцать за каждого…
- Это очень высокая цена, - ответил дядя деловито. - За такие деньги я могу купить их и на базаре в Дуранго.
- Как сказать? - усомнился Мигель. - Там они намного дороже. Пятнадцать или даже целых двадцать песо. И, вдобавок, вам надо будет еще пригнать их сюда.
- Верно, - кивнул дядя. - Но на базаре можно купить какие-то товары и погрузить их на тех же ослов.
Мигель от души рассмеялся:
- Вижу, я имею дело с человеком опытным и знающим толк в торговле, поэтому и не буду упрямо стоять на названной цене. Мое последнее слово, самое последнее - и ударим по рукам, сеньор! - девять песо за каждого. Я понимаю, у вас свои трудности - у нас ведь тоже в этом году долго не шли дожди.
- Девять песо я заплатить не могу, - спокойно проговорил дядя. - Четыре песо и ни сентаво больше.
- Сойдемся на пяти, и ослы ваши, - сказал Мигель, сунув руки в карманы, словно не сомневаясь, что тот ответит согласием.
- Четыре песо - вот мое слово, - спокойно проговорил дядя.
- Вы с меня живого шкуру сдираете, ну ладно, нет счастья в жизни, значит, нет. Но пусть я завтра к утру ослепну, если за такую цену я не продал, а подарил вам ослов.
Говоря это, Мигель переводил взгляд с дяди на его племянника, а потом на своих сообщников. Те закивали и изобразили на лице неизбывную печаль: отдали, мол, только что за бесценок последнюю рубашку.
А дядя тоже кивнул, но с таким видом, будто еще вчера после обеда знал, что купит сегодня ослов по четыре песо за штуку.
Снова подойдя к ослам, он вдруг спросил: - А эти тюки вы что, на своих спинах дальше потащите?
- Да, верно, тюки… - удивленно протянул Мигель и снова посмотрел на своих дружков, но не горделиво, с торжествующим видом, как обычно, - он как бы просил ответить за него или дать толковый совет.
Игнасио понял его взгляд и сказал:
- Тюки мы тоже собирались продать. Продать - и на поезд!
- Это правда, - подтвердил Мигель, словно только что вспомнив. - Они тоже продаются. Вместе с ослами.
А в самом деле они за продажей ослов о тюках совсем забыли.
- Что у вас там? - Дядя опять подошел к ослам и ткнул кулаком в один из тюков.
- Шкуры, - ответил Мигель. - Хорошие шкуры. И еще наша посуда. И потом еще инструмент. А ружье вы у нас, наверное, не купите - оно слишком дорогое.
- А что за инструмент? - спросил дядя.
- Ну, всякий. Лопаты, ломики, кирки, ну, и все такое…
- Откуда у вас такой инструмент? - спросил дядя с деланным безразличием, словно только для того, чтобы продолжить разговор.
- О-о… инструмент… он это самое… - Мигель чувствовал себя неуверенно и даже сглотнул несколько раз. К такому вопросу он не подготовился.
Тут опять вмешался Игнасио:
- Дело в том, что мы работали на одну американскую горнорудную компанию… из тех мест мы и идем…
- Вот именно, все так и есть, - подхватил Мигель, бросив Игнасио благодарный взгляд. Он ему этой услуги никогда не забудет…
- Выходит, вы у этой компании инструмент украли? - сухо поинтересовался дядя.
Мигель широко улыбнулся и доверительно подмигнул ему, будто своему сообщнику.
- Не то чтобы украли, сеньор, - сказал он. - Красть - это не по нашей части. Мы просто не вернули инструмент после окончания работ. Разве кто-нибудь назовет это кражей? Да мы много за него и не хотим - песо два за весь инструмент, а? Лишь бы не тащить его без толку до железной дороги.
- Я, конечно, всех ослов купить не могу, - неторопливо проговорил дядя. - Столько ослов мне ни к чему. Но я велю сейчас созвать соседей. У каждого немного денег найдется, и обещаю вам, что вы легко продадите и ослов, и все остальное. Я уж постараюсь! Присядьте. Хотите воды, сигарет?
Дядя переговорил о чем-то со своим племянником, потом прошел в дом, а тот отправился созывать соседей.
Пришли мужчины. Старые и молодые. В одиночку и парами. Сперва все они заходили в дом дяди и беседовали с ним. Потом выходили, очень внимательно осматривали ослов, потому подолгу не сводили глаз с незнакомцев. Их они разглядывали, может быть, даже с большим вниманием, чем ослов, но, разумеется, старались делать это как можно незаметнее. Бродяги сочли эти взгляды обычным любопытством жителей индейских деревень.
Некоторое время спустя появились и жены, старавшиеся держаться как можно скромнее и незаметнее. Все они привели с собой детей. У некоторых женщин маленькие дети сидели в особым образом завязанном платке за спиной, некоторых несли на руках. А те, что уже бегали, копошились под ногами матерей, как цыплята около курицы.
Наконец собрались как будто все мужчины - больше никто не появлялся. Только несколько женщин неторопливой походкой приблизились еще к дому. И теперь из него вышел дядя. А за ним и те мужчины, что задержались в доме. Другие же, вышедшие раньше и уже осмотревшие ослов, так и остались стоять между животными. Тем самым метисы, сами того не замечая, оказались окруженными. Но внешне все выглядело вполне естественно: ведь индейцы пришли сюда, чтобы выбрать себе ослов.
- Цена, скажу я, не слишком высока, - проговорил дядя. - Но всех нас очень удивляет, почему вы так дешево продаете отличных ослов.
Мигель расплылся в широкой улыбке и объяснил:
- Видите ли, сеньор, нам позарез нужны деньги, поэтому мы и вынуждены расстаться с животными.
- А есть у ваших ослов тавро? - как бы мимоходом поинтересовался дядя.
- Конечно, - ответил Мигель. - У всех одно тавро.
Он оглянулся на ослов, чтобы это тавро разглядеть. Но индейцы стали перед животными так, что никто из бродяг увидеть его не мог.
- И какое же тавро у ваших ослов? - продолжал выспрашивать дядя.
Мигель почувствовал, как земля начинает гореть у него под ногами; его приятели вертелись и так и эдак, чтобы разглядеть тавро. Но индейцы незаметно оттесняли их все дальше от ослов.
Дядя не спускал глаз с Мигеля. А тот с трудом владел собой. Он чувствовал, что близится какое-то событие, которое явится решающим для его будущей жизни. И раз дядя, не повторяя вопроса, не сводил с него испытующего взгляда, Мигель понял, что отвечать на его вопросы придется.
- Тавро… э-э… тавро, ну - круг с чертой под ним. Дядя крикнул мужчинам, стоящим у ослов:
- То ли это тавро, омбрес (Уважаемые (исп.).)?
- Нет! - крикнули в ответ.
- Я перепутал, - спохватился Мигель. - Тавро такое: круг, а над ним крест.
- Нет, не то тавро.
- У меня просто все смешалось в голове, - проговорил Мигель, готовый вот-вот потерять сознание от страха. - Ну, конечно, вот какое тавро: крест, а вокруг него круг!
- Так ли? - спросил дядя.
- Нет, - ответили мужчины. - Ничего похожего.
- Вы же говорили мне, - совершенно спокойно произнес дядя, - будто эти ослы - ваши.
- Они и есть наши, - необдуманно выпалил Игнасио.
- И никто из вас не запомнил тавро. Странно, странно.
- Мы просто не обратили на это внимания, - сказал Мигель, силясь выдавить из себя презрительную ухмылку.
- Видели ли вы когда-нибудь человека, - обратился дядя ко всем присутствующим, - который владел бы ослами и не знал каждого отдельного тавра, даже если животные были из разных стад?
Все мужчины рассмеялись и ничего не ответили.
- Мне известно, откуда взялись эти ослы, - сказал вдруг дядя.
Мигель обменялся взглядами со своими сообщниками, и те принялись зыркать по сторонам, стараясь выискать лазейку, чтобы бежать, прежде чем индеец продолжит свою мысль.
- Эти ослы принадлежали сеньоре Рафаэле Мотилине из Авино, вдове сеньора Педро Леона. И тавро такое: Л и П, связанное с М. Верно я говорю, омбрес? - воскликнул дядя.
И мужчины, стоявшие возле ослов, крикнули в ответ:
- Все как есть! Это самое тавро!
Дядя оглядел сгрудившихся вокруг него соседей и сказал:
- Порфирио, подойди!
Один из индейцев вышел и встал с ним рядом. И теперь дядя проговорил:
- Мое имя - Альберто Эскалона. Я - алькальд этого селения, избранный по закону и утвержденный губернатором. А этот человек, Порфирио, - полицейский в нашем селении.
Когда в здешних местах человек представляется, называя свое звание, и говорит: "Я - алькальд этого селения, а вот это - наш полицейский", трое бродяг сразу сообразили, что рукопожатиям пришел конец. Сейчас они немедленно продали бы весь караван за один-единственный песо, они с радостью продали бы его, лишь бы их выпустили из деревни. Но их явно не собирались выпускать.
И Мигель попытался достать револьвер. Но не обнаружил его в подсумке. В возбуждении он даже не заметил, что Порфирио проделал эту работу вместо него. Конечно, в револьвере было мало проку, потому что он все еще не был заряжен. Однако индейцы этого не знали, и, очень возможно, они и пропустили бы Мигеля, если бы он направил на них оружие.
- Что вам от нас надо? - вскричал Мигель.
- Пока ничего, - ответил алькальд. - Удивляемся, что вы так спешите расстаться с нами и даже об ослах забыли.
- Мы можем взять ослов с собой или не брать их: ослы наши - как захотим, так с ними и поступим! - вышел из себя Мигель.
- С вашими ослами - да. Но они не ваши. Мне их история известна. Месяцев десять или одиннадцать назад сеньора Мотилина продала их трем американцам, собравшимся поохотиться в сьерре. И этих американцев я знаю в лицо.
Мигель хмыкнул и сказал:
- Так оно и было… А у этих троих американцев ослов перекупили мы.
- За какую цену?
- По двенадцать песо за штуку.
- И теперь продаете по четыре? Никудышные вы торговцы.
Индейцы рассмеялись.
- Вы тут мне говорили, что купили их довольно давно, - продолжал копать алькальд. - Как давно все-таки?
Подумав немного, Мигель ответил:
- Четыре месяца назад.
Ему вспомнилось, что он говорил, будто они работали на какую-то горнорудную компанию и от рудника сюда пришлось идти долго.
- Четыре месяца? Странная все-таки история, - сухо заметил алькальд. - Американцев видели всего три дня назад, когда они появились с той стороны гор. Их видели в деревнях. Со всеми ослами, которые вы у них четыре месяца назад перекупили.
Мигель вновь пустил в ход свою доверительную улыбку:
- По правде говоря, сеньор, мы купили ослов два дня назад. У этих самых американцев.
- Это уже больше похоже на правду. Значит, вы купили их у троих американцев?
- Да.
- Но американцев не могло быть трое. Я знаю, что один из них остался в деревне по ту сторону сьерры. Он - доктор.
- Мы их купили у одного американца. У одного из них, - Мигель расчесывал себе лицо и голову.
- И где же вы их купили? - неумолимо продолжал алькальд.
- В Дуранго.
- Этого никак не может быть, - сказал алькальд. - Американец не мог успеть дойти до Дуранго, а если и да - вы не успели бы дойти до нас.
- Мы шли всю ночь.
- Допускаю. Но почему американец продал ослов именно вам: в Дуранго полным-полно другого народа? Я хотел сказать - других покупателей.
Тут вмешался Игнасио:
- А нам откуда знать, почему он продает ослов нам, а не другим? Захотелось, и точка.
- Тогда у вас должна быть квитанция, - опять взялся за свое алькальд. - Квитанция, на которой проставлены цена и вид товара, не то сеньора Мотилина в любое время может затребовать ослов обратно - тавро-то ее.
- Никакой квитанции он не дал, - ответил Мигель.-
Не хотел, видно, оплачивать пошлины за торговую сделку.
- Ну, эти несколько сентаво вы и сами заплатили бы, чтобы получить бумагу о покупке, - сказал алькальд.
- Черт бы вас всех побрал! - Мигель замахал кулаками. - Что вам вообще от нас надо? Мы мирно едем своей дорогой, а вы нас не пускаете. Мы пожалуемся губернатору, и вас сместят, понимаете?
- Нет, это уже чересчур, - алькальд улыбнулся. - Вы являетесь в нашу деревню и собираетесь продать ослов. Мы собираемся купить ослов и договариваемся о цене. Есть же у нас право узнать, чьи ослы и откуда? Не то завтра, к примеру, рано утром сюда придут солдаты и скажут, что мы украли ослов у законных хозяев, а самих хозяев убили. И нас расстреляют.
Мигель повернулся к своим приятелям и многозначительно на них посмотрел. Потом сказал:
- А теперь мы ослов продавать больше не хотим. Даже по десять песо. Теперь мы хотим продолжать свой путь.
- Но инструмент и шкуры вы все-таки могли бы продать, - закинул удочку алькальд.
Мигель ненадолго задумался и, когда ему пришло на ум, что на шкурах-то и инструменте никакого тавра быть не может, сказал:
- Хорошо. Если вы хотите купить шкуры и инструмент… Как вы считаете? - обратился он к своим спутникам.
- Мы не против, - ответили те. - Обойдемся и без них.
- Это ведь ваши вещи? - спросил алькальд.
- Конечно, - сказал Мигель.
- А почему американец не продал шкуры в Дуранго? Зачем вы таскаетесь с ними по дорогам? Не станете же вы на ослах возить воду в реку?
- В Дуранго были низкие цены, мы хотели дождаться, когда они поднимутся.
Мигель начал прохаживаться туда-сюда, насколько ему это позволяли собравшиеся вокруг индейцы.
- Американец пошел на поезд голым, что ли? - неожиданно повернул разговор алькальд.
- Это вы насчет чего? - Мигель побледнел.
- На вас его сапоги, а на нем - его брюки. Почему же никто из вас не надел его рубашки, ведь она была еще целая? По сравнению с тем рваньем, что на вас, она была все равно что новая.
Мигель промолчал.
- Так почему никто из вас ее не взял? - повторил алькальд. - Я могу сказать вам, почему вы этого не сделали.
Ни Мигель, ни оба его дружка не стали дожидаться объяснений алькальда. Вдруг каждый из них набросился на стоявшего ближе всех индейца. Для тех это было настолько неожиданным, что они на какие-то мгновения растерялись. Бродяги прорвали кольцо, выбежали на главную деревенскую улицу - и дай бог ноги!
Но алькальд сделал какой-то знак, и мгновения спустя индейцы, вскочив на своих лошадей, с гиканьем поскакали за беглецами. Они даже не стали их седлать, только накинули уздечки.
Бандитам недалеко удалось убежать. Индейцы схватили их у одного из последних домов своей деревушки. Спеленав их лассо, потащили обратно на деревенскую площадь.
- Сейчас мы пойдем искать американца и спросим его, по какой цене он продал вам ослов. И почему это он разделся догола, чтобы подарить вам свои сапоги и брюки. И еще привезем рубашку, которая никому из вас не сгодилась.
Бродяг связали по всем правилам и оставили троих индейцев охранять их. Каждый из них уселся напротив "своего" бандита, положив на колени мачете.
Остальные мужчины оседлали лошадей и отправились в путь. Среди них были и алькальд с Порфирио.