- Дальше - хуже. Став вожаком волчьей стаи, поневоле выть научишься… И потянулись интриги, заговоры, опять интриги… Власть, она ведь засасывает. И сын у царицы Ирины рос в этом гадюшнике, насквозь пропитанном ядом. А как подрос, надумал маменьку от власти отстранить, и самому царствовать. Ладно… Поначалу Ирина и не противилась - родной ведь сын, опять же по закону право имеет… Но молодой император так повёл себя, что в народе стали говорить - "хуже магометанского нашествия только императорская власть". Да сверх того Константин собрался было возобновить гонения на святые иконы. Вот этого уж царица Ирина стерпеть не смогла. И решилась она тогда на злое дело - свергнуть своего сына и заточить. Сказано - сделано… Казна у неё была немалая, и сторонники были. Вот только когда взяли его, Константина то есть, так тут же ослепили.
- Ой, ой, ой! - ужасались девушки.
- Да, тёмное дело… В общем, вышло так, что как бы извела она своего единственного сына своими собственными руками. Да только Господь наш всё видит. Отвернулась с той поры удача от царицы Ирины, и малость погодя саму её свергли, и заточили в сыром подвале мрачной каменной башни, без окон, на уединённом острове Лесбос посреди пустынного моря. Там она вскорости и померла, от жестокого обращения…
- Ой, ой, ой!
Фитилёк одной из двух горевших свечек вдруг лёг плашмя в лужице растопленного воска, зашипел и погас. Сразу стало ещё темнее, мрачные тени из углов подступили вплотную.
- Ох и хитрые вы, девки! - спохватился боярин Фёдор - Заговорили-таки… Арифметикой-то когда заниматься будем?
- Завтра, дядя Фёдор, - убеждённо заявила Мария, честно глядя в глаза учителю. - Сегодня уж никак.
Тут княжна Феодулия не выдержала, засмеялась-таки, а спустя секунду захохотал и боярин.
…
- … Филя, Филь, ты спишь?
Пауза.
- Нет, Мариша. Не сплю я.
- Ты про царицу Ирину думаешь, да?
Снова пауза.
- Я думаю, как оно так выходит… Вот почему так - и красивая, и умная, а счастья нету, - вновь заговорила Мария. - Почто так?
- Да ведь дядько Фёдор сказал же… В змеином гнезде доброй девушке жить никак невозможно, Мариша. Либо сама змеёй станешь, либо зажалят тебя насмерть. У них там в Цареграде отравы в каждой чашке…
- Хорошо, что у нас не так тута.
Феодулия помолчала, обдумывая ответ.
- Да, у нас на Руси не так. У нас проще - вот меч, а вот голова с плеч… А крови да грызни и тут хватает, Мариша.
Она повернулась лицом к сестре.
- Вот взять хоть батюшку нашего. Разве мало он бьётся со злодеями, кои ладятся стол у него отнять? И так оно по всей земле русской идёт. Я вот в книгах читала - раньше на земле русской порядку было больше, один князь в стольном граде Киеве всю Русь держал, и все остальные князья под ним ходили. А теперь всяк сам себе господин…
- Это потому так, что раньше князей мало было, - Мария приподнялась на локте. - А сейчас много больно, и у каждого сыновья, и каждому сыну подай город во княжение. А городов мало, на всех не хватает…
- Сон я видела, Мариша, - помолчав, ответила Феодулия. - Очень страшный.
- Да ну? - Мария окончательно привстала на постели - Про что хоть?
- Будто разверзлась геенна огненная. Представь, расступается земля, и выпыхивают из неё языки пламени, ровно из кузнечного горна - бледные такие… И проваливаются в бездну люди, города и веси, и стон стоит по всей земле… И нет никому спасения… И опускается на землю выжженную мрак кромешный…
В темноте лицо Феодулии призрачно белело, но выражения глаз разобрать было невозможно. Голос звучал ровно, медленно, и оттого Марию пробрала дрожь.
- Ой, Филя! - Мария смотрела в темноте на сестру - Ты маменьке сказала ли?
- И маменьке, и батюшке, и отцу духовному…
- А они?
Пауза.
- Плечьми пожимают все. Никто не знает, как истолковать сон сей. Батюшка вон смеётся: "Не ешь, мол, на ночь жирного да перчёного". А я и так не ем.
Сёстры помолчали.
- Филя, Филь… А какая хоть земля-то была? Ну, разверзлась которая… Греческая?
И снова пауза.
- Да нет, Мариша. Наша то была земля, русская.
…
- … Гости, гости прибывают!
- Да кто хоть?
- Сказывают, молодой князь Ростовский Василько Константинович!
Сенная девка приблизила лицо к самому ухо Марии, понизила голос, придав ему чрезвычайную таинственность.
- Сказывают, будто невесту себе он ищет, да всё никак не найдёт. Уж почитай всю землю русскую объехал кругом, а никоторая девушка ему не приглянулась…
- Олеська, бездельница, вот ты где! А работать кто будет? А ну, марш! - старая ключница замахнулась на неё связкой ключей, выглядевшей устрашающе - ни дать ни взять разбойничий кистень.
- Ой, ой! - девушка убежала, оставив Марию усваивать полученную информацию.
В княжьем тереме царил шум, гам и невероятное оживление. Девки-служанки сновали туда-сюда, таща кухонную утварь, какие-то тряпки, свёрнутый в трубу шемаханский ковёр… Из кухни доносились аппетитные запахи, голоса, лязг и звон, словно из кузницы.
- Вот ты где, Мариша, - княгиня Феофания шла навстречу дочери. - А ты пошто не одета?
- Да ай, мама!
- А ну быстро переодеваться! Вон Феодулия уж готова, а ты у меня ровно сенная девушка выходишь, в этаком-то наряде! Живо!
…
- Дорогим гостям наш почёт и уважение!
Князь Михаил возвышался на крыльце, красуясь в парадном наряде, надетом по случаю прибытия именитых гостей - соболий мех, цареградская парча, рытый бархат и алый атлас придавали ему весьма и весьма состоятельный вид. Гости, в своих тёмных дорожных одеждах, по сравнению с ним выглядели куда как попроще.
- А который, который из них князь-то Василько?
Девушки перешёптывались. Мария искоса взглянула на сестру. Феодулия была сегодня очень даже хороша - бледное, тонкое лицо, маленькие розовые губки, огромные глаза, отороченные густыми мохнатыми ресницами, опущенными долу и оттого кажущимися ещё длиннее.
- Да вот же он, вот!..
Мария перевела взгляд на гостей, ища глазами. Высокий молодой человек, с тонким, открытым лицом и глубоким, внимательным, чуть настороженным взглядом встретился с ней глазами. Сердце стукнуло невпопад, забилось чаще.
- Прошу, прошу в дом, пожалуйте, гостюшки! - уже приглашал князь Михаил Черниговский.
Гости потянулись в терем, и уже на крыльце князь Василько обернулся, снова нашёл взглядом Марию. И снова сердце дало сбой, забилось, как у того самого загнанного барана из детства. Да что же это такое?!
…
- … А уж красив-то, ровно ангел небесный!
В высокой светёлке было душно от чада горящих свечей и разгорячённого дыхания девушек, по случаю прибытия гостей собравшихся на экстренные посиделки. Впрочем, большинство девиц держало на руках какое-то шитьё-рукоделье, оправдывающее их толкотню в верхней светёлке, но всё это была одна видимость.
- Да у него и бороды-то ещё нету. Сколь годов-то ему, Вешняна?
- Семнадцать лет, говорят.
Вешняна, невысокая упитанная девица с курносым, усыпанным веснушками носиком на круглом сдобном лице, вздохнула. Разумеется, ей, дочери незнатного боярина, да с такими внешними данными, сей жених не светил ни при каких обстоятельствах. Но всё же, всё же, всё же… Ведь надежда, как известно, умирает последней.
- Переборчивый больно жених-то выходит. Сколь городов объехал, всё ему не то да не это…
- А вот ежели не по сердцу, так и зачем?
- Ну да, ну да… Ангела небесного ищет, видать…
- А получит ведьму какую-нибудь, доперебирается!
Девушки расхохотались. Одна только княжна Феодулия задумчиво смотрела в окошко. Девушки же украдкой поглядывали на княжну, кто с затаённой улыбкой, а кто и с отчаянной завистью. Девушкам вопрос казался практически решённым. Уж если такая девушка не понравится молодому князю, то кто тогда?
- А не пора ли вам спать, стрекотуньи? - у порога возникла грозная фигура старой ключницы, на поясе которой висела та самая связка ключей, больше напоминавшая разбойничий кистень. - Давайте-ка, давайте, неча свечи зря-то жечь. Всё одно работы сегодня от вас никакой… И вы, госпожи мои, шли бы спать…
- Да ладно, Фовра, мы ещё маленько, - подала голос Мария. - Ну правда, вот немного ещё…
Ключница посопела, но возражать не стала, затворила дверь.
- А кто родители-то у него?
- Родитель у него князь Константин Всеволодович Ростовский, а мать…
- Врёшь ты, Вешняна, - раздался из угла высокий злой голос. - Нет у него ни отца, ни матери.
Разом затихли девки. В углу одиноко сидела худая, жилистая девица-перестарок лет двадцати пяти с длинным лошадиным лицом.
- Как это… нет? - тихо, дрогнувшим голосом спросила Феодулия, широко раскрыв глаза.
- Да вот так. Померли они, - девица криво усмехнулась.
- Ой! - не выдержал кто-то из девушек.
- Ну и злыдня ты, Евтихия! - не выдержала вдруг Мария. - Ошибся, видать, батюшка при крещении. Самое тебе имя Ехидна!
Вместо ответа новоокрещённая Ехидна вдруг заревела густым, сочным басом, так не вяжущимся с прежним высоким голосом. Поднялся шум, гам и переполох.
- Так и знала! - в дверях вновь возникла фигура со связкой боевых ключей. - Никакого толку от ваших посиделок, девки, только рёв один! Княжон не стыдитесь, гостей постыдились бы! По всему граду Чернигову рёв сей слыхать! А ну, гасите свечи! Спать всем!
…
- Филя, Филь…
- М-м?
- Ты не спишь?
Пауза.
- Филя, слышь… Нравится тебе князь Василько?
Пауза.
- Ты чего молчишь, Филь?
- Я не молчу, Мариша. Думаю.
Короткий смешок.
- Да, думать ты у нас горазда больно. Почти как боярин Фёдор.
Пауза.
- Как посватает он тебя, замуж пойдёшь?
Пауза.
- Пойду, коли батюшка велит.
- Ба-атюшка… А ты сама-то как?
- Ой, да спи уже! Вот пристала…
Мария вдруг соскочила со своей постели, подскочила к сестре.
- Подвинься!
- Ты чего, Маришка?
Но девушка уже скользнула под одеяло, прижалась к тёплой сестре, обняла. Лавки в горнице были вытесаны из неохватных дубов - одному вполне просторно, а вот двоим тесновато, только вприжимку.
- Ох и счастливая ты, Филя! - Мария чмокнула сестру в щёку.
- Хм… счастливая… - Феодулия тоже обняла сестру, вздохнула. - Не посватает он меня, Мариша.
- Тебя? Не посватает? Да ты… Да ты в зеркало гляделась давно ли?
- Бывало, - слабо улыбнулась Феодулия.
- Ну и как?
- Да вроде всё на месте.
- На ме-е-есте… Ежели он ТЕБЯ не посватает, то зачем он вообще сюда явился? Калачи с пирогами есть?
Феодулия снова чуть улыбнулась.
- Не умеешь ты сердцем чуять, Мариша. Мала ещё.
- Ох-ох-ох… Тоже мне, старая ведунья! Тебе пятнадцать, мне четырнадцать - велика ли разница?
- Не в том дело, Мариша. Вот только чую я - не посватает он меня.
- А кого ж тогда?
- А вот увидим… - Феодулия отвернулась, едва не столкнув сестру с лавки, - Ладно, давай уже спать… Вот встанем завтра, а под глазами синие круги. Как к гостям выйти?
…
- … Да ведь непорядок это - младшую дочь наперёд старшей выдавать!
Князь Михаил был крепко озадачен. Разумеется, предложение князя Василька Константиновича, ясное и недвусмысленное, было ему на руку. Однако всё равно, непорядок, на Руси так не принято…
- Так что ответишь ты мне… тятя?
Михаил вздрогнул, кинул взгляд на собеседника. Молодой князь Василько сидел, опустив голову. Ишь ты, "тятя"… Вот и беда, что нету над тобой отцовской воли… Сам себе, вишь, хозяин, оттого и дурит. Подавай ему Марию, и всё тут! Чем Феодулия-то нехороша?
Василько Константинович, князь Ростовский, вдруг пал с лавки на колени, поднял на Михаила отчаянные глаза.
- Отдай… Всю Русь поперёк прошёл, никого не надо… А как увидел твою Марию, так будто и воздуха вокруг нету… Отдай, молю, тятя!
- Эк тебя разобрало… - крякнул Михаил. - Мать, а мать! Ты чего молчишь?
- Воля твоя, княже, - чуть поджав губы, ответила княгиня Феофания.
Михаил тряхнул головой, твердея, принимая решение.
- Ладно, чего там… Раз уж так всё выходит… Эй, Лешко!
В княжью горницу проворно вскочил молодой человек.
- Распорядись там! Княжну Марию сюда позовите!
- Марию? - чуть помедлив, уточнил молодой человек.
- Никак ты оглох?! - возвысил голос князь Михаил - Марию, я сказал!
…
- Идут, идут!
Сенные девки, юркие, как мыши, и так же точно имеющие великолепный нюх на любое событие, доступное их мозгам, шустро бежали впереди князева посланца, нырнули куда-то в неприметную щель - ну точно мыши…
Обе княжны уже сидели принаряженные, причёсанные - ждали. Собственно, Мария ждала только одного: когда призовут к батюшке Феодулию, к жениху на смотрины. А чего ждала Феодулия, одному Богу известно - сидела себе, смотрела то в окошко, то в стол, то в пол…
В горницу, склонившись в низкой двери, пролез княжий дворовый тиун Лешко, из молодых, да ранних.
- Княжна Мария! Батюшка князь тебя к себе зовёт.
- Меня?! - опешила Мария.
- Тебя, тебя.
Девушка беспомощно оглянулась на сестру. Феодулия слабо улыбнулась в ответ.
- Иди, Мариша.
- Но как же, Филя…
- Иди, иди! - Феодулия вновь улыбнулась, кивнула взмахом ресниц, как она одна это умела - Вот так, Мариша. А ты говоришь, зеркало…
Всё дальнейшее Мария видела как будто со стороны, сквозь текучую воду. Как во сне, шла она по полутёмным переходам, как во сне, вступила в отцовскую красную горницу…
- … Да ты слышишь ли, Мария? - князь возвысил голос - Отвечай же!
Мария опомнилась наконец, и обнаружила себя стоящей посреди горницы, перед сидящими отцом и матерью. А рядом с отцом сидел молодой князь Василько, глядя на неё молящими глазами.
- Сомлела малость девка, - вслух сделал вывод отец. - Князь Ростовский Василько Константинович просит вот у меня твоей руки. Что скажешь-то?
- Да… - надо же, и голос сел.
- Ну вот и ладно, - облегчённо вздохнул князь Михаил, как будто здоровенный куль с зерном с плеч скинул. Обернулся к князю Васильку. - Насчёт свадьбы, я полагаю, так решим… Э, э! Да ты слышишь ли меня, Василько Константинович?
Князь Михаил вгляделся в лицо собеседника, рассмеялся, хлопнул себя руками по ляжкам.
- Два сапога пара! Всё, Мария, иди покуда! Всё, говорю, свободна!
…
- … Филя, прости меня! Простишь?
В горнице, где спали сёстры, было сегодня жарко - по случаю приезда важных гостей истопники натопили все печи в княжьем тереме, как в бане - но Мария лежала, укутавшись до подбородка.
- За что, Мариша? Нет твоей вины передо мной.
- Ну как же… Филя, ведь я жениха у тебя увела, так выходит…
- Нет твоей вины, Мариша, - уже твёрже повторила Феодулия. - ОН выбрал тебя, понимаешь? Как увидел тебя, так и полюбил. В тот же миг.
- Да откуда тебе-то известно? - не выдержала Мария. - Ты и глаз от земли не подымала…
- Для того, чтобы видеть, не обязательно таращиться во все глаза, как ты, - тихо засмеялась Феодулия. - Давай спать уже!
Некоторое время сёстры молчали, слушая, как где-то капает на пол вода, стекающая со свинцового переплёта окна, да потрескивает нагретое печью дерево.
- А может, и надо было тебе таращиться… - неожиданно пробормотала Мария, засыпая. - Может, тогда всё было бы иначе…
Пауза.
- Может, и надо было, - медленно, тихо ответила Феодулия.
…
- … Венчается раб божий Василько с рабой божьей Марие-е-ей!..
Голос отца Иоанна, епископа Черниговского, а по совместительству и духовного наставника князя Михаила и всей его семьи, зычно раскатывался под церковными сводами. Церковь была полна народу, в воздухе плавал чад от множества горящих свечей, пахло воском и ладаном.
Мария испытывала беспокойство - свечка, которую она держала, грозила вот-вот растаять в потной разгорячённой ладони. Вот интересно, велик ли будет грех, если при венчании невеста уронит свечку? Надо будет спросить у Феодулии, уж она-то всё про грехи знает…
- …Согласен ли ты, Василько, взять в жёны рабу божью Марию?
- Да… - услышала Мария хриплый голос своего жениха. Или уже мужа? А вот интересно, с которой поры они будут мужем и женой - как отец Иоанн венец возложит, или только когда кольца наденут?
- …Согласна ли ты, Мария, стать женою раба божьего Василько?
- Да - ответила Мария, глядя на отца Иоанна широко распахнутыми глазами. Свечка в руке медленно расплывалась. Ой, ой, сейчас упадёт…
- … Наденьте кольца, дети мои, - отец Иоанн чуть пригасил голос, немного убавив торжественности, но взамен подбавив сердечности.
Чуть дрожащие чужие пальцы коснулись руки Марии, на палец скользнул гладкий, холодный металл. Надевая кольцо жениху, Мария испытала огромное облегчение - свечка выдержала-таки, не подвела…
- Поцелуйтесь же, отныне вы муж и жена!
Мария разом забыла про свечку. Перед ней, так близко, что и представить невозможно, маячило лицо князя Василька, и он наклонялся ещё ближе, и ещё… Крепкие, настойчивые губы коснулись её губ, и Мария испытала вдруг изумление - это что же выходит, теперь она мужняя жена?
…
Дверь была толстая, крепко сбитая из дубовых плах, толщиной в ладонь, не меньше, и шум разом ослабел, остался за дверью. Сверху опустился толстый шемаханский ковёр, и шум исчез вовсе, только невнятные звуки порой долетали откуда-то кружным путём - гости продолжали гулять и веселиться.
Князь Василько присел на кровать, застеленную пышной периной, по новомодному обычаю, принесённому на Русь с западных польских земель. Сидел и глядел на Марию, стоящую перед ним. Ну да, вспомнила она, по обычаю жена должна разуть мужа, снять сапоги…
Но Василько, угадав её движение, стянул сапоги сам.
- Оставь, не надо. Отец не любил, и я не дам. Не служанка ты мне, жена.
Мария всё стояла, и Василько смотрел и смотрел на неё.
- Иди ко мне, лада моя… - тихо позвал он, так, что у Марии забилось сердце.
Крепкие мужские пальцы уже развязывали завязки её одежды, и одежды эти спадали одна за другой. Мария обнаружила, что стоит совершенно голая, и вдруг испугалась, что у неё пахнет под мышками. Нет, всё верно - и в баню её с утра сводили, и росным ладаном умастили, и побрили везде, где надо, но в церкви было жарко, и потом, сейчас уж не утро…
Настойчивые губы снова коснулись её губ.
- Не бойся ничего, лада моя…
…
- … Больно было?
Рука князя Василька ласкала и ласкала её грудь, ещё сильно вздымавшуюся, и сердце колотилось, как птица в клетке.
- Немножко, - улыбнулась Мария, не раскрывая глаз. В ответ Василько вновь нашёл её губы, принялся целовать, и на сей раз Мария ответила ему. Вдруг она фыркнула смехом.
- Вот когда батюшка меня сёк - вот где было больно…
- За что сёк-то?