Пахом Степанович, не однажды убеждавшийся в изобретательности Дубенцова, на этот раз не поддержал его. И только после настойчивой просьбы он согласился испробовать, чтобы посмотреть, что из этого получится.
Они срубили березу. Падая, дерево своей кроной нависло над пропастью. На ствол срубленной березы у нижнего конца комля повалили еще несколько соседних деревьев. Вершина березы, нависшая над рекой, не могла теперь перетянуть ствол даже под большой тяжестью, так как на ее комле лежал большой груз из стволов.
Привязанный канатом, с топориком и ножом за поясом, Дубенцов стал карабкаться по стволу березы. Он выбирал разветвление, которое приходилось бы на одной вертикальной линии с той частью гранитной стены, где были кварцевые жилы.
У развилка Дубенцов сел. Крепко обхватив ногами ствол березы, он принялся обтесывать его ножом и отшлифовывать топором.
Довольный своей работой, Дубенцов вернулся по стволу обратно. Теперь он готовился к главному - спуску под обрыв. Он снял с себя сапоги, вооружился геологическим молотком, прихватил клеенчатую сумочку для образцов.
Казалось, все было готово. Но оставалось решить еще одну задачу. Грохот водопада мешал слышать голос, тогда как объясняться знаками Дубенцову из-под обрыва с Пахомом Степановичем тоже было нелегко, - выступ закрывал геолога. Нужно было найти наиболее удобный и надежный способ сигнализации. Обдумав все, разведчики решили, что Дубенцов возьмет с собой в сумке несколько палок и камней различной величины; когда потребуется опустеть его на полметра вниз, он бросит в реку, повыше островка, ясно видного с обрыва, маленький камень; для спуска на один метр он швырнет большой камень; для подъема будет кидать палки; для первой остановки сбросит в реку кусок гнилушки.
Когда все было условленно, Дубенцов пристроил на конце каната поперечную палку и сел на нее. Пахом Степанович привязал его к палке и к канату. Затем, пожав руки таежнику и Анюте, Дубенцов с ловкостью акробата пополз по стволу. Действуя уверенно и неторопливо, он добрался до развилки и смело скользнул вниз. Вот он повис, поправил под собой сиденье и ремень на груди, мельком взглянул на водопад, потом на Анюту и Пахома Степановича.
Канат змеей пополз по березе, и Дубенцов скрылся за острыми выступами обрыва.
Спускал его Пахом Степанович. Анюта стояла в стороне и следила за сигналами. Из-под обрыва в реку полетела гнилушка. Анюта подняла руку и испуганными глазами посмотрела на Пахома Степановича. Тот придержал канат. На воду упала маленькая палка. Девушка немедленно передала и этот сигнал. Канат тяжело пополз вверх и остановился.
Тем временем Дубенцов, чуть-чуть покачиваясь, висел над водопадом против кварцевой жилы, выбирая удобное положение, чтобы приступить к исследованию. Водопад бушевал под ним метрах в двадцати. Геолог посмотрел вниз, и у него закружилась голова, - пришлось на минуту закрыть глаза. Больше он уже не смотрел туда.
Он начал исследование с верхней жилы. На поверхности светло-серой, полупрозрачной породы не обнаружилось никаких пятен. Дубенцов достал зубило и принялся долбить породу. Куски кварца легко откалывались и осыпались вниз.
Он занимался исследованием жилы больше часа. Исковырял кварц вправо и влево от себя на метр, но ничего не обнаружил. Решил уже сигнализировать о подъеме, как внимание его привлекло темное пятно между кварцем и гранитом. Дубенцов отколол кусок. Ослепительно блеснула солнечно-желтая мозаика. Это было жильное золото. К сожалению, отколотый кусок полетел в водопад. В выбоине Дубенцов разглядел еще желтые вкрапления и начал отбивать их зубилом. Наполнив кусками породы сумку, он дал сигнал о подъеме наверх.
Трудно описать восторг, с каким Анюта и Пахом Степанович встретили геолога. Таежник, всегда спокойный и медлительный, при виде золота сделался непохожим на себя. Дрожащими пальцами схватил он кусок породы и долго смотрел на него. Заметив на себе удивленные взгляды молодых людей, он виновато и смущенно объяснил:
- Старая рана - страсть к золотишку. Ну, теперь зажила, - и он уже равнодушно взглянул на золото.
К фанзе Бельды Пахом Степанович, Дубенцов и Анюта смогли отправиться лишь после полудня. Они порядочно проголодались. По пути Пахом Степанович завернул в один из распадков, где бежал горный ключ.
- Рябчики тут должны быть, - сказал Дубенцову таежник. - Видишь, тут рябина и ольха растут.
Они поднялись вверх по ключу. Впереди шел Пахом Степанович.
Неожиданный громкий треск, послышавшийся впереди, вывел Дубенцова из раздумья. Он поднял голову и увидел, как Пахом Степанович мгновенно вскинул ружье и выстрелил. В следующее мгновение таежник метнулся в чащу и выстрелил вторично.
Дубенцов бросился вслед за таежником. Пахом Степанович стоял в самой чаще над убитым изюбром. Зверь лежал на склоне распадка, запрокинувшись на спину, неестественно подвернув голову с красивыми золотистыми рогами. Тонкие, словно точеные, передние ноги изюбра были согнуты в коленях, задние судорожно вытянулись - пуля таежника достигла его на бегу.
- Ну, каков? - возбужденно Спрашивал Пахом Степанович.
- Откуда же он взялся?
Дубенцов с явным сожалением рассматривал изюбра.
- В тайге, паря, всегда настороже будь, не зевай, - ответил Пахом Степанович. - У зверя острый глаз, а у охотника он должен быть вдвое острее. Лежал он под кустом. Я увидел его рога. Пока вскинул ружье, он, паря, заметил да наутек. Ус пел я его все-таки подбить. Хорош бычок, ничего не скажешь!
Подбежала Анюта. Она с затаенным дыханием разглядывала оленя. Тем временем мужчины дружно принялись за разделку туши. Нагруженные мясом, разведчики под вечер вернулись к фанзе.
- Сейчас я возьму у Бельды котел, - сказал Пахом Степанович, - а тебя, Анюточка, попрошу - изжарь ты нам мяса по-домашнему, чтобы от него дымом не пахло.
Печка тут есть, а дров мы принесем.
Анюта захлопотала у очага. В ожидании жаркого мужчины присели у палаток.
- Завершим все свои дела тут, - мечтал вслух Пахом Степанович, - и зашагаем к своим. Что там теперь с Федором Андреевичем? Эх, бедняга! Ведь уже двадцать с лишним дней мы пропадаем.
- Пахом Степанович, вы сможете теперь провести сюда экспедицию? - спросил Дубенцов.
- Вот выйдем на Хунгари, огляжусь, тогда хоть кого проведу, - ответил таежник. - Маленько закружился я в тех сопках с вашим следом, да на этой Безымянной реке.
Первый такой случай в моей жизни.
- Сюда идите, ко мне! - позвала их девушка. Они вскочили, озираясь по сторонам.
- Смотрите! Смотрите! - взволнованно говорила Анюта.
Они бросились к очагу. Анюта положила нож недалеко от плиты. Как только она отняла руку, нож резко повернулся лезвием к плите и прилип к ней.
- Вот вам и магнитный железняк! - ликующе воскликнул Дубенцов.
Только теперь он разглядел, что плита представляла собой плоский и широкий черный камень неправильной формы.
Дубенцов достал фарфоровую пластинку, отколол зубилом кусок плиты и провел им по пластинке. На фарфоре осталась черная полоса, подтверждающая, что в руках геолога действительно был магнетит.
- Мы сейчас разузнаем, откуда здесь эта штука, - проговорил Пахом Степанович, тоже взволнованный неожиданным открытием.
Он позвал Бельды. Указывая на плиту, таежник расспрашивал его. Сначала шаман не понимал, что от него хотят, потом закивал головой и указал рукой на плотину.
- Он говорит, что нашел плиту за этой горой, - сказал Пахом Степанович Виктору и Анюте, когда старик ушел.
Ночью Дубенцов не мог уснуть. Сопоставляя все данные, он окончательно убеждался в том, что именно здесь его отец нашел железо.
Утро занялось пасмурное, накрапывал дождь. Но, несмотря на дурную погоду, Дубенцов и Анюта в сопровождении Никифора отправились на плотину.
- Теперь мне все понятно, Анюточка, - говорил Дубенцов по дороге. - Легенда о Джагмане, несомненно, связана именно с этой красной водой. Помнишь слова Джагмана; "Гора, гора, обрушь на меня свои скалы"? И гора обрушилась. Посмотри на Лысую гору - там грань, откуда сползла огромная масса породы. Она загородила русло реки. Мы стоим сейчас на этой естественной плотине, а те ручьи, что виднеются в долине, - это выход из-под плотины профильтрованной озерной воды. Так и знай, что за поворотом долины ручьи собираются в новую реку.
- Поскольку это так, - заметила Анюта, - можно предположить, что железо обнажилось после оползня.
- Именно это я и хочу сказать, - подтвердил Дубенцов.
Они поднялись на возвышенность, являющуюся гребнем естественной плотины. Здесь среди березового леса лежали каменные глыбы. Дубенцов обнаружил такие же глыбы у подножия плотины на противоположной стороне, куда они спустились по крутой осыпи.
- Его находи на этом месте, - показал Никифор впереди себя.
Дубенцов и Анюта осмотрелись.
- Вон, вон черный камень! - воскликнула девушка и кинулась к огромной глыбе с шероховатой поверхностью.
Железняк, - сказал Дубенцов. - Честное слово, магнитный железняк!
Опыт с фарфоровой пластинкой подтвердил его вывод.
Потом они отправили Никифора обратно, передав через него просьбу Пахому Степановичу принести им обед.
Сами же продолжали обследовать подножие и осыпь плотины. К полудню, когда Пахом Степанович пришел к ним с жареным мясом и лепешками, они встретили его основательно измазанные ржавчиной.
- Глыбы, целые глыбы сплошного магнетита! - восторженно говорил Дубенцов. - Завтра пойдем взглянуть на Лысую гору. Вероятно, это с нее скатилось такое богатство.
- Выходит, что тут и был твой отец? - сияющий, спросил Пахом Степанович. - Не зря, значит, шатались мы по тайге двадцать дней. Ну, работайте, работайте. Я пойду половить свежей рыбешки на ужин. Бельды дает мне сеть.
Таежник ушел, а Дубенцов и Анюта остались, увлеченные поисками новых образцов магнитного железняка.
В лагерь они возвращались под вечер. Пасмурная ветреная погода, стоявшая весь день, сменилась солнечной теплой тишиной. Все, казалось, дремало в природе в эту минуту.
Геологи изрядно умаялись, карабкаясь весь день по глыбам у подножия и на склоне плотины. С рюкзаками, полными камней, они с трудом взобрались на вершину плотины. Решили здесь передохнуть. Отсюда открывался вид на озеро, на гряду сопок, окружающую его, на Лысую гору. Дубенцов, подостлав дождевик, прилег на траву. Раскинув руки, он лежал на спине и задумчиво смотрел в ясную глубину неба. Там лениво проплывали редкие вереницы подрумяненных вечерним солнцем легких облаков.
- Прошло только двадцать дней, как мы покинули лагерь, - тихо говорил он Анюте, - а мне кажется, будто позади осталось, по меньшей мере, два года. Столько событий!.. И главное из них - ты… Я хочу серьезно спросить тебя, Анюта, - вдруг поднялся он на локоть, - скажи откровенно, что ты думаешь о наших отношениях после окончания экспедиционных работ? Уеде шь в Москву?
- Зачем ты так говоришь, Витя? - Девушка склонила над ним свое лицо - румяное, загорелое, немного похудевшее за время скитаний по тайге. Взгляд ее, полный теплоты и нежности, был неотразим; казалось, она смотрит в самую душу Дубенцова. - Я никуда от тебя не уеду, - спокойно, но твердо и раздельно сказала она я ласково, осторожно откинула ладонью с его лба прядки льняных волос, смело посмотрела в его перламутрово-серые глаза. - Разве мы уже не говорили об этом, Витя?
- Мне все казалось, что мы как-то шутками перебрасываемся…
- Разве ж такими вещами шутят?..
- Я действительно далек от того, чтобы все было шуткой.
- Дубенцов посмотрел на Анюту благодарным счастливыми глазами. - Если бы ты знала, Анюточка, сколько счастья у меня сейчас в душе!..
Между тем солнце уже стало скрываться за грядой сопок, сумерки прокрадывались по тайге.
- Пойдем, Витенька, уже поздно, - первой спохватилась Анюта.
Нагрузившись тяжелыми рюкзаками, они взялись за руки и двинулись по гребню плотины в сторону своего лагеря. Перед ними расстилалась живописная панорама вечерней тайги. Сумерки уже заполнили низины, долины, распадки, но вершины сопок еще алели в вечерних лучах солнца.
- Ты посмотри, Анюточка, какая все-таки здесь прелесть! - заговорил Дубенцов, любуясь вечерней панорамой. - Придет время, когда это место станет обжитым.
Как же все здесь удобно. Вот посмотри, здесь, - показал он на берег озера у подножий Лысой горы, - на этом широком уступе поднимется металлургический комбинат - вырастут доменные печи, на Лысую гору пойдут фуникулеры, пониже пролягут железнодорожные пути. На водопаде можно построить прекрасную гидроэлектростанцию там вон, - показал Дубенцов на место, где они вчера убили изюбра, - там раскинется город с белыми домами, зеленью, гладким асфальтом. И до чего же здесь будет красив труд и отдых людей!.. Плотина перегородит горловину Безымянной выше водопада. И там вон, в той низине, образуется огромное озеро-водохранилище. И самое интересное для нас, - мы проложили сюда путь большой жизни, мы, простые геологи! Ты слушаешь меня?
- Слушаю, Витя. Словом, стоило двум геологам заблудиться, чтобы все это было так!
- Заблудиться? - Дубенцов с сомнением покачал головой. - Пожалуй, это не совсем так. Если бы мы не заблудились, то все равно были бы здесь. Здесь центр магнитной аномалии. Это безусловно так. В письме нам, пожалуй, и было распоряжение плыть по реке к Красному озеру; о нем, по-видимому, узнали при магнитометрических съемках наши. Теперь задача - быстрее на Хунгари, к своим…
За разговорами они незаметно очутились на берегу озера. Уже смеркалось. Здесь их встретил Пахом Степанович.
- У кого из вас глаз позорче? - спросил он. - Поглядите-ка на Лысую гору.
Геологи разом посмотрели в указанном направлении.
Там, словно крупная звезда, светился огонек.
- Костер? - изумился Дубенцов.
- Неужели нас ищут? - спросила Анюта. - Это, наверное, Мамыка нас разыскивает.
Он долго смотрели на огонек, мерцавший в сумерках.
- Это не Бельды ли ушел за чем-нибудь в тайгу? - спросил Дубенцов. В голосе его слышалось беспокойство и это сразу уловила Анюта.
- Нет, он в фанзе.
- А не могло получиться так, - продолжал строить догадки Дубенцов, - что отряд закончил обследование угольного района и отправился на поиски магнитной аномалии? Тогда это наши люди…
Пахом Степанович ничего не ответил.
- Не знает ли Бельды: может быть, там кто-нибудь живет? - высказала Анюта еще одну догадку.
- На сопке человек жить не будет, - заговорил таежник. - По-моему, это или наша, или другая какая экспедиция. А если один человек, то какой-то неопытный. Зачем бы человеку лезть на сопку ночевать? Там и дичи меньше и вода редко бывает…
У палаток было тихо. В фанзе, должно быть, все легли спать. Анюта с Дубенцовым стали умываться и готовиться к ужину, а Пахом Степанович вызвал из фанзы старого Бельды и вместе с ним пошел к озеру - еще раз взглянуть на загадочный огонек в тайге.
Они скоро вернулись. Нанайца тоже удивил костер на Лысой горе. Он никак не мог объяснить его происхождение.
После ужина Пахом Степанович и Дубенцов взяли ружья и отправились на озеро наблюдать за Лысой горой.
Глава одиннадцатая
Предусмотрительность таежника. - Геологи отправляются на Лысую гору. - Человек, привязанный к дереву. - Неизвестные. - Невинные жертвы. - Возмездие. - Погоня.
Всю ночь Дубенцов и Пахом Степанович не спали. Костра не разжигали: на Лысой горе могли быть чужие люди, которым не следовало выдавать своего присутствия. В тайге пограничного края нельзя забывать об этом старом таежном правиле.
Огонек на сопке мерцал всю ночь, то разгораясь, то бледнея. Наконец на востоке цвет неба стал меняться.
Медленно наступал рассвет. Тьма поредела, в лесу загомонили птицы. Огонь на сопке померк; но прежде, чем он исчез совсем, люди определили точку его нахождения: на грани леса и каменных гольцов, где зелень темным клином вдавалась в голую вершину горы.
Пахом Степанович и Дубенцов вернулись в лагерь, решив немного поспать. Но в восемь часов утра они уже встали, быстро позавтракали и собрались в путь. Несмотря на просьбы Анюты, Пахом Степанович наотрез отказался взять ее с собой. Налегке, прихватив лишь ружья, ножи, котелок и соль, мужчины вышли на разведку, сопровождаемые веселым Орланом.
До подножия Лысой горы они пробирались по плотине, соединяющейся на восточной стороне с пологим склоном сопки. Самый выбор дороги таежник сделал не случайно.
По плотине к идущему от нее подъему на сопку рос мелкий березняк, по которому было легче идти, в то время как на северной стороне стоял труднопроходимый лес.
Так, через плотину, сквозь березняк Пахом Степанович и Дубенцов добрались до того места на Лысой горе, где был замечен костер. Долго искали они остатки костра, но ничего похожего на бивуак не обнаружили.
Пахом Степанович сказал в раздумье:
- Вроде и то место, где костер был, а следов никаких…
Долго бродили они вокруг и уже отчаялись что-либо узнать, как вдруг совершенно отчетливо услышали лай собаки.
Торопливо зашагали на звук и спустя некоторое время нашли остатки костра: ворох золы и вокруг примятая трава. Здесь же валялись клочки пергаментной бумаги, обглоданные кости какой-то птицы.
На краю гольца, покрытого лишайниками, Дубенцов увидел груду черных камней; как и на плотине, здесь был магнитный железняк. Дубенцов остановился, чтобы отколоть несколько образцов породы. Между тем лай со- баки не прекращался. Он звучал жалобно, словно собака звала себе кого-то на помощь.
Разведчики без задержки отправились к вершине горы.
Перед ними оказалось неровное плато, заросшее темным хвойным лесом. Выше белели гольцы - обнаженные скалистые глыбы на Лысой горе. Теперь явственно было слышно, что лай собаки доносился из леса. Пахом Степанович подал знак. Они быстро перебежали открытое место и, войдя в лес, остановились, осматриваясь и прислушиваясь. Собака, судя по всему, находилась неподалеку. На всякий случай они зарядили ружья и бесшумно двинулись дальше.
Лай послышался рядом - в густых зарослях лиственницы. Собака замолкла и через минуту залаяла совсем по-иному, как будто предупреждая хозяина об опасности.
Они замерли. Собака опять умолкла. В эту минуту, казалось, тишину тайги не нарушает ни единый звук. Разведчики постояли в ожидании. Снова залаяла собака - беззлобно, жалобно, зовуще.
- Должно, привязанная, - прошептал Пахом Степанович. - Пошли.
Между деревьями открылась маленькая полянка. Там стояла пестрая остроухая собака и тонко скулила, посматривая в лес. Пахом Степанович и Дубенцов сразу же заметили ее хозяина - он был привязан к стволу лиственницы на высоте полуметра от земли. Руки его были заведены назад. Еще живой, человек тихо стонал.
- Ороч с морского побережья, - уверенно определил Пахом Степанович.
- Почему вы так думаете.
- Бродни на нем из шкуры нерпы, - пояснил таежник.
Дубенцов укрылся в засаде, а Пахом Степанович пошел к орочу.
Собака перестала лаять. Подойдя к орочу, одетому в расшитый халат, Пахом Степанович в ужасе отшатнулся: по лицу несчастного ползало множество муравьев. Красными, воспаленными глазами ороч взглянул на подошедшего и еле внятно произнес: