– Мои братья мудры и справедливы. Четверо вождей ракурроев хотели убить меня, но я сохранил им жизнь. Теперь они лежат связанные в моем вигваме, а мои гости охраняют их. Смерть за смерть, жизнь за жизнь! Я требую освободить моих гостей взамен за свободу тех, кто предательски напал на меня. Пусть мои братья совещаются, я подожду их решения. Но помните, что мои гости убьют вождей, если кто-нибудь другой, а не Олд Шеттерхэнд, переступит порог вигвама!
Ни один мускул не дрогнул на каменных лицах индейцев, ни вздохом, ни движением не выдали они своего волнения. Я встал и вышел из круга, чтобы не слышать, как ракуррои будут совещаться. Им предстояло нелегкое дело, ведь речь шла об участи их вождей, они не могли отдать их на заклание, не покрыв себя позором.
Воины расступались передо мной, и ряды их снова бесшумно смыкались за моей спиной. Отойдя подальше, я сел и приготовился терпеливо ждать.
Совет длился несколько часов. Наконец трое старейшин приблизились ко мне и сели напротив.
– Вожди команчей нарушили закон, и Олд Шеттерхэнд вправе убить их. Но он не отнимет у них жизнь. Он отдаст их воинам ракурроев, и те будут судить их.
– Мои братья забыли, что воины могут судить вождей только за трусость в бою. Поэтому право судить их принадлежит Олд Шеттерхэнду.
– Как он намерен поступить с ними?
– Я их убью, если мои гости не получат свободу.
– Олд Шеттерхэнд знаком с людьми, которых считает своими гостями? Это Сан-Иэр, известный как убийца индейцев.
– Видели ли мои братья тело хотя бы одного убитого им воина ракурроев?
– Это Виннету, вождь апачей. Его племя давно враждует с команчами. Сотни воинов отправил он своей рукой в Страну Вечной Охоты.
– Назови мне хотя бы одно имя сына ракурроев, павшего от его руки. Апачи не воевали с ракурроями.
– Ты прав, не воевали, – вынужден был признать старейшина. – Имя третьего пленника нам неизвестно.
– Оно известно мне. Это человек с севера, который никогда не посягнул на жизнь или собственность сыновей краснокожих скво.
– Как бы то ни было, мы не можем дать свободу пленникам, но если Олд Шеттерхэнд убьет вождей, он погибнет у столба пыток вместе с теми, кого он назвал своими гостями.
– Мои братья шутят, – ответил я, про себя решив, что пора выкладывать последний козырь в затянувшейся игре. – Разве кто-нибудь из вас захочет напасть на Олд Шеттерхэнда? Разве вы забыли, что в стволе его ружья спрятаны души всех ракурроев?
Краснокожие смутились. Однако на их лицах, как я ни вглядывался в них, не было и следа ненависти или злобы. Я вел себя мужественно, согласно индейским понятиям о чести, поэтому для них не было позора в том, что они вели со мной переговоры.
– Пусть наш бледнолицый брат подождет, пока мы не вернемся, – сказали они и снова ушли.
На этот раз они совещались не более получаса. Те же трое старейшин, приблизившись ко мне, сказали:
– Мы даем свободу Олд Шеттерхэнду и его гостям на одну четвертую часть солнца!
Итак, ракуррои вспомнили о старом индейском обычае и не преминули воспользоваться им. Отпустив пленников на свободу на шесть часов, они собирались потом устроить на них охоту, в которой примут участие все воины племени. Поступив так, они спасали своих вождей, у нас же времени было слишком мало, чтобы уйти далеко. Воинственных команчей ждала славная потеха, и они наверняка уже предвкушали сладостные мгновения погони. Однако мы имели право покинуть их стойбище только к вечеру и скакать всю ночь, пока преследователи рыскали в темноте наугад. Было бы глупостью не согласиться на такие условия, но я все же решил поторговаться.
– Олд Шеттерхэнд согласен, но с условием, что его гостям вернут оружие.
– Они его получат.
– Моих гостей схватили, хотя они не замышляли ничего плохого. Вожди же должны получить свободу, хотя пытались убить меня. Такой обмен несправедлив.
– Чего еще требует наш белый брат?
– За удар ножом вожди дадут нам трех лошадей, которых я сам выберу из табуна. Им же я оставлю трех наших.
– Мой брат хитер, как лиса. Он знает, что его лошади устали, но пусть будет так, как он того хочет. Когда Олд Шеттерхэнд освободит вождей?
– Они будут свободны в то же мгновение, когда мы покинем стойбище краснокожих братьев.
– Вернет ли он нам души, заколдованные на белом листке и спрятанные в ствол ружья?
– Олд Шеттерхэнд дает слово, что не выстрелит их в воздух.
– Пусть Олд Шеттерхэнд уезжает куда хочет. Он великий воин и так же хитер, как и силен. Наверное, мозги вождей застилал туман, если они согласились выкурить с ним трубку мира. Хуг!
Теперь я мог уйти. Я медленно шел сквозь строй краснокожих к вигваму, где меня ждали друзья. Как только я переступил порог, они сразу же поняли, что я добился желаемого, однако молча смотрели на меня.
– Нам дали свободу на шесть часов.
– Свобода! – запрыгал как мальчишка Боб, и вдруг его радость как рукой сняло. – Только на шесть часов? А потом индейцы снова схватят массу Бернарда и Боба?
– Да, – с сомнением в голосе протянул Сэм. – Вот ведь незадача, крепко мы влипли! За шесть часов далеко не уйдешь, особенно пешком. А как быть с моей Тони?
– Ты получишь ее и все, что тебе принадлежит, так же, как и Виннету. Остальные лошади слишком устали, и хотя не хочется оставлять им моего мустанга, я договорился, что сам выберу трех лошадей из табуна.
– Чарли, ты умница! – рассмеялся Сэм. – Почему ты не пошел в купцы? Ты мог бы продавать снег зимой! Как тебе это удалось? Целых шесть часов времени и пять свежих лошадей! Этого вполне хватит, чтобы натянуть нос краснокожим. Надеюсь, ты не ударишь в грязь лицом и не выберешь на радостях старых козлов вместо коней.
Пока он зубоскалил, снаружи послышалось невнятное бормотание. Я выглянул из вигвама и увидел старуху, которая готовила для меня еду.
– Пусть бледнолицый идет за мной, – позвала она.
– Куда?
– Пойдем, я провожу тебя к Ма-Раму.
Я не мог не откликнуться на этот зов и пошел за старухой. У вигвама, в котором жили вожди, меня ждал верхом на коне Ма-Рам. Рядом стоял мой мустанг.
– Пусть мой брат следует за мной, я покажу ему, где пасется табун вождей,
Так вот, значит, в чем было дело! Я вскочил в седло и последовал за Ма-Рамом в прерию, где находился небольшой табун. Юноша ловко набросил лассо на вороного жеребца и подвел его ко мне.
– В прерии нет лучше коня, чем этот. Ма-Рам получил его от отца и дарит его Олд Шеттерхэнду за то, что он не отнял у него скальп.
Поистине королевский подарок был для меня неожиданностью. Такого вороного жеребца невозможно было догнать! Я поблагодарил юношу и, тут же выбрал лошадей для Бернарда и Боба. Виннету и Сэм, насколько я их знал, все равно ни за что не согласились бы на обмен.
На обратном пути Ма-Рам остановился у своего вигвама и пригласил меня войти. Я охотно принял его приглашение и прошел внутрь, где меня угостили пресным хлебом, так хорошо выпекаемым индейцами и считающимся у них лакомством. Уже прощаясь и выйдя из вигвама, я увидел темноглазую девушку, ту самую, что утром выглядывала из вигвама, когда я расправлялся с моими часовыми. Сейчас она приторачивала к моему седлу переметную суму с провизией. Заметив меня, девушка зарделась от неожиданности встречи.
– Кто ты, прекрасная дочь ракурроев?
– Я Чистый Родник, дочь вождя Рогатого Быка.
Прошу тебя принять мой дар в благодарность за то, что ты пощадил моего брата Ма-Рама.
– Пусть великий Маниту подарит тебе много счастья и много солнц, прекрасный цветок прерии. Твои глаза ясны, а лоб чист, пусть же и жизнь твоя будет ясной и чистой.
Когда я вернулся к друзьям, все пришли в восторг от вороного жеребца.
– Чарли! – восклицал Сэм. – Он действительно хорош. Если говорить честно, он может даже сравниться с моей Тони, разве что у него только хвост подлиннее да уши покороче. Теперь у нас есть все. Пора в путь, а там посмотрим, чья возьмет. Старик Сан-Иэр еще покажет краснокожим, на что он способен.
Когда все было готово к отъезду, мы сняли путы с наших пленников.
– Масса, поскорее! – поторапливал нас Боб. – Быстро прочь отсюда, чтобы индеец не схватил нас всех снова. Боб не хочет, чтобы его зажарили и съели.
Вожди ракурроев даже не шевельнулись, пока мы не покинули вигвам. Мы сели на коней и помчались по стойбищу, которое, казалось, вымерло. На глаза нам не попался ни один индеец, хотя, несомненно, все племя наблюдало за нами. Мне почудилось, что из-за полога вигвама Рогатого Быка выглядывают четыре темных глаза… Не менее сотни сердец нетерпеливо стучали, ожидая поры, когда будет разрешено пуститься в погоню за нами, но два сердца желали нам счастья и удачи!
Глава IV
САКРАМЕНТО – КРАЙ БОГАТЫЙ
Путешествуя вдоль Колорадо, мы благополучно пересекли обширные владения индейцев пайютов и уже приближались к восточным отрогам Сьерра-Невады. Там, на берегу озера Моно, мы собирались остановиться и дать отдых измученным дальней дорогой лошадям. За нашей спиной остались земли команчей, горные хребты, пустынные солончаки и обширные прерии.
Что же заставило нас отправиться в Калифорнию? Что привело нас в края, столь далекие от прерий Запада? Во-первых, Бернард Маршалл надеялся отыскать там своего брата, во-вторых, мы полагали, что оба Моргана, лишившись на Пекос всей своей добычи, устремятся в эту богатую золотом страну, чтобы быстро поправить свои дела.
И у нас были более чем серьезные причины так полагать.
Когда мы покинули стойбище команчей, у нас было всего лишь шесть часов свободы. Весь вечер и всю ночь мы мчались вперед и на следующий день уже увидели вдали вершины Сьерра-Гуадалупе. Все наши лошади, включая и старушку Тони, неслись во весь опор, словно им была неведома усталость, и покрывали милю за милей, невзирая на трудную дорогу. Нам удалось перебраться через Сьерра-Гуадалупе, так и не заметив за собой погони, а когда через несколько дней мы переправились на другой берег Рио-Гранде, опасность миновала окончательно.
К западу от Рио-Гранде тянутся отроги Скалистых гор, где и произошло событие, подсказавшее нам, где искать Морганов.
Как-то в полдень мы отдыхали на перевале. Виннету стоял на часах. Для наблюдения он выбрал скалу, с которой все окрестности, как сзади, так и впереди нас, были видны словно на ладони.
Вдруг мы услышали его гортанный возглас, и через мгновение вождь апачей стоял перед нами.
– Краснокожие воины идут сюда, – сказал он.
– Сколько их? – спросил я.
Виннету молча поднял растопыренную правую ладонь и три пальца левой руки.
– Восемь? Нам они не страшны. К какому племени они принадлежат?
– Виннету не знает, потому что на их лицах нет боевой раскраски.
– Как далеко они отсюда?
– На расстоянии четвертой части того времени, которое бледнолицые называют часом. Пусть мои братья разделятся. Виннету и Сан-Иэр пойдут вперед, а Бернард и чернокожий муж встанут сзади, между скал. Мой брат Чарли останется здесь, чтобы говорить с краснокожими воинами.
Виннету отвел наших лошадей за скалы, где их не было видно с тропы, и мои товарищи заняли свои места. Все было готово к встрече.
Прошло четверть часа, и я услышал мерное поцокивание копыт по камням. Индейцы выехали из-за поворота тропы, заметили меня и остановились, я же сидел, наблюдая за ними из-под полуопущенных век и притворяясь, что меня одолела дремота. На каменистой почве не видно следов, поэтому они, предполагая, что я здесь один, обменялись несколькими фразами и подъехали ко мне.
Притворяться дальше не имело смысла, и я медленно встал, сжимая в руках ружье.
– Что бледнолицый делает в этих горах? – спросил один из них.
– Белый муж отдыхает после долгой дороги, – спокойно ответил я.
– Откуда он прибыл?
– С берегов Рио-Гранде.
– А куда держит путь?
– Уфф! – неожиданно воскликнул второй краснокожий. – Воины команчей видели его у вод Пекос вместе с Ма-Рамом! Белый муж стрелял в бледнолицых, за которыми мы гнались!
Итак, кое-что прояснялось: этот краснокожий был одним из тех пятерых, которые преследовали Морганов и которые после моих выстрелов бросились на меня, вместо того чтобы схватить беглецов.
– Куда затем отправился бледнолицый с Ма-Рамом? – продолжал спрашивать предводитель.
– В стойбище команчей.
– Когда и где белый муж встретился с сыном вождя?
– Я взял его в плен в той долине, где сыновья команчей схватили Виннету, Сан-Иэра и еще одного бледнолицего.
– Уфф! Он взял в плен Ма-Рама?! – вскричали краснокожие, хватаясь за оружие, но предводитель остановил их.
– Что сделал белый муж с воинами, которые были с сыном вождя? Он убил их?
– Я не причинил им зла. Одного из них я связал, а остальных Великий Дух лишил слуха и зрения, чтобы они не слышали и не видели, как я увожу с собой сына вождя.
– Но Ма-Рам не был связан, когда мы встретили бледнолицего на Пекос! – вдруг вспомнил тот, кто участвовал в погоне за Морганами.
– Он обещал мне следовать за мной, и я снял с него ремни.
– Уфф! Зачем белому мужу понадобилось ехать в стойбище команчей?
– Сыновья команчей схватили моих друзей, поэтому я приехал к ним в стойбище, связал четверых вождей и обменял их на пленников. Нам разрешили уйти из стойбища и дали свободу на четверть солнца.
– Виннету и Сан-Иэр ушли от погони?
– Да.
Лица команчей исказились от гнева. Однако, что бы они ни задумали, бояться мне было нечего. Меня даже забавляло то, что они вспыхнули как порох при упоминании о неудаче соплеменников.
– Бледнолицый пес должен умереть!
С этими словами предводитель схватился за ружье, единственное у них, так как у остальных краснокожих были только луки и стрелы.
– Остановитесь! Краснокожие мужи погибнут раньше, чем ты успеешь поднять ружье. Мне не страшны восемь индейцев. К тому же я знаю, что воины команчей не причинят мне зла, если я скажу им, где еще сегодня они смогут увидеть Виннету, Сан-Иэра и еще одного бледнолицего, сбежавшего из стойбища.
– Уфф! Где?
– Вон там стоят Виннету и Сан-Иэр, – ответил я, указывая на вышедших из-за скалы с оружием в руках вождя апачей и старого вестмена. – Третий пленник стоит у вас за спиной.
Мои товарищи вскинули ружья, а я отпрыгнул за огромную каменную глыбу и направил штуцер в грудь предводителя команчей.
– Пусть краснокожие воины сойдут с лошадей, – приказал я. – Теперь они наши пленники.
Конечно, численный перевес был за ними, но мы застали их врасплох, к тому же их луки и стрелы ничего не стоили против наших ружей. Поэтому неудивительно, что предводитель медленно опустил свое ружье и спросил:
– Разве мой белый брат не видит, что воины команчей не ступили на тропу войны?
– И невзирая на это, хотели убить меня! Но белый воин не жаждет крови краснокожих братьев, пусть они сойдут с лошадей и выкурят с нами трубку мира.
Индейцы не сразу послушались меня – в прерии зачастую обман считается не предательством, а доблестью, – поэтому команчи опасались подвоха.
– Как зовут моего белого брата?
– Олд Шеттерхэнд.
– Уфф! Мы верим тебе.
Индейцы спешились и сели рядом со мной, предводитель достал трубку. Мои товарищи также сели в круг. Соблюдая ритуал, трубку передавали из рук в руки. Бернард Маршалл, не разбиравшийся в тонкостях индейской дипломатии, допустил ошибку и протянул трубку Виннету, но тот отверг ее.
– Вождь апачей сидит рядом с команчами только потому, что мой брат Олд Шеттерхэнд желает мира с ними, – произнес он, объясняя свой отказ. – Но апач не примет трубку из их рук. Пока команчи сидят с моими белыми друзьями, они в безопасности, но пусть берегутся встречи с Виннету, когда рассеется дым мира. Вождь апачей отправит их души в Страну Вечной Охоты.
Бернард смутился, не зная, что делать, и я поспешил на помощь, взяв трубку из его рук и передав ее предводителю команчей, которые сделали вид, что слова Виннету к ним не относятся.
– Мои краснокожие братья преследовали двух бледнолицых предателей? – поинтересовался я.
– Мой брат уже знает об этом?
– Да. Но я не знаю, удалось ли вам поймать их.
– Злой дух помогал им – бледнолицые собаки ушли за пределы страны команчей и нашли приют у наших врагов. Воины команчей вынуждены были вернуться ни с чем.
– Но как им, пешим, удалось уйти от погони?
– Бледнолицые воры украли у команчей лошадей.
– Разве у воинов команчей нет глаз, чтобы видеть конокрада, и нет ушей, чтобы слышать его шаги?
– Воины команчей пели поминальные песни на могиле вождя, а когда вернулись к лошадям, то нашли часовых убитыми, а два лучших скакуна исчезли.
Негодяи были умны и избрали единственно возможный путь к спасению. С необыкновенной дерзостью они отправились в горы за отрядом команчей и украли коней. В смелости Морганам нельзя было отказать. К таким противникам нельзя было относиться пренебрежительно. Следовало поймать их, даже если бы пришлось ради этого гоняться за Морганами по всем Соединенным Штатам, поэтому встреча с команчами была нам очень на руку.
Краснокожие не стали задерживаться с нами и, дав короткий отдых лошадям, собрались в путь.
– Где мои краснокожие братья в последний раз видели следы бледнолицых предателей? – спросил а предводителя, прежде чем он вскочил на коня.
– В двух солнцах пути отсюда. Разве мой бедный брат идет по их следу?
– Когда мы догоним их, они погибнут.
– Уфф! Белый муж говорит как команчи. Поезжай на запад, через одно солнце пути ты увидишь большую долину. В ее северной части ты найдешь то место, где бледнолицые предатели разожгли костер, оттуда ты пойдешь через горы, до воды, текущей на запад. Иди дальше вдоль ее берега. По пути ты еще два раза найдешь следы костров белых людей. Там начинаются земли навахов, и нам пришлось вернуться.
– Как близко от предателей были мои краснокожие братья?
– Мы отставали от них на полсолнца. Но на нашем пути оказались вигвамы врагов, в которых нашли приют бледнолицые.
– Воины команчей выполнили свой долг. Скажи То-Кей-Хуну, что Виннету, Сан-Иэр и Олд Шеттерхэнд настигнут бледнолицых лжецов и убийц и покарают их за все преступления. Еще я прошу передать Ма-Раму, что память о нем живет в сердце Олд Шеттерхэнда. Пусть он не забывает бледнолицего брата.
– Вождь апачей Виннету пойдет по следу команчей?
– Нет. Он ваш враг, это правда, но сегодня его братья выкурили с команчами трубку мира, поэтому он позволит им уйти беспрепятственно.
Индейцы сели на лошадей и уехали своей дорогой, мы тоже не мешкая пустились в путь, который теперь вел нас на запад.
Команчи не солгали: через два дня у одного из притоков Рио-Колорадо мы нашли стойбище навахов. Это племя никогда не враждовало с апачами, а иногда даже выступало на их стороне, поэтому мы могли ничего /не опасаться, пока с нами был Виннету. От навахов мы узнали, что беглецы побывали у них, но уехали в тот же день, расспросив о кратчайшем пути до озера Моно. Морганы значительно опережали нас, однако мы надеялись нагнать их.