Дончо
Десять: один в пользу анчоусов
Перуанское течение – необыкновенное. Может быть, только в некоторых зонах Арктики есть сходные условия жизни. Здесь, у тихоокеанского берега Южной Америки, находится самый богатый рыбой район земного шара. Его феноменальная продуктивность объясняется тем, что совсем близко от материка располагается гигантская впадина – глубоководный океанический желоб. Его протяженность свыше двух тысяч миль. Глубины достигают 1000 метров. Впадина начинается прямо от берега, не имеющего континентального шельфа. Это создает сильную вертикальную циркуляцию, которая поднимает со дна океана на поверхность богатые фосфатами придонные воды. Дующие с Перуанского побережья юго-восточные ветры относят эти насыщенные питательными веществами поверхностные слои воды в океан. Таким образом возникают прекрасные условия для развития растительных организмов – фитопланктона, образующего, как известно, начальное звено пищевой цепи в океане. Коричневато-зеленые пятна фитопланктона маркируют эти районы.
Анчоусы – основной объект ловли у берегов Перу. Именно благодаря им Перу вышло на первое место в мире по добыче рыбы: ежегодно страна вылавливает около десяти миллионов тонн, или шестую часть мировой добычи. Большая часть анчоусов перерабатывается в рыбную муку – на фураж.
Почему же эта маленькая рыбешка водится здесь в таком огромном количестве? Объяснение сравнительно простое. Анчоусы приспособились питаться непосредственно фитопланктоном, в то время как другая Рыба предпочитает зоопланктон – следующее звено пищевой цепи. Эта маленькая хитрость и делает анчоус, быть может, самым обеспеченным необходимым кормом. Если это выразить в цифрах, то оказывается, что анчоусы получают в 10 раз больше калорий, чем их собратья, питающиеся зоопланктоном, ибо коэффициент полезного действия каждого звена пищевой цепи равен примерно 10 процентам. Еще проще можно объяснить так: чтобы прибавить в весе на 1 грамм, любой рыбе нужно съесть 10 граммов зоопланктона, которые до этого должны съесть 100 граммов фитопланктона. Анчоусы такие расчеты не ведут, они "пьют" прямо из источника. Если бы человек последовал примеру этой рыбешки и перешагнул через одно звено пищевой цепи (через рыбу), то он бы в большой степени решил проблему белков. А собственно, почему бы ему и не сделать этот шаг? Почему бы ему не принимать в пищу непосредственно планктон, годовая биомасса которого во много крат больше, чем биомасса рыбы? К сожалению, знаменитого и обильного "скитальца" изловить весьма трудно. Планктонные сети, которыми мы пользуемся, неэффективны. Добытый с их помощью планктон оказывается прямо-таки "золотым", потому что, как бы мы ни старались, его в сети всегда попадает очень мало. Им мы не питаемся, а лишь поддерживаем силы. С планктоном мы получаем целую гамму микроэлементов, которые чрезвычайно важны для деятельности нервной системы человека. Разумеется, для промышленных нужд планктон не ловят столь примитивно. Несколько лет назад в Советском Союзе были созданы специальные устройства по добыче криля – мелкого морского рачка-черноглазки, составляющего главную пищу некоторых видов китов. Достигнутая производительность лова около 6 тонн в час. На сегодня это единственный крупный успех. По последним вычислениям, только он позволяет ежегодно добывать 100 миллионов тонн криля, что на 40 процентов больше годового улова рыбы. Оказалось, что крохотные морские рачки по своим питательным качествам могут вполне удовлетворить требования к прямому использованию зоопланктона в качестве пищи для людей.
Загрязнители
В один из забросов сети мы поймали "огромное" количество планктона. Более дурного и тяжелого запаха я еще не знавал. Ел я черноморский планктон, атлантический, но большей гадости, чем планктон Перуанского течения, даже не представляю себе. Скорее бы выбраться из этого кашеобразного течения – густого и дурно пахнущего.
Заметил уже второе нефтяное пятно. Чтобы определить его величину, пришлось обойти вокруг него. Пятно вытянулось по направлению ветра. Его размеры 700x200 метров.
Заполняли таблицу нефтяных загрязнителей, которую передал нам м-р Десмонд Скотт.
Пластмасса заполонила поверхность океана. Плавает множество разных предметов. Больше всего нейлоновых мешочков. Но есть и совсем неожиданное: оправа для очков, шары, баллоны, нечто похожее на болгарскую сурвакницу – разукрашенную кизиловую веточку, которой дети у нас поздравляют взрослых с Новым годом. За всем увиденным ведем точные наблюдения по методике, разработанной мной и испытанной во время экспедиции в Атлантическом океане.
Наблюдал странный пир. Он проходил в три этажа. Сначала заметил на поверхности огромные продолговатые бурые пятна. Вода в них была более густой. Оказалось, что это планктон, по виду напоминавший собой салеп. Сбившись в колонии, он вытянулся в полосы шириной 1–2 метра и длиной 100–150 метров. Пять-шесть таких полос "текли" рядом. А под ними метался косяк мелкой рыбешки. Рыбы поглощали планктонную кашу с таким неистовством, словно подобное лакомство видели впервые. Часто вода вдруг вскипала, и рыбки выпрыгивали из нее, сверкая в воздухе серебристой чешуей. Слышался звук, будто раздирали кусок полотна. Похоже, какой-то большой невидимый хищник в свою очередь закусывал мелюзгой.
Перед нашими глазами разыгрывалась драма: это была наглядная модель жизни в океане. Планктон – мелкая рыба – крупная рыба – человек. Наши "огорчения" с добычей планктона, может быть, именно здесь и находят известную реабилитацию. Становится все более ясно, что тщательное изучение биологии планктона позволит разгадать секреты тех сокровенных механизмов, которые управляют пищевой цепью в океане. А это в свою очередь путь к познанию вопросов, связанных с глобальной экологией и поисками возможностей разумного управления равновесием в природе и сохранения природной среды – вещи, которые все больше нас занимают и беспокоят.
Джу
Борьба за связь
Сегодня утром Дончо сообщил, что у нас сорвало один из резервных фалов. И когда мы оба посмотрели наверх, то я так и похолодела: антенна беспомощно болталась. Видимо, сломалась пружина антенного штыря, и он теперь хаотично мотался во все стороны. Я и раньше замечала, что антенна описывает уж слишком невероятные кривые, но думала – выдержит, она же от танка. Однако штырь не выдержал, сломался от какого-то паршивого ветра. Меня это очень огорчило. Я так надеялась на рацию! Мечтала даже связаться с Болгарией. Стефан Калоянов писал, что смастерил антенну, настроенную на нас. Я и расфантазировалась. И вот все рухнуло. Решила все-таки попытать счастье: взобраться на мачту и посмотреть, можно ли починить антенну. У меня есть запасной штырь, нужно попробовать заменить им поврежденный. Идея, конечно, глупая, потому что лодку швыряет очень сильно. И чтобы влезть в такую болтанку на макушку мачты, потребуются все мои силы и воля. Дончо обвязал меня веревкой и крепко держит конец. Я все же добралась до верха мачты. Но здесь так кидает из стороны в сторону, что я смогла лишь разглядеть: да, штырь действительно сломан, нужны клещи, отвертка, гаечные ключи и на полчаса…свободные руки. Взяла в зубы оборвавшийся фал и торопливо спустилась вниз. Все тело в синяках и ссадинах, но я решила сделать еще одну попытку. Необходима лестница. Дончо быстро нашел нужные доски, распилил, пробил в них сквозные дыры. Я протянула в отверстия веревки, завязала, и получилась приличная лестница с 11 ступеньками и с прикрепленным оранжевым тросом. Приладили ее к мачте. Дончо приготовил сумку с инструментами. И я стала взбираться по лестнице наверх. Человек должен сам все испытать. Подниматься было неимоверно трудно, хотя и с помощью троса. Мачта описывала немыслимые кривые, кидала меня из стороны в сторону. Я крепко вцепилась в нее и упорно двигалась к цели. Взбиралась уже только из амбиции. На вершине мачты меня стало так бить о ванты, что требовались все силы, чтобы только удержаться. Стискивала зубы и думала лишь о том, что спуститься вниз у меня не хватит сил. Я уже поняла, что антенный штырь мне не удастся снять, он так и останется болтаться между парусами. Отвинтить шесть уже заржавевших гаек, устранить неисправность и установить новый штырь (который я даже на земле собирала с трудом) – дело совершенно немыслимое, абсурдное. В данный момент важно было живой сойти вниз. От ударов о ванты я была изранена, но пока еще боли не чувствовала. Дончо, оцепенев от страха за меня, стоял внизу, следил, не отрывая глаз, и кричал: "Сейчас же спускайся, умоляю, слезай!" Как я могла ему объяснить, что это и мое сокровенное желание. Медленно, мучительно медленно начала переставлять ноги со ступеньки на ступеньку, а еще медленней перемещать руки по мачте – страшно боялась оторваться от нее, тем более что ноги от перенапряжения и усталости уже судорожно дрожали. Наконец-то я спустилась. Но в каком виде! Не верю, чтобы радиолюбительскому движению приносили когда-либо подобные жертвы. Руки и ноги – в синяках, ранах и кровоподтеках. А результата – никакого!
Дончо
На помощь уж не позвать
Вчера Джу пришла в отчаяние.
Все необходимые обрядовые заклинания, магия и призывы, посланные в эфир, были напрасны. Аргентинец не отозвался. Сильвио – тоже. Джу взывала до хрипоты: "Си-ку туенти! Си-ку туенти!" Передавала свои позывные – все впустую, никто не откликнулся на ее зов. В наушниках слышался только досадный треск да немодулированная речь.
Оказалось, что выглядевшая столь надежной штыревая антенна выдержала точно пять дней и приказала долго жить – сломалась, а с ней рухнули и все наши мечты на радиосвязь. Даже простой сигнал бедствия SOS мы теперь не сможем послать в эфир. Ничего мы не сказали друг другу, но каждый отлично понимал, что это значит. Помощи теперь было ждать неоткуда. Мы остались безнадежно одинокими, напрочь оторванными от всего мира. Не удастся передать и сведения, которые ждут в Болгарии.
Джу настолько огорчилась, что походила на ребенка, у которого отняли любимую игрушку. А я чувствовал себя неловко за ту брань, которую обрушивал на радиостанцию. Я ведь умышленно высмеивал ее и притворялся равнодушным к ее работе.
Жизнь в лодке течет монотонно. Она бедна событиями и земными раздражителями. И хорошо, коль ты изберешь какой-нибудь безобидный объект и станешь шутить и посмеиваться над его бесспорными достоинствами. Джу, конечно, иного мнения. Рация и радиолюбительство – разумеется, благодатный объект для шуток. Но если прибавить к тому же и вести, которые мы могли бы получать и обсуждать, то это давало бы нам возможность заполнять огромную пустоту – отсутствие сведений и нормальных человеческих эмоций.
Ко всему прочему Джу сжилась с ролью радиолюбителя и теперь чувствует себя ограбленной.
Нужен радиотехник
Со своим врожденным оптимизмом мы надеялись, что устраним неисправность. И бросились в атаку.
Я и не подозревал, что здесь начнется истинная Голгофа, с избиением, синяками, ранами и нечеловеческим напряжением нервов и мускулов. Джу попыталась подняться на мачту с помощью троса. Но волны неистово бросали лодку из стороны в сторону. Джу швыряло, било и колотило о ванты. На ней живого места не осталось – она вся была в синяках и ранах. От нервного перенапряжения и страха за нее даже мне стало больно.
Решили: надо сделать жесткую лестницу. И принялись за дело. Через несколько часов упорного труда у нас появилась прекрасная лестница. Но и она не помогла. При нормальной качке невозможно просто удержаться у вершины мачты, а не то чтобы там еще и работать. Во всяком случае, мы не смогли. Я бы еще смог заменить блок или протянуть фал, но в данный момент необходимо было другое – сменить антенный штырь (есть резервный!) или по крайней мере связать концы второй проволочной антенны на вершине мачты. А для того и другого требуются терпение, время, кропотливая, изнурительная работа и самое главное – необходим паяльник.
В Кальяо электротехник Карло дважды поднимался на вершину мачты, работал там по три часа, чтобы собрать и закрепить штыревую антенну. Я даже смеялся над ним: мол, искривил мачту, теперь мне придется самому забираться на вершину и сидеть по шесть часов с другой стороны мачты, чтобы выправить ее.
И все-таки нужно было что-то делать. Ведь сигнал SOS может оказаться нашей единственной надеждой на спасение. Для нас SOS – это дополнительная гарантия безопасности экспедиции. А это уж не объект для шуток. Оба разглядываем свои синяки и шишки, изодранные в кровь руки, и нам совсем не до смеха. Сокрушенные неудачей, решаем отложить борьбу за радиосвязь на завтра.
Джу
Нам больше не услышать голосов
Привязали к тросу резервную антенну, которую подарил нам на прощанье Хуго – инженер-электротехник военного корабля в Кальяо. Его прислали нам в помощь для оснащения и установки радиостанции. каждое утро он являлся неизменно в белоснежных брюках и церемонно осведомлялся, как нам спалось. Я так и не поняла, почему вечером, когда мы кончали работу и отправлялись по домам, он снова оказывался в белоснежных брюках, а мы были настолько грязные, замызганные, что нас с трудом пускали в отель.
На тросе подняли антенну до вершины мачты и растянули ее от носа лодки до кормы. Три-четыре дня я пыталась выйти на связь. По временам ловила голоса, но меня не слышали. Горько сожалею. Пройдем 1000 миль, и я снова попытаюсь связаться с Кальяо. Здесь, где мы находимся сейчас, возможно, мертвая зона. А там, может быть, мне улыбнется счастье. Самое же серьезное то, что наше молчание вызовет беспокойство и тревогу среди латиноамериканских радиолюбителей. А они обещали связаться с болгарскими коллегами. Но это значит, их тревога по эфиру перекинется и в Болгарию. Обидно до слез. Я была уверена, что буду выходить на связь каждый день и таким образом пересылать сообщения и на родину. Долго думала о причине неудачи и пришла к убеждению: с самого начала все было обречено на провал. Штыревая антенна не могла выдержать такие нагрузки. Не сегодня, так завтра она должна была выйти из строя. Для такой безумной болтанки в океане она совершенно непригодна. На танке нет и десятой доли подобной качки, причем на 7-метровой высоте. Интересно, какой антенной был оснащен плот "Таити Нуи" Эрика де Бишопа? Помнится, он непрерывно был связан с миром.
По словам Дончо, мы могли смонтировать только вертикальную антенну, потому как наша лодка имеет гафельное парусное вооружение и всякая другая антенна стала бы мешать. Вот и все о радиосвязи. Даже писать об этом не хочется.
Авантюры с удобствами
Ветер дует в указанном в любом морском справочнике направлении. Довольно крепкий. И лодка быстро движется вперед. Вчера прошли 91 милю, сегодня, похоже, будет столько же. Постепенно начинаю ценить бытовые преимущества "Джу-V". Самое важное – компас имеет освещение. Не мучаемся каждую минуту с фонарем, как было в Атлантике. Есть у нас теперь и палуба. Багаж более или менее убран и сравнительно доступен. На койках можно даже сидеть. И к примеру, писать дневник. На прежней лодке койки располагались в 60 сантиметрах от крыши рубки, и мы могли только ползком добираться до них, чтобы лечь. Есть у меня и зажигалка для разжигания газовой плиты. Дончо купил ее в Норвегии, и я сразу же оценила ее по достоинству.
Что меня мучает, так это тяжелый румпель: рука немеет от усталости. К концу вахты я чувствую себя совершенно разбитой. И еще одно – непрерывная и очень сильная качка. Но к ней я постепенно привыкаю.
Похвалилась перед Дончо. Ночью встала в полный рост и управляла лодкой, будто римской колесницей. И на самом деле я чувствовала себя прекрасно. Лодка птицей летела по волнам.
Дончо ввел в обиход носить на себе страховочные пояса.
Дождь идет по нескольку раз в сутки, и днем и ночью, причем довольно сильный. Наша водонепроницаемая одежда действительно удобная и легкая. Не пропускает ни капельки влаги.
Уже пять суток плывем, а я все еще не могу привыкнуть к этому океану. Не могу разгадать его нрава, чтобы предвидеть погоду. Все меняется очень быстро. Может быть, потому, что находимся еще близко от суши. Рыбы здесь невероятно много. А уж о планктоне и говорить нечего. Вода теперь уже не красная. Набрались храбрости и забросили сеть. Улов вроде более удачный, но и запах планктона куда сильней, чем прежде.
Дончо
Сломалось управление
Начало плохое. Ночью Джу заметила, что румпель делает какие-то странные движения, сам выскакивает из гнезда на головке руля. Я немедленно осмотрел управление. Оказалось, что перо руля отогнуто на 90°, заклепки петли сломаны. Алюминиевый лист, которым обито перо руля, изорван. Я снял руль. Тяжелая картина. А без управления – мы всего лишь игрушка ветра и волн.
Джу
Дончо оказался и слесарем
Спустили паруса и легли в дрейф. Было около 3 часов ночи. Тьма стоит кромешная, но и без того работать невозможно. И мы улеглись на койки. Эта привычка осталась в наследство еще с Черного моря. Если свалится на нас какая-нибудь беда и ничего нельзя поделать, мы ложимся на койки и обсуждаем положение. А Дончо даже и дремлет.
Лежим в темноте. Качает сильно (бросили плавучий якорь, но, похоже, от него нет никакого толку). Время от времени кто-нибудь отзывается.
– Если завтра мне не удастся починить руль, придется возвращаться. Ближе всего к нам Эквадор – около 300 морских миль. Поставим новое рулевое управление и на моторе вернемся сюда за несколько дней. Что ты на это скажешь, Джу?
А что говорить, когда иного выхода нет. Не можем же мы отправляться через весь океан без руля, на неуправляемой лодке! Но и возвращаться мне никак не хочется. Молчим. Каждый погрузился в свои мысли.
Спустя немного мой черед. Размышляю вслух:
– Похоже, мы наткнулись на морского льва. Наверное, он спал. Кто еще мог изуродовать так руль? Дельфин? Не верится. Акула? Едва ли. Да и какая разница кто, важно другое – у нас нет руля.
Еще через несколько минут отзывается Дончо:
– Знаешь, я придумал, как его починить. Возьму запасную латунную полосу для стакселей. Отрежу кусок, пробью дырки на нем и на румпеле и скреплю по длине, с обеих сторон. А отпилив ножовкой удлинение, вырежу из него кусок и наложу с двух сторон на сломанное перо.
Дончо загорелся, и я обрадовалась. Он объяснил мне все до мелочей, и наконец мы оба крепко уснули.