- Ну а теперь за дело, - проговорил доктор. - Вы, Андре, не удаляясь более чем на сто шагов, сделайте поспешный, беглый обход прогалины слева направо, я сделаю то же самое справа налево. Осматривайте по возможности каждый куст, каждую помятую траву или сломанную ветвь, которые могут служить нам приметой. Туземцы пусть проделают то же самое, только в более тесном круге. Через четверть часа сюда подоспеют Ибрагим и остальные, и тогда мы еще раз обсудим положение и увидим, что нам делать, если наши поиски до тех пор не увенчаются успехом.
Фрике отчаянно вскрикнул…
С ружьями наготове, не отрывая глаз от земли, оба француза двинулись в обход и вскоре скрылись из виду, затерявшись, как мелкие муравьи, среди гигантских стволов, обступивших их со всех сторон.
Андре вскоре напал на след. Это было нетрудно, так как на мягкой почве тяжелые ступни гориллы оставляли глубокий след; Андре насчитал десятка два следов. Страшилище все время волочило Фрике по земле, очевидно ухватив его за бурнус. Вдруг молодой человек не смог подавить крика отчаяния при виде двуствольного ружья с разбитым прикладом под громадным баньяновым деревом (фикусом), ветви которого, склонившись до земли, пустили корни, образовав таким образом целый ряд тонких зеленых колонн вокруг своего громадного ствола, достигавшего более десяти метров в окружности. Это дерево занимало собой пространство, на котором мог бы расположиться целый полк. Оба ствола ружья были разряжены; значит, Фрике успел выстрелить вторично из своего ружья, а затем еще выпустил один заряд из своего револьвера.
Конец ствола был значительно сплющен, словно был зажат в железные тиски. Несомненно, эти рубцы и зазубрины были оставлены на дуле зубами гориллы.
В тот момент, когда Андре крикнул, доктор со всех ног бросился к нему. При виде изуродованной двустволки и он не мог удержаться от горестного вскрика.
- Несчастный мальчик! - воскликнул он.
- Мужайтесь, - успокоил Андре, - я не могу поверить, что его больше нет в живых!
- Как бы то ни было, мы должны найти его! - решил доктор, призвав на помощь все свое мужество.
Оба стали вместе осматривать каждую травинку.
- Посмотрите, доктор, видите в этой лиане круглое отверстие величиной с горошину, из которого сочится сок?!
- Да, вижу. Можно подумать, что это след пули.
- Да, да! - продолжил Андре и срезал ножом лиану как раз над тем местом, где было отверстие, причем в глубине этого отверстия оказался кусок рубленого свинца.
- Бедняга, у него ружье было заряжено картечью.
- Как знать, - возразил доктор, - быть может, это спасло его. Для стрельбы на столь близком расстоянии я сам предпочитаю картечь пуле. Вы знаете, что прославленный Бомбоннель никогда не стрелял в своих пантер иначе, как только картечью, и, быть может, это случайное обстоятельство помогло нашему мальчугану избавиться от страшного чудовища.
- Ах, если бы это действительно было так!
- Смотрите, ведь он стрелял в упор! Видите эти несколько черных волосков? Это клочок шерсти гориллы; они пристали ко второй круглой дырочке, где также засела картечь. Фрике, как видно, стрелял машинально, и выстрел не ранил гориллу смертельно, не попал в цель, так как иначе он убил бы ее наповал этим зарядом. Во всяком случае, он ранил ее серьезно, я полагаю, так как других следов картечи я не вижу, следовательно, весь остальной заряд пришелся в обезьяну.
- Очевидно.
- Смотрите, я был прав; видите вон тут, на высоте человеческого роста, это помятое место на лиане, еще сохранившее след окровавленной ладони величиной вдвое больше ладони Фрике? Это след ладони гориллы.
- Дайона ухватилась за этот корень, как за точку опоры… Но все же мы не знаем, где наш мальчуган.
- Терпение, друг мой! Терпение! Мы уже знаем, что животное ранено, значит, оно не может быть далеко.
В этот момент галамунды подошли со всех сторон, а вслед за ними и Ибрагим со своими абиссинцами, которого сразу же ознакомили с положением дел. Теперь все охотники, абиссинцы и туземцы рассыпались в разных направлениях, скрещивая свои пути. Они двадцать раз обыскали всю прогалину, но ничего нового найти не могли.
Казалось, будто, добравшись до развесистого дерева, горилла бесследно исчезла. Тогда несколько туземцев, с чисто акробатической ловкостью подтянувшись на руках до низких ветвей дерева фикуса, взобрались на него с помощью естественных лестниц из крупных лиан, но после продолжительных поисков спустились, не обнаружив и на дереве никаких следов гориллы.
Ветви этого дерева сплетались с ветвями другого, такого же, которое, в свою очередь, переплелось со следующим.
На протяжении нескольких гектаров лес состоял исключительно из баньянов, сплетенных между собой так плотно, что не только обезьяна, но даже и человек мог бы свободно пройти по этому воздушному помосту очень большое расстояние.
Вероятно, раненое животное избрало этот путь, рассчитывая скрыться от преследования и унося за собой бедного Фрике.
Оба француза были в отчаянии, видя бесполезность общих усилий разыскать своего маленького друга.
Но ни у кого не возникла мысль отказаться от дальнейших поисков исчезнувшего, нет, потому что даже галамунды, хотя и страшно жестокие людоеды, тем не менее свято чтут законы гостеприимства, и особа гостя для них была священнее, чем даже самый близкий родственник. Фрике был их гостем, и они решили найти его живым или мертвым. Сильно уставшие французы вынуждены были немного отдохнуть и выпить несколько глотков воды для восстановления своих сил. В тот момент, когда они уже поднялись на ноги, чтобы продолжать поиски, маленький негритенок в ужасном волнении, задыхаясь от быстрого бега и страха, отражавшегося на его лице, прибежал, размахивая ножом над головой и голося изо всей мочи. Добежав до доктора и Андре, он принялся бормотать с такой торопливостью и так неразборчиво, перебивая свою речь громкими всхлипываниями, что, несмотря на все усилия и основательное знакомство его с местными наречиями, доктор все-таки ничего не мог разобрать.
Негритенку, несмотря на все его просьбы и мольбы, не позволили участвовать в охоте, но, не будучи в состоянии пробыть столь продолжительное время в разлуке с дорогим его сердцу Флики, он немного погодя после ухода охотников пустился по следам своего друга.
Поняв, какая страшная опасность грозит Фрике, и сознавая всю бесполезность этих поисков наугад, он высказал весьма дельную мысль, но все были до такой степени взволнованны, что его почти не слушали.
Потеряв надежду быть понятым, мальчуган повернулся на своих босых пятках и, не сказав ни слова, скрылся в чаще леса еще быстрее, чем появился.
Но что же случилось с бедным Фрике, и куда он мог пропасть?
Вот что произошло с того момента, как ружье мальчугана случайно выстрелило. Раздраженная вторжением в ее владения горилла, испуганная неожиданным выстрелом, накинулась на Фрике и готова была разорвать его на части, но последний инстинктивно распластался по земле, так что обезьяна ухватила только его плотный, упругий бурнус, за который и принялась тащить мальчугана.
Запутавшись в этом просторном одеянии, из которого он в данных обстоятельствах никак не мог выбраться, Фрике был похищен с невероятной силой и быстротой, как это видели его друзья, освирепевшей гориллой, чувствовавшей близость других врагов и помышлявшей только о том, как бы скорее укрыться от них вместе со своей добычей.
До сего момента Фрике не получил ни малейшего повреждения, хотя его трясло и подбрасывало с невероятной силой в импровизированном мешке из бурнуса; но горилла уходила с такой невероятной быстротой, что маленький парижанин сознавал, что он вот-вот разобьется насмерть о стволы деревьев, между которыми с такой молниеносной скоростью неслась обезьяна.
Эта бешеная гонка продолжалась всего несколько минут. Животное, по-видимому, не сознавало, что находится в этой толстой белой ткани. Обезьяна бежала, унося свой тюк и рассчитывая, вероятно, распотрошить его впоследствии без помех.
Фрике между тем не выпускал своего ружья из рук, но, видя, что дело плохо, крикнул на помощь товарищей. Именно этот крик был услышан Андре в тот момент, когда он вместе с доктором выбежал на прогалину.
Испуганная этим неожиданным звуком, обезьяна на минуту приостановилась, но этого момента было достаточно, чтобы Фрике успел вскочить на ноги и выстрелить. Второй заряд его двустволки был сделан почти в упор. Горилла, отброшенная выстрелом, перевернулась и упала на спину, но тотчас же вскочила, рассвирепев еще больше. Фрике машинально протянул к ней ружье, которое разозленное животное ухватило обеими руками, закусило зубами ствол и, разбив приклад как щепку, далеко отшвырнуло от себя. При этом парижанин успел увидеть на черной волосатой груди страшного животного громадную зияющую рану, из которой, пенясь, сочилась кровь.
Тем временем Андре и доктор спешили на помощь. Горилла, чувствуя их приближение, доведенная до крайней степени озлобления, схватила мальчугана за бурнус и потащила его на весу, как дети таскают котят или щенят. Проворно взбираясь на упомянутый нами гигантский фикус, она побежала дальше по воздушному помосту, перебираясь с ветки на ветку, легко неся тяжелую ношу, с такой изумительной быстротой, что расстояние между ней и охотниками увеличивалось с каждой секундой.
Фрике чуть не задохнулся. Он чувствовал, что близится развязка его приключения. Ему предстояло или быть растерзанным страшным животным, которое, несмотря на свою ужасную рану, не теряло еще сил, или же он рисковал быть сброшенным вниз на землю в случае, если горилла вдруг ослабеет и не в состоянии будет удержать его на весу в своих сильных лапах.
Между тем сам он изнемогал под давлением железных тисков гориллы. Нет сомнения, что если бы не плотная одежда, то обезьяна давно бы уже раздавила его даже без злого умысла. Кроме того, страх, внушаемый горилле охотниками, мешал ей приостановиться и расправиться окончательно со своей жертвой. Таким образом, роковой момент был отдален.
Все это с быстротой молнии проносилось в уме мальчугана, между тем как горилла тащила его все дальше и дальше, быстро прыгая с дерева на дерево по громадным развесистым ветвям лесных великанов.
Машинально нащупав за поясом свой револьвер. Фрике спокойно и хладнокровно приставил его дуло к черной косматой груди гориллы, но, прежде чем нажать курок, взглянул вниз и увидел себя на головокружительной высоте - сейчас он полетит вниз… Все же это лучше, чем оставаться и дальше в объятиях гориллы. Да и, кроме того, не могла же судьба так зло подшутить над ним, чтобы на пути не встретилось ни одного сука, за который он мог бы уцепиться…
Биение сердца животного заставляло дрожать дуло револьвера. Грянул выстрел. Смертельно раненная горилла обеими руками схватилась за грудь, выпустив Фрике, который, отчаянно вскрикнув и разметав в стороны руки и ноги, грузно перекатываясь с ветви на ветвь, полетел вниз с высоты тридцати метров.
Эта ужасная сцена разыгралась на расстоянии около километра от того места, где парижанина искали охотники.
Быстрота бега гориллы была положительно фантастическая, чем и объясняется громадное расстояние, пройденное животным со своей ношей.
Прошло еще два мучительных часа. Оба европейца были в состоянии, близком к отчаянию, но никто не думал отказаться от дальнейших поисков, хотя задача становилась все труднее, а чаща леса - все непроходимее. Новые затруднения возникали на каждом шагу. Несмотря на опытность, ловкость и настойчивость охотников, как чернокожих, так и белых, они не могли отыскать дальнейшие следы гориллы.
Доктор разражался целым потоком проклятий и бесполезных ругательств.
Невзирая на палящий зной, от которого изнемогали даже и самые выносливые туземцы, решено было еще более расширить круг поисков и снова обыскать лес на еще большем протяжении. Но лесу, как говорится, не было конца-края. И эта новая попытка внушала мало надежды измученным людям. Вдруг шум и хруст ветвей, сопровождавшийся громким храпением, заставили всех затаить дыхание.
Громкий пронзительный свист огласил лес, и слон Фрике с поднятым вверх хоботом крупной, развалистой рысью выбежал на прогалину к великому изумлению всех присутствующих. На его спине восседал его погонщик - маленький негритенок Мажесте, который издал этот пронзительный свист.
- Ах, молодчина! - воскликнул доктор. - У него одного под шапкой курчавых волос больше ума, чем у всех нас вместе взятых… Он привел нам ищейку… молодец! Твоя "охотничья собака" одарена превосходным нюхом и по своим размерам как раз подходит к величине этого леса.
- Да, - подтвердил Андре, - слон благодаря своему тонкому обонянию, без сомнения, может помочь нам отыскать Фрике.
Сообразительность маленького негритенка могла быть по справедливости высоко оценена. Призвать на помощь Осанора было для него делом нетрудным. Умное животное, как будто понимая, что нуждаются в его содействии, поспешно направилось по указанному ему пути и вскоре очутилось на прогалине среди охотников.
Андре прежде всего поднес ему оба обломка ружья Фрике, которые слон осторожно взял хоботом. Он усиленно потянул в себя воздух, обнюхивая их, затем засопел и, казалось, был очень удивлен, что это знакомое ему оружие было сломано. Затем он стал как будто искать кругом Фрике, и его умные маленькие глазки выразили не то недоумение, не то разочарование, не найдя мальчика в числе присутствующих. Он подходил то к Андре, то к доктору, тихонько ощупывал их своим хоботом, обнюхивал, затем вдыхал в себя запах, издаваемый чернокожими охотниками, упорно отыскивал специфический запах своего отсутствующего маленького друга.
- Фрике! Фрике! - звал своим громовым голосом доктор, и каждый раз слон приподнимал свои громадные уши, как бы прислушиваясь к чему-то, словно он ожидал услышать где-нибудь в отдалении отклик на этот зов, какой-нибудь слабый крик или стон.
Он становился все более тревожным и взволнованным. Андре подвел его к тому месту, где была ранена горилла. Слон стал медленно и внимательно водить хоботом по кровавому следу, оставленному раненым животным на стволе толстой лианы, и вдруг свирепо засопел. Глухой звук, похожий на рычание, заклокотал у него в горле, и долгая вибрирующая, слегка металлическая нота, подобно грозному военному кличу, огласила воздух.
Глаза его засветились гневом. Его обоняние указало на след исчезнувшего друга; теперь он, казалось, понял все, что здесь случилось.
Высоко задрав голову, слон потянул в себя воздух и вдруг понесся, как ураган, сокрушая все на своем пути и высоко задрав кверху хобот.
Охотники пустились следом по проложенному им сквозь чащу пути, по которому могла бы свободно проехать целая батарея артиллерии.
Этот бешеный бег продолжался несколько минут. Все чувствовали, что развязка близка. Возбуждение удесятерило силы охотников и особенно друзей Фрике, которые прибыли почти одновременно со слоном к громадному развесистому, многоствольному дереву, перед которым наконец остановился Осанор. Маленький негритенок кинулся на землю. Перед ним лежал труп гориллы с разорванным картечью боком и простреленной грудью. В ее разинутой пасти блестели два ряда страшных зубов, а широко раскрытые горящие зрачки еще не успели задернуться тусклой пеленой смерти.
- Отвратительное чудовище! - промолвил Андре.
Очевидно, и Осанор был того же мнения, так как, сделав шаг вперед, он наступил своей тяжелой ступней на грудь мертвой гориллы, кости которой, словно под давлением гидравлического пресса, хрустнули, и она сразу сплющилась, как лопнувший мяч.
Совершив этот подвиг, слон сильно потянул в себя воздух, как это делают охотничьи собаки, затем ступил вперед, попятился, вернулся немного назад и затем, задрав голову насколько мог высоко, указал своим вытянутым вверх хоботом на белый комок, повисший на ветвях на весьма значительной высоте от земли.
- Фрике! - воскликнули оба европейца. - Он!
Негритенок с проворством и ловкостью белки взобрался по лианам к тому месту, где едва держался лишившийся чувств Фрике, запутавшийся в своем бурнусе.
- Осторожно! - крикнул негритенку доктор. - Ради бога, избегай малейшего сотрясения!
Мальчуган продолжал взбираться и наконец очутился на опасном месте. Проворно размотав длинную веревку, которая была обмотана у него вокруг корпуса, он крепко обвязал ею безжизненное тело своего друга. По счастливой случайности, острый сук проткнул бурнус Фрике, который повис на нем, точно в гамаке, что и помешало его падению.
Он висел, словно люстра в чехле, потеряв сознание, быть может, серьезно раненный. Но теперь, когда маленький негр предупредил возможность падения, следовало еще придумать способ осторожно спустить парижанина на землю.
Несколько галамундов, превосходнейшие гимнасты, проворно взобрались наверх, чтобы помочь маленькому Мажесте. Проше всего было спустить опутанного веревкой и завернутого в бурнус Фрике с помощью той же веревки.
Но в тот момент, когда его начали спускать, громадное чудовище вдруг точно слетело с верхних ветвей дерева прямо на группу спасателей, чуть было не погубив все дело спасения Фрике.
Это была другая горилла. Очевидно, семейство облюбовало данное дерево, и новое чудовище решило страшно отомстить всем преследователям за смерть своего товарища. Наступила минута неописуемого ужаса; затем грянул выстрел.
- Браво!
Андре проявил на этот раз на деле ту необычайную ловкость и искусство в стрельбе, которое он показал накануне всех событий ради шутки и забавы.
Прицелившись в животное в момент прыжка, он, так сказать, выстрелил в него влет. Заряд попал немного пониже плеча, в самую грудь, и животное с диким ревом скатилось кубарем вниз, прямо под ноги слону.
Тот, конечно, не стал церемониться. В мгновение ока он обхватил оглушенное падением раненое животное своим хоботом и так сдавил его, что у того из раны фонтаном хлынула кровь. Несчастная горилла отчаянно взвыла и вцепилась зубами в ухо слона. Взбешенный слон на мгновение ослабил давление и, взмахнув хоботом, с неистовой силой швырнул гориллу о ствол гигантского дерева, о который та разбилась насмерть. Клочок уха Осанора так и остался у гориллы в зубах.
В следующий момент тело Фрике благополучно было опущено на землю.
- Бедняжка, - промолвил, вздыхая, доктор, - наконец-то мы его нашли… Но надо еще привести его в чувство.
- Но он жив? - с беспокойством осведомился Андре.
Доктор, не отвечая, охотничьим ножом поспешно распорол рубашку на груди Фрике и припал к ней ухом.
- Как он бледен… Вы ничего не говорите, доктор?! Да успокойте же меня хоть одним словом; вы знаете, как я люблю этого мальчика! - взмолился Андре со слезами на глазах.
Доктор продолжал выслушивать и ощупывать Фрике.
Маленький негритенок, присев на корточки, аспидно-серый, с побелевшими губами, горько плакал, не спуская печальных глаз с доктора. Даже людоеды были тронуты его горем.
- Ну вот, теперь я могу сказать с уверенностью, мой милый Андре, он жив! - заявил доктор, окончив наконец свой осмотр. - Скорей воды!