Охотник посидел на камне, прислушиваясь, потом стал осторожно спускаться по обрыву, всматриваясь в тенистые заросли лопухов. До дна оставалось не более десятка метров, когда Дубенцов остановился и стал внимательно осматривать каждый кустик внизу. Однако ему не удалось заметить хоть что-нибудь подозрительное. Тогда он выворотил большой камень и пустил его по скату. Камень загромыхал вниз. Никаких результатов! Подождав с минуту, Дубенцов выстрелил в заросли багульника и моментально передернул затвор. Но и на этот раз тигр ничем не выдал своего присутствия. Однако он должен быть здесь!
Наступили сумерки. Охота становилась опасной: тигр в темноте видит почти так же хорошо, как и при свете. Дубенцов решил стрелять в каждый подозрительный куст.
Едва он сделал очередной выстрел в одну из самых темных зарослей, как послышался дикий рев зверя и показалось его качающееся длинное тело. Одним прыжком вверь попытался достичь своего преследователя, но, обессилевший от ран, не допрыгнул и ткнулся мордой в камни на полпути от охотника. Рыча, срывая клочья дерновины, он стал съезжать вместе с землей по круче обратно на дно распадка. На этот раз Дубенцов мог спокойно и тщательно прицелиться в голову, между глаз, и это был последний выстрел.
Дубенцов торопился. До наступления темноты нужно было успеть снять шкуру с тигра, и он, не дав себе ни минуты отдыха, принялся за дело. А когда вытащил шкуру из распадка в лес, где у ручья оставался рюкзак, стало уже темно.
Опустившись на разостланную шкуру, Дубенцов только теперь по-настоящему почувствовал, как устал. Покрытые ссадинами лицо и руки нестерпимо ныли, одежда была изорвана. Он вспомнил, что за весь день, проведенный в непрерывной погоне, ничего не брал в рот, кроме горстки недоспелых ягод жимолости, сорванных на ходу, и нескольких глотков воды. Каждое движение теперь стоило ему больших усилий - руки и ноги были тяжелые, будто налиты свинцом. Но он все-таки встал, ощупью набрал сухих веток. Хотел разжечь костер, что бы разогреть ужин и вскипятить чай, но обнаружил, что спички отсырели от пота. Оставалось довольствоваться холодной вареной сохатиной и ключевой водой.
Поужинав, Дубенцов начал укладываться на ночлег. В лесу было сыро и прохладно. Шкура, снятая с тигра, пришлась кстати: он с головой завернулся в мех, положив рядом с собой карабин, а под голову рюкзак. Скоро разлившаяся по телу теплота разморила его, и он уснул.
Разбудил его резкий толчок в голову. Дубенцов схватился за карабин и, откинув от себя шкуру, выстрелил в ту сторону, где, как показалось ему, слышались быстро удаляющиеся шаги. Эхо выстрела гулко прокатилось в ночной тишине тайги и смолкло. Лишь бульканье ручья, бегущего рядом, продолжало нарушать тишину.
Убедившись, что опасности никакой нет, и подозревая, что ему приснился какой-то страшный сон после стольких испытаний минувшего дня, он, не выпуская карабина из рук, снова стал укладываться спать. Но в изголовье не оказалось рюкзака. Куда же он девался? Дубенцов начал обшаривать кустики папоротника вокруг постели. Потратил на это занятие немало времени, но рюкзака так и не нашел.
После этого он больше уже не ложился. Нужно было во что бы то ни стало придумать способ добыть огонь. Коробок со спичками оставался еще влажным. Тогда он вынул из патрона пулю, забил вместо нее бумажный пыж, собрал кучку сухой хвои и в упор выстрелил в нее. Расчет оказался верным: бумажный пыж затлелся от пороховой вспышки. Дубенцов долго дул в него, осторожно собрав бумагу в щепоть. Наконец бумага вспыхнула, он сунул ее в сухую хвою, и перед ним весело запылал костер.
Кто приходил сюда? Кто унес рюкзак? Этот вопрос не давал покоя. Что за чертовщина! Не выпуская из рук карабина, он подбрасывал в огонь все новые и новые сучья.
Языки пламени бойко плясали над кучей сушняка, дружно потрескивали ветки. Вокруг костра меж могучих стволов деревьев, окрашенных светом огня, плясали причудливые пугающие тени.
Где-то далеко прострекотала кедровка - предвестник наступления рассвета; рядом, у распадка, ей ответила другая. Затем над головой, выше леса, пронеслась шумная стая синиц. Просыпаясь, пернатые обитатели тайги гомонили все громче. К голосам кедровок и синиц присоединил свою грустную утреннюю песню дикий голубь:
"Ху-гу-у-у-у! Ху-гу-у-у-у!"
Зачарованный голосами просыпающегося леса, Дубенцов отвлекся от мыслей о загадочном исчезновении рюкзака. Он вслушивался в каждый новый звук, и на смуглом лице его, бронзовом при свете костра, в сощуренных глазах плавала теплая улыбка.
Дубенцов любил дальневосточную тайгу той любовью, которая сливается с любовью к Родине. Он давно избрал свой путь в жизни, идя которым мог наилучшим образом служить Отчизне. Его труд гармонически сливался с его привязанностями к природе, и поэтому здесь, в таежной глуши, чувства одиночества у него не было. К утренним голосам леса в его ушах присоединялись голоса просыпающихся городов и сел, что лежат там, за тайгой, гудки заводов, громыхание поездов, бегущих по стальным путям, утренняя музыка радио, наполняющая прохладные улицы городов и сел, и еще многое-многое другое, что составляет полнокровную жизнь необъятного любимого края.
То, что он здесь сейчас, - это хорошо: он на своем рабочем месте. Он вернется отсюда не с пустыми руками.
Профессор Черемховский, который был так необходим ему, теперь ждет его. Дубенцов настоит на том, чтобы в план поисковых работ отряда Черемховского была включена рекогносцировка района, где некогда прошел его отец. Он добьется своего, пусть для этого потребуется поехать в Геологическое управление! В крайнем случае, он сам наймет проводника из орочей и обследует месторождение.
Как-то незаметно, в его мыслях возник образ Анюты.
Кто эта девушка? Почему она в тайге? "Она должна быть либо совершенно легкомысленной, либо очень сильной натурой. И недурна собой…" Он восстанавливал в памяти ее лицо и не мог - ведь он видел ее лишь мельком! Запомнился только испуганный взгляд. …Сквозь густые кроны кедров в вышине проглянул клочок лазурно-голубого неба. С каждой минутой резче проступали очертания деревьев.
Дубенцов подбросил сушняка в костер и решил сходить в распадок осмотреть обнажение на осыпи. Пора было собираться в путь, и он хотел прихватить несколько образцов породы, - так он делал всюду, где приходилось ему бывать. В распадке еще держался мрак, но глаза постепенно привыкли к нему, и молодой геолог направился к тому месту, где вчера так удачно закончился его трудный и опасный поединок с тигром. Ему показалось, что он ошибся местом, потому что туши тигра нигде не было. Однако по спутанным и примятым зарослям багульника и сорванному с обрыва дерну он убедился, что именно здесь убил тигра. Опять перед ним была загадка, и он не знал, как ее разгадать. "Вот так охотник! - посмеялся он в душе. - Что рюкзак украли - ладно, но кто же мог утащить ободранного тигра?"
В распадке было еще слишком темно, и Дубенцову пришлось дожидаться восхода солнца. Он вернулся к костру, а когда рассвело, пошел поохотиться. Рябчики не попадались, подстрелил пару кедровок. Птицы оказались не больше сороки. Он поджарил их на вертеле и с аппетитом съел. Затем, скатав шкуру тигра, отправился в распадок. И тут обратил внимание, что в папоротнике обозначалась дорожка - кто-то прошел здесь, примяв растения. Но на хвое нельзя было обнаружить следов. Внимательно изучая каждое примятое или неестественно повернутое растение, Дубенцов прошел несколько метров и в папоротнике увидел свой рюкзак. Порядочный кусок вареной сохатины, чайник, хлеб, сахар, чай, соль - все было на месте. Вернувшись к костру, Дубенцов немедленно вскипятил чай, разогрел сохатину и сытно позавтракал. Теперь он снова отправился в распадок, решив до конца выяснить, куда же исчезла туша тигра.
Над тайгой разгорелось чудесное теплое утро. Солнце уже поднялось над грядой сопок, и лучи его пронизывали кроны кедров, наполняя лес розовым светом. В распадке, на том месте, где вчера закончилась последняя схватка, Дубенцов внимательно осмотрелся. Толстый слой трухлявого валежника оказался развороченным, словно здесь кто-то отчаянно боролся. В двух-трех метрах виднелись сгустки запекшейся крови: можно было предположить, что какойто силач взвалил на плечи всю тушу целиком и унес ее в тайгу. Но и силач должен был бы оставить хоть какиенибудь следы. А следов не было.
Пахом Степанович увидел Дубенцова, как и при первой встрече, совершенно неожиданно. Молодой геолог отдыхал на валежнике у того места, где вчера карабкался по бурелому. Треск сушняка, когда Пахом Степанович был еще довольно далеко, привлек внимание Виктора. Он притаился и стал выжидать. Даже приблизившийся Орлан не мог заметить его. Но как только Пахом Степанович появился у бурелома, Дубенцов, как и вчера на поляне, неожиданно предстал перед ним.
- Тьфу ты, нечистый дух! - добродушно воскликнул старый таежник. - И что ты, паря, за человек, скажи, как тень какая! Живой? Ну, хорошо. А то там, в стойбище, Федор Андреевич шибко о тебе забеспокоился…
В словах и приветствиях бывалого таежника Дубенцов услышал дружеское расположение к себе. Пахом Степанович непритворно изумился, увидев шкуру тигра. Он развернул ее. Желто-белая, с рядами серовато-бурых полос, шкура в длину была около трех метров. Густая длинная шерсть местами оказалась выбитой, местами совсем стерлась.
- Старик, видать… бродяга, - вымолвил Пахом Степанович. - Такой зверь - опасный, случается, и за человеком промышляет. Как же это ты его, а? Дубенцов рассказал.
- Да ты, видать, паря, нашенский? Вижу, вижу! А все-таки сделал оплошность: опасного зверя надо стрелять в голову. Раньше-то доводилось охотиться на полосатого?
- Первый раз.
- И не убоялся? - с искренним изумлением спросил Пахом Степанович.
- Страшновато было, - признался Дубенцов. - На карабин надеялся.
Потом Дубенцов рассказал о своей пропаже. Пахом Степанович лукаво ухмыльнулся.
- Так и не догадался? Разве в книгах про это ничего не говорится?
- Нечто подобное есть у Брэма, - ответил Дубенцов.
- Этот ученый описывал жизнь животных. Там он приводит случай, когда росомахи дочиста съели за ночь тушу зверя, оставленную охотником в лесу.
Пахом Степанович от души расхохотался.
- Сущая правда! - воскликнул добродушный старик. - Она, она обокрала тебя!
- Но ведь должны же остаться обглоданные кости.- возразил Дубенцов, - а тут ничего не осталось!
- Видишь, этот твой ученый, должно быть, из других мест брал пример. А наша, тутошная росомаха, не так делает. Сам проверил. Она как найдет что-нибудь съедобное, то, конечно, старается сожрать все, а уж что не сожрет - тащит на другое место и зарывает в валежнике. Ежели не хватает силенки утянуть сразу, она отгрызает по куску и уносит. Закопает кусок, придет за следующим. И до тех пор, каналья, не успокоится, пока всю тушу не перетаскает.
Припасливая!
Он помолчал, усмехнулся в бороду и снова заговорил:
- Иной раз зимой белкуешь где-нибудь в тайге, живешь в палатке - лень избушку поставить. Так вот бывало залезет, каналья, в палатку, когда никого нет, и все до нитки вытаскает. Случалось, даже чайник или пустой котелок уносила и зарывала в снег. Лет десять назад мы с напарником засобирались белковать на всю зиму в тайгу. С осени сходили туда, построили лабаз - избушку такую, на столбах. До снега по речке завезли продуктов на зиму, юколы для собак. Вернулись в село, мечтаем: вот по первому снежку пойдем на охоту! Пришли, и что же ты думаешь?
Лежит он, паря, наш лабазик, на боку, и под ним пусто - ровно кто веником подмел! Росомахи видать, стаей пришли, перегрызли два столба, повалили лабаз, а запасы все сожрали. У-у, шкодливая паскуда!
Солнце стало почти в зените. Горячие его лучи пронизывали тайгу, влажный воздух был до того нагрет, что затруднял дыхание. Вяло посвистывали в буреломе бурундуки.
- Ну, что ж, пошагаем? - поднялся Пахом Степанович. - Там, поди, Федор Андреевич заждался. Шкуру-то давай мне, я понесу. Намаялся, верно, ты с ней…
Перед закатом солнца они благополучно прибыли в стойбище.
Глава пятая
Знакомство Анюты с Дубенцовым. - Воспоминания старого геолога. - Рассказ Дубенцова. - Тайна местонахождения Красного озера. - План Черемховского.
Вечером, вскоре после того, как Пахом Степанович и Дубенцов вернулись из тайги, Черемховский послал Анюту за молодым геологом. У избы, в которой остановился Дубенцов, собралась толпа орочей. Перед ними на земле была разостлана шкура тигра. Орочи о чем-то горячо спорили.
Анюта тоже постояла, с любопытством рассматривая добычу геолога. "Какой страшный зверь был!" - подумала она.
Вступая на порог избы, Анюта заметила, что сильно волнуется, и ей стало неудобно: Дубенцов мог заметить, а она не хотела этого. "Ты, что ж это, подружка, уж не влюбилась ли?" - с иронией подумала она о себе. Ей очень хотелось спросить Дубенцова, почему он пошел за тигром.
Ведь это отчаянный риск! Разве не мог он дождаться, пока зверь уйдет от стойбища? "Я не пойму, - спросит она в заключение, - почему вы так поступили: из благоразумия, которого я не могу постичь, или из страсти к приключениям?"
Она постучалась и, преодолев волнение, вошла в избу.
Дубенцов занимал маленькую угловую комнатку, лишенную какой бы то ни было обстановки, кроме стола и стула в углу. На полу была разостлана шкура дикого кабана, служившая геологу постелью. На подоконнике - образцы пород с наклеенными этикетками. Дубенцов уже привел себя в порядок. Чисто выбритый, с еще мокрыми, зачесанными назад соломенными волосами, одетый в светлую сорочку и хорошо выглаженный костюм, он был теперь свеж, весь сиял и выглядел почти франтом. Лишь красные царапины и ссадины на руках и темном от загара лице напоминали охотника за тигром.
- Простите, пожалуйста, - заговорила Анюта, входя в комнату - вы, кажется, геолог Дубенцов?
- К вашим услугам, - с приятным удивлением обернулся к ней юноша. Как ей показалось, он с каким-то особым вниманием в упор посмотрел ей в лицо.
- Вас просит к себе профессор Черемховский, - почему-то улыбаясь, сказала Анюта.
- Благодарю. Иду сию же минуту. - И он стал торопливо перебирать бумаги на столе. Заметив, что девушка хочет уйти или, во всяком случае, делает вид, что хочет уйти, он задержал ее. - Простите за нескромность, с кем имею честь разговаривать?
- Черемховская, - полуобернувшись, тихо ответила Анюта.
- Вы родственница Федора Андреевича?
- Дочь.
- Вот как! Очень рад познакомиться! - Дубенцов не подошел, а подбежал к девушке и с чувством пожал ее маленькую руку. При этом Анюта ощутила, что ладонь у него черствая, загрубелая. - Не одобряю только одного, - говорил меж тем Дубенцов: - зачем профессор решился взять вас в такой нелегкий маршрут? Извините, пожалуйста, но здешняя тайга мало приспособлена для приятных прогулок таких хрупких девушек, как вы.
Он смотрел ей прямо в глаза и иронически улыбался.
Эта улыбка была так не похожа на ту широкую, веселую и бесшабашную, что на фотографии у Вали…
Анюта моментально изменилась в лице, глаза ее стали даже гневными. Дубенцов почувствовал, что задел больное место ее самолюбия, но отступать было поздно.
- Я геолог, - холодно сказала девушка.
- Вы, кажется, обиделись? - спросил он, не меняя тона, но с покрасневшими ушами. И, выждав паузу, примирительно добавил: - Простите за неосведомленность, Половину слов беру обратно. Но все же сознайтесь, даже при том условии, что вы геолог, в тайге вам трудновато приходится?
- Вас ждет Черемховский, - сухо сказала девушка я вышла. Она едва сдерживала слезы. Столько хорошего передумала о нем, так возвеличила его образ - и вот, пожалуйста! Ей казалось, он оценит ее поход в тайгу, как подвиг, а он…
Дубенцов вышел за нею вслед. Он чувствовал себя неловко, но предпринять что-нибудь было уже поздно.
На всем пути до школы они не обменялись ни одним словом. Только на ступеньках крыльца, когда Дубенцов попытался помочь девушке, слегка дотронувшись до ее локтя, она резко сказала:
- Не беспокойтесь.
Черемховский встретил Дубенцова у порога комнаты, и они долго трясли друг другу руки. Только теперь молодой геолог мог ясно рассмотреть ученого. Остроплечий и сгорбившийся, с длинным прямым носом, он был похож на старого нахохлившегося пеликана. Под сумрачно нависшими бровями светились добрые, с ясным взглядом глаза.
- Очень рад, очень рад видеть вас, друг мой, - взволнованно говорил Черемховский, в свою очередь оглядывая Дубенцова. - От души поздравляю с успешной охотой. Должен извиниться, что вчера не помогли вам в столь нужном деле - хищник действительно стоял на вашем и нашем пути. Вы блестяще расчистили этот путь.
Прошу, прошу садиться.
С этими словами профессор, обняв Дубенцова за талию, повел к табурету и усадил. Сам он сел напротив у - стола, продолжая рассматривать молодого человека.
К Дубенцову, в первую минуту растерявшемуся, начинало возвращаться самообладание. Но мысли в голове еще путались, и он не знал, с чего начать.
- Прежде всего я хочу узнать у вас, Федор Андреевич, - заговорил, наконец, он, - что вам известно об исчезновении моего отца?
Черемховский встал и принялся ходить по комнате, сцепив руки за спиной.
- Ваш отец был одним из тех русских геологов, которые верой и правдой служили отечественной науке. К сожалению, нам раньше приходилось больше копаться в обывательских колодцах, чем совершать серьезные геологические маршруты: казна не находила для них денег. Ваш отец всегда мечтал о такой геологии, какую нам дала теперь советская власть. Мне горько и обидно, что Иван Филиппович не дожил до этих дней. Это был талантливейший геолог! Пусть вас всегда вдохновляет память о нем, дорогой мой Виктор Иванович…
Помолчав, профессор продолжал:
- В свое время я делал попытки выяснить судьбу Ивана Филипповича. Я писал письмо вашей матери…
- Оно у меня, Федор Андреевич. Вот оно… Дубенцов протянул Черемховскому пожелтевший от времени конверт. Старый геолог с любопытством развернул лист, пробежал содержание.
- Благодарю вас, - промолвил он. - Да. Так, вот, я выяснил, что летом 1919 года Иван Филиппович с геологом Чумариным и молодым топографом-практикантом, не помню фамилии, уходя от интервентов, отправился из Императорской, ныне Советской, гавани через Сихотэ-Алинь, на запад, чтобы выйти к Амуру. Были слухи, что летом следующего года их задержали на Амуре и арестовали японцы. Заподозрили в них партизан…
- А в том, что именно они вышли на Амур, вы уверены?
- Фамилии арестованных названы не были, но, судя по описаниям, это были именно они.
- А не было ли найдено, Федор Андреевич, чегонибудь из работ этой партии? Какие-нибудь материалы, документы там, на Амуре?
- Нет, я ничего не мог найти. Не скрою, меня такие материалы весьма интересуют. Вам что-нибудь удалось выяснить?
- Материалов, к сожалению, нет, но есть интересные устные сведения. Именно из-за них я и спешил встретиться с вами.
И Дубенцов рассказал о том, как он напал на след отца и как приехал в это стойбище.