- И какое лихо занесло его в рабский городок?
- Спроси сам! Наверно, спьяну. Помнишь, он с утра был выпивши? А пьяным, сам знаешь, какие он кренделя выделывает!
- Чудеса в решете!
- Но тебе-то хуже не будет! Может, подарок какой даст или денег.
- Ещё чего! Я его раб, а раб обязан защищать своего хозяина. Я вот думаю, дал бы он мне вылечиться как следует. Хоть отосплюсь за все годы...
- И то верно. Я бы тоже не против. В какое-то время спали мы вдоволь?
Две недели Кий лечился, отлёживался. На третью погнали на работу. Ярумил выбрал изделия полегче - скобы и прочую мелочь, сам взялся за молот, а Кий занял его место. Но всё равно скоро покрылся испариной, тяжело давалось каждое движение.
Перед обедом пришёл брат хозяина, двадцатилетний долговязый рыжий парень с неприятным липким взглядом синих глаз, обрамленных поросячьими ресницами. Он отозвал в сторону Ярумила, стал что-то втолковывать, вытягивая тонкие губы. Кий присел на скамеечку, чувствуя слабость во всём теле. И тут он заметил, что Ярумил стал поглядывать на него, да и брат хозяина вроде бы косился в его сторону. У Кия защемило в груди. По опыту он знал, что излишнее внимание хозяев ничего хорошего рабу не сулит. "Может, и не обо мне вовсе речь", - старался успокоить он себя. Но нет, Ярумил вдруг изменился в лице, глаза его расширились, теперь он не отводил взгляда от Кия. "Во что-то влип, - холодея внутри, окончательно решил Кий. - Сколько нашего брата рабов пропадали ни за что..."
Наконец Ярумил жестом подозвал его к себе. Кий подошёл, низко поклонился авару.
- Вот он, значит, и есть тот самый Кий, - угодливо произнёс мастер. - Он спас твоего брата от разбойников.
У Кия отлегло от сердца. "Слава Перуну, обойдётся на сей раз без порки".
Авар молча смотрел на него немигающими глазами.
- И вот за то, что ты спас своего хозяина от верной смерти, жалует он тебя вольной, - радостно, сообщил Ярумил.
- Премного благодарен, - не совсем поняв сказанного поклонился Кий.
- Дурак! В ноги падай за такую милость! - прикрикнул на него Ярумил. - Свободным человеком становишься по воле хозяина!
Кий привычно упал на утрамбованный, пахнущий пылью земляной пол, замер, стараясь уяснить сказанное мастером.
- А теперь вставай. Вот тебе знак вольноотпущенника, - и Ярумил протянул Кию кусок пергамента с замысловатыми письменами и печатью. - Можно ли ошейник с него снимать? - подобострастно обратился он к авару.
Тот молча кивнул головой и, даже не взглянув на Кия, направился к выходу. Они молча и почтительно провожали его взглядом. Но лишь тот скрылся за дверью, как Ярумил кинулся к Кию, облапил его здоровенными руками и стал тискать, приговаривая:
- Ай да Кий! Ай да молодец! Вольную завоевал! Кровушкой своей свободу приобрёл! Ай да Кий! Пойдём, я сниму с тебя позорный ошейник раба, никому не доверю!
Он подвёл его к наковальне и парой ударов молоточком выбил штырёк. Металлический ошейник упал к ногам Кия.
- Всё! Теперь ты свободный человек! Эй, люди! Смотрите на него! Он может идти, куда захочет, и делать, что пожелает!
От соседних горнов потянулись мастеровые, с удивлением и восхищением глядели на Кия, жали ему руки, хлопали по плечам, спине, толкали в грудь. Кий стоял недвижим, словно громом поражённый.
- Да он совсем очумел от счастья! - выкрикнул кто-то.
И Кий будто очнулся.
- Спасибо вам, - еле слышно прохрипел он, губы его задрожали, ноги подкосились, и он присел на корточки, обхватив голову руками.
Откуда-то появился кувшин с вином, глиняные кружки, сунули одну из них Кию, стали чокаться с ним, поздравлять. Кий снизу обводил всех увлажнёнными глазами, жалко улыбался.
Вдруг кто-то крикнул:
- Надсмотрщик!
И все мгновенно разбежались.
К Кию подошёл здоровенный детина.
- Почему не работаешь? - и замахнулся плёткой. Его остановил Ярумил:
- Не смей бить! Он теперь свободный человек! - и показал ему кусок пергамента.
- Зато ты раб! - и плеть опоясала тело Ярумила.
- Ничего, - поёживаясь от боли, сказал мастер, когда надсмотрщик удалился. - Зато тебя теперь никто и пальцем не тронет!
Они на прощание обнялись. Ярумил заплакал:
- А мне, видно, вечно здесь оставаться. И косточки мои сгниют в невольничьей земле...
Кий обошёл всю кузницу и обнялся с мастеровыми, с которыми проработал десяток лет. Все желали ему успеха и смотрели с откровенной завистью и тоской.
Кий вышел за крепостную стену городка. Стоял апрель, его окружала свежая яркая зелень ранней весны, небо было высокое-высокое, и солнце заливало весь мир светом, и свет был в его душе. Он, Кий, - свободный человек! Куда хочет, туда и идёт! И никто не остановит, не оскорбит, не ударит, не пригрозит лютой казнью за малейшую провинность!
Он, словно пьяный, пошёл по улицам посёлка. Свёртывал в одну, потом в другую, упирался в тупик, поворачивал назад и никак не мог насладиться чудесной возможностью чувствовать себя совершенно свободным человеком!
В Аварском каганате ходило очень мало греческих и римских монет, поэтому в качестве денег выступали золотые и серебряные кусочки, вещи, рабы, шкурки ценных зверьков, но чаще всего наконечники стрел и копий. Кий в кузнице получил мешочек наконечников стрел. Для начала этого было достаточно, а потом он собирался устроиться мастером в какую-нибудь кузницу, чтобы заработать на дорогу в Русь.
Но сперва надо было позаботиться о жилье. Он довольно быстро нашёл землянку, которую сдавали в наем за приемлемую цену. Землянка после барака показалась ему настоящим раем: воздух свежий, глинобитный пол чистый, небольшой очаг, деревянная койка, а главное - тишина, невероятная тишина после грохочущей кузницы и переполненного людьми барака!.. "Неужели мне не снится, что это явь и я - свободный человек?" - спрашивал он поминутно себя и не переставал улыбаться. Так с улыбкой и уснул. Спал безмятежно, как никогда. Проснулся поздно. Долго лежал, глядя в окошечко, затянутое выскобленным бычьим пузырём и пропускавшим мутный свет. Сейчас он встанет, позавтракает и отправится на поиски работы. Спокойно, не спеша...
Внезапно открылась дверь, и в землянку вошли двое воинов. Один из них спросил:
- Кий?
- Да. А в чём дело? - приподнявшись на локте, спросил он.
- Собирайся, пойдёшь с нами.
- Я никуда не пойду. Я не раб. Я - свободный человек.
- Не разговаривать! Ты запродан в аварскую армию. Вот пергамент, где всё сказано.
- Кто меня продал?
- Твой хозяин.
Кий понял всё. Савлий освободил его из кузницы, а брат тут же передал войсковым властям, получив за это немалый куш.
Он молча собрался и пошёл за военными. Рабская жизнь приучила его молча переносить все невзгоды, которые нельзя было предусмотреть заранее, и если они пришли, то покорно подчиниться новым обстоятельствам.
Воины привели его на сборный пункт, длинный одноэтажный глинобитный дом. Одна часта" его была предназначена для новобранцев, вдоль стены тянулись сплошные нары; в другой половине помещались кухня и столовая. Кий кинул под нары свой нехитрые пожитки и улёгся в чём был.
Рухнули все планы свободной жизни, возвращение на родину. Он снова опутан по рукам и ногам, и хотя не раб, но всё равно зависимый человек.
К нему подошли трое новобранцев, завербованных за несколько дней до него. Разговорились. Оказывается, один пошёл в войско добровольно, потому что был без работы, а двоих соблазнили прелестями военной жизни по пьяному делу.
- Обещали жалованье за службу. А главное - грабёж во время походов. Говорят, возами везут из других стран.
- Если самого не привезут в мешке и не сбросят в яму под курганом, - мрачно пошутил Кий. Сам он решил при удобном случае сбежать и попытаться скрыться в степях среди земледельческого населения. Где-нибудь примут, крестьяне нуждаются в опытных кузнецах. А потом жизнь покажет, как до Руси добраться.
Когда новобранцев скопилось около двух десятков, их под сильной охраной привезли в военный лагерь на берегу Днепра. Кия определили в кавалерию. Он с детства был знаком с верховой ездой, но в первые недели пришлось очень тяжело. До крови растирал ноги. Приходилось терпеть. Только через месяц стал крепко чувствовать себя в седле.
Потом перешли к упражнениям с оружием. Целыми днями строй против строя сражались деревянными мечами, тупыми пиками. На полном скаку поражали чучела, протыкали их пиками, рубили мечами.
Скоро Кий понял, что сбежать из отряда ему не удастся. В нём была установлена негласная, но постоянная слежка друг за другом. Войско аваров делилось на десятки, сотни, тысячи. Во главе их стояли соответственно десятские, сотские, тысяцкие. И если кто-то провинился, то наказывали каждого десятого из подразделения, вплоть до смертной казни. Кстати, пойманный беглец подлежал повешению, а рядом казнили каждого десятого.
Кий сразу уяснил, что главным начальником у воинов был десятский. От него зависели и авторитет воина, и спокойная служба, и в целом войсковая жизнь. Десятский мог сделать её невыносимой или, наоборот, интересной и привлекательной. Кию достался строгий, но справедливый десятский. Звали его Сайтаферном. Был он невысокого роста, но широкоплечим, с длинными руками. Его глубоко посаженные глаза редко смотрели на людей, но у него был такой вид, будто прислушивается к окружающему и всё оценивает по тому, что слышит. А определял людей он точно и безошибочно. Кия он сразу выделил, часто подходил, показывал приёмы боя. Поэтому именно ему Кий осмелился сказать, чтение удовлетворён аварским мечом - коротким и лёгким. С его силой ему нужен в два-три раза больший. И Сайтаферн принёс ему такой меч - с отличным клинком и красиво выделанной ручкой. Сказал, что достался ему в бою как трофей, но никто им использовался. Воины-авары в основном были низкого роста; силой обладали небольшой, он им не подходил. Кий среди них выглядел великаном, и такой огромный меч был ему как раз.
Через два месяца его перевели в конную тысячу. Это была тяжёлая конница, которую римляне настали "катафрактарией". Появилась она впервые в Иране и постепенно распространилась на другие восточные страны. Авары отбирали в неё только рослых и сильных мужчин, именно поэтому выбор пал на Кия. Вот здесь в полном объёме увидел он то оружие и вооружение, которое изготовлялось рабами в Каменске.
В первый же день его полностью экипировали. Ему выдали рубашку и штаны. На рубашку он надел кожаную стёганую безрукавку, опушённую мехом. А поверх неё его личный ординарец, невысокий и юркий, пристегнул литой панцирь, состоявший из двух частей; обе части ординарец накрепко зашнуровал.
Панцирь был коротким, потому к нему полагался широкий кожаный пояс, сплошь окованный поперечными пластинками из железа, он служил для ношения меча и колчана со стрелами и, кроме тог о, защищал нижнюю часть туловища. Ноги закрывались поножами, а руки - наручами.
Шлем также оказался высшего качества, из тонкой литой жести, с валиками по бокам для задерживания меча; спереди к нему было прикреплено островатое ребро для защиты носа, а с боков и тыльной стороны привешивалась кольчужка из тонкой проволоки. Деревянный прямоугольный щит с округлёнными углами был окован железным листом.
Главным наступательным оружием всадника была пика длиной в два человеческих роста. Она была сделана из берёзы и покрыта красными и синими полосами, у неё был острый железный наконечник. Пика была такой тяжёлой, что с трудом удерживалась воином. Поэтому тупой её конец привязывался к крупу коня, а передняя часть подвешивалась на ремне к его шее. Воин поддерживал её обеими руками и в стремительной атаке только направлял в уязвимое место противника. Бывалые воины рассказывали Кию, что они порой навязывали на пику и двух вражеских воинов.
Катафрактарии воевали двумя способами - лавой или клином, в зависимости от сил противника, построения его войска, места сражения. В атаку они шли всегда в сомкнутом строю, и удар был поистине сокрушающим, особенно против слабовооруженных толп полудиких племён.
Рядом с подразделением кавалерии располагалась пехота. Набиралась она в основном из бедняков, из тех, кто не имел скота, а были у них лишь кибитка да пара волов, с которыми они кочевали по степям.
Жили воины в походных палатках, питались из одного котла. Кормили сытно, в основном мясной и молочной пищей, хлебом, часто бывали рыба, овощи, фрукты. Аварский каган владел огромными плодородными землями и множеством покорённых племён, которых обирал данью, на войско средств не жалел. Раз в год платили хорошее жалованье. Договор на службу его бывший хозяин, оказывается, подписал на два года, и Кий решил его исполнить до конца, получить положенное за службу и только тогда отбыть на родину. Главное, он, Кий, свободным человеком и в войске относились к нему как к равному. Наёмников из других народов было предостаточно, все они были воинами кагана, и командиры предъявляли ко всем одинаковые требования.
Кий сдружился с аваром Мадитом, который в строю стоял от него слева. Сначала повздорили между собой из-за пустяка, даже чуть не подрались. Вспыльчивый и несдержанный Мадит полез с кулаками, но Кий успел перехватить его руку и так сжать, что тот сразу же запросил пощады. Потерев одеревеневшую руку, он весело взглянул на Кия, хлопнул его по плечу и сказал:
- Ну и силён же ты!
С тех пор они стали неразлучными друзьями.
Мадит был чернявым, с волнистыми волосами, низким морщинистым лбом и приплюснутым носом, толстыми губами и глубоко посаженными глазами, которые смотрели то весело и бесшабашно, то настороженно и зверовато. В дружбе он оказался привязчив и верен, старался быть возле Кия и при малейшем конфликте с кем-то грудью лез впереди Кия, превосходство и верховенство которого признавал беспрекословно. Они рядом садились в столовой, постели их соседствовали в палатке, вместе они чистили и поили коней в Днепре, вдвоём уходили в степь отдохнуть от службы, разговаривали или просто лежали в траве, наслаждаясь тишиной.
Мадит родился и кочевал в кибитке. У него было несколько братьев и сестёр, кажется, одиннадцать или двенадцать, но большинство их поумирали в холодных, нетоплёных кибитках, где зимой одеяла покрывались ледком, а в бураны снег залетал в кибитку и наносил маленькие сугробики. Оставшиеся в живых росли болезненными, хилыми, только Мадит отличался силой и ловкостью. Отец надеялся, что из него выйдет хороший пастух их немногочисленного стада, но он бродить со стадом по степи не любил, увязался за одной полубандитской ватагой парней, они совершали набеги на соседские стойбища, воровали баранов, устраивали пиры где-нибудь в глухих балках, жарили мясо, пили вино, пиво.
- Всё это кончилось бы тем, что нас поймали и повесили на ближайших деревьях, - рассудительно говорил Мадит. - Я уже готовился к этому. Да и другие, я думаю.
- Сбежал бы из банды.
- Попробуй! Ватажники поймают и прирежут, как барана.
- Ну и как же ты вырвался? - пряча улыбку спросил Кий.
- А подался в аварское войско, о чём нисколько не жалею, - безмятежно ответил Мадит.
Однажды, когда солнце клонилось к закату, а и" степи установилась удивительная тишина, Мадит обратился к Кию:
- Один я мотаюсь по свету. Есть где-то родственники, но вряд ли я к ним когда-нибудь вернусь. Давай с тобой побратаемся. Будет у меня живая душа на свете, о которой буду думать и заботиться.
Кий согласился. Они побратались по-аварски: в Здше смешали свою кровь с вином, опустили в неё кончики мечей, стрел, секир и дротиков. После этого Мадит прочитал молитву, и они содержимое чаши выпили. На другой день перед строем воинов Мадит вышел вперёд и объявил, что они с Кием - братья: кто тронет одного, будет иметь дело с другим...
Через полгода пришёл приказ: выступить против племени гарпиев, живших между Дунаем и Днестром. Они совершили разбойничий набег на приграничные районы, разграбили поселения земледельцев, увели скот и пленников. Каган приказал войску наказать их за этот разбой.
Быстро свернули палатки, уложили их на телеги. На них же погрузили оружие и снаряжение. Тронулись в путь не спеша. Никуда от наказания эти самые гарпии не денутся, рассуждали в войсках.
Через десять дней подошли к Днестру. На том берегу ждало многочисленное войско гарпиев. Тогда командующий аварским войском приказал двинуться вдоль реки на юг; по той стороне в том же направлении двинулись и гарпии. Однако ночью конница аваров неожиданно вернулась на прежнее место и вплавь переправилась на правый берег, заняв обширный участок. Пока противник разобрался в ситуации, пешие воины, наложив в кожаные мешки сухой хворост и другой плавучий материал, переплыли реку и выстроились в боевой порядок; следом на плотах был доставлен и обоз. Гарпии вернулись и тоже выстроились в боевую линию.
Катафрактарии построились клином. Кий был поставлен в первом ряду, слева от него стояли Мадит и ещё два воина. Сзади них находилась линия закованных в железо всадников из шести человек, далее - из восьми, десяти и так далее. Линии Кия предстояло первой ударить по врагу.
Солнце подбиралось к полудню и жгло немилосердно. Металлическое снаряжение раскалилось так, что с Кия лил пот, было тяжело дышать. Конь беспокойно переступал ногами, мотал головой. Сам Кий нервничал, хотя и старался не показывать виду. Как-никак, а это был его первый бой. Вдали он видел густые толпы воинов противника, по краям их сосредоточивалась конница, видимо, рассчитывая захватить аваров с флангов.
Но вот среди гарпиев началось движение. Кий услышал резкие и протяжные звуки рожков и труб, призывавших к атаке. И тотчас донёсся рёв толпы, даже сквозь мягкий подшлемник, закрывавший уши, он был явственно слышан, и у Кия по спине пробежали мурашки. Гарпии, вскинув вверх мечи и пики, бросились вперёд.
К Кию повернулся Мадит, сверкнул глубоко посаженными чёрными глазами, весело прокричал:
- Ух, зададим жару этим дикарям!
В битве он не впервой, им владел только азарт, страха не испытывал или умело скрывал его. Но, от подбадривающих слов Кию легче почему-то не стало.