Прямо против входа помещается каменная плита, на которой было покрыто благовониями тело Спасителя по смерти. Над нею устроен род балдахина и горят несколько лампад. Старик, русский странник, стоял перед ней на коленях и клал земные поклоны. Несколько других странников и странниц, наскоро приложившись к святыне, спешили возобновить прерванную беседу. Вправо отсюда восходят по лестнице на Голгофу, влево виден полусвет, колонны… Я направился влево и вышел в Ротонду храма, в средине которой возвышается часовня Гроба Господня. Тут сновал разный народ. У входа в часовню стоял греческий монах, тотчас же предложивший проводить меня ко Гробу; но я вовсе не желал этого; я не хотел пока развлекаться подробностями, не хотел, говоря прямее, дать остыть внезапному, необъяснимому ощущению, родившемуся во мне при мысли о близости святыни. Две поклонницы только что вышли из узкого и низкого входа в пещеру. На мое счастье, я очутился один…
Легко и бодро вышел я из часовни; обошел наскоро весь храм, не обращая ни на что особенного внимания, даже на многократные предложения непрошенных чичероне: в голове у меня было вовсе не то…
Долго я бродил по всему Иерусалиму, так же машинально, пока голод и усталость не напомнили, что человек есть существо земное и что ему свойственны потребности, которым он должен поневоле подчиняться.
Пообедав и побеседовав с Василием Сергеевичем, я сделал визит консулу, живущему в одном из корпусов русского приюта. Андрей Николаевич Карцев принял меня очень любезно и предложил с своей стороны быть полезным, если мне встретится надобность в его помощи. Я сообщил ему о моем намерении проехать чрез Самарию и Галилею в Бейрут и узнал, что путь этот в настоящее время небезопасен, что из Самарии получены дурные вести, но что если я, несмотря на это, решусь ехать в ту сторону, то он предлагал, с своей стороны, сделать все возможное, чтобы гарантировать безопасность моей поездки. В заключение он советовал мне познакомиться с господином Каминским, проживающим тут же, в Русских Постройках, уже несколько лет и не раз объехавшим Палестину. Он дал мне к нему рекомендательную записку, и я отправился, предводимый кавасом, делать новое знакомство.
Виктор Кириллович Каминский помещается в одном из зданий второго класса, назначенном для странников из простонародья. Я отрекомендовался ему и отдал записку консула. В комнате его чрезвычайно сыро, затхлый запах невыносим; она угловая: два окна ее выходят в разные стороны, посредине стояли ширмы; на окне маленький самовар; на стене висела английская карта Палестины. Обитатель ее среднего роста и полноты старичок, в стареньком халате и в шапочке.
Когда мы познакомились и разговорились, я заметил ему, что в комнате чрезвычайно сыро.
– Ужасная сырость. Вот я вам покажу мой чемодан, так вы увидите, что за сырость, – и Виктор Кириллович выдвинул из-под дивана чемодан, обросший мхом, как бутылка заветного вина.
– Но ведь это чрезвычайно вредно для здоровья, – говорю я.
– Еще бы! Я здесь такие ревматизмы получил, что хочу ныне летом ехать в Тивериаду полечиться минеральными водами…
Виктор Кириллович отлично знаком с Палестиной и со всем, что о ней писано. Он и сам писал о ней. Его "Воспоминания поклонника Святого Гроба", изданные два раза, читаются с живым интересом, но теперь он приготовлял к изданию подробное описание Палестины и Сирии, основанное на действительно серьезном знакомстве его с этими странами. У нас мало основательных сочинений об этих дорогих для христианина местах, а потому нельзя не пожелать, чтобы труд Виктора Кирилловича скорее появился в печати, тем более что – судя по свойству и большому запасу материала, который я видел у автора, – сочинение обещает быть в высшей степени интересным. Виктор Кириллович вызвался быть моим путеводителем по Иерусалиму и его окрестностям. Это было для меня весьма приятной неожиданностью; я не мог желать лучшего чичероне.
9 марта рано поутру отправился я в обществе Виктора Кирилловича за город. Выйдя чрез ворота Св. Стефана (Баб-Ситти-Мариам), находящиеся в восточной стене Иерусалима, я увидел тотчас же влево разрушенную цистерну Биркет-Гаммам-Ситти-Мариам (Купель Богоматери). Почему ее так называют мусульмане, я не знаю, но кажется, с ней не связано никакого традиционного воспоминания. Направо находится небольшая площадь, на которой существовала церковь во имя первомученика Стефана, построенная на месте побиения его камнями. Вогюэ утверждает, впрочем, что место убиения св. Стефана и церкви, построенной в V веке императрицей Евдокией, должно находиться на севере от Иерусалима, за Дамасскими воротами, носившими в прежнее время название Стефановых. Существовавшая там церковь была разрушена самими крестоносцами по приближении Саладина. Неизвестно, говорит Вогюэ, почему с Дамасских ворот название Стефановых перенесено было впоследствии на восточные ворота, во все время крестовых походов именовавшиеся Иосафатовыми. От места убиения Стефана мы спустились по крутой тропинке в Иосафатову долину и, пройдя по каменному мосту через Кедронский поток, достигли подошвы Елеонской горы, на покатости которой находится Гефсимания (Мф. 26, 30, 36; Мк. 14, 26, 32; Ин. 18, 1), называемая по сие время арабами Эль-Джесманиег.
Влево от сада Гефсиманского и несколько повыше его находится гробница Божией Матери. Часть скалы, в которой покоилось тело Богоматери, отделена от остальной каменной массы, составляющей местность, так что из отделенной части образовалось кубической формы здание, под которым была устроена первая церковь. Об этой церкви упоминают Иоанн Дамаскин в V веке, Арнульф в VII веке и Виллибальд в VIII веке; она была разрушена или Хакимом, или во время осады 1099 года. Готфрид Бульонский восстановил этот храм и основал при нем монастырь. Последний был разорен в 1187 году Саладином, но мусульмане, почитающие Богоматерь (Ситти-Мариам), пощадили церковь, которая сохранилась до нашего времени в том виде, как была построена в начале XII века. Она принадлежит грекам и армянам и открыта для богослужения и поклонения – в будни по утрам и в праздники во весь день.
Собственно церковь устроена в обширной пещере, и поверх земли видна только паперть. Главный фасад последней, обращенный к югу, подперт с боков двумя римскими контрфорсами. В средине фасада находится дверь с глубоко раздвинутой стрельчатой аркой, которую обрамляет другая такая же арка; последняя опирается на четыре небольшие колонны из белого мрамора с капителями из листьев. В пещеру спускаются по лестнице в пятьдесят ступеней. В западной стороне пещеры находится углубление, служившее гробницей Богоматери. Внутри этого углубления высечено нечто вроде рундука, на котором покоилось святое тело. В половине лестницы, вправо от выхода, есть небольшая часовня, устроенная на месте гробницы св. Иосифа, кости которого, по преданию, перенесены сюда из Назарета, а еще несколько выше, по левую сторону лестницы, существуют две часовни на местах, где погребены тела св. Иоакима и Анны.
Влево от выхода из гробницы Богоматери находится небольшой проход с низкой дверью, ведущий в пещеру, принадлежащую католикам, где, по слову писания, Спаситель провел скорбные часы, предшествовавшие взятию его под стражу (Мф. 31, 36; Мк. 14, 33–41; Лк. 22, 41–46). Здесь, над небольшим жертвенником, помещается картина, изображающая молящегося Спасителя и перед ним ангела с чашей. По левую сторону жертвенника изображены три спящие апостола; по правую – бегство апостолов по взятии их Божественного Учителя под стражу.
В нескольких шагах отсюда к югу виден Гефсиманский сад, обнесенный каменной стеной, с несколькими весьма древними, но невысокими маслинами. В последнее время место это приобретено католиками, которые провели в саду дорожки, насадили цветы между деревьями и тщательно его содержат. Входят в сад через калитку в восточной стене. Восемь древних маслин составляют предмет благоговейного почитания христиан. Они были свидетелями скорбной молитвы Спасителя перед страданиями его (Мф. 26, 36–45). Поклонникам дозволяется брать на память ветви священных деревьев, спадающие на землю. Блюститель сада, францисканский монах, проводил нас к скале, на которой спали апостолы во время молитвы Спасителя, и к месту, на котором Иуда коварным поцелуем предал своего Божественного Учителя. Отсюда тропинка извивается на вершину горы, к месту Вознесения.
Каменистая Елеонская гора (Джебель-Тур) покрыта скудной растительностью, там и сям разбросаны на ней серые невысокие маслины, и всюду видны большие камни, которыми усеяна голая гора. На самой вершине возвышается небольшая мечеть. По дороге к ней указывают место, где Христос научил апостолов Господней молитве, где он предсказал падение Иерусалима (Мф. 24, 16 и сл.), и пещеру, где апостолы составили Символ веры (по латинскому преданию).
Мечеть находится среди небольшой деревушки Зейтун. Она стоит на месте бывшего христианского храма, знаменовавшего пункт вознесения Спасителя на небо. Воздвигнутый императрицей Еленой, он был разрушен, по всей вероятности, персами, в VII веке возобновлен Модестом и, разрушенный снова Хакимом, восстановлен крестоносцами в виде восьмиугольного большого здания (Вогюэ); но в 1187 году и последнее было разрушено, а вместо него построена существующая по настоящее время мечеть, постоянно остававшаяся в руках мусульман. Христианам дозволен, впрочем, вход в нее за бахчиш и даже богослужение в день Вознесения. Восьмиугольная мечеть эта с каменным куполом, принадлежащая, по-видимому, к XIII веку, стоит среди двора. В центре здания показывают на полу отпечаток стопы Спасителя. С минарета этой мечети открывается великолепная панорама. Путешественник может с этого пункта, с картой в руке, всего удобнее ознакомиться с топографией Иерусалима и большей части его окрестностей. На западе прежде всего раскрывается на всем протяжении Иосафатова, или Кедронская долина. Тотчас за ней возвышается ограда Омаровой мечети со всеми зданиями, заключающимися в ней, двойной купол храма Гроба Господня и другие замечательнейшие здания. На востоке видна часть Мертвого моря. На юге от города – Гееннская долина (устье Гинномской), село Скудельничье, гора Беззаконного Совета; на севере – Галаадские горы и т. д.
Оставив мечеть, мы направились к Могилам Пророков (Кубур-эль-Энбиа). Зажегши стеариновые огарки, мы влезли в низкое отверстие, служащее входом в гробницы, и, спустившись по небольшой лестнице, чрез проход, поворачивающий вправо, достигли круглой залы. Два прохода, параллельные между собой, описывают двойной полукруг около центральной залы; ближайший из проходов продолжается на восток, причем отделяющаяся от него ветвь приводит в погребальную комнату на северо-востоке, а помянутый проход поворачивает на юго-запад и, пройдя чрез другую подобную комнату, упирается в скалу. По внешнему проходу, описывающему почти правильный полукруг, расположены тридцать две ниши для гробов, иссеченные в скале, а на западе и на севере его открываются еще две погребальные комнаты. Время происхождения и назначение этих гробниц неизвестны. По еврейскому же преданию, приводимому у Сольси, они приписываются царю Осии Прокаженному и Аммону и Манассии, которые не были будто бы погребены в общей усыпальнице иудейских царей.
На юге от этих гробниц возвышается гора Соблазна… На ней Соломон, уклонившись от служения Иегове, воздвигнул храмы Молоху и Астарте (3 Цар. 11, 7).
Спустившись в долину, мы пришли к нескольким древним памятникам оригинальных форм. Первый из них известен под именем Гробницы Авессалома. Это большой кубический монолит, составляющий часть скалы, из которой он иссечен. Только верхушка его сделана из тесаных камней; она представляет цилиндр, кончающийся вверху валом в виде большого каната. На этом цилиндре поставлен вогнутый посредине конус, увенчанный верхушкой пальмы. Вся высота этого памятника составляет 16,3 метра. Основание его скрывается под грудой мелких камней, бросаемых евреями в этот памятник в виде проклятия. На южной стороне его находится трудно досягаемая дверь и несколько широких проломов на других сторонах. Легче проникнуть внутрь сквозь северное отверстие, приводящее в небольшую комнату; западная и северная сторона ее заключают небольшие ниши, наполненные мусором. В южной стене существовала лестница, ведшая в нижнюю часть монумента. Время построения этого памятника не определено достоверно. Первые поклонники называли его гробницей Езекии или Иосафата. Робинсон, по сходству в отношении смеси греческого стиля с египетским, замечаемому в этом памятнике, с гробницами Петры, полагает его современным Иродам, происходившим из Идумеи, а может быть, эпохе Адриана.
В северо-восточном углу выемки, в которой стоит Авессаломова гробница, виден роскошный фронтон, украшающий вход в Иосафатову гробницу. Название последней, впрочем, противоречит библейскому тексту, гласящему, что Иосафат был погребен с предками своими в городе Давида, своего отца (3 Цар. 22, 51). Первые поклонники приписывали ее то Симеону Праведному, то Иосифу. Евреи завалили вход в нее после того, как в 1842 году один католический миссионер, проникнув во внутренность, нашел там весьма древний список Пятикнижия.
В ста шагах к югу от гробницы Авессалома возвышается Гробница Иакова, называемая арабами Диваном Фараона (Диуан Фейрун). Широкий вход в нее поддерживается двумя колоннами и двумя полупилястрами дорического ордена; на них лежит архитрав и дорический фриз с карнизом. Дверь и лестница внизу монумента ведут на скалу, а внутри монумента открывается другая дверь, над которой просечено окно; чрез нее проникают в главную погребальную комнату, а из последней выходят в три меньшие, с нишами для гробов. В южной части первой комнаты, при входе в гробницу, есть проход, ведущий к Гробнице Захарии. Это также монолит, составляющий часть скалы, из которой он высечен. На каждой стороне его видны две колонны и две полуколонны, входящие в пилястры, обнимающие углы. Поверх их простой архитрав с египетским карнизом, похожим на карниз гробницы Авессалома. Верхушка монумента представляет четырехстороннюю пирамиду. Евреи весьма уважают этот памятник и считают за большое счастье быть погребенными вблизи его. Бордосский странник называет его гробницей Исаии, а Вениамин Тудельский гробницей Осии. Настоящее же название свое гробница получила, может быть, по имени первосвященника Захарии, убитого Иоасом (2 Пар. 24, 21). Судя по орнаментам, она должна быть современна усыпальнице царей.
Начиная от этих главных памятников, местность представляет обширное еврейское кладбище, рассыпавшееся по всему склону Иосафатовой долины. Древнее еврейское поверье, разделяемое также мусульманами и большей частью христиан, по которому Иосафатова долина будет местом страшного суда, основано на предсказании пророка Иоиля (Иоил. 3, 2, 12, 14). Его-сафат по-еврейски значит "суд Иеговы". В Библии эта долина называется постоянно Кедронской. Поток, от которого она получила это название, давно иссяк.
Следуя по ложу Кедронского потока на юг, мы дошли до деревни Силоам (Кефр-Силуам). Хижины ее разбросаны по крутому конусообразному холму и перемешаны с древними погребальными пещерами, служащими в настоящее время также жилыми и складочными амбарами. Полудикие жители преследуют прохожих европейцев требованиями бахчиша. Еще очень недавно было даже опасно заходить к ним в деревню, но со времени возведения русских зданий на Гигоне, где они кое-что работали за вознаграждение, они попривыкли к европейцам и утратили несколько из своей дикости. Сольси описывает находящийся в Силоаме монолитный монумент с двумя комнатами внутри и полагает, что это египетская молельня, выстроенная Соломоном для главной жены его, дочери фараона Озохора (пятого царя XXI династии). От Силоамской деревни долина суживается и склоняется постепенно все круче до того места, где впадает в нее Тиропеонская долина.
При подошве холма Офел, поднимающегося уступами до горы Мориа, влево от тропинки, ведущей на последнюю, находится колодезь Богоматери (Аин-Ум-эд-Джерадж). Поверье, утвердившееся в средние века, говорит, что к этому колодцу Богоматерь приходила мыть белье Своего Божественного Сына. Колодезь этот соответствует Соломонову пруду, указываемому Иосифом на востоке от горы Офел, между Силоамской купелью и южной стороной храма, а, может быть, также Царскому пруду, упоминаемому у Неемии (Неем. 2, 14, 15). Его часто смешивали с Силоамским. Колодезь Богоматери находится в углублении, иссеченном в скале, и к нему спускаются по лестнице в тридцать ступеней, разделяемой на две части комнатой со стрельчатыми сводами, около пяти аршин в ширину и столько же в вышину. Нижняя пещера простирается приблизительно на четыре сажени вдаль; вода вливается в бассейн, имеющий около двух сажен длины и сажени ширины при саженной глубине, и вытекает подземным каналом к Силоамскому колодезю. Робинсон вполне удостоверился в этом сообщении, лично исследовав все протяжение этого канала, который, извиваясь зигзагами, имеет 533 метра в длину, то есть около полуверсты. Свод канала постепенно возвышается по мере приближения к Силоамскому источнику. Колодезь Богоматери подвергается приливам в неопределенные часы, дважды в день зимою и раз в два или три дня летом. Общее мнение утверждает, что вода в колодезь этот проведена из резервуаров, находящихся под Гарам-эш-Шериф (Омаровой мечетью). Робинсон отождествляет этот колодезь с Вифездою.