3
"Тамань" разворачивалась, широко раскачиваясь и порой черпая бортом воду. Черная водяная гора с ярко-серебряным от корабельного освещения гребнем и пенистыми прожилками на склонах придвинулась почти к самым окнам рубки и с размаху ударила в борт. Сверкающая коса пены и брызг взметнулась над траулером. Ветер сорвал ее верхушку, перенес через палубу и рассыпал за подветренным бортом.Порой волна высоко подбрасывала корму, и траулер зарывался носом в воду. Следующий вал накрывал судно, захлестывая даже ходовой мостик. Из окон рубки за сбегающей водой не видно было даже палубы. Новичку показалось бы, что "Тамань" стремительно уходит в глубь моря. Но траулер вырывался из-под волны и упорно шел в сторону гибнущего парохода.
- Морозов!- позвал капитан.
- Он в радиорубке,- напомнил старший помощник.
- Тогда вы… Приготовьте средства сигнализации.
Вошел Морозов. Широкое лицо его с крепким во всю щеку румянцем было деловито, а в глазах горело жадное юношеское любопытство.
- Координаты уточнили,- доложил он, подавая капитану записку.- Груз "Гертруды"- строительные материалы и оборудование для шахт.
- Водоизмещение? - спросил капитан.
- Двенадцать тысяч шестьсот тонн.
Напряженную паузу прервал сорвавшийся у рулевого легкий свист и чей-то голос.
- Двенадцать шестьсот! Вот это бандура! А у нас и восьмисот нет.
- Доложите управлению порта,- капитан строго взглянул на рулевого и обернулся к Морозову,- приняли SOS. Идем на помощь. И координаты. Наши и "Гертруды".
- Ясно. Только…
- Что только?
- Прямой связи с портом нет,- напомнил Морозов.- Далеко мы забрались. И проходимость радиоволн неважная.
- Доложите через посредника. Кто в пути, между нами и портом?
- "Таймень", "Кемь" и "Сивуч".
- На "Сивуче" толковый радист. Сделает.
Морозов четко повернулся и вышел из рубки. Лицо его было по-прежнему озабоченно.Он все еще не мог решить, как должен держаться штурман в подобных обстоятельствах.Сохранять достойную командира солидность? А может быть, надо выполнять приказания капитана бегом?
Степан Дмитриевич ходил по рубке крупными шагами. Злую игру ведет с ним буря. Сперва сбила с косяка, а теперь подкинула гибнущее судно, куда более крупное, чем "Тамань".
Что можно сделать? Чем помочь "Гертруде"? Прежде всего придется завести трос, выровнять пароход притопленным бортом на ветер, помочь ему продержаться на плаву, пока не подоспеет более мощное судно. Но скоро ли придет помощь? Откуда? Едва ли в этом районе Атлантики найдется судно, сумеющее в шторм пробуксировать "Гертруду" в порт. В высоких широтах крупные пароходы- редкие гости. Обычны здесь траулеры да норвежские моторные боты. Сколько придется ждать помощи, дрейфовать вместе с "Гертрудой"?… Одно было ясно: снять экипаж в такую волну, раненых и обмороженных невозможно. Придется вступать в борьбу за пароход…
В ходовой рубке собрался народ: свободные от вахты механики, второй штурман. Пришел и первый помощник Петр Андреевич Левченко - смуглый, со смоляно-черными волосами и тонкими, плотно сжатыми губами, придававшими его лицу волевое, а иногда и упрямое выражение. За ним незаметно проскочил в уголок рубки Алеша. Все молчали, посматривая на капитана, ловили каждое его движение, взгляд, стараясь предугадать дальнейшее развитие событий.
4
Третий час пробивалась "Тамань" через шторм и темень к обреченному пароходу. На открытом крыле ходовой рубки непрерывно сменялись добровольные наблюдатели. Придерживаясь за мерзлый поручень, напряженно всматривались они в воющий мрак, всматривались до боли в глазах. Порой казалось, что вдалеке еле приметно просвечивают огоньки. Наблюдатель напрягал зрение, уже готовый крикнуть "вижу!"… И снова мрак, мрак и мрак.
Вышел на крыло и сам капитан. Прищурясь, долго смотрел он на море, потом бросил через плечо.
- Фальшфейер!
На крыле рубки вспыхнуло короткое яркое пламя, вытянулось в ослепительно- белую тугую струю, пригасило корабельное освещение.В мертвенном свете фальшфейера лица людей казались высеченными из мела.Сверкающая белая струя, рассыпая крупные яркие хлопья пламени,освещала кипящие гребни волн, прижавшийся к надстройке переход с крыла ходовой рубки на капитанский мостик.
Пламя фальшфейера обмякло, стало тускнеть. Морозов бросил обгоревшую картонную трубку в подскочившую волну.Желтеющее дряблое пламя слегка зашипело, и снова вязкий мрак облепил траулер со всех сторон.
А люди не уходили с крыла рубки, всматриваясь в даль,ожидая ответного сигнала.
Первым оторвался от поручня Степан Дмитриевич. Стремительно прошел он в радиорубку.
- Как связь?
- Держу с управлением порта,- доложил, не снимая наушников, Мерцалов.- Сообщил: "Идем на помощь аварийному пароходу". Дали "добро".
- Что сообщают с "Гертруды"?
- Волна бьет в левый, притопленный, борт. Но ветер постепенно заворачивает на норд. Если он свернет еще на румб и ударит в поднятый борт - пароход перевернется.
Капитан выслушал Мерцалов а и молча вернулся в ходовую рубку.
- Ну и темень!- встретил его Петр Андреевич.- Можно в двух-трех милях проскочить и не заметить такую махину, как "Гертруда".
- Не проскочим!-ответил капитан.- Иногда и темень на пользу. Алеша! К прожектору. Постой. Писать умеешь?
Алеша замялся. В клубе юных моряков он изучал азбуку Морзе, сигнализацию флажками и даже выступал в соревнованиях сигнальщиков. Но обстоятельства сложились слишком серьезные,чтобы ответить на вопрос капитана утвердительно.
- Свети на облака,- приказал Степан Дмитриевич.- Сигналь одно и тоже: "Идем на помощь". И все. До получения ответа.
- Есть сигналить "Идем на помощь"!- бойко повторил Алеша, чувствуя, как все сильнее охватывает его волнение.
Привычно хватаясь за поручень и порой нависая над кипящим морем,пробежал он по качающемуся переходу, поднялся по трапу. На открытом ходовом мостике ветер уперся в грудь, трепал опущенные уши меховой шапки. С трудом оторвал Алеша примерзший брезентовый чехол, прикрывающий прожектор, укрепленный на высокой металлической ноге.
Длинный белый луч полоснул темноту. Алеша навалился всем телом на ручки прожектора, но удержать луч на низко нависших облаках был не в состоянии. Траулер бросало с носа на корму. Луч то вспыхивал мутным пятном на облаках, то упирался в надвигающуюся на нос волну или таял в бесконечной темени.
Время от времени Алеша выключал прожектор. Щурясь после яркого света, всматривался он вперед, ожидая увидеть огни "Гертруды" или ответный сигнал. Выждав немного,Алеша снова включал прожектор,и снова тире и точки отражались на облаках и волнах, извещая гибнущий пароход: "Иду на помощь! Иду на помощь!"
Вдалеке появилась еле приметная красная искорка,а под ней дрожащее розовое пятнышко- ее отражение на волнах.
Алеша ухватился обеими руками за поручень. Замирая от нетерпения, всматривался он в темноту. Еще искорка. На этот раз белая, окруженная тусклым желтоватым ореолом.
Алеша бросился к переговорной трубке.
- Справа по носу ракеты!- кричал он. - Ракеты! Справа!…
Из ходовой рубки ответили не сразу.Ожидание у переговорной трубки казалось бесконечным.Наконец-то послышался глуховатый голос Степана Дмитриевича.
- Смотри-смотри там! Не теряй из виду…
А сам капитан с неожиданной для его грузной фигуры живостью взбежал на мостик в одном кителе.
- Ракетницу! - негромко приказал он.
Не отрывая взгляда от моря, выхватил он поданный Морозовым пистолет с толстым стволом; не глядя переломил его, зарядил.
Выстрел. В небе под низко нависшими облаками раскрылась ракета, озарила зыбким желтоватым светом косматое море, ходовой мостик с двумя прожекторами, мачты. За первой поднялась вторая, третья…
- Хватит!- Степан Дмитриевич отдувался,как после тяжелой работы.-Подождем ответа.
Не глядя сунул он в чью-то руку пистолет, банку с ракетами и спустился с мостика в рубку.
"Тамань" двигалась прямо на "Гертруду". Далекие искорки появлялись над морем через равные промежутки и скрывались за волнами. Приближались они медленно, словно испытывая выдержку рыбаков…
- Вижу судно! - крикнул Петр Андреевич.- Справа по носу!
Все обернулись в сторону, куда показывала рука помполита. Вдалеке маячило еле приметное мутное пятно- отсветы далекой еще "Гертруды". Из-за волн мигнули огоньки. Еще раз.
- Передайте радисту,- сказал капитан,- сообщить в управление порта: "Установили зрительную связь с аварийным пароходом. Подходим к нему".
Подталкиваемая океанскими валами,"Тамань" сближалась с бедствующим судном. Все чаще проглядывали из-за волн огоньки, становились четче.
Алеша включил прожектор. Яркий луч вырвал из темноты надстройку большого парохода. И тут же высокий вал разделил корабли.
Как ни коротко осветил прожектор пароход, глаза моряков успели заметить самое главное.
- Крепко его перекосило! - сказал Петр Андреевич.
- Воды принял немного,- добавил капитан.
Прожектор вырывал из темноты то часть надстройки "Гертруды", то голой палубы с торчащим на ней уродливым обломком грот-мачты. Яркими полосками вспыхивали под лучом ванты уцелевшей фок-мачты. На открытом ходовом мостике виднелась одинокая серебристая фигурка.
- Капитан!- тяжело произнес Степан Дмитриевич.
- Да-а!- сочувственно протянул кто-то.- Невесело ему там.
Из многого и многого, чему научила Степана Дмитриевича суровая морская служба, он особенно выделял одно незыблемое правило.В тяжелых обстоятельствах капитан не имеет права долго размышлять. Поэтому несколько неожиданно для всех прозвучала его команда:
- Приготовить к спуску спасательную шлюпку номер один!- Степан Дмитриевич осмотрел сразу изменившиеся лица окружающих его людей.- На шлюпке пойдут: старший помощник, боцман и матрос Алексей Вихров. Начальником спасательной команды назначаю первого помощника Петра Андреевича Левченко.- Капитан посмотрел на Петра Андреевича и внушительно повторил:- Вас назначаю начальником. Там люди. Надо помочь им. Вам, как говорится, и карты в руки.
- С одними картами немного сделаешь,- сдержанно возразил Петр Андреевич, несколько задетый тем,что капитан подобрал спасательную команду,не советуясь с ним.- Трудно помочь людям, если не знаешь их языка.
- Замечание дельное,- согласился капитан.-Возьмите с собой третьего штурмана Морозова.- Он по-английски неплохо знает. Старший помощник остается на борту.
Степан Дмитриевич отвел Петра Андреевича в сторону.
- Начальником спасательной команды я могу послать только вас,- сказал он и значительно добавил:- Судно-то…ирландское.
Петр Андреевич понял капитана с полуслова: Ирландия- страна, не имеющая дипломатических отношений с Советским Союзом.Но когда в бурю гибнет судно, не время вспоминать о цветах его флага и режиме страны…
- Я пойду на "Гертруду",-выдвинулась вперед незаметно стоявшая за спинами мужчин Домнушка и, не давая возразить себе, быстро добавила:- Сколько я обмороженных выходила на Волховском фронте.Сколько раненых перевязала!… Это дело для меня не новое, привычное.
- Больше послать некого,- поддержал ее Петр Андреевич.- Домнушка у нас… вроде внештатного фельдшера. Случись что с матросом- сразу бежит к ней.
- Поморка!- значительно добавил боцман.- С шести лет к веслам приучена. На море она, что кайра. Только ныряет похуже.
- Добро!- поставил точку капитан.- Пойдешь на шлюпке.
Домнушка улыбнулась и пошла готовиться к отплытию.
Никто не понял,чему улыбнулась Домнушка.Это было ее маленькой тайной. Всю жизнь мечтала она о спокойной жизни. Мечтала когда-то стать медицинской сестрой и жить в домике матери с небольшим, холеным садиком. Поступила Домнушка в Архангельскую фельдшерскую школу. Проучилась около двух лет. Началась война. Закончив второй курс, ушла на фронт санинструктором. Всю войну мечтала она вернуться в домик матери- спокойный, тихий… И надо же было ей накануне прорыва блокады Ленинграда выходить усатого старшину морской пехоты! Выходила его Домнушка и почувствовала, как дорог ей этот грубоватый балагур,упорно не желавший даже в госпитале расстаться с полосатой тельняшкой- "матросской душой".Год спустя кончилась война. Уехала Домнушка с Иваном Акимовичем в Мурманск. Участь матросской жены, месяцами не видящей мужа, ее не привлекала. Стала она буфетчицей на пароходе, где плавал Иван Акимович. Случилось, что боцман не поладил со старшим помощником. Домнушка вместе с Иваном Акимовичем перешла на траулер,стала поварихой. Готовила… как умела. Рыбаки народ некапризный. Было бы сытно да чисто…
Не прошло и десяти минут, как спасательная команда, борясь со встречным ветром, вышла на ростры.
С капитанского мостика кто-то невидимый в темноте направил на ростры луч прожектора, осветил покрытую брезентовым чехлом шлюпку.
- Куда?- прикрикнул боцман на быстрого Алешу.- Горяч больно. Прежде ледок сколи, потом чехол скатывай. Аккуратно скатывай, помалу. А то сорвет ветер к чертям собачьим и брезент, и тебя вместе с ним.
Приговаривая так, Иван Акимович сам умело оббил ломиком ледок и с помощью матросов освободил шлюпку от брезентового чехла.
Рыбаки дорожили каждой минутой, работали не жалея сил. Невозможно было отличить матроса от штурмана или помполита. Ощущение опасности, нависшей над чужим пароходом, сравняло всех.
- Шлюпка номер один готова к спуску,- доложил Иван Акимович первому помощнику. Боцман считал необходимым строго соблюдать морской ритуал в любых условиях.
- На тали! - подал команду Петр Андреевич и обернулся к своим людям.- По банкам!
Поворотный механизм вынес шлюпку с сидящей в ней спасательной командой за борт. Слегка поскрипывая, тали осторожно спускали ее к воде. Крупная волна легко приподняла траулер и тут же глубоко посадила его кормой в воду.
- Трави,трави!- закричал Иван Акимович.- Трави, дьяволы христовы! Кранцы за борт!
Шлюпка скользнула по талям и плотно села на приподнявшуюся волну. Протянутые с "Тамани" багры уперлись в борт шлюпки,отталкивая ее от траулера. Но новая волна оказалась сильнее человеческих рук. Она прижала шлюпку к мягким кранцам. И вдруг, повинуясь какой-то прихоти бури, вода оторвала шлюпку от борта траулера и рывком отнесла ее в сторону метров на десять.
Рыбаки стояли на рострах, цепко держась за шлюпбалки, и смотрели, как шлюпка то взлетала на волну, то скрывалась в провале настолько стремительно, что даже у следивших за нею с прочной палубы "Тамани" перехватывало дыхание.
5
Подхваченная пологим валом, шлюпка быстро удалялась от опасного соседства "Тамани". Алеша и Морозов гребли четко, ритмично. Иван Акимович навалился всем телом на руль, с трудом удерживая его в нужном положении. Неожиданно шлюпка рыскнула в сторону. Правые весла скользнули по воздуху, левые ушли глубоко в воду и словно уперлись там в камень. Корма поднялась над водой. Руль в руках боцмана ослабел. Шлюпка потеряла управление, рыскнула еще раз. Набежавшая сзади волна накрыла корму. Петр Андреевич и Домнушка схватились за черпаки…
С "Тамани" старались помочь своим людям. Луч прожектора освещал всклокоченное море, пока между траулером и шлюпкой не выросла водяная гора. Стремительно надвигалась она на крохотное суденышко. Уже видны были просвечивающие под лучом прожектора клочья пены на зеленоватом гребне. Злое шипение заглушило стук уключин, хриплое дыхание людей. Шлюпка взлетела кормой вверх на крутой склон волны. Залитая белым светом прожектора, коротко задержалась она наверху. Под носом у нее раскрылся черный бездонный провал. Шлюпка устремилась в него, беспомощно взмахнув в воздухе веслами, и зарылась носом в воду.Плохо пришлось бы рыбакам, если б не воздушные ящики по бортам, в носу и корме шлюпки!
Петр Андреевич и Домнушка, тяжело дыша вычерпывали воду. Сейчас они не видели ни "Гертруды", ни "Тамани", даже моря. Ничего, кроме черпаков и воды в шлюпке. Каждый новый вал, набегающий сзади, мог оказаться последним в их жизни. Какой покойной казалась сейчас недалекая, ярко освещенная "Тамань", даже завалившаяся на бок "Гертруда"!
В эти трудные минуты некогда было и думать об опасности,о том,что ждет на "Гертруде". А Алешу захватило окрыляющее сознание своего бесстрашия. Кругом клокотал, ревел океан. А он, наваливаясь на тяжелые вальки весел, вызывающе шептал:
- Давай, давай! Не страшно. Ни черта не страшно!
Волны рывками подбрасывали шлюпку к большому черному пароходу с белыми надстройками.Быстро приближалась накренившаяся палуба с четкими прямоугольниками задраенных по-штормовому грузовых люков, низкий борт, временами не видный за волнами.
Подойти к пароходу с наветренной стороны нечего было и думать.Первая же волна с размаху ударит шлюпку о борт, разобьет в щелки. Надо было обогнуть "Гертруду" и зайти к ней с подветренной стороны. Тогда высокий корпус парохода несколько прикроет шлюпку от ветра и волны.
- Жми-и!- хрипел Иван Акимович,наваливаясь всем телом на дергающийся руль.- Жми, ясми-и!
Полузалитая шлюпка почти поравнялась с высоким носом "Гертруды". Теперь Морозов и Алеша гребли уже против волны, наваливаясь грудью на вальки весел. Исчезли гордые мысли о бесстрашии, подвиге. Главным в жизни оказался точный и сильный гребок.Еще один, еще… А вода стала плотной, неподатливой. Руль под телом боцмана трепетал, вырывался, как живое непокорное существо. От каждого рывка весел шлюпка резко дергалась. Но придержать ее на месте не удавалось. Высокий форштевень "Гертруды" уже поравнялся с гребцами. Еще немного - и он станет удаляться от них.
- Дава-ай!- хрипел боцман.- Чуто-ок! Еще!…
На полубаке "Гертруды" матросы всячески старались привлечь внимание таманцев. Один из них размахивал над головой тонким бросательным концом с прикрепленной на конце гирькой, зашитой в матерчатый мешочек с песком.
- Эге-ей!- прорвалось сквозь рев бури и вой ветра.- Э-эй!…
В луче прожектора сверкнула тонкая серебристая полоска. Подхваченная ветром,она уклонилась в сторону от шлюпки и пропала в темноте. Следом за ней поднялась вторая полоска, натянулась над головами гребцов.
Алеша бросил весла.Придерясиваясь рукой за качающийся борт,он приподнялся и свободной рукой перехватил тонкий линь.
Иван Акимович не мог доверить молодому матросу бросательный конец. Стоило сделать неловкое движение, не предугадать толчок волны- и веревка вырвет человека из рыскнувшей шлюпки, швырнет в воду. Боцман быстро передал руль Петру Андреевичу и отобрал конец у Алеши.
Осторожно выбирая трепещущий в ладонях линь, Иван Акимович подтягивал привязанный к нему прочный швартовый конец. Выработанная годами цепкость да чутье старого моряка помогали ему угадывать каждое движение шлюпки. Если волна бросала ее в сторону, чуткая рука боцмана несколько отпускала конец. Но стоило волне ослабить напор, и Иван Акимович быстро выбирал линь.
Шлюпка медленно приближалась кормой вперед к высокому подветренному борту "Гертруды".Сверху что-то кричали, показывали руками. Но ветер относил голоса людей. Впрочем, и вслушиваться в них было некогда. Все внимание таманцев устремилось на небольшую полосу воды, отделяющую шлюпку от парохода.