"- Зачем ты принес войну на эту землю?..
- Я пришел построить величайшее царство, какое только видели на земле. И ничто меня не остановит, пока я не дойду до волн последнего Океана… Пока существуют границы и барьеры, различные языки и обычаи, мира не будет".
Эти слова оправдались. Александр Македонский построил величайшую империю своего времени.
Содержание:
ГЛАВА 1 1
ГЛАВА 2 2
ГЛАВА 3 4
ГЛАВА 4 5
ГЛАВА 5 6
ГЛАВА 6 7
ГЛАВА 7 8
ГЛАВА 8 9
ГЛАВА 9 10
ГЛАВА 10 11
ГЛАВА 11 12
ГЛАВА 12 13
ГЛАВА 13 14
ГЛАВА 14 15
ГЛАВА 15 16
ГЛАВА 16 17
ГЛАВА 17 18
ГЛАВА 18 19
ГЛАВА 19 20
ГЛАВА 20 21
ГЛАВА 21 22
ГЛАВА 22 23
ГЛАВА 23 24
ГЛАВА 24 25
ГЛАВА 25 26
ГЛАВА 26 27
ГЛАВА 27 28
ГЛАВА 28 29
ГЛАВА 29 30
ГЛАВА 30 31
ГЛАВА 31 32
ГЛАВА 32 33
ГЛАВА 33 35
ГЛАВА 34 36
ГЛАВА 35 37
ГЛАВА 36 38
ГЛАВА 37 39
ГЛАВА 38 40
ГЛАВА 39 41
ГЛАВА 40 42
ГЛАВА 41 43
ГЛАВА 42 44
ГЛАВА 43 45
ГЛАВА 44 46
ГЛАВА 45 47
ГЛАВА 46 48
ГЛАВА 47 49
ГЛАВА 48 50
ГЛАВА 49 50
ГЛАВА 50 52
ГЛАВА 51 53
ГЛАВА 52 54
ГЛАВА 53 55
ГЛАВА 54 56
ГЛАВА 55 57
ГЛАВА 56 58
ГЛАВА 57 60
ГЛАВА 58 61
ГЛАВА 59 62
КОММЕНТАРИЙ АВТОРА 64
Примечания 64
ВАЛЕРИО МАССИМО МАНФРЕДИ
АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ
ПЕСКИ AMOHA
ГЛАВА 1
С вершины холма Александр окинул взглядом песчаный берег. Картина почти в точности воспроизводила то, что происходило на этом самом месте тысячу лет назад: сотни протянувшихся вдоль морского берега кораблей, тысячи воинов, - но город Илион, наследник древней Трои, на этот раз не готовился к десятилетней осаде, а, наоборот, распахнул ворота, чтобы принять его, Александра, потомка Ахилла и Приама.
Увидев скачущих к нему товарищей, царь пришпорил Букефала и направил его к крепости на горе. Ему хотелось войти в древнее святилище Афины Илионской первым и в одиночестве. Доверив коня подошедшему рабу, Александр ступил на землю храма.
Внутри, погруженные во мрак, поблескивали неясные фигуры, и после лазурного неба Троады и полуденного солнца глаза не сразу привыкли к темноте.
Старое здание заполняли древности - оружие, хранящее память еще о Гомеровой войне, об эпопее десятилетней осады стен, построенных богами. Возле каждого из этих овеянных столетиями предметов виднелись таблички с надписями: вот кифара Париса, а вот доспехи Ахилла с огромным, расписанным людскими фигурами щитом.
На протяжении веков блеск этих реликвий поддерживали чьи-то невидимые руки - из благочестия и ради любопытства верующих. Реликвии висели на колоннах, на потолочных балках, на стене целлы . . Но насколько все это истинно? А насколько лишь продукт хитрости жрецов и их желания обогатиться?
Александр внезапно почувствовал, что в этом беспорядочном нагромождении предметов, напоминающем скорее кучу барахла на рынке, чем обстановку святилища, истинна лишь одна вещь - его страсть к древнему слепому поэту, его собственное безграничное восхищение героями, которых низвело в прах время и бесчисленные события, происшедшие с тех пор меж берегами Проливов.
Он пришел сюда без предупреждения, как однажды его отец Филипп явился в храм Аполлона в Дельфах, где никто его не ожидал. Услышав чьи-то шаги, Александр спрятался за колонной рядом с культовой статуей - внушительным каменным изображением богини Афины Паллады, раскрашенным и в настоящих металлических доспехах. Грубый примитивный образ богини был высечен из цельного темного камня, а на лице, почерневшем от времени и лампадного дыма, эффектно выделялись перламутровые глаза.
К статуе подошла девушка в белоснежном пеплосе и с волосами, собранными под такой же белоснежной шапочкой; в одной руке она держала ведерко, а в другой губку.
Девушка поднялась на пьедестал и стала вытирать губкой поверхность скульптуры, распространяя под высокими стропилами сильный и резкий запах алоэ и лаванды. Александр бесшумно подошел к ней сзади и спросил:
- Ты кто?
Девушка вздрогнула и выронила ведерко, которое упало на пол и откатилось к самой колонне.
- Не бойся, - успокоил ее царь. - Я всего лишь паломник, желающий выказать почтение богине. А ты кто, как тебя зовут?
- Мое имя - Дауния, и я храмовая рабыня, - ответила девушка, напуганная видом Александра, который явно не был простым паломником: под его плащом виднелись блестящий панцирь и поножи, а когда он двигался, под нагрудными латами слышалось бряцание звеньев металлической портупеи.
- Храмовая рабыня? Никогда бы не сказал. У тебя прекрасное лицо и очень гордый взгляд - видно, что ты из знатного рода.
- Возможно, ты привык видеть рабынь в храмах Афродиты; они действительно в первую очередь рабыни, - рабыни мужской похоти, - а уж потом служат храму.
- А ты нет? - спросил Александр, поднимая с пола ее ведро.
- Я девственница. Как и богиня. Ты никогда не слышал о городе женщин? Я прибыла оттуда.
Ее акцент звучал очень необычно, царь никогда такого не слышал.
- Я даже не знал, что есть такой город. Где он находится?
- В Италии. Называется он Локры, и им правят женщины. Его основали сто семейств - потомки женщин, некогда бежавших из Локриды, их изначальной родины. По преданию, оставшись вдовами, они жили со своими рабами.
- А почему же ты оказалась здесь, в столь далекой стране?
- Чтобы искупить вину.
- Вину? Какое преступление могла совершить такая молодая девушка?
- Это не я. Тысячу лет назад, когда на Трою легла ночь, вот здесь, на этом самом месте - на пьедестале священного Палладия, чудесного изображения Афины, что упало сюда с неба, - Аякс Оилид, наш национальный герой, насильно овладел Кассандрой, дочкой Приама. С тех пор локры платят за это кощунство дань: по две девушки из самых знатных семей должны целый год отдать служению в святилище богини.
Александр покачал головой, словно не веря своим ушам. Снаружи донесся топот множества конских копыт - подъехали его товарищи.
Тут вошел жрец, который сразу понял, кто стоит перед ним, и отвесил глубокий поклон:
- Добро пожаловать, властительный господин. Мне жаль, что нас не предупредили: мы бы оказали тебе иной прием.
Он кивнул девушке, чтобы ушла. Но Александр задержал ее.
- Я как раз хотел прийти вот так - незаметно. Эта девушка рассказала мне необычайную историю, какой я и вообразить себе не мог. Я слышал, что в этом храме хранятся реликвии Троянской войны. Это правда?
- Конечно. А образ, что ты видишь перед собой, - это Палладий, точная копия упавшей с неба древней статуи Афины; образ делал неприступным тот город, где находился.
В храм вошли Гефестион, Птолемей, Пердикка и Селевк.
- А где настоящая статуя? - спросил Гефестион, приблизившись.
- Некоторые говорят, что ее забрал герой Диомед и увез на Аргос; другие говорят, что Улисс, отправившись в Италию, подарил ее царю латинов. Третьи утверждают, что Эней установил ее в храме неподалеку от Рима, где она и находится по сей день. Во всяком случае, многие города хвастают обладанием истинной статуей.
- Охотно верю, - кивнул Селевк. - Подобные убеждения придают мужества.
- И в самом деле, - подтвердил Птолемей. - Аристотель сказал бы, что предсказания приводят к событиям.
- Но чем отличается истинный Палладий от остальных изображений? - спросил Александр.
- Настоящая статуя, - объявил жрец торжественным тоном, - может закрывать глаза и потрясать копьем.
- Ну, это сделать нетрудно, - заметил Птолемей. - Кто-нибудь из наших военных инженеров мог бы соорудить игрушку такого рода.
Жрец метнул в него гневный взгляд. Царь тоже покачал головой:
- Ты во что-нибудь веришь, Птолемей?
- Да, конечно, - ответил юноша, положив руку на рукоять меча. - Вот в это. - А потом, коснувшись плеча Александра, добавил: - И в дружбу.
- И все-таки, - настаивал жрец, - предметы, что вы видите, почитаются в этих священных стенах с незапамятных времен, а курганы вдоль берега хранят в себе кости Ахилла, Патрокла и Аякса.
Послышался шум шагов - это Каллисфен пришел почтить знаменитое святилище.
- А ты что об этом скажешь, Каллисфен? - спросил Птолемей. - Ты веришь, что это действительно доспехи Ахилла? А вон там прислонена к колонне кифара Париса? - Он коснулся струн, вызвав приглушенный нестройный аккорд.
Александр не слушал больше: он наблюдал за локрийской девушкой, которая подливала в лампады благовонного масла, любовался ее совершенными формами под прозрачным легким пеплосом, который пронизывали лучи света, созерцал тайну, мерцавшую в ее неуловимом взгляде под полуопущенными ресницами.
- Все это не имеет никакого значения, вы сами прекрасно знаете, - ответил Каллисфен. - В Спарте, в храме Диоскуров, выставлено яйцо, из которого якобы родились близнецы, братья прекрасной Елены, но я почти не сомневаюсь в том, что это яйцо страуса - в Ливии водится такая птица, ростом с лошадь. Наши святилища полны подобных реликвий. Важно то, во что люди хотят верить, а людям необходимо иметь мечту. - С этими словами он повернулся к Александру.
Царь подошел к огромной бронзовой, украшенной оловом и серебром паноплии и провел рукой по щиту с отчеканенными полосами, изображавшими описанные Гомером сцены, по шлему с тремя гребнями.
- Как здесь оказались эти доспехи? - спросил он жреца.
- Их вернул Улисс. Мучимый угрызениями совести, что несправедливо забрал их у Аякса, он положил доспехи у его могилы в качестве жертвы духу умершего, умоляя о возвращении на Итаку. А потом их собрали и принесли на хранение в это святилище.
Александр приблизился к жрецу.
- Тебе известно, кто я такой?
- Да. Ты Александр, царь македонян.
- Это так. И по материнской линии я прямой потомок Пирра, сына Ахилла. Пирр основал эпирскую династию, а, следовательно, я наследник Ахилла. И потому эти доспехи мои и я хочу их забрать.
Жрец побледнел.
- Господин…
- Вот как! - с усмешкой воскликнул Птолемей. - Мы должны верить, что это кифара Париса, что это доспехи Ахилла, выкованные лично Гефестом, а ты не веришь, что наш царь ведет свой род напрямую от Ахилла Пелида?
- О нет, - забормотал жрец, - дело в том, что это священные предметы, которые никто не может…
- Россказни, - прервал его Пердикка. - Вели сделать другие такие же. Никто не заметит разницы. Видишь, они понадобились нашему царю. И потом, они же принадлежали его предку…- Он развел руками, словно говоря: "Наследство есть наследство".
- Велите отнести их в лагерь, и пусть перед каждой битвой их выставляют перед войском как знамя, - приказал Александр. - А теперь пошли отсюда: визит завершен.
Они вышли по одному, задержавшись, чтобы еще раз осмотреть невероятное скопление вещей на колоннах и стенах.
Жрец заметил, что Александр не сводил глаз с девушки, пока она не скрылась за боковой дверью.
- Каждый вечер после захода солнца она купается в море близ устья Скамандра, - шепнул он царю на ухо.
Тот ничего не сказал. Чуть погодя жрец с порога храма увидел, как Александр вскочил на коня и удалился в направлении лагеря, копошащегося на берегу моря, как гигантский муравейник.
***
Александр следил за тем, как девушка быстрыми и уверенными шагами идет в темноте по левому берегу реки. Она остановилась там, где воды Скамандра смешивались с морскими волнами.
Стояла тихая, безмятежная ночь, и из моря только что начала восходить луна, вычертив длинную серебряную дорожку от горизонта до реки. Девушка скинула одежды, распустила волосы и в лунном свете вошла в воду. Ее тело, ласкаемое волнами, светилось, как полированный мрамор.
- Ты прекрасна, как богиня, Дауния, - прошептал Александр, выходя из тени.
Девушка погрузилась по подбородок и обернулась.
- Не причиняй мне зла. Я посвящена богу.
- Чтобы искупить совершенное в древности изнасилование?
- Чтобы искупить всякое изнасилование. Женщины вечно осуждены страдать.
Царь разделся и тоже вошел в воду. Девушка, закрываясь, прижала руки к груди.
- Говорят, Афродита Книдская, изваянная божественным Праксителем, так же прикрывает грудь, как ты сейчас. Афродита тоже стыдлива… Не бойся. Иди ко мне.
Она медленно пошла к нему по камням на дне. Ее божественное тело, по которому струилась вода, постепенно появлялось из моря, а морская поверхность опускалась, лаская ее бока, а потом живот.
- Сплавай со мной к кургану Ахилла. Я не хочу, чтобы кто-нибудь нас увидел.
- Плыви за мной, - сказала Дауния. - Надеюсь, ты хорошо плаваешь.
Она повернулась на бок, скользя по волнам, как Нереида, нимфа пучины.
Широкий залив, уже освещенный кострами лагеря, заканчивался мысом, на самом конце которого возвышался земляной курган.
- Не беспокойся, я хорошо плаваю, - ответил девушке Александр.
Держась подальше от берега, девушка пересекала залив посредине, направляясь прямо к мысу. Она двигалась изящно, легко и плавно, рассекая воду почти бесшумно, как морское создание.
- Ты очень смелая, - заметил Александр, тяжело дыша.
- Я родилась на море. Подумай, тебе все еще хочется добраться до Сигейского мыса?
Александр молча продолжал плыть, пока не увидел, как в свете луны вдоль песчаного берега расцветает пена и на берег набегают волны, облизывая основание большого кургана.
Держась за руки, они вышли из воды, и царь подошел к темной громаде могилы Ахилла. Он чувствовал, или ему казалось, что он чувствует, как дух героя проникает в него, и, когда Александр повернулся к своей спутнице, которая стояла, выпрямившись перед ним в серебристом свете, и в темноте ловила его взгляд, ему померещилось, что он видит розовощекую Брисеиду .
- Подобные мгновения дозволены лишь богам, - прошептал Александр, поворачиваясь в дуновениях теплого морского ветра. - Вот здесь, на этом месте, сидел Ахилл, оплакивая смерть Патрокла. И здесь его мать, океанская нимфа, дала ему выкованные богом доспехи.
- Так значит, ты веришь в это? - спросила девушка.
- Да.
- Но почему же тогда в храме…
- Здесь все не так. Ночью еще можно услышать отдаленные, уже затихшие голоса. И ты сияешь передо мной без покровов.
- А ты, в самом деле, царь?
- Посмотри на меня. Кто я, по-твоему?
- Ты юноша, чье лицо я видела во сне, когда спала с моими подругами в святилище богини. Юноша, которого я хотела бы любить.
Александр приблизился и положил голову ей на грудь.
- Завтра я ухожу. Через несколько дней меня ждет суровая битва. Я одержу победу или погибну.
- Тогда, если хочешь, насладись мной на этом еще теплом песке и позволь мне сжать тебя в объятиях, пусть даже потом нам придется пожалеть об этом. - Дауния поцеловала его долгим поцелуем, гладя его волосы. - Подобные мгновения дозволены только богам. И мы станем богами, пока длится ночь.
ГЛАВА 2
Александр разделся догола перед построившимся войском и по древнему обычаю трижды пробежал вокруг могилы Ахилла. Гефестион проделал то же самое вокруг могилы Патрокла. На каждом круге более сорока тысяч человек выкрикивали:
Алалалай!
Каллисфен воскликнул:
- Какой актер!
- Ты так думаешь? - спросил Птолемей.
- Не сомневаюсь. Он верит в мифы и легенды не больше нас с тобой, но держится так, будто они правдивее реальности, и тем самым демонстрирует своим солдатам, что мечты достижимы.
- Можно подумать, ты его знаешь, как свои пять пальцев, - саркастически заметил Птолемей.
- Я учился наблюдать не только за природой, но и за людьми.
- Тогда ты должен понимать, что никто не может сказать, будто знает Александра. У всех на глазах его поступки, но не его замыслы. Их понять невозможно. Он верит и не верит одновременно, он способен на беззаветную любовь и на безумные порывы злобы, он…
- Что?
- Он разный. Я впервые встретился с ним, когда ему было семь лет, но до сих пор не могу сказать, что по-настоящему знаю его.
- Возможно, ты и прав. Но сейчас все его солдаты верят, что он оживший Ахилл, а Гефестион - Патрокл.
- Они и сами сейчас в это верят. В конце концов, не ты ли решил на основании своих астрономических вычислений, что наше вторжение произошло в тот самый месяц, когда началась Троянская война - ровно тысячу лет назад?
Александр тем временем снова оделся и облачился в доспехи. Его примеру последовал и Гефестион. Оба сели на коней. Военачальник Парменион приказал трубить в трубы, и Птолемей тоже вскочил в седло:
- Мне нужно ехать к своей части. Александр начинает смотр войска.
Снова несколько раз протрубили трубы, и войско выстроилось вдоль морского берега, каждое подразделение со своим знаменем и своим значком.