III
Вскоре ребята вышли на большую полянку, поросшую пихтами. Из-под камня бил родник. Позади, далеко внизу, виднелось ущелье Чак, по которому они поднимались три дня. А кругом были покрытые лесом горы.
- Эх, стукнем топориками! - сказал Егор. - Мы нашли хорошее место для привала. Лучшего не найдешь.
Мальчики сбросили с удовольствием рюкзаки. Топс и Ромка начали бороться. Егор тоже бросился в свалку, но вдруг остановился: неведомый край, неведомые горы, а ведь он старший. Он припомнил все, что Сапегин говорил об ответственности старшего за жизнь и благополучие бойцов. Старший! Егор усмехнулся. Не так давно за ним самим присматривали в воинской части, а теперь - старший! Егор взял топор.
- А ну, ребята, кто из вас срубил и обстругал хоть одно дерево на своем веку? - крикнул он ребятам.
- Я рубил, и не одно, - сказал Ромка и передернул плечами.
- Это когда ты тигров стрелял? - И Егор лукаво прищурил один глаз.
Топс и Гномик засмеялись. Ромка досадливо махнул рукой и про себя решил: вперед не завираться.
Егор поднял руку, призывая ко вниманию, и сказал:
- Полковник Сапегин говорил: тот еще зеленый юнец, кто не посадил ни одного дерева на земле; тот еще зеленый юнец, кто в своей жизни не срубил ни одного большого дерева и ничего не построил.
- Я сажал, ей-богу сажал, честное пионерское! - закричал Ромка. - Я желуди сажал, и из тех желудей в лесном питомнике на Северном Кавказе вырастали дубки. Потом сосновые шишки разделял на части, и из их семечек вырастали сосны. А ты, Егор, сажал?
- Я не посадил еще ни одного дерева, - сознался Егор, - но я еще посажу, и не одно. А большие деревья я рубил, и много: строил мосты и землянки вместе с саперами. А ты, Топс? А ты, Гномик?
Мальчики сознались, что еще не посадили ни одного дерева. Рубить и строить им тоже не приходилось.
- Сажать мы научимся и будем сажать в Пчелином городе на Ореховом холме, - сказал Егор, - а рубить и строить поучимся сейчас. А ну, Гномик, бери топор, сруби эту сухую пихточку на шалаш и обтеши ее.
Гномик взял топор и, волнуясь, последовал за Егором. Даже против небольшой пихты Гномик был такой маленький!
- Не робей! Держи топор крепче, чтобы не вырвался, и руби сверху вниз, вот здесь. Да не попади по ноге, стой вот так. А потом подрубишь с другой стороны, пониже, и пихта упадет на поляну.
Гномик поднял топор, размахнулся и изо всех сил всадил топор в дерево. Егор так "переживал" за него, что даже крякнул. Гномик высвободил топор, опять поднял над головой и опять рубанул. И сознание того, что вот он маленький, а может срубить такое большое дерево и построить из него шалаш, придавало силы мышцам и если и не делало удар точным, для чего требуется мастерство, то, во всяком случае, старательным, и это наполняло сердце гордостью от сознания своей силы.
И когда Гномик подрубил дерево почти до половины, Егор показал ему, где нужно подрубать с другой стороны.
Наконец настал торжественный момент: небольшая пихта качнулась раз, второй и стала падать. Ребята бросились в стороны, раздался треск, ветки зашелестели, и земля дрогнула от удара. Все закричали "ура", но громче всех кричал Гномик. Он тотчас же вызвался срубить и второе дерево, но Топс возражал: настаивал на своей очереди. Топс срубил дерево тоже первый раз в жизни.
Потом Егор взял топор и показал, как обтесывать дерево, а рядом стояли ребята и с восторгом наблюдали за работой, слушая рассказы Егора о том, как он с саперами-плотниками строил мост под огневым налетом неприятельской артиллерии. Гномик и Топс по очереди обтесывали деревья.
Хорошо! Звенит топор, летят щепки, пахнет смолой! Работа спорится в руках, и так хочется потрудиться!
Вот уже и гости прибыли: трясогузки бесстрашно прыгают рядом.
- Тащите! - кричит Егор, показывая на обтесанные стволы сухих пихт.
Ребята с жаром принялись строить шалаш. Снова звенит топор в руках Егора. Ударяя обухом, он загоняет куски стволов в землю. А готовый костяк скрепляют ветками. Сверху шалаш покрыли зелеными ветками пихты и ели. На гребень шалаша набросили две плащ-палатки. Вот и дом готов. После этого ребята натаскали в шалаш веток. Все пробовали, удобна ли кровать, и нашли, что она лучше настоящей.
- Зверски есть хочу, невозможно больше терпеть! - кричит Егор. - Разводите костер! Будем рыбу жарить на раскаленных камнях, будем уху варить!
Пылает костер. Топс бежит к роднику и несет полный-преполный чугунок прозрачной воды. Гномик кладет рыбу на спину, вспарывает ножом и, тщательно сняв черную пленку, бросает ее в костер, чтобы Барс случайно не съел. Ромка режет маринку на куски, моет и кладет в чугунок. Вода льется через край. Дым и пар бьют в лицо. Ромка подбрасывает дров. Языки пламени опять лижут чугунок, и аромат ухи наполняет воздух.
Егору невтерпеж. Он выгребает жар от костра в сторону и ставит на него крышку от котелка - это сковородка. В нее Егор наливает из бутылки хлопкового масла. Масло шипит, разбрызгивая капли; струится синий чад. Егор накладывает полную сковородку рыбы. Соль, где же соль? Надо бы перевернуть рыбу. Два куска вываливаются на угли, ребята подхватывают их - и в рот. Горячо, но как вкусно!
- Чудно! - кричит Топс. - Эх, жаль, Бориса нет!
- Ну что бы Борису заболеть попозже! Так нет же! - отозвался Гномик.
Барс лежит у костра, положив голову на лапы, и не мигая смотрит в огонь.
Все довольны. Трудный путь остался позади, и возможная встреча с парашютистами кажется совсем не страшной. А до Зеленой лаборатории остается всего пятнадцать километров.
Боевая тревога
I
- Подъем! В ружье! - закричал Егор громко и властно.
Ребята даже не шевельнулись.
Солнце уже взошло над горами, но в тени у шалаша еще держалась ночная прохлада. Начинался четвертый день пребывания ребят в пути. Кругом было столько прелести и в пении птиц, и в игре солнечных зайчиков, и в манящих к себе красных яблоках, на которых искрились радужные капли росы, что сердце Егора переполнилось радостью, и он не мог больше наслаждаться этой радостью один.
Вдали зеленели дремучие леса, и кто знает, может быть, в этот самый миг там, цепляясь хвостами за лианы, прыгают обезьяны, а внизу пасутся стада диких коз и барсы подкрадываются к ним из ущелий.
Может быть, за ближайшими кустами на опушке леса бродят куропатки, а дикий кабан, разжиревший на яблоках, только и ждет случая попасть на вертел к ребятам, чтобы быть зажаренным кусочками на шомполах над раскаленными углями при свете луны и треске цикад.
В этих диких горных лесах они могут чудесно провести время, полное охотничьих приключений. В диких ущельях, наверное, водятся медведи. Так зачем же терять время - ведь и так человек тратит на сон треть своей сознательной жизни! Вот придумали бы ученые такие таблетки, чтобы можно было принять одну - и не спать круглый год, принять другую - и свою силу увеличить раз в сто, в тысячу раз… Взял и перепрыгнул бы с одной вершины на другую!
Ну как можно спать в такое утро, да еще после команды "в ружье"! Будь это в воинской части, бойцы уже через минуту были бы в строю с оружием в руках. Попробовал бы кто-нибудь опоздать! Так размышлял Егор.
- По-о-о-о-дъем! - закричал он изо всех сил, подражая зычному голосу старшины Игнатова, которого "за порядок" так ценили в части.
- Чего кричишь? - недовольно буркнул Ромка, с трудом приоткрывая один глаз.
Гномик, услышав команду, испуганно сел, а Топс с мычаньем потянулся всем телом, громко зевнул и сказал сонным голосом:
- Ох, уж и сладко я спал!..
- Парашютисты! Скорей! - крикнул Егор и, увидев перепуганные глаза Гномика, юркнул за шалаш, еле удерживаясь от смеха.
Ребята мгновенно были на ногах.
- Парашютисты? Где? - посыпались встревоженные возгласы.
И Егор понял, что этим шутить не следовало. Положение спас Барс. Он, мокрый, стремглав выскочил из леса к ребятам, отряхнулся всем телом, обдавая ребят холодными брызгами.
- Я пошутил! Айда купаться! Кто скорей? - И Егор побежал в лес, к горному потоку.
А за ним с криками: "Держи его, лови!" бросились остальные.
Егор на ходу снял гимнастерку и майку, на берегу быстро сдернул брюки и трусы и прыгнул в шумный, неистовый поток. Ребята тоже мгновенно разделись и бросились ловить Егора. Громкие веселые крики огласили лес, спугнув с ближних деревьев стаю диких голубей.
Где уж тут ловить Егора! Вода швыряла мальчиков на каменные глыбы, вздымавшиеся из воды. Только они схватятся за камень обеими руками, вода мгновенно отдирает пальцы от скользкой поверхности. Ребята станут на дно - вода вырывает из-под ног камни и валит, пробуют плыть - вода несет тело, как щепку.
- Ух, здорово! - кричит Ромка, когда его голова показывается над поверхностью воды.
Борьба с течением раззадорила ребят. Зубы у них стучали от холода, и разговаривать было трудно. Поэтому они обменивались одними возгласами: "Ух!", "Ах!", "Аха-ха!", "Здорово!"
Ценой ушибов и царапин ребята нашли единственный возможный способ купаться в этом бешеном горном потоке, напоминавшем водопад; надо было подобраться к валуну сверху, со стороны течения, и тогда сильные струи холодной воды, прижав тело к камню, давали возможность держаться на одном месте. Пена то и дело хлестала поверх камней и накрывала ребят с головой. Все это было интересно, но и страшно: стоило пошевелиться, как вода волокла тело за камень, и тогда надо было вновь бороться с течением.
Барс сидел на берегу и не сводил глаз с ребят. Он то и дело вскакивал и выказывал явное желание по первому зову броситься на помощь. Наконец он стал бегать вдоль берега и недовольно лаять и прыгать, даже пытался побежать в лес, стараясь отвлечь ребят от этой страшной горной реки.
Первым из воды выскочил Ромка. От его красного, будто раскаленного тела шел пар. Он помчался голышом через лес на поляну, чтобы согреться под жаркими лучами солнца. За ним погнались остальные.
Ребята подпрыгивали, скакали через камни, потом стали играть в пятнашки. Ромка сильно "запятнал" Топса, тот дал ему сдачи, они сцепились и упали на траву. Егор свалил на них Гномика, Барса и с криком "мала куча" навалился сверху сам. Барс вырвался и бросился наутек. Егор попробовал перехватить пса за ногу, но не успел. Тогда мальчик вскочил и побежал догонять Барса. Разыгравшийся пес не давался и носился по лужайке кругами. Все ребята принялись ловить его, но это было нелегко. Барс лаял, хватал зубами ребят, но не кусал. Мальчики были в восторге от такого умного, веселого и сильного товарища.
Вскоре все так запыхались, что бросились на траву, заложили под голову руки и, глядя в голубое небо, долго молчали.
II
- Зачем ты закричал "парашютисты"? - вдруг с укором сказал Ромка.
- Это я зря, - сознался Егор, - и мне бы от полковника Сапегина за такую штуку попало. Виноват. Больше этого не будет.
- Так нельзя делать, - тоном старшего сказал Ромка и стал говорить о том, что никогда нельзя пугать в шутку товарищей.
Он говорил так долго и так скучно, что даже Топс прервал его, крикнув:
- Смени пластинку! Сказал просто, все поняли, и ладно. А то тянет, тянет, как Пханов!
- Ребята, а секретный пакет с заданием? - вдруг напомнил Гномик.
- Его надо вскрыть не здесь, а у истоков реки Чак, - сказал Топс.
- А разве истоки реки Чак не там, где мы купались? - спросил Гномик.
- А помните, что сказал Гарун напоследок? - спросил Егор и ответил: - Пакет вскрыть надо десятого августа, то-есть когда окончится срок ожидания и Гарун не придет. По-моему, высота южнее истоков реки Чак - это и есть то самое место, где мы находимся, а пакет сейчас вскрыть нельзя.
- Но мы не на вершине горы, - сказал Гномик, - а на склоне. А где должны спуститься парашютисты?
Этого никто не знал. Мальчики строили различные догадки, где диверсанты-шпионы могут приземлиться - в лесу или в ущелье, и, может, на счастье, они переломают себе ноги, и тогда с ними легче будет справиться.
Много было разных предположений.
- А может быть, парашютисты уже спустились, спрятались в этом лесу за кустами и видят нас? - вдруг сказал Топс, до этого все время молчавший и только слушавший.
Ребята переглянулись и стали всматриваться в окружающие кусты.
- Уж ты скажешь! - рассердился Ромка. - Сегодня еще только восьмое, а они должны спуститься девятого.
- Ты не понял, - возразил Гномик: - Гарун возле мазара сказал нам распечатать пакет у истоков реки Чак, но не ранее десятого.
- Честное пионерское, не вру! - заявил Топс. - А парашютисты подписку, что ли, давали, что раньше не спустятся? Может, они решили пораньше спуститься, чтобы спутать карты, и уже здесь.
- Нет! - решительно сказал Егор. - Советская разведка работает отлично. Наши знают, где и когда… Ребята, - продолжал он, сразу оживившись, - если мы вначале решили только выследить, а потом решили поймать парашютиста, то надо разведать местность.
- А куда же мы пойдем? Мы же не знаем, где они должны спуститься, - спросил Гномик.
- Лучше никуда не ходить, - сказал Топс. - Лесов много, ущелий много, гор много - еще заблудимся.
- Заблудиться не заблудимся, - уверенно ответил Егор, - есть компас, а давайте-ка мы подумаем, как быть. Можно, конечно, два дня жить в этом шалаше и никуда не уходить, а если сюда забредет парашютист - захватить его. Но полковник Сапегин говорил, что на войне надо не уподобляться дичи, на которую охотятся, а самому охотиться, наступать.
- Плохо, что Гарун совершенно ничего не знает об этом нашем "мероприятии", - сказал Топс. - Командируйте меня в кишлак, я позвоню ему и спрошу.
Егор нахмурился и спросил:
- Я, ребята, Гаруна не знаю. Вы сами как думаете?
- Если мы решили показать, на что способны пионеры, так нечего прятаться в кусты! - заявил Ромка.
Гномик был очень взволнован. Он просто ненавидел сейчас Топса за то, что тот всегда все таинственное и романтическое превращает в скучное и обыкновенное.
- Тебе со Степкой Пхановым лучше дружить, - сердито сказал он Топсу, - и помогать Мустафе Пханову торговать в ларьке!
- В ларьке этого самого колхоза "Свет зари", возле которого мы проходили мост через бурную реку? - поинтересовался Егор.
- Этого самого, - недовольно проворчал Топс.
- Ты поэтому и дорогу так хорошо знал сюда? - спросил Егор.
- Ага, - отозвался Топс. - Я не знаю, что Гномику от меня надо. Мы со Степкой Пхановым приезжали в колхоз Чак за фруктами. Спроси в колхозе про Мустафу Пханова - все скажут, что это "золотой человек". Кто за колхозные фрукты выручит больше других? Пханов. Кто достает колхозу доски, гвозди? Пханов. Кто достал колхозу две автомашины? Пханов. Кто достал бензин для колхоза? Пханов. Председатель колхоза Туйгун прямо не знает, куда усадить Пханова и чем угостить. Пханов, если ему что-нибудь надо достать, - просто мед медович. А все-таки он жадный очень. Все ему мало. На людях он добрый человек, а дома злой…
- Я участвовал в двухстах боях, - гордо сказал Егор, - со мной не бойтесь никаких Степок.
- Не задавайся, - сказал Ромка. - Если бы война не окончилась, я бы тоже был в армии.
- Был бы, но все же не был.
- А насчет двухсот боев ты выдумываешь. Сбавил бы хоть сто.
- А что такое бой, ты знаешь? Ты думаешь, бой - когда встанешь и бежишь в атаку? А боем называется даже перестрелка, когда отбиваешь контратаку. Бой бывает и встречный, и в обороне, и в наступлении. Я не вру и не задаюсь, - сказал Егор. - У командира должен быть авторитет, и вы должны мне верить. Командир без авторитета - пустое место, так говорил полковник Сапегин.
- Но он, наверное, учил, чтобы командир нос не задирал! - не сдавался Ромка.
- И этому учил, А я не задираю. Он говорил, что герой всегда скромный и беззаветно любит Родину, знает дело и отважен. О! - И Егор поднял указательный палец вверх, как иногда это в шутку делал полковник Сапегин. - Ну, а теперь давайте одеваться!
Ребята побежали к ручью, разыскали одежду и вернулись на лужайку.
III
- А что это летит? - вдруг спросил Гномик. - Не самолет?
Над горами на западе Егор увидел в небе точку. Он побежал в шалаш за биноклем.
- Воздух! - закричал Егор, посмотрев в бинокль, и юркнул в шалаш.
Мальчики - туда же. Влез и Баре.
- Дело серьезное, - взволнованно заметил Егор. - Теперь понимаете? Это наш самолет-разведчик. А чего бы разведчику зря летать над горами? Ясно?
- Ясно! - отозвались в один голос присмиревшие ребята.
- Слушай мою команду! - решительно приказал Егор. - Действовать заодно - и будет успех. Помните, как мы учились нападать в избушке? Шалаш наш хорошо замаскирован под деревом, дождемся вечера и пойдем на гору. А пока ты, Гномик, бери бинокль, садись под деревом и наблюдай. Будем меняться по очереди через час. Если что заметишь, докладывай.
- А как же суп варить? Ведь дым будет, - сказал Топс и добавил: - Чертовски есть хочется!
- Надо бы сварить, - поддержал его Ромка.
- Я буду наблюдать в бинокль. Если надо, сразу зальем костер, - предложил Гномик.
- Костер разведем в лесу, возле горного потока. В лесу дым рассеивается. Топить будем сушняком - дыму меньше, - сказал Егор.
Ему и самому захотелось есть.
Топс и Ромка отправились варить суп, взяв с собой казанок, мясо, соль, топор и спички. Егор остался один и задумался.
Он провел в боевой части три года и стал храбрым. Бывало при артиллерийском обстреле, когда полковник Сапегин опускался на землю, Егор падал на него сверху, чтобы прикрыть его своим телом. Не было ни одного человека в части, который не сделал бы того же, и Егор очень гордился этим, хоть и виду не подавал, когда Сапегин выговаривал ему перед всеми за безрассудную храбрость.
Герой должен проявлять собственную инициативу, чтобы при изменившихся условиях, которых не смог предусмотреть командир, добиться победы.
"Инициатива в данном случае - это итти разведать местность, чтобы потом искать самим парашютистов. Или, может быть, это безрассудство? Справятся ли ребята? Если бы стрелять было можно! Впрочем, когда надо добыть "языка", всегда приказывают брать его живым". За себя Егор ручался, за Ромку тоже - он хоть и любит спорить, но парень боевой, - а вот Топс? Он ленивый и, наверное, трусоват… Разве если уж очень разозлится, то станет храбрее. Что касается Гномика, он хоть и худенький, но жилистый а выносливый и пойдет за Егора в огонь и воду. Одним словом, ленинградец. Жаль, что не охотник, стрелять не умеет и, главное, не хочет даже учиться. Егор подумал, взял свое охотничье ружье, потом положил его на место и, захватив одностволку Ромки, вышел из шалаша.
- Гномик! - позвал он мальчика, внимательно смотревшего в бинокль.
- Ух! - воскликнул Гномик, показывая рукой на далекий склон. - Там семь штук козлов, коричневые. А впереди козел с большими рогами. На, смотри, смотри, ну смотри! - И он протянул бинокль.
- Гномик, - сказал Егор, беря бинокль, - ну-ка, бери ружье, я научу тебя стрелять. Сейчас это главное.
- А если нас услышат! - испуганно сказал Гномик.