- Пьяницы иногда тоже могут принести пользу, не так ли, Риос? - прокомментировал их исчезновение дон Баррехо.
- Если бы они не отстали, мне пришлось бы хорошенько поработать дубинкой, - ответил кастилец и продолжил свой путь.
- Ты знаешь, где находится посада "Рио-Верде"?
- Да, шурин.
- Там мы на время остановимся.
Дождь все не прекращался, и оба путника промокли до костей. Через двадцать минут они подошли к посаде "Рио-Верде". Как и предполагал дон Баррехо, их уже ждали в маленьком патио Мендоса, Буттафуоко и Вандо. Обменявшись с пришедшими парой слов, буканьер и флибустьер вынесли из дома человека, не подававшего признаков жизни.
- Это он должен составлять компанию Пфифферу? - спросил гасконец, поторопившийся снять крышку с бочки.
- Да, - ответил баск.
- По-моему, он мертв.
- Мы его напоили, чтобы он не кричал.
- Это - опасная процедура, и ее нельзя применять к раненым.
- Ну, даже если он умрет, дружище Арнольдо останется.
Они подняли мнимого сына испанского гранда и с всевозможными предосторожностями опустили в бочку, положив рядом с фламандцем.
- А теперь поскорее в порт, - сказал Буттафуоко. - Мы будем охранять тележку, а Вандо покажет дорогу.
- Хорошая ночка для путешествия в бочке, - рассмеялся дон Баррехо. - Я предпочел бы оказаться рядом с Пфиффером; по крайней мере был бы под крышей.
Под непрекращающимся ливнем тележка почти мчалась по темным и пустынным улицам, потому что теперь и Мендоса подталкивал ее; Вандо указывал дорогу, а Буттафуоко находился в арьергарде.
Ночная стража, верно, попряталась в какое-нибудь укрытие, чтобы хоть немного отдохнуть от бешенства природы.
Тихий океан по-прежнему яростно ревел, и этот гул временами пугающе усиливался.
Уже показались фонари заякоренных в порту судов, то и дело подбрасываемых гребнями волн, уже Вандо объявил, что караван приближается к нанятому домику, когда послышались шаги бегущих людей, стремившихся в отчаянном порыве настигнуть наших героев.
- Стой, Риос!.. - крикнул дон Баррехо, поднимая свою драгинассу.
Могучий кастилец остановился и схватил в руки одну из тех сучковатых дубин, которыми ловко пользуются крестьяне Ла-Манчи; порой эти дубинки оказываются лучше любой шпаги.
- Далеко еще до дома? - спросил Буттафуоко у Вандо.
- Шагов двести, но лучше будет, если те, кто за нами охотятся, не увидят, как мы туда входим. Возможно, это агенты маркиза, и они следят за нами.
- Tonnerre!.. Тогда драка будет серьезной, - сказал дон Баррехо. - У меня появилось дикое желание напасть на этих негодяев.
- И у меня, дружище, - поддержал его Мендоса. - Эта бочка просто не могла добраться до места без какой-нибудь нежеланной встречи. Черт побери!.. Это же ясно, как в свете маяка!..
Восемь или десять человек в широких плащах и не менее широких шляпах приблизились после долгой и мучительной погони к тележке, остановившейся посреди улицы, которую заливал настоящий потоп.
- Кто вы и чего хотите? - спросил Мендоса, приближаясь к ним со шпагой в руке.
- Хотим узнать, у кого вы сперли такую великолепную бочку, - ответил один из незнакомцев.
- Наглец!.. Он принимает нас за воров!..
- Честные люди не возят вино в такое время да еще под таким ливнем.
- Так что же вы решили?
- Нас терзает жажда и мы хотели бы отведать вашего вина.
- Да, мы хотим пить! - закричали другие преследователи, распахивая плащи и показывая тем самым, что они вооружены.
- Эй ты, падкий до вин, - обратился гасконец к вожаку, - иди-ка послушай, как оно бурлит, а потом скажешь мне, пригодно ли оно для питья.
- Если оно булькает, значит, это молодое вино, а такой напиток нам очень нравится, потому как он слаще, - ответил незнакомец, приблизившись к тележке и приложив ухо к бочке, тогда как его сотоварищи буквально лопались от смеха.
- Слышишь? - спросил гасконец.
- Carrai!.. Да ты надо мной смеешься!.. Я сказал бы, что в бочке спрятаны дикие звери. Я слышу рычание.
- Ошибаешься, приятель; там заперты призраки, которых мы поймали в погребе одной таверны, а теперь хотим сбросить их в море.
Взрыв жуткого хохота прервал эти слова.
- Друзья!.. - закричал вожак. - Разве вы боитесь злых духов?
- Нет!.. Нет!.. - в один голос ответили преследователи.
- Шпаги к бою! Сейчас мы сразимся с этими детьми Сатаны и посмотрим, как они устроены. Скидывайте бочку!..
- Какую? - спросил Мендоса, также подходя к тележке; за ним подошли Буттафуоко и Вандо.
- Ту, что стоит на тележке.
- Шутки в сторону, мой милый, теперь придется поработать шпагами, если вы еще намерены нам надоедать.
- Ах ты, шут…
Сильный удар плашмя оборвал его фразу и выбил несколько передних зубов.
- Вот тебе, каналья! - крикнул Мендоса.
Спутники раненого, казалось, только развеселились; они выхватили шпаги из ножен и беспорядочно бросились на четверых мужчин, ожидавших этого натиска возле тележки. Риос выбирал момент, когда ему можно будет пройтись своей дубиной по спинам нападавших, а те хором орали:
- Мы возьмем эту бочку приступом!..
Однако нападавшие привыкли скорее осушать бокалы, чем владеть шпагой, а потому уже после первой атаки оказались в отчаянном положении. Совсем непросто было противостоять гасконцу, Мендосе и французскому дворянину, ставшему буканьером. Сквозь град ударов послышались два-три крика, потом двое нападавших поспешно покинули поле сражения, оставив на земле плащи и шляпы - верный признак того, что они были ранены.
Но остальные, обозленные тем, что им угрожает четверка мужчин, которых они приняли за простых трактирщиков, продолжили атаковать, и тут в бой вступил могучий кастилец. Поработать ему пришлось недолго. Несколько гулких ударов дубиной, и забияки после короткого сопротивления удрали, оставив на поле сражения даже поломанные шпаги.
Кастильский геркулес и Буттафуоко преследовали их, чтобы отбить у беглецов даже мысль о возвращении, а в это время дон Баррехо, Мендоса и Вандо что было духу катили тележку к порту, остановив ее под темной галереей, укрывавшей скромный рыбацкий домик, расположенный прямо напротив одного из причалов.
Глава VI
ПОДВИГИ ГАСКОНЦА
Дом, нанятый Вандо для того, чтобы его друзья могли в случае опасности наверняка сесть на корабль, был - как мы уже сказали - скромным рыбацким жилищем, одноэтажным, трехкомнатным, с галереей, на которой сушили сети. Внутри горел свет, дверь была открыта, так что Вандо, гасконцу и баску не надо было ждать.
Угловатый рыбак, достаточно пожилой, поджидал их в комнате, которая, должно быть, служила одновременно и кухней, и столовой. Увидев входящих, он вынул изо рта трубку, снял берет и сказал:
- Buena noche, caballeros; вы у себя дома.
Он пожал руку Вандо и ушел, больше ничего не сказав, словно желая дать поскорее понять другим, что они и в самом деле попали домой.
Мендоса огляделся, потом навестил две другие комнаты, занятые четырьмя гамаками и множеством рыбацких принадлежностей. Потом он вернулся к своим товарищам и сказал:
- Здесь нам будет очень хорошо, покуда про этот домик не пронюхают шпионы маркиза. Этот кабальеро держит при себе людей с исключительным чутьем. Скорее, друзья, занесем внутрь раненого и фламандца. Бочку мы позднее выкинем в море, чтобы она не навела на след.
Они вернулись с лампой в галерею, сняли крышку и осторожно вытащили из бочки Пфиффера и мнимого сына испанского гранда. Потом отнесли их на гамаки в соседней комнате. В этот момент вошли Риос и Буттафуоко; один из них был вооружен своей превосходной дубиной, у другого в руках все еще оставалась шпага.
- Удрали? - спросил Мендоса.
- Думаю, что они все еще удирают, - ответил Буттафуоко. - Урок они получили хороший, но они сами на него напросились. Дорогой мой дон Баррехо, ваши бочки очень опасны: они либо наполнены добрым вином, либо пусты.
- Они заколдованы, сеньор Буттафуоко, - улыбнулся гасконец, - и таковыми остаются даже после всех монашеских благословений.
- Как там с нашими пленниками?
- Рокочут, как органные трубы, - ответил баск.
- Лучше отложить допрос на завтра. Пусть они отдохнут, да и нам не грех хорошенько соснуть. Мы все в этом нуждаемся.
Они заперли дверь на засов, потом Буттафуоко и Вандо заняли два оставшихся гамака, тогда как Мендоса, гасконец и Риос улеглись на кучу старых сетей.
Между тем снаружи продолжал буйствовать ураган; Тихий океан посылал в Панамский порт огромные валы, подвергая тяжелому испытанию якоря и цепи многочисленных парусников, укрывшихся в гавани.
Для Буттафуоко и баска это была, пожалуй, первая спокойная ночь, с тех пор как они прибыли в этот огромный испанский город, который тогда пользовался такой же славой, какая в наши дни выпала на долю калифорнийского Сан-Франциско: Панаму по праву называли королевой Тихого океана.
Гасконец, став трактирщиком, привык пробуждаться рано; он и здесь первым открыл глаза. Первой его заботой был визит к пленникам. Мнимый сын испанского гранда еще похрапывал, тогда как фламандец барахтался как безумный в гамаке, потому что он был крепко привязан веревками, чтобы не сбежал. Он что-то бормотал и делал такие смешные гримасы, что суровый гасконец чуть не лопнул от хохота.
- Ах, приятель Арнольдо, вы напоминаете мне рыбу, попавшую в сети, - сказал дон Баррехо, ослабляя веревки. - Как здоровье после столь долгого сна? На войне вы были бы очень плохим солдатом!..
- Пить, - попросил несчастный, облизывая губы языком, иссушенным обильными возлияниями водки.
- Выпивки у нас здесь нет, приятель, но немного жидкости найдется.
Он взял глиняную чашку вместимостью в литр, наполнил ее из большого пористого горшка, стоявшего в углу, и подал бедняге, который жадно, не отрываясь ни на секунду, опорожнил ее.
- Ну, теперь вам немного лучше, приятель? - иронично спросил жестокий гасконец.
- Болит голофа, - ответил фламандец.
- Вы, дорогой, слишком много пьете и спите. У вас очень плохие привычки, и будь я маркизом де Монтелимаром, никогда бы вас не простил.
- Монтелимар… - пробормотал фламандец и провел рукой по лбу.
В это время в комнату вошли Мендоса, Буттафуоко, Вандо и Риос, разбуженные разговором.
- Отправили опьянение в Перу, сеньор Арнольдо Пфиффер? - спросил Мендоса. - Я очень счастлив видеть вас в полном здравии.
Фламандец, увидев вошедших, нахмурился и побледнел.
- Будите другого, дон Баррехо, - сказал Буттафуоко.
- Зачем? - вполголоса спросил Мендоса.
- Хочу убедиться, знают ли они друг друга.
- Вы их подозреваете?
- Ставлю свою старую верную аркебузу, сотни раз спасавшую мне жизнь, против двухпиастровой навахи.
- Тогда, сеньор Буттафуоко, разрешите этим заняться мне.
Он приблизился к раненому и стал щекотать его под подбородком, вызвав приступ икоты. Мнимого сына испанского гранда, чтобы он в бочке вел себя спокойно, немножко подпоили, но не до стадии опьянения фламандца, и вот после трех-четырех зевков и нескольких иканий раненый решился открыть глаза.
Мендоса, внимательно наблюдавший за ним, приподнял раненого, чтобы его мог видеть сидевший в своем гамаке фламандец. Оба шпиона маркиза де Монтелимара одновременно посмотрели друг на друга и, кажется, очень удивились тому, что оказались рядом. Они не смогли удержаться от двух неосторожных выкриков:
- Арамехо!..
- Стиффель!..
- Да вы хоть поздоровайтесь, - сказал Буттафуоко. - Мне кажется, вы давние знакомые.
Фламандец и самозваный сын испанского гранда что-то процедили сквозь зубы. Разумеется, они были не в восторге от того, что попали в ловушку, которую хитро расставил Буттафуоко.
- Так кого же зовут Арамехо? - рассмеялся буканьер.
Раненый предпочел не отвечать и уставился в потолок, вероятно, разглядывая скопившуюся там паутину.
- Ну, смелее! - с иронией подстегнул его Буттафуоко. - Я же вижу, что вы знакомы. Теперь уже поздно отрицать это. Мастер Арнольдо, протяните же руку сыну испанского гранда. Я просто счастлив, что у вас такие связи в высшем обществе Панамы.
Фламандец вытаращил глаза, пару раз посмотрел на своего товарища по несчастью, а потом разразился громким смехом:
- Испанский кранд!..
- Ох, мастер Пфиффер, как вы сегодня веселы, - сказал гасконец. - И я предпочитаю видеть вас таким. Моя старая агуардьенте порой делает чудеса.
Раненый, раздраженный тем, что его так быстро выдали, свирепо посмотрел на фламандца, но не сказал ни слова.
- Сеньоры, - обратился Буттафуоко к обоим пленникам, - предупреждаю вас, что Совет уже собирается, и для вас это будет ужасный Военный совет, потому что мы решили утопить вас в море с камнем на шее, если вы продолжите молчать. Прежде всего мы хотим услышать от вас, дон Арамехо, действительно ли вы являетесь сыном испанского кранда, как выразился мастер Арнольдо. Не забывайте, что речь идет о вашей шкуре. Что вы сделали с сеньоритой, которую захватили в посаде "Рио-Верде", предъявив записку за моей подписью?
- Сеньор… - пробормотал раненый, - что вы говорите? Я не понимаю, о какой сеньорите вы говорите.
- Ах ты, негодяй, - сказал Вандо, выступая вперед. - Ты будешь отрицать, что знаешь меня? Посмотри-ка на меня хорошенько!
- Мой бетный испанский кранд, мы в плену, - сказал мастер Арнольдо, обращаясь к раненому. - Фыклатывайте фсё, приятель, иначе мы пропали.
Раненый пробормотал вполголоса какое-то проклятие, а потом решительно повернулся к Буттафуоко и спросил его:
- Что вы хотите узнать?
- Я желаю знать, дорогой мой похититель девушек, куда вы отвезли сеньориту, которую забрали от моего имени, как вы это хорошо помните, в посаде "Рио-Верде", - ответил буканьер, задетый наглостью пленника.
- А если я сообщу вам, что отвез ее к маркизу де Монтелимару, который как воспитатель девушки выдвигает свои права на нее, что вы на это скажете?
- Что ты - самый отъявленный негодяй среди тех, кого я встречал до сих пор, но тебе не удастся запугать меня, наглая морда.
- Хотите убить меня? Сделайте это поскорее!
- Смерть для тебя будет слишком мягким наказанием, - ответил угрожающим тоном Буттафуоко. - Мы тут отделены от мира, и я могу устроить для тебя такие пытки, что ты будешь оплакивать день, когда появился на свет. Ты же знаешь, на что способны буканьеры и флибустьеры, а мы все как раз принадлежим к тому ужасному Береговому братству, которое причинило столько зла твоим соотечественникам по обе стороны перешейка. Хочешь проверить нашу жестокость - мы готовы.
Услышав такие слова, раненый вздрогнул и смертельно побледнел. Одно упоминание о флибустьерах вызывало у испанцев упадок духа, сколь отважны бы они не были.
- Ты меня понял? - спросил Буттафуоко после непродолжительного молчания.
- Да, сеньор, - ответил пленник уже безо всякого высокомерия.
- Тогда отвечай на мои вопросы. Кто тебе сказал мое имя?
- Маркиз де Монтелимар.
- От кого он узнал, что я прибыл в Панаму вместе с графиней ди Вентимилья?
- Об этом вы можете спросить у Стиффеля.
- Но я же ничего об этом не знаю, - поспешил вмешаться в разговор фламандец.
- Молчание - золото, - сухо заметил Мендоса.
- Наш приятель Пфифферо осторожничает, - добавил дон Баррехо.
Фламандец сопроводил его слова грациозной улыбкой, содержавшей немало иронии.
- Вы, мошенники, никогда ничего не говорите или, по крайней мере, говорите только то, что мы сумеем у вас вырвать, - сказал Буттафуоко. - Нечего валить вину один на другого, потому как терпение никогда не было сильной стороной буканьеров.
- Это мы знаем, - согласился фламандец.
- А тогда говорите, пока мы не выбросили вас в море с поджаренными ступнями.
- Арамехо, нас взяли в плен, - повторил Пфифферо. - Колись!.. Колись!..
Назвавшийся сыном испанского гранда принял воинственный вид, несмотря на рану, которая, должно быть, причиняла ему немалую боль, потом подкрутил усы и сказал:
- Ну, ладно. Что вы еще хотели узнать от меня? Разве я не сказал вам, что отвез сеньориту к маркизу де Монтелимару? Кажется, этого достаточно.
- Но куда? - спросил Буттафуоко.
- Черт возьми!.. Да в его дворец!..
- С какой целью?
- А!.. Не могу знать тайны моего хозяина, - ответил Арамехо. - Мне приказали, и я безоговорочно подчинился. Может быть, мой компаньон больше знает.
- Придет и его черед. А теперь дай мне еще одно разъяснение.
- Других разъяснений у меня не будет.
- Почему ты нас провоцировал и напал на нас возле посады "Рио-Верде"?
- Потому что получил приказ попытаться заколоть вас.
- Значит, ты нас знал?
- Мы шли по вашим следам сразу же после вашего ухода из таверны "Эль Моро", - ответил дуэлянт.
- И ты считал себя достаточно сильным, чтобы отправить нас на тот свет, даже не оставив времени на получение паспорта у нашего дружка Вельзевула? - спросил Мендоса.
- Я надеялся и, как вы видели, обманулся, потому что пропустил очень хитрый укол, который всего на волосок отделил меня от потустороннего мира.
- Перейдем к допросу мессера Пфиффера, - сказал гасконец. - Он должен знать побольше этого дерзкого забияки.
Фламандец иронично усмехнулся, даже не дав себе труда опровергнуть эти слова. Страшный гасконец, не спускавший с него глаз, взорвался словно граната:
- Эгей, приятель! - крикнул он. - Не смейтесь в усы в нашем присутствии, все бури Франции и Испании вам в глотку!.. Если вы намерены отделаться от нас шуточками, то предупреждаю вас, что это может закончиться плачевно. Риос, зажги-ка огонь и согрей воду в большой кастрюле. Дождись, чтобы она вскипела. И так как этот самый Пфиффер пил у меня херес, аликанте и агуардьенте, ничего не заплатив, то, если он не будет отвечать на вопросы, мы заставим его проглотить полную бутылку кипятка и сварим его кишки.
- Будь милосердным!.. - выдавил из себя Мендоса, с трудом удерживаясь от смеха. - Этот дон Баррехо стал кровожаднее людоеда!..
- За дело, Риос! - скомандовал гасконец. - Ну а теперь, сеньор Буттафуоко, задавайте свои вопросы. Я буду наблюдать за этим Пфиффером, и горе ему, если он обманет.
Лицо фламандца потемнело. Он бросил на Буттафуоко беспокойный взгляд и спросил дрожащим голосом:
- Так что фы теперь хотели знать от меня? Я никоим образом не сфязан с похищением сеньориты.
- Ты должен знать больше своего товарища, - сказал Буттафуоко, - и я надеюсь вытянуть из тебя ценные для нас информации. Маркиза де Монтелимара предупредили о нашем прибытии в Панаму?
- Та, - ответил фламандец, терроризованный пронизывающим взглядом гасконца.
- Откуда?