Это были лишние предосторожности, потому что О'Райли не был обидчив. Если кому-то его внешность и представлялась не слишком приличной, то какое ему дело до чужого мнения? На его грубом пончо оставили свою пыль многие горные тропы и пустынные дороги. На штанах темнели пятна, которые бесполезно было отстирывать. Это въелись бурые капли крови, и это была чужая кровь. Что ж теперь, выбрасывать почти новые штаны? Тем более, что другая пара была не лучше. Можно было бы, конечно, помыться, подстричься и побриться. Но все эти процедуры как-то не с руки проделывать под открытым небом, а за последний месяц О'Райли только сегодня оказался под крышей.
Лёгким, как бы застенчивым, пинком он открыл дверь номера, в котором хотел остановиться. Если сеньор Мартинес и был удивлён тем, что к нему вошли без стука, то он успел скрыть своё удивление. Это был весьма упитанный джентльмен с закрученными усиками, и сейчас он, стоя перед зеркалом, как раз снимал предохранительную сетку со своих замечательных усов.
Не говоря ни слова, О'Райли извлёк из-под накидки свёрнутый в рулон плакат и развернул его перед сеньором Мартинесом.
– Знакома вам эта личность? – спросил он.
Сеньор Мартинес устало опустился на пуфик у зеркала.
– Он остановится в соседнем номере, и я подожду его у вас, – сказал О'Райли.
Сеньор Мартинес торопливо натянул сапоги.
– Вы получите двадцать процентов за содействие, – успел сказать О'Райли ему вдогонку.
На лестнице загремели торопливые шаги, и сеньор Мартинес сбежал вниз с резвостью, неожиданной для его комплекции.
– Мой счёт! – выкрикивал он на бегу. – Хозяин, мой счёт! Я немедленно съезжаю из гостиницы! Ради всего святого, скорее мой счёт!
– О, сеньор Мартинес, не волнуйтесь, – портье вышел ему навстречу из-за стойки. – Сейчас мы все уладим! Если вы хотите поменять номер, мы предоставим вам другой…
– Нет, я не хочу менять номер, не нужен мне другой номер, – замотал головой сеньор Мартинес, торопливо отсчитывая деньги. – Кажется, мне нужен другой город.
О'Райли, прислушиваясь к голосам внизу, обошёл своё новое жилище, постоял у окна. Округлая фигурка сеньора Мартинеса торопливо пересекла площадь и скрылась за углом. О'Райли перешёл к другому окну и проводил его взглядом. Не прошло и пары минут, а он уже был довольно далеко от гостиницы, стремительно приближаясь к железнодорожной станции. Его большие сумки задевали землю – он явно никогда не носил их сам, но сейчас не было времени нанимать носильщика.
О'Райли, наконец, повалился на постель, потянувшись всем телом. Ему ещё никогда не приходилось поджидать добычу в такой благоустроенной засаде.
В том, что добыча сама выйдет к нему, он не сомневался: О'Райли всегда мысленно ставил себя на место того, за кем охотился, будь то заяц, кабан или человек. Поэтому угадать намерения, путь и действия Индио было для него не сложнее, чем выследить и подстеречь кабана.
После бойни, которую бандит устроил в крепости, за ним будут гоняться не только шерифы с рейнджерами, но и армия. И рано или поздно, но эта огромная сеть накроет Индио. Ему не укрыться ни в пустыне, ни в горах от солдатской жажды мести. У него не было иного выхода – только прорываться через границу.
Но для Индио недостаточно просто перейти границу, чтобы скрыться в Мексике. Кому он там нужен? Там своих головорезов хватает, и никто из них особа не процветает. Поэтому прежде чем перебраться на ту сторону Рио-Гранде, Индио постарается запастись капиталом. Напасть на поезд? Это требует слишком длительной и налаженной разведки. Не в каждом же вагоне везут золото и крупные купюры. А на то, чтобы чистить чемоданы пассажиров, у Индио нет времени. Угнать стадо племенного скота? Для этого нужно уметь обращаться со стадом, а Индио никогда не работал даже помощником пастуха. Кем он был? Говорят, скот резал. Нет, со стадом ему не сладить. Да и вообще скотокрадство – тяжёлая, сложная, часто весьма неблагодарная и опасная работа. А Индио не для того из тюрьмы бежал, чтобы работать. Что остаётся? Остаётся банк.
Единственный солидный банк, который находится прямо на границе, – это банк в Эль Пасо. О'Райли поднялся с постели, чтобы ещё раз оглядеть площадь и убедиться в правильном выборе позиции. Вот он, банк, прямо за окном – белая каменная коробка с узкими окнами-бойницами, с широкими ступенями и чисто выметенной площадью перед ним, просторной и пустой, без лавочек, деревьев и фонтана. Чистое пространство, которое хорошо просматривается и прекрасно простреливается. Не банк, а маленькая крепость. О'Райли насмешливо хмыкнул. На месте Эль Индио он бы ограбил это заведение назло его самоуверенной охране.
За окном раздался призывный свист. О'Райли заглянул в узкий просвет между плотными занавесками и увидел, что возле его коня нетерпеливо переминался с ноги на ногу юный Фернандо.
О'Райли спустился по лестнице, Фернандо встретил его на крыльце отеля.
– Генерал, я мог бы содрать с вас два доллара, потому что прибыли сразу четверо, как раз в вашем вкусе. Но хватит и одного.
– Мы договорились о пятидесяти центах, – напомнил О'Райли, доставая монетку.
– Сами посчитайте, капитан! Полдоллара за тех четверых, которые поставили своих кобыл у салуна. И полдоллара за бродягу с дробовиком! Сколько получается?
– Вот твой доллар. Где они?
– Четверо зашли промочить горло в салун. Они вам понравятся, сенатор. Не брились с прошлого Рождества. Увешаны патронами до земли. Один со шрамом, один вообще горбатый, – с воодушевлением докладывал Фернандо, пробуя монету на зуб.
– А что за бродяга с дробовиком?
– Этот рано утром соскочил с товарного состава, не доезжая до города. Мои люди его видели, – важно сказал мальчишка. – Он сидел в немецкой таверне, а сейчас притащился на площадь. Ну не поворачивайтесь всем телом, генерал! Видите, он стоит у аптеки?
– И где же его дробовик? – спросил О'Райли, кинув короткий взгляд на тощую фигуру в шляпе с опущенными полями и в длинном сером плаще, маячившую у крыльца аптеки.
– Как где? В таверне, – Фернандо удивился непонятливости собеседника. – Ясное дело, он все вещички там и оставил. А сейчас он зайдёт в аптеку, выпьет пива, побреется и отправится обратно в таверну к своим немцам. Он и сам немец, ясное дело. У нас только немцы в таверне останавливаются, их бесполезно подбивать на отель или салун, или на большой отель, что возле станции. Нет, это уж так у них заведено. Если ты немец, то будь добр, живи в немецкой таверне. Был бы у нас немецкий отель, тогда, конечно, другое дело, но пока…
– Погоди, – остановил его О'Райли. – Получишь ещё доллар. Целый доллар, договорились?
– Смотря за что, – рассудительно ответил Фернандо.
– За этого бродягу. Не обязательно ходить за ним по всему городу, главное – проследи, что он будет делать на площади, хорошо?
– Договорились, ваша честь! – Фернандо щёлкнул босыми пятками и скрылся между стоящими под навесом лошадьми.
О'Райли вернулся в отель. Вместо хозяина над стойкой возвышалась хозяйка, полногрудая Мари. На ней было строгое коричневое платье с белым стоячим воротничком и с таким количеством мелких белых пуговиц, что О'Райли невольно задумался, когда же она успевает все это расстегнуть перед сном… Её волосы цвета крепкого виски были собраны в пышный узел под затылком. Она раскрыла журнал регистрации и поманила О'Райли жестом, полным грации:
– Мне надо вписать ваше имя, сэр…
– Джон Коллинз, – представился О'Райли, приподнимая шляпу. – Коммивояжёр. Глазные капли и затычки для ушей.
– Вы не представляете, как меня беспокоят глаза и особенно уши, – понизив голос, произнесла Мари. – Нам с мужем приходится даже спать в разных комнатах из-за того, что у меня слишком чуткий слух.
– Очень жаль, но мой товар прибудет в Эль Пасо только через неделю, – сдержанно ответил О'Райли.
– А можно посмотреть хотя бы образцы продукции? – почти неслышно произнесла Мари.
О'Райли был безупречно строг в своих отношениях с замужними женщинами. Поэтому он спросил её прямо:
– Вы католичка?
– Нет, мы посещаем… методистские богослужения… в молельном доме… на другом конце улицы, – пространно отвечала она, окидывая жадным взглядом его плечи, грудь, шею, словно пытаясь впитать глазами то, что было недоступно для её рук.
– Это хорошо, – сказал О'Райли. – Я посмотрю в сумке. Может быть, и завалялась где пара-другая образцов.
ШКАФЧИК С СЕКРЕТОМ
Индио расположился со своей бандой в одном из мёртвых селений, разбросанных по плоскогорью на высоких берегах Рио-Гранде. Люди покинули эти края давно, после жестокого землетрясения и многолетней засухи. В развалинах домов сейчас гнездились только змеи да осы. Единственная постройка с сохранившейся крышей – католическая церковь – дала приют разбойникам.
Даже если бы пришлось устраиваться в пещере, Нино и там смог бы наладить жизнь, не лишённую удобств и маленьких радостей. А здесь в его распоряжении были и церковные скамейки, и почти не истлевшее тряпье, и даже родник, кипящую лужицу которого он обнаружил у задней стены церкви. Довольно потирая руки, Нино принялся за благоустройство и первым делом соорудил широкую и мягкую постель для Индио. Потом связал из прутьев две метлы и всучил их Слиму и Кучилло, чтобы они как следует вымели зал. В нише на месте бывшего алтаря был устроен отличный очаг, в котором прекрасно горели обломки скамеек.
Валяясь в своей постели, Индио с улыбкой наблюдал за хлопотами. С таким, как Нино, не пропадёшь. У этого гиганта с изуродованным лицом никогда не было собственного дома, он с детских лет бродяжничал. То шалаш, то землянка, то тюремный барак. Но в любом его жилище царили уют и порядок.
В Оклахоме, к примеру, банда жила в охотничьем посёлке, и землянка Нино ещё издали выделялась среди других, бурых от перегнивших листьев и пыли, ярко-изумрудной травой, покрывавшей покатую крышу, которую он каждое утро вычищал метлой, словно вычёсывал шерсть. И в Санта-Фе, где они жили на заднем дворе табачной лавки, Нино живо навёл порядок: перед входом приспособил железный порожек, о который все входящие вычищали свои каблуки. А кто не вычищал, тот, войдя в лавку, натыкался на суровый взгляд самого Нино и сразу понимал, что совершил оплошность. Так что в лавке всегда было чисто и немноголюдно.
Врождённая аккуратность, это неистребимая черта натуры проявлялась у Нино в самые неожиданные моменты. Например, когда надо было прикончить кого-то из пленников, он не стрелял в них и не резал, а предпочитал просто свернуть шею, чтобы ничего не запачкать кровью.
Нино, наверно, не смог бы жить без Индио. Он был слишком сильным и крупным, чтобы ещё и соображать, поэтому он и не пытался что-нибудь придумать, а добросовестно выполнял всё, что приказывал ему Индио.
Слим был другим. Невысокий, жилистый, вёрткий, он успевал выпалить с десяток слов, пока Нино только собирался открыть рот. Он и главаря своего понимал с полуслова. Индио только успел вздохнуть: "Эх, если бы Санчо Перес был с нами… А кто из парней сейчас пасётся на нашем поле?" – как Слим уже вскочил в седло и объехал все таверны. Там подслушал, тут подглядел. Санчо Переса он так и не разыскал, но зато скоро точно знал, кто чем дышит.
Самым надёжным партнёром для предстоящего дела оказался Кривой Грогги со своей компанией. Подумав, Индио отправил Слима на переговоры с шайкой, и тот заключил взаимовыгодный союз.
Наверно, Слим навсегда останется городским белоручкой, думал Индио, глядя, как тот неловко развозит метлой обломки по углам зала. Наверно, и читать-писать умеет по-городскому. У него и книжка какая-то в барахле запрятана, только никто не видел, чтоб он её раскрывал. Тайком, видно, читает. Скрывается, чтоб нас не обижать. Ничего, когда-нибудь и грамотеи будут нужны. А пока с него достаточно, что он быстро соображает, никому не доверяет и стреляет с обеих рук. Хоть и не слишком метко, зато быстро.
– Да не пыли ты так, плешивая башка! – обругал Слима Кучилло. – Ну кто же так метёт!
Кучилло, до самых глаз заросший чёрной шерстью отнял у Слима метлу и показал, как подметать пол, чтобы не поднималась пыль. Его следовало бы называть "училлой", потому что он вечно лез ко всем со своими советами, иногда полезными, но чаще идиотскими. С Кучиллой никто не спорил, иначе обучение могло затянуться надолго. Зато он никогда не отказывал, если его просили наточить нож. Казалось бы, нехитрое дело. Но из рук Кучилло любая железка выходила острой, как бритва, Всегда у него в кармане были несколько точильных камней и флакончик масла, и если не было другого занятия, то Кучилло сидел по-портновски, держа на согнутой коленке камень, и меланхолично водил по нему клинком.
Кучилло со своими ножами, Слим со своей мозговитой головой, Нино со своей нечеловеческой силой в руках – Индио оглядел их, чувствуя, как горячей силой наливается его сердце. С ними он может свернуть горы.
Сверху, с обвалившейся площадки колокольни посыпалась пыль. Там сидел Хью Скрипач, самый зоркий из бандитов. Он и вправду был когда-то музыкантом и колесил по городам вместе с цирковым оркестром от ярмарки к ярмарке. Вот кому ничего нельзя было доверить. Даже Нино понимал, что Скрипачу лучше не давать метлу в руки: он её или сломает, или потеряет, или проиграет в карты. Его, наверно, и из оркестра вышибли за картёжные долги. Хотя он и плёл какие-то сказки о роковой страсти и тайном романе с женой губернатора. Пальцы у Хью были длинные и ловкие, но, кроме карт, ничего удержать не могли. У него и глаза были под стать пальцам: быстрые, словно приспособленные для шулерства.
– Кто-то скачет! – крикнул Хью Скрипач сверху, и его голос гулко отразился от стен церковного зала. – Семь… Нет, девять всадников! Один из них горбатый… да это же Дикарь! Индио, встречай гостей. К нам едет Грогги со своими ребятами!
Индио потянулся и сел на постели. Кривой Грогги был неплохим стрелком, вот только слишком часто старался показать своё искусство. Один глаз у него никогда не раскрывался полностью, за что он и получил свою кличку, вот Грогги и старался всем доказать, что его полтора глаза не мешают ему стрелять лучше всех. Те насмешники, кто пытался с ним спорить, получали в ответ неотразимые аргументы сорок пятого калибра и умолкали навсегда, закрыв свои здоровые глаза. Даже сейчас, подъехав к церкви, богохульник принялся палить по колокольне из своего шестизарядника. Пули громко завывали, отскакивая от дребезжащего колокола.
Грогги вошёл под церковные своды, широко расставив руки для объятия, и Индио пришлось с неохотой встать с постели и сделать пару шагов ему навстречу.
– Амиго, привет! – пылко воскликнул Грогги. – Индио, как видишь, я все бросил и прилетел к тебе. Со мной самые лучшие парни. Дикарь, Фриско, Чёрный и другие, кого ты ещё не знаешь. Но поверь, это ребята что надо.
– Я не вижу Санчо, – сказал Индио. – Почему он не приехал?
– Он обязательно приедет, но не сегодня, а года через четыре, – сказал Грогги, присаживаясь на скамейку, которую гостеприимно подвинул к нему Нино. – Ты давно не выходил в общество, брат. И ты, конечно, не знаешь, что Санчо год назад попался, как мальчишка, с крадеными коровами. Ему повезло, что его сразу не вздёрнули. И теперь мы увидим его не скоро. Хотя, признаться, я не особо скучаю без него. Конченый он человек, брат. Лучше бы погиб в честной драке, чем оказаться за решёткой. Кто позволяет лишить себя свободы, тот не достоин уважения. Разве не так, а?
Индио поморщился, и Грогги тут же поспешил добавить:
– Совсем другое дело, когда человека хватают раненым. Ты знаешь, как тебя уважают все парни…
– Хватит об этом, – оборвал его Индио. – Я вас собрал не для того, чтобы сплетничать. Санчо – мой друг, и не стоит говорить о нём плохо. Без него нам будет тяжело, потому что дело предстоит непростое.
– Какое дело?
Индио молча прошёлся среди бандитов, собравшихся на церковных скамьях вдоль прохода, изучающе заглянув каждому в глаза. Они, затаив дыхание, ждали его ответа. Он поднялся на возвышение и подошёл к покосившейся трибуне.
– Дети мои, – провозгласил Индио с трибуны, глумливо ухмыляясь, и бандиты заржали в ответ. – Посмотрите на себя. Грязные, голодные, одинокие скитаемся мы по этой земле, гонимые и презираемые… А люди вокруг нас одеваются в чистые дорогие одежды, едят на белоснежных скатертях и спят в мягких постелях. Разве они лучше нас? Нет! Так чем же они отличаются от нас? Только тем, что у них есть деньги. А почему бы и нам не обзавестись деньжатами? Тогда и нас будут уважать, и нам достанутся все радости жизни. Господь наш в великой милости своей надоумил меня вспомнить о том месте, где водятся деньги, водятся в изобилии, и нам остаётся только наклониться и протянуть руку, чтобы овладеть ими. Это место называется банк. Все вы были в городах, все видели эти здания с решётками на окнах. Не думаю, что кого-нибудь из вас могли впустить в банк, так что, наверно, вам интересно будет узнать, что у него внутри. А внутри у каждого банка стоит сейф.
Индио порывисто сошёл с трибуны и встал в проходе:
– Представьте, что Нино – это сейф. Большой сейф, который весит три тонны, и его опоры врыты в землю на два метра. Перед ним, вот так, ближе ко входу, сидят два кассира за решётками. Потом коридор, и за ним – кабинет управляющего, тоже за решёткой. Вот так стоит стол управляющего, а за его спиной – деревянный шкаф. Там держат напитки и сигары для почётных клиентов.
Индио размахивал руками, рисуя в воздухе план внутреннего расположения банка.
– Вот здесь главный вход с тамбуром и двойными решётками. Напротив него – двойная стена. Ну что, Грогги, что бы ты сделал с этим банком? Допустим, тебе удалось перебить охрану на входе, и ты ворвался внутрь. Ну, убил двух кассиров и управляющего. Все, в банке не осталось никого, кроме тебя. Что ты делаешь?
– А ключи у меня есть? – спросил Грогги быстро.
– Сейф отпирается тремя ключами, – торжественно сказал Индио, – и они хранятся у троих разных клерков, и эти клерки никогда не бывают в банке одновременно. Только по специальному заказу.
– А динамит у меня есть? – Грогги сдвинул шляпу на глаза и почесал затылок. – Да… Сколько же надо динамиту, чтобы рвануть такой сейф? Пожалуй, что скорее банк развалится. Да и от меня только клочья полетят. Нет, брат, это безнадёжное дело.
– Да, безнадёжное, – торжественно объявил Индио. – Потому что даже если ты каким-то чудом и откроешь этот огромный сейф, нет никакой надежды, что ты обнаружишь в нём достаточно денег.
Ропот разочарования пронёсся по кругу бандитов, ловивших каждое слово главаря. Грогги не мог не заметить, что головорезы, которых он привёл с собой, тоже не сводили глаз с Индио. Как-то незаметно получилось, что за время разговора он не только утратил власть над своими приспешниками, но и сам превратился в рядового участника шайки Эль Индио.
– Тогда мне непонятно, а ради чего ты вызвал меня с моими людьми? – резко спросил Грогги. – А? Чтобы проповеди читать? У нас были и другие дела на примете, зачем нам терять время с тобой?
– Не торопись, брат, – улыбнулся Индио. – Всему своё время. Время задавать вопросы и время отвечать на них. Но сначала я расскажу вам небольшую притчу.