в битве под Нью-Орлеаном.
– Вот это да! – восхитился Вэл. – Здесь побывал сам старина Хикори!.. А я почему-то думал, что во времена битвы под Нью-Орлеаном Рэйлстоунов ещё не было в Америке.
– История…
– В действии. Согласен. А теперь пойдём лучше поищем какие-нибудь комнатки посовременней. А то Руперт будет ворчать, что мы неспособны ни на что, кроме исторических экскурсов.
Они пересекли площадку второго этажа и свернули в короткий коридор, в его дальнем конце сквозь круглое окно еле пробивались тусклые лучи солнца. Буря, которую предсказал Руперт, надвигалась.
– Мы идём правильно, – заметила Рики. – Мистер Харрисон развесил номерки на дверях для удобства своих гостей. Я возьму себе третий номер. На плане мистера Харрисона эта комната отмечена как дамская. Ты, Вэл, можешь занять комнату напротив, а Руперт разместится рядом с тобой.
Они осмотрели комнаты. Они, конечно, были не столь импозантны, как опочивальня Эндрю Джексона. Мебель, обитая плотным ситцем, обширные кровати из красного дерева и комоды на высоких ножках произвели на брата и сестру благоприятное впечатление, хотя и не заставили бы оценщика-антиквара ахать и охать от восторга. Вэл с удовольствием отметил на стенах своей комнаты следы крюков для оружия. А в комнате Рики нашлось настоящее сокровище – изящный резной столик.
Как выяснилось, за дверью в конце коридора скрывался стенной шкаф. Поэтому Рики приказала Вэлу спуститься вниз и разобрать вещи. Сама же девушка сбросила коротенький белый жакет и шляпу на кресло и принялась стелить постель.
Вэл не спешил. Уже почти год, как он никуда не торопился по причине хромоты. В один ужасный зимний день, год назад, самолёт, в котором летел Вэл, перестал слушаться пилота и упал на скалу в горах. После тогдашней аварии сломанная нога Вэла служила безошибочным барометром. Вот и сейчас нога ныла, предвещая близкую бурю. Боль в ноге пульсировала короткими толчками от лодыжки до колена. Очередной спазм заставил Вэла пошатнуться.
Чтобы сохранить равновесие, он ухватился за портьеру, почти надвое разделявшую площадку второго этажа, – ткань была пыльной и побитой молью – и едва не упал, ввалившись в полукруглую нишу с высоким окном, скрытую занавесом. За окном раскинулся сад, одичавший и полный разросшихся кустов и колючек. Где-то за садом протекала речка Мерсье, впадающая в озеро Борнье. Озеро в свою очередь соединялось вытекающей рекой с далёким морем. Два века назад предки Вэла добирались до родового имения прямо с моря, следуя вверх по реке через озеро.
В желтоватых отблесках уходящего солнца зелень сада казалась подсвеченной. Замшелая дорожка убегала прямо в сплошную стену зарослей, где смешались оливы, бананы и пальмы. Может быть, подумал Вэл, Харрисон и преуспел в переустройстве дома, но до сада руки у него явно не дошли.
– Вэ-э-эл!
– Иду! – откликнулся он, задёргивая штору. Внизу деловито расхаживал Руперт.
– Вовремя я загнал машину под навес, – заговорил Руперт, увидев ковыляющего по лестнице Вэла. – Послушай, что творится снаружи.
С улицы доносилось гулкое громыхание частого и сильного дождя. Тучи совсем закрыли солнце, и Руперт превратился в тёмную фигуру, снующую по залу.
– У тебя фонарик с собой? Надо спуститься в подвальное помещение, где расположен общий рубильник, чтобы включить электричество.
Они миновали Длинный Зал, прошли ещё одну большую комнату, где вся мебель была спрятана под матерчатыми чехлами, дальше шёл узенький коридор. Здесь стоял абсолютный мрак, и Вэл обнаружил на своём пути стол только в тот момент, когда основательно ударился об угол. Наконец Руперт нащупал дверь в подвал. Им пришлось спускаться вниз по каменной лестнице. Они шли, освещая ступеньки скудным лучиком фонарика. Пахло сыростью и пылью, стены были сырыми на ощупь.
– Фу! – Вэл запротестовал, увидев, как Руперт направил луч фонарика на осклизлую стену. – Здесь не слишком-то комфортабельно.
Руперт молча шагнул вперёд, открыл дверцы распределительного шкафа и повернул рубильник.
– Вот так-то! А теперь наверх и ужинать, – скомандовал он.
В несколько шагов взлетев на кухню, первым делом они нашли выключатель на стене. При свете кухня оказалась помещением, не уступающим Длинному Залу по масштабам. У одной стены располагался громадный камин, оборудованный треногими подставками под котлы (и самими котлами), шампурами и вертелами для жарки мяса. Кирпичи дымохода были изрядно закопчёнными. У противоположной стены стояли вполне современные плита и мойка. В центре комнаты громоздился обширный стол, у дальней стены приютилась вереница шкафов и буфетов. Если бы не размеры и камин, помещение сошло бы за обычную кухню с красными тяжёлыми шторами на окнах. Вэл мечтательно осматривал неожиданно уютную комнату, когда ему послышался лёгкий шорох из Длинного Зала. Но ведь там только что никого не было. Или это Рики выходила в сад, а теперь возвращается?
– Вэл, Руперт! – вопль Рики эхом отозвался в пустых помещениях дома. – Где вы?
– Здесь, в кухне, – крикнул в ответ Вэл. Вбежавшая в кухню Рики раскраснелась, обычно аккуратная причёска её пришла в беспорядок.
– Мерзкие, грязные, эгоисты и свиньи! – заявила она. – Оставили меня одну в темноте! Да ещё какой!
Вэл начал было оправдываться:
– Но мы всего только спустились в подвал и включили общий рубильник.
Но Рики оборвала его:
– Да уж! Один из вас ни за что не справился бы, обязательно надо было отправиться вдвоём. А между тем я приготовила постели, и сделала это в одиночку. Ну, ничего, в следующий раз я вам припомню… – она не досказала, что именно припомнит. – Ужинать, надеюсь, мы сегодня будем?
– Именно для этого мы и собрались, – Руперт уже открывал буфет.
– Что будут джентльмены, бобы или… – Рики умолкла и схватила Вэла за руку, прислушиваясь к какому-то постороннему звуку. – Что это? Слышите?
Сквозь равномерный стук дождя снаружи донеслось то ли царапанье, то ли настойчивые удары в дверь, перекрывая звяканье ножей и вилок в руках Руперта.
– Это у чёрного входа, – коротко сказал он.
– А он закрыт? – Рики ещё сильнее вцепилась в руку Вэла.
Руперт подошёл к двери чёрного хода и стал отодвигать тяжёлый засов.
– Наверное, это ветка дерева от ветра стучит по двери, – сказал Вэл, пытаясь оторвать от руки вцепившуюся Рики.
Дверь распахнулась, впуская в кухню дождь, ветер и тёмную тень, молнией метнувшуюся внутрь.
– Ах! – воскликнула Рики.
Посреди комнаты отряхивал воду со взъерошенной шерсти громадный чёрный кот.
Глава 2
Удача лордов Лорна
– Спасибо, что заглянул на огонёк, старина, – Руперт поспешно захлопнул дверь за котом. – Кстати, ты слышал когда-нибудь, что джентльмены обычно вытирают ноги при входе? Особенно в чужой дом, – и он неодобрительно проследил взглядом цепочку мокрых следов на полу.
– Он весь вымок, бедненький! – Рики опустилась перед котом и вытянула руку, попытавшись погладить его по голове. Кот перестал вылизывать лапу и пристально поглядел прямо в глаза Рики своими спокойными круглыми жёлтыми глазами.
Вэл рассмеялся:
– По-моему, Рики, этот кот привык общаться с сильным полом. Интересно, откуда он взялся?
– Откуда бы ни взялся, теперь он наш, – Рики вновь попыталась погладить кошачью голову.
Кот навострил уши и недвусмысленно оскалился.
– Оставь его, – сказал Руперт. – Кот явно не приучен к нежностям.
– Я уже поняла это, – Рики обиженно встала с колен. – Посмотрев, как этот кот ведёт себя, можно решить, будто я – самая отталкивающая на вид особь из всего рода человеческого.
– Может быть, мы всё-таки поедим? – Руперт всё ещё изучал содержимое буфета.
Но уже через полчаса, закончив ужин (даже Сатана – так окрестили кота – великодушно соизволил съесть несколько ломтиков ветчины), все трое Рэйлстоунов расслабленно сидели, уставившись в пустые тарелки.
"Жаль, что посуда не умеет летать, – лениво подумал Вэл. – Жаль. Было бы замечательно, если бы вдруг блюда и тарелки взлетели со стола, приземлились в мыльном растворе, сами прополоскались бы там и выскочили наружу, чтобы слегка обтереться о полотенце".
Наверное, Рики мечтала о том же, потому что она промолвила куда-то в потолок:
– Посуда…
– Надо собрать её, – ответил Вэл. – Хотя, конечно, ветчина оставляет после себя совершенно противные пятна.
Руперт усмехнулся:
– В этом доме, очевидно, главным будет вопрос, кому достанется мыть посуду. Предлагаю сейчас же приступить к составлению графика работ по дому. Каждый будет делать по хозяйству то, что ему под силу. Но свои комнаты каждый будет убирать сам.
– И ещё каждый будет сам за собой мыть посуду, стирать и гладить бельё, – дополнила Рики.
– Мы имеем пятьдесят долларов наличного дохода в месяц. К тому же, арендатор фермы с противоположного берега речки будет поставлять нам свежие фрукты и овощи. А из одежды нам пока ничего нового не требуется, у каждого вполне приличный гардероб. Так что мы, пожалуй, сможем кого-то нанять, чтобы нам мыли посуду и стирали. Но уж готовить пищу будем по очереди.
– И кто первым пойдёт в отравители последних Рэйлстоунов? – поинтересовался Вэл. – У нас хоть есть приличная поваренная книга?
– Хорошо, завтрак утром приготовлю сама. Поджарить хлебцы и сварить кофе несложно. Что касается посуды, давайте мыть её сообща. Прямо сейчас и начнём.
Когда посуда была помыта и возвращена на полку буфета, Рики ненадолго поднялась в свою комнату и вернулась переодетая в длинное домашнее платье, волочившееся по лестнице изящным шлейфом. По мнению Рики этот наряд придавал ей окончательное сходство с одной весьма заносчивой киноактрисой. Всё семейство собралось у камина в Длинном Зале, хотя огонь не горел, и сидеть около него вроде бы не имело смысла. Но они всё равно расселись вокруг. Руперт набил табаком тёмную трубку и стал раскуривать её. Теперь он чем-то походит на владельца табачной плантации с картинки, рекламирующей сигареты, подумал Вэл. Сам Вэл растянулся на диване, придавленный кошачьим весом, – Сатана растянулся на животе Вэла и не желал слезать, несмотря на слабые протесты последнего.
– Бр-р-р! – передёрнула плечами Рики. – Здесь холодно.
– Совсем не холодно, Рики. Наверное, ты замёрзла от того, что прадедушка Рик прошёл мимо тебя и повеяло холодом. Нет, котик, не стоит усаживаться ко мне на живот. Прошу тебя, не делай этого. В моём животе столько же ветчины, что и в твоём, дай ей улечься как следует.
Вэл сбросил Сатану на пол, и кот немедленно принялся тереться об его ногу. На призывное кис-кисанье со стороны Рики Сатана не обращал ни малейшего внимания.
Руперт зажёг спичку о подошву своего башмака:
– В каменных домах всегда прохладно. Надо сделать новый настил поверх каменного пола, тогда станет теплее. Когда я загонял машину внутрь гаража, я видел сложенные доски и дрова. Завтра утром посмотрим поближе, что там есть и можно ли этим топливом развести огонь в камине.
Рики оглядела покрытые мурашками руки:
– А я – то думала, что на Юге всегда жара. Кстати, того, кто утащил мой лосьон для рук, предупреждаю, чтобы отдал. Не то хуже будет.
– А ты его точно положила в сумку? – уточнил Вэл.
– Ещё бы! – Рики осеклась и прикрыла рот рукой. – Впрочем, не знаю. Тогда придётся поехать и купить новый. Съездим на машине в город, я куплю себе лосьон.
– Тридцать миль туда и тридцать миль обратно ради какой-то бутылочки с зельем? – ехидно спросил Вэл.
Но Руперт, развернувшись спиной к камину, словно там горел жаркий огонь, вдруг согласился:
– А это хорошая мысль – съездить завтра в город. Я должен передать ЛеФлеру некоторые документы. К тому же надо зайти на почту, забрать корреспонденцию из нашего абонентного ящика.
– Составь список того, что нам нужно в городе, – посоветовал Вэл.
Руперт присел на широкий подлокотник кресла, занятого Рики. Та живо взялась дополнять список разными важными деталями. Вэл смотрел на них чуть отстранённо, хотя и внимательно. И Руперт и Рики – или, называя её полным именем, Риканда Анна – принадлежали к ветви "рыжих" Рэйлстоунов. Лица с острыми подбородками, волосы цвета тёмной меди. Судя по дошедшим описаниям в семейных хрониках, представители ветви "рыжих" Рэйлстоунов выглядели именно так. "Рыжие" Рэйлстоуны были низкорослыми, сильными и подвижными. Мужчины замечательно сражались на мечах, а дамы слыли несказанными красавицами. Но все они, припомнил Вэл, славились так же весьма дурным и вспыльчивым нравом.
Правда, Руперт-то уже давно приучил себя управлять эмоциями. Зато Рики, отметил Вэл, совершенно откровенна в чувствах и ничего не умеет скрыть, ни сейчас, во время разговора с Рупертом, ни в одном из недавних инцидентов, который всё ещё стоял у Вэл а перед глазами. Как все "рыжие" Рэйлстоуны Рики вела себя слишком прямолинейно, слишком добродушно и открыто. Все "рыжие" Рэйлстоуны были неисправимыми романтиками и легковерными добряками.
"Тёмные" Рэйлстоуны – ветвь, к которой принадлежал Вэл, имели совершенно иной характер. "Тёмные" Рэйлстоуны были побегом на фамильном древе, который появился уже после переселения Рэйлстоунов-англичан в Америку, после того, как англичане-Рэйлстоуны проявили свой темперамент в колониях. Вэл, как типично "тёмный" Рэйлстоун, был темноволос, и его короткие прямые брови на узком смуглом лице вечно хмурились по тому или иному поводу. Подобно "рыжим", "тёмные" Рэйлстоуны обладали огромной волей. Но свой гнев они умели оформлять не в виде драки, сводя эмоции к холодной ярости, не выходящей из-под контроля.
Руперт уже исписал столбиками цифр целый лист блокнота, поэтому Вэл предположил:
– Вы что, уже придумали, как потратить все деньги, которые мы получим в течение месяца? Давайте теперь перейдём от центов и долларов к чему-нибудь по-приятнее. Обстановка не слишком располагает к занятиям экономикой. Разве пираты когда-либо переживали из-за сбережений на чёрный день? Трудно себе представить старину Родерика, волнующегося по таким пустякам.
– Ты имеешь в виду того самого первого пирата-Родерика, который добыл для Рэйлстоунов Меч Удачи? – улыбнулась Рики. – Но ведь кроме Меча, Родерик первый добыл Рэйлстоунам целое состояние золотом. Правда, Руперт?
Руперт снова закурил трубку:
– Многие лорды возвращались из набегов богачами. Сэр Родерик де ла Стоун считал Меч Удачи самым дорогим, что у него есть. Он готов был отдать за Меч всё своё имущество, даже когда Родерика провозгласили Бароном Рэйлстоуном.
– По-моему, наши предки не больно-то симпатичны, – передёрнула плечами Рики.
– Это точно, – поддакнул Вэл. – Если говорить точно, в этом зале должен бродить не один-одинёшенький призрак. Дом, вообще-то, должен прямо-таки кишеть неупокоенными Рэйлстоунами. Скольких наших предков лишили жизни насильственно? Человек семь или восемь.
– Ты ещё скажи, что призраки Рэйлстоунов, умерших в Англии тоже любят посещать американский филиал, – полушутя отмахнулась Рики.
– Ничего удивительного, – не сдавался Вэл. – Вспомни, ведь команды, в которые входили и Рэйлстоуны, добирались до Америки на кораблях, снаряжённых в путь нашим пра-пра-пра-прадедом.
Но Рики уже повернулась к Руперту:
– А ты тоже веришь в Меч Удачи?
Руперт молча смотрел в окно. Затем он ответил:
– Не знаю. Нет, не верю! Я не Родерик-Первый или Ричард. Но вещь, у которой позади семьсот лет преклонения – не может не иметь значения.
"И обнажил он свой меч, сделанный дьявольским искусством Востока. И обнажил он меч, состоящий из двух прекрасных лезвий", – Вэл процитировал фрагмент из хроник Брата Ансельма, монаха, сопровождавшего сэра Родерика в пиратских набегах. – "И обнажил он меч, найденный в старом склепе". Так ты думаешь, Руперт, что здесь Брат Ансельм говорит про Меч Удачи? По-твоему, Меч Удачи состоит из двух лезвий и был когда-то найден Родериком в старом склепе?
– Я не стал бы утверждать, что такое невозможно. Ведь сарацины слыли искусными мастерами-оружейниками. Они делали клинки из дамасской стали.
– И всё равно это очень похоже на арабскую сказку, – вмешалась Рики. – Меч, обладающий волшебной силой, был выкован из двух мечей, найденных в старом склепе. Всей работой руководил арабский мудрец-астролог…
– Но с другой стороны, мы знаем, что сэр Родерик стал необычайно удачливым именно после того, как обрёл Меч Удачи, – возразил Вэл. – Пират Родерик, найдя Меч, вернулся домой богатым. А умер он уже Бароном Рэйлстоуном. Родственники сэра Родерика благополучно пережили войну Алой и Белой Розы – а ведь четыре пятых всех аристократических семей Англии были уничтожены в той войне.
Молчавший Руперт подхватил слова Вэла:
– А счастье всё продолжало улыбаться Рэйлстоунам, их дом процветал до той самой минуты, пока распутник Майлз Рэйлстоун не поставил Меч Удачи в заклад во время партии в картишки. И проиграл!
Рики завозилась в кресле:
– Вот это да! Теперь давайте поговорим о пиратах. Расскажи, Руперт?
– Но ты же знаешь всю эту историю наизусть, – возразил он.
– Ну и что? Здесь, в этом доме, ты ещё не рассказывал. Говори, Руперт, пожалуйста. Ведь всё это здесь и происходило!
– По-моему, ты впадаешь в детство.
– Я из него и не выходила. Ну пожалуйста, Руперт.
Руперт сдался.
– Маркиз Лорн, Майлз Рэйлстоун, скакал вместе с Принцем Рупертом из Райна. Он был отъявленный гуляка, задира и циник. Заядлый картёжник, он не побоялся поставить в заклад фамильную драгоценность во время игры.
– "Меч Удачи покинет того, кто обесчестит славное оружие!" – медленно проговорил Вэл. – Я читал это в одной из твоих бумаг, Руперт.
– Да. Меч Удачи ушёл от Майлза Рэйлстоуна. Майлз пережил Марстона Мура, видел смерть короля Карла Первого, был свидетелем возвращения Стюартов в Англию. Но везение, сопутствующее Рэйлстоунам, ушло вместе с Мечом Удачи. Усадьба Лорнов выгорела дотла. И уже Руперт, сын Майлза, жалким безденежным прихлебателем околачивался при королевском дворе. А потом Руперт бежал из Англии вместе Джеймсом Стюартом, скрываясь от преследований. И Маркиз Лорн коротал свои дни мойщиком котлов где-то на задворках Парижа.
– А потом?
– А потом произошло чудо. Руперта направили в Лондон с секретной миссией, и ему в руки снова попал Меч Удачи. Но кажется, Руперту меч достался в результате убийства, поэтому не принёс ему счастья. Чтобы не попасться солдатам Вильгельма Оранского, Руперт вынужден был спрятаться в канаве с ледяной водой, простудился и умер в лихорадке.
– Теперь и я процитирую, – перебила Рики. – Записи Ричарда, сына Руперта, первого пирата. "Итак, Меч сомнительной Удачи снова попал в наши руки. Теперь уже я сам упорно трудился, чтобы фортуна вернулась в наш дом".
– Ричард хорошо поработал в этом направлении, – дополнил Вэл. – За какие-нибудь две недели он успел жениться на дочери одного богатого придворного Короля Франции, одновременно получив назначение отплыть на острова Французской Вест-Индии. Едва отплыв из Франции, он занялся пиратством лично и охотно хранил на корабле не только своё награбленное, но и добычу других пиратов.