* * *
Море горело.
Его спокойные, безмятежные воды воспламенило заходившее солнце. Само оно раздалось в размерах и багрово зависло над горизонтом, выстилая море огненными языками.
Люди готовились отправиться в плаванье. Маленькая "Палома" оставалась в бухте на попечении Питера Драйхэнда, а "Святой Патрик", он так и носил свое старое имя, никому и в голову не пришло заняться переименованием корвета, "Святой Патрик", снятый с отмели, с новым рангоутом и излаженным по-доброму днищем, собирался отплыть с разноплеменной командой на Бермудские острова. Заброшенные в неведомое время люди не оставляли надежды вернуться к близким, а для того чтобы понять, как произошло с ними такое, надо было искать, без устали искать разгадку…
Хуан Мигуэл перенес рацию с "Паломы" на корвет. Гидросамолет Сухорука был тоже оборудован мощным радиопередатчиком, и капитан де ла Гарсиа договорился с Питером о постоянной радиосвязи. Поддерживать ее они решили на аварийной частоте в пятьсот килогерц. На этой же частоте Хуан Мигуэл по-прежнему дважды в сутки выходил в эфир и тщетно обращался к Неведомому, сообщая о себе и спутниках…
По общему согласию капитаном "Святого Патрика" стал дон Кристобаль, помощником его Хуан Мигуэл. Корабль был снаряжен в дорогу. Оставалось провести последнюю ночь в гостеприимной бухте Острова Времени, так его стали называть с легкой руки Нины.
Джон Полански и Юрий Алексеевич стояли на юте "Святого Патрика" и молча смотрели на горящее море. Скоро солнце окунется в воду, ударит в небо оранжевый столб лучей, исчезнет пожар на море, и быстро, как всегда в этих широтах, наступит ночная темень…
- Послушайте, Джон, - прервал молчание Леденев, - если не трудно, расскажите мне еще раз о вашем удивительном спасенье.
- Оно воистину удивительно, - проговорил Джон Полански, - только удивился я уже потом, когда мне рассказали, будто отсутствовал двое суток… Где был все это время - ума не приложу.
- Вы по порядку, пожалуйста.
- О’кей, мистер Леденев… Шел я с плотницкими инструментами из нашего лагеря в деревню Питера Драйхэнда. На верхней поляне, там, где самый высокий откос, встретил Рейнолдса. Перекинулся с ним двумя словами, поставил ящик, захотел покурить, передохнуть…
Джон Полански вздохнул и стал сворачивать из сухих листьев табака неуклюжую сигару.
- Вот говорят, что толкнул меня в море Рейни… Утверждать это не могу. Попросту не понял, что случилось. Только что стоял и разговаривал с ним - и вдруг… Лечу вниз, вижу, как несутся мне навстречу камни, пена вокруг камней, грохот… Испугаться не успел, а глаза зажмурил, это помню… И тишина. Знаете, бывает такая полнейшая тишина, что даже в ушах от нее позванивает. Открываю глаза и вижу совсем рядом у лица песок. Приподнял голову: лежу на пляже. Он находится в добрых четырехстах шагах от того откоса, с которого я падал. "Что я тут делаю?" - думаю… Это уже потом вспомнил о падении, когда мне все рассказали. Поднялся, отряхнул песок с одежды и побрел по тропинке вверх.
Мне вдруг подумалось, что там, на откосе, стоит мой ящик с инструментами.
- Это интересно, - сказал Леденев. - Про ящик… Раньше вы не говорили о нем.
- Не придавал значения.
- А как вам это подумалось, Джон, про ящик?
- Вроде голоса такого… Иду я по тропинке и не знаю, куда и зачем иду. Вдруг мысль: "Джон, ты оставил наверху ящик. Поднимись к нему. Тебя ведь ждут в деревне с инструментами…"
- Вы часто обращаетесь мысленно к самому себе?
- Бывает…
- Не показалось ли, Джон, что эту мысль как бы внушили вам?
- Как будто нет… Хотя… У вас есть какие-то соображения, мистер Леденев?
- А разве вам не кажется странным, что, свалившись с высоты двухсот метров, вы остались живы и невредимы, потом исчезли на двое суток и пришли в себя за четыреста метров от места падения? И очнулись, пошли по тропинке именно в тот момент, когда по ней собирался сбежать ваш убийца Рейнолдс?.. Такие случайности могут быть объяснены только одним: вмешательством сил, которым подвластно невозможное.
- Какие-нибудь черти? - спросил Полански.
Юрий Алексеевич рассмеялся.
- Верите в нечистую силу, Джонни? Нет, тут скорее виновны ангелы… Ведь они спасли вас от предательского убийства и пальцем не пошевельнули, когда почти там же падал в море Рейнолдс. Вот и с вашим внутренним голосом неясно. Задержись вы немного внизу - Рейнолдс спустился бы по тропе… Ему просто неоткуда было бы падать. Напрашивается мысль: все было рассчитано по секундам. Ваше появление вызвало у преступника шок, и он был наказан, так сказать, самой судьбой. Но судьбою управлял Некто. И этот неизвестный не хотел, чтобы кровь убийцы запачкала нам руки. Недаром он и отвел от него пули. Он заботился о нашей совести, Джонни, и потому не может быть, как вы сказали, чертом…
- Как бы там ни было, а я их вечный должник, этих незнакомцев… Но почему они не хотят встретиться с нами?
- Не знаю. Возможно, я ошибаюсь, но тут происходит что-то такое, что не поддается объяснению с позиций человеческого разума. Надо искать, собирать факты… Для того мы и отправляемся на Бермуды. Пока наши странствия в этом загадочном районе земли приносили нам все новые знания, хотя и не приоткрыли завесы над случившимся. Завтра выйдем в море…
- Боюсь, что с выходом придется повременить, мистер Леденев.
- Почему? - спросил Юрий Алексеевич.
- У нас будут гости, - сказал дрогнувшим голосом Джон Полански и протянул руку. - Посмотрите… Вон там, левее солнце… К острову идет корабль!
Глава двадцатая
Взревела сирена.
Ее пронзительный, будоражащий душу звук прорезал идиллическую тишину бухты. На палубе "Старого Патрика" толпились возбужденные люди.
В бухту входил корабль. Это было современное судно, похожее по обводам на зверобойную шхуну, но выкрашенное в белый цвет.
- Кажется, гидрографическое судно, - сказал Хуан Мигуэл. - Может быть, мы вернулись в свое время?
Леденев с сомнением покачал головой.
- Не знаю… Как будто непохоже. Это, видимо, такие же бедолаги, как и мы… Дай-ка бинокль, Хуан.
Белое судно подходило все ближе.
- На борту иероглифы, - сказал Юрий Алексеевич. - Ага! Догадались поднять флаг… Красное солнце на белом фоне. Это японцы!
- Если нас кто-то коллекционирует, - задумчиво произнесла Нина, - то коллекция подбирается весьма представительная…
- Откуда они взялись в этих водах? - спросил Эб Трумэн.
- Приплыли из Японии, - ответил, усмехнувшись, Джон Полански. - Откуда же еще, Эб?
- Сейчас все узнаем, - сказал Леденев, отняв от глаз бинокль и передавая его Хуану де ла Гарсиа.
С белого незнакомца донеслись три протяжных свистка.
- Они приветствуют нас… Надо ответить, - сказал Юрий Алексеевич.
- Я не успел перенести сюда сирену с "Голубки", - сказал Хуан Мигуэл.
- Жаль…
- Можно отбить рынду, - подсказал Дубинин. - Я читал, что раньше делали так…
- Совершенно верно, Виктор Васильевич, - воскликнул Леденев. - Приветствуй гостей колокольным звоном, Хуан!
Тем временем судно с японским флагом на корме прошло мимо "Святого Патрика". На палубе хорошо были различимы лица людей, одетых в одинаковые синие комбинезоны. С мостика пытливо смотрели на них капитан в морской фуражке с высокой тульей и седой плечистый японец средних лет.
Капитан поднял руку и помахал ею.
Леденев ответил на приветствие подобным же жестом.
Корабль обошел корвет с кормы, остановился поодаль и бросил якорь.
Через несколько минут от его борта отошла резиновая лодка с подвесным мотором. Со "Святого Патрика" подали трап, и вот на палубу поднялся седой японец, его они видели на мостике прибывшего судна. Японца сопровождал молодой спутник.
Юрий Алексеевич ступил навстречу гостям. Седой японец произнес несколько непонятных слов, и Леденев отрицательно развел руками.
Тогда японец спросил поочередно, говорит ли Юрий Алексеевич на английском, испанском, французском или немецком языках. Он немного помедлил и добавил:
- Может быть, знаете русский?
- Это мой родной язык, - сказал Леденев. - И я приятно поражен не только вашим неожиданным появлением, но и тем, что вы владеете русским.
- Здесь все русские? - спросил японец, обводя внимательным взглядом напряженные лица прислушивающихся к разговору остальных людей.
- Нет… Вас приветствуют на борту этого судна представители разных национальностей. Большинство из них знает английский. С вашего разрешения давайте перейдем на этот язык.
- All right… Разрешите представиться. Профессор Токийского университета Аритомо Ямада. Мой ассистент - Тацуо Кита. Капитан экспедиционного судна "Коитиро Мару № 6" Кобэ Нисиджима не мог оставить судно, и он приветствует вас заочно.
- Вы из Токийского университета? - спросил Юрий Алексеевич. - Значит, Токио существует?
Аритомо Ямада грустно улыбнулся.
- Привычка, - сказал он. - Мне надо было сказать: бывшего Токийского университета.
Команда и научная экспедиция бедовала на "Коитиро Мару № 6" уже около года.
- Нам повезло, - сказал Аритомо Ямада. - У нашего судна помимо довольно экономичного двигателя имеется парусное вооружение. Конечно, ход под парусами жалкий. "Коитиро Мару" не чайный клипер, а бывшее зверобойное судно, но расстояние от Моря Дьявола, от островов Бонин до бывшей Панамы мы преодолели исключительно с помощью ветра, берегли топливо… Обследовав Японские острова и убедившись в том, что они не только необитаемы, но изменили конфигурацию - часть островов исчезла и взамен появились новые, - мы отправились в район Бермудского треугольника. Ведь нам было известно, что там происходят такие же таинственные исчезновения кораблей и самолетов, как и в Море Дьявола. Наш капитан держал курс к бывшему Панамскому каналу. Выяснилось, что канала нет, джентльмены. На его месте широкий и вполне судоходный пролив.
- Пролив?! - воскликнул дон Кристобаль. - Значит, беспримерное плаванье Магеллана было напрасным?
- Отчего же, - возразил, улыбаясь, Аритомо Ямада, - Магеллан открыл не только свой пролив. Он совершил открытие в области духа человеческого… Итак, мы прошли Панамским проливом и уже в Карибском море приняли ваши радиосигналы. Судовая рация на "Коитиро Мару" перестала работать в момент перехода в это время. Но радиопеленгатор был цел. Не имея возможности выйти в эфир, мы постоянно следили за ним на аварийной волне. И, едва поймав вашу передачу, немедленно запеленговали ее. Дальнейшее - вопрос судоводительской техники…
- Мистер Ямада, не откажите в любезности прояснить одну особенность в вашем рассказе, - попросил Леденев. - Когда вы говорите о нашем теперешнем времени, обозначим его "Временем Икс", вы постоянно употребляете слово "бывший". Не означает ли это, что мы, по вашему представлению, находимся в будущем?
- Да, мистер Леденев, "Время Икс", как вы удачно его назвали, это далекое будущее…
- Мы считали себя попавшими в юрский период, - растерянно проговорила Нина Власова. - Эти ящеры…
Аритомо Ямада улыбнулся.
- Мы тоже видели их, - сказал он. - Но разве вас не смущало, что очертания земной поверхности почти не изменились?
- Еще как смущало, - ответил Юрий Алексеевич.
- Вы, конечно, знакомы с гипотезой австрийского геолога Альфреда Лотара Вегенера? - спросил Аритомо Ямада. - С гипотезой материкового дрейфа…
- В самых общих чертах, мистер Ямада.
- Эту гипотезу развили впоследствии американский геолог Фрэни Б. Тэйлор и южноафриканский геолог Александр Дю-Тойт. Речь идет о том, что некогда Америка и Африка составляли одно целое, один материк, который Вегенер назвал Пангеей. Двести тридцать миллионов лет назад Пангея раскололась, и гигантские куски ее принялись расходиться в стороны, образуя постепенно то, что мы называем Новым и Старым Светом. Когда мы приблизились к американскому континенту, то произведенные нами наблюдения, измерения и расчеты показали, что Америка продолжает двигаться на запад…
- Но тогда можно вычислить, сколько минуло лет с того времени, когда нас закинуло сюда? - заметил Джон Полански. - И потом - звезды… Они ведь тоже сместились.
- Верно, - сказал Аритомо Ямада. - На "Коитиро Мару" были произведены и астрономические наблюдения. Они тоже подтвердили: мы находимся в будущем.
- В каком будущем? - спросил Роберт Нимейер. - Сколько прошло лет, мистер Ямада? Вы не ответили на вопрос моего штурмана…
- Боюсь, что не отвечу и на ваш тоже, мистер Нимейер. Все это так приблизительно, что я не вправе смущать ваше сознание точными цифрами. Скажу только, что не столь далеко, как вы предполагали, когда считали себя находящимися в юрской эпохе, то есть за сто пятьдесят миллионов лет до Рождения Христова.
…Они вышли из Иокогамы весной 1956 года. "Коитиро Мару № 6" было вторым экспедиционным судном, отправляемым с Японских островов в район Моря Дьявола. За год до того сюда отправилась научная экспедиция на "Кайё Мару № 5". Постоянные исчезновения кораблей и самолетов между юго-восточным побережьем Японии и островами Бонин беспокоили правительство и общественность. Эти загадочные квадраты Тихого океана были объявлены опасным для мореплавания районом.
С целью всестороннего исследования Моря Дьявола и отправились ученые на "Кайё Мару № 5". И судно, и экспедиция исчезли бесследно.
Через год туда же рискнул пойти профессор Аритомо Ямада…
- Мы испытали толчок, - рассказывал он Юрию Алексеевичу на второй день после встречи. - Решили, что находимся в зоне подводного извержения вулкана, наблюдаем моретрясение… Увы, это было иное.
- Может быть, поначалу был толчок, обычное моретрясение, а затем вы оказались переброшенными в другое время? - заметил Леденев.
Он пытался найти в рассказе ученого какие-либо детали, за которые можно было бы зацепиться и выстроить на них - в который раз - еще одно предположение, могущее послужить для них рабочей гипотезой.
Поэтому Юрий Алексеевич предложил Аритомо Ямаде прогуляться вдоль бухты, и когда они остались вдвоем, попросил повторить свой вчерашний рассказ.
- Возможно, что так оно и было, - согласился с доводом Леденева профессор. - Мне представляется, что в Море Дьявола и в Бермудском треугольнике происходит какое-то нарушение законов тяготения. А это влечет в свою очередь искривление времени, нарушается пространственно-временное равновесие.
- Эйнштейн предполагал, что время не искривляется. Кривизной обладает только пространство.
- Да, по Эйнштейну свободно летящее во Вселенной тело попадает в ту же точку, описав замкнутую линию, длина этой линии зависит от кривизны пространства. Только произойдет это через миллиарды лет. Вернуться к тому же мгновенно невозможно. Эйнштейновская структура четырехмерного мира напоминает цилиндр, поверхность которого прямая в продольном измерении, параллельно оси. Это время… И кривая в поперечном направлении - пространство…
- А не кажется ли вам, что возможна иная геометрия мира? - спросил Юрий Алексеевич. - Скажем, геометрия Римана или Лобачевского?
- Вы правы. Модель замкнутой Вселенной по Эйнштейну вовсе не единственный возможный вариант. Если принять за основу постулаты Лобачевского, то Вселенная незамкнута в пространстве… Известное "кольцо Мёбиуса" дает нам наглядный пример того, как, двигаясь в одном направлении, можно оказаться за пределами точки, из которой мы вышли, но уже с другой стороны плоскости. Боюсь только, что все эти теоретические построения не приближают нас к истине.
- Как знать, - сказал Леденев. - Вместе с вами мы воочию убедились, что Эйнштейн ошибался. Искривление времени возможно… Теперь надо попытаться осмыслить механизм этого явления.
- У вас завидный оптимизм, Юрий Алексеевич, - улыбаясь, проговорил Аритомо Ямада. Они беседовали на русском языке. - Вы напоминаете мне моего друга из России, профессора Бакшеева…
- Известный специалист по морским животным? Мне знакомо это имя.
- Во время второй мировой войны мы попали с ним в изрядную переделку. Едва остались в живых… Я тоже, как и Степан, работал с дельфинами. Потом моей лабораторией, где после войны мы занимались установлением контакта с дельфинами, заинтересовались генералы. И наши собственные, и заокеанские. Я хорошо помнил, к чему привело в свое время открытие профессора Дзиро Накамура, и ликвидировал все работы, занялся геофизикой. Мне казалось, что изучение самой планеты нельзя будет употреблять во зло человечеству.
- Не пришлось еще убедиться в обратном?
Аритомо Ямада рассмеялся.
- Пока нет… Как это у вас говорят… Да! И слава богу…
- Теперь у вас сложнейшая задача, профессор. Решить ее - что может быть почетнее для Homo sapiens…
- Верно. Только мы эмоционально и интеллектуально не подготовлены были к развернувшимся событиям. Лаплас говорил, что разум сталкивается с большими затруднениями, когда он углубляется в самое себя, чем когда он идет вперед. Мы не сумели еще слить воедино оба этих движения, хотя и пришли в двадцатом веке к революционному для человеческого сознания выводу о парадоксальности бытия.
- Еще сто лет назад, - сказал Леденев, - Фридрих Энгельс подчеркивал в "Диалектике природы", что в человеческой истории самых развитых народов все еще существует огромное несоответствие между поставленными целями и достигнутыми результатами, что продолжают преобладать непредвиденные последствия, и неконтролируемые силы гораздо могущественнее, чем силы, приводимые в движение планомерно.
- В этом мы уже убедились, Юрий Алексеевич…
- А вам не кажется, профессор, что силы, которые забросили нас во "Время Икс", кем-то управляются?
- Не думаю. Ведь разум, способный искривлять время, это чрезвычайно высокоразвитый разум. А тогда он не станет подвергать другое разумное существо подобным испытаниям, несмотря на любую научную ценность такого эксперимента.
- Профессор прав, Юрий Алексеевич, - услыхал вдруг Леденев чей-то голос.
Он вздрогнул и оглянулся.
Вокруг никого не было.
- Вы слышали? - спросил он у Аритомо Ямада.
- Что именно?
- Ну, то, что вы правы…
- Это вы мне сказали?
- Ничего я не говорил вам! Я сам услыхал эти слова… Что это было?
Аритомо Ямада пожал плечами.
- Слуховая галлюцинация? - предположил он.
- Нет. Это я разговаривал с вами, - услышали они вдруг.
Теперь профессор и Леденев остолбенело смотрели друг на друга. Юрий Алексеевич хотел произнести какие-то слова и открыл было рот, но Аритомо Ямада предостерегающе поднял руку.