Всё было как всегда.
Страх от грядущей смерти сгинул, его место заняла восхитительная небесная радость. Иисус понял, что с этого дня Он действительно Мессия – Сын Божий.
Ведь каждый в этот мир является не только для того, чтобы когда-нибудь умереть. Если живущий поймёт и примет свой удел, значит, уже не будет злобных демонических побед, уже человечество сделает очередной шажок к пониманию и принятию радости Божьей.
Совершив, как обычно, утреннюю молитву Иисус спустился в селение ессеев. Казалось, он отсутствовал только одну ночь, но в земном временном витке солнце поднималось уже сорок раз без малого. За сорок дней, проведённых в отшельничестве, произошло много событий.
Первое и самое главное – это арест Иоанна Крестителя царём Иродом Антипой. Дочь Иродиады своим танцем соблазнила Ирода, и тот обещал ей выполнить любое желание. Тогда девушка потребовала, чтобы Крестителя заключили в темницу крепости Макеру. Это известие опечалило Иисуса, но пора было приступать к делу.
Он объявил братьям, что начнёт проповедовать повсюду, и первым местом будет Галилея. Одного человеческого сострадания к ближним недостаточно. Надо чтобы люди знали Благую Весть Царствия Небесного. Тогда каждый пусть выбирает себе дорогу. Выбирает и решает сам! На то ты и человек, на то ты и личность, если таковой себя считаешь и чувствуешь.
…Никто кроме тебя не в силах соединить Божественное естество с человеческим, ибо человек должен получить не страх, но Спасение. Чудодействие Духа Святого неведомо никому, даже ангелам.
Глава 7
Сознание возвращалось медленно, словно спешащий увидеть солнышко подснежник прорывается сквозь подтаявший наст на волю. И в какое-то мгновение ещё не окрепшие струи сознания всё-таки разрушили лёд и мутный поток мыслей, воспоминаний, бессмысленных страхов и самых умных умозаключений вырвался из-под контроля мёртвого покоя как вода в паводок.
Инцидент в лаборатории кончился для Ярослава на удивление мягко. Вероятно, причиной была неустрашимая "бдительность" рядового работника исполнительных структур, который применил в отношении иностранца ощутимое физическое вмешательство. Что ни говори, а Ярослав не менял подданства и даже не просил политического убежища, числясь официально вольнонаёмным работником Центрального Израильского института истории, приехавшим из России. К тому же потребовалось реальное медицинское вмешательство, дабы не позволить преставиться российскому гражданину от стараний исполнительной власти Израиля.
Поэтому, очнувшись, Кузнецов обнаружил себя в больничной палате, несмотря на то, что у него не было медицинской страховки. В окно, задёрнутое белой кисейной шторой, проникал утренний свет. Прежде всего осмотревшись и не найдя на теле очень серьёзных повреждений, Ярослав попробовал сесть. Получилось. Мешал только шнур от капельницы, но он был уже не нужен. Освободившись от медицинской опеки, Ярик осторожно выглянул в коридор. Но там никаких столов для дежурных, а также предполагаемых охранников не наблюдалось. Видимо, весь служебный персонал находился в ординаторской, а охрана – на выходе.
Ярослав, несмотря на острую головную боль, мучившую левый висок и затылочную часть, решил удрать из палаты босиком, в одной больничной пижаме. Для этого, прежде всего, подходило окно. Отдёрнув штору, Ярослав увидел балконную дверь, которая довольно легко открылась.
Небо, подёрнутое серыми утренними сумерками, ещё не проснулось. Город тоже. Значит, есть реальная возможность добраться до гостиницы в пижаме, а там Шимон. Вдвоём они что-нибудь придумают. Тем более, приятель смог незаметно удрать из лаборатории, прихватив с собой древние манускрипты.
Обширная балюстрада, куда выходила дверь из больничной палаты, имела два лестничных марша, по которым можно спуститься в парк и дальше – в город. Ярослав так и сделал, поскольку засевшая в голове мысль об обязательном бегстве из больницы не давала покоя.
К тому же на руку было раннее утро, когда поздние пташки уже ложатся почивать, а жаворонки ещё не проснулись. Во всяком случае, до гостиницы Ярослав добрался без всяких происшествий, несмотря на то, что был босиком и в больничной пижаме. Правда швейцар гостиницы подозрительно уставился на беглеца, но Ярик на всякий случай высказал бдительному служащему всё, что он о нём думает на чистейшем русском нелитературном языке. Швейцар сразу всё понял, и возражать не осмелился.
Шимон оказался в постели. К тому же проснулся быстро и с лишними вопросами не приставал. Однако сам не преминул доложить, что благополучно вынес из института уникальные пергаменты и даже додумался арендовать ячейку в банке "Америкен Корпорэйшн", где и спрятал капсулу с документами.
– Первым делом отправляйся в ванну и приведи себя в порядок, – распорядился Шимон. – Потом будем соображать, как выпутываться из этой проблемы.
– Думаешь, у нас действительно проблема?
– Ещё какая, – убеждённо кивнул Шимон. – Илона недаром незаметно уехала из института.
– Конечно, недаром, – согласился Ярик. – Она умудрилась прихватить с собой один или два ценнейших пергамента, продав которые чёрным археологам сможет обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь.
– Вот за что я не люблю русских, – взорвался Шимон, – так это за врождённый сучий характер. Если Илона еврейка, так она обязательно должна либо что-то украсть, либо выменять своё благополучие за сексуальные услуги, либо…
– Хватит, хватит! – перебил его Ярослав, картинно подняв обе руки вверх. – Сдаюсь! Конечно же, Илона выкрала документы не с целью обмена на бобло. Она, скорее всего, выполняла ответственное поручение по заданию российского ГРУ. Или по поручению самого президента Перепутина. "Не думай о секундах свысока, наступит время, сам поймёшь, наверное…", – в заключение стал фальшивить Ярослав. – "…свистят они, как пули у виска…".
– Заткнёшься ты или нет? – вскипел Шимон. – Если тебе исполнитель мало по башке настучал, так я добавлю. Марш в ванную!
На этот раз русский решил послушаться своего еврейского меньшого брата и прошмыгнул в ванную, где с удовольствием отдался на милость массажного душа.
Однако давно уже мучившая его подлая мыслишка не захотела так сразу сдаваться и оставлять поле боя. Действительно, почему Илона исчезла, прихватив документы? Может быть, опасалась, что с этими рукописями правительство Израиля поступит точно так же, как с теми, найденными в 1947 году? Ведь о тех документах никто и никогда больше не слыхал. Всё так. Но если они в одной команде, то исчезать по-английски просто неразумно. Хотя… хотя у неё, может быть, просто не было времени, чтобы предупредить о возможной конфискации манускриптов.
Как подтверждение, вспомнилось, что заместитель проректора Яффе привёл карлика-следователя в сопровождении охранника-отморозка раньше начала рабочего дня, чтобы успеть беспрепятственно ознакомиться с уже извлечёнными из керамических сосудов пергаментами, а заодно и конфисковать оставшиеся две амфоры.
Следовательно, вполне возможно, что заинтересованные структуры уже наложили лапу на ещё нераскрытые амфоры и археологам их не видеть как своих ушей. А Илона владеет более полной информацией. Недаром же она была племянницей проректора института! Это походило на правду. Во всяком случае, заставляло задуматься. Мысль из сволочной и негативной на глазах превращалась в реальное и весомое предположение.
Вымученными соображениями Ярик сразу же, вернувшись в номер, поделился с приятелем. Тот слушал немного нахмурившись. Потом морщины мгновенно разгладились, но даже не из-за реального объяснения ситуации, а из-за неожиданного оправдания поступку Илоны. Что ни говори, а Шимон влип по уши в свой очередной роман, и будет почитать Илону как несравненную богиню вплоть до первой внебрачной ночи. После этого у Шимона то ли интерес пропадал к бывшему предмету вожделения, то ли в нём бурлило природное чувство брезгливости, но именно поэтому он не был до сих пор женат.
Ярослав Кузнецов тоже не стремился потерять мужскую свободу, хотя несколько раз серьёзно задумывался: а зачем она нужна такая свобода? Ведь никто не поможет умным или непроходимо глупым, но нужным советом; не примет участия в судьбоносных решениях, даже просто не пожалеет; не успокоит умным или непроходимо глупым словом, но, конечно же, необходимым как воздух.
Только, видимо, ещё не родилась такая на свет, чтобы понять и принять бродягу-писателя и несостоявшегося археолога, таким как есть. Будет, конечно, здорово, если Шимон найдёт свою звезду, только Илона ли это?
– Слушай, – сосредоточенный вид Шимона не предвещал ничего хорошего. – Слушай, ты после побоев действительно уже способен на какие-либо активные действия?
– Собственно, голова немножко побаливает, а так – в полном порядке, – признался Ярослав. – А что нужно?
– Нужно рвать когти отсюда, пока доблестные исполнители не пожаловали к нам прямо в номер.
– Послушай, не гони волну, – Ярослав попытался успокоить приятеля. – Я в больнице выглядывал в коридор. Никто мою палату не охранял. И через больничный парк я прошёл без проблем. Так что опасения твои излишни. Кстати, "доблестные исполнители" как ты их называешь, давно пожаловали бы в гости…
Миролюбивый монолог Ярослава был прерван настойчивым стуком в дверь номера. Приятели замерли, как два сеттера в стойках, но стук повторился. Более того, дверь из коридора кто-то пытался взломать. На крепость замков и створок рассчитывать не приходилось. Опасения Шимона полностью подтвердились, и пора было уносить ноги, если ещё не поздно.
К счастью, друзья уже были одеты. Шимон покидал в маленький рюкзачок какие-то бумаги, тряпки, железки, закинул его за плечо и показал Ярославу на балконную дверь.
– Здесь же высоко, – страшным шёпотом прохрипел тот. – Восьмой этаж! Я пока ещё летать не умею.
– Научишься!
Видимо, Шимон знал, что делал, поэтому он просто толкнул друга к балконной двери и подтвердил толчок хорошим пинком. Это подействовало. К тому же, входная дверь под мощными осадными ударами не выдержала и с грохотом рухнула. Вместе с этим раздались несколько пистолетных выстрелов. Но друзей спасло то, что меж ними и нападающими было целых две комнаты гостиничного пространства. Шимон даже балконную дверь аккуратно притворил за собой, чтобы погоня задержалась на время в номере.
Балконная лоджия была огорожена ажурной решёткой, по которой спокойно можно было взобраться на крышу. Так друзья и сделали. Но оказавшись на крыше, Ярослав всё ещё не мог сообразить – что же дальше?!
– Ярик, ты меня удивляешь, – обиженно мотнул головой Шимон. – Мы с тобой в ситуёвинах и похуже бывали. Ничего ведь, выбирались же!
– Ага, выбирались, – кивнул Ярослав. – Только в России нам по пяткам никто из пугачей не палил. Или на вашей исторической родине без этого никак нельзя?
– Ладно ты, антисемит поганый. Я тебе это припомню! А теперь топай за мной и помолчи немного.
Нырнув в чердачное окно, Шимон уверенно направился в торец здания, где в зыбком свете аварийных фонарей видна была огороженная панелями часть чердачного пространства. Но самое главное посредине панелей виднелась дверь, которую Шимон открыл, будто фокусник.
– Это лифтовые шахты, – объяснил он. – А в шахте грузового лифта имеется дополнительная пожарная лестница. Как видишь, я успел разведать пути отхода на непредвиденный случай, и это оказалось не лишним.
– Ты прав, – согласился Кузнецов. – Однако как мы внизу выкручиваться будем?!
– Вот там и увидим.
Приятели спустились вниз по хлипкой пожарной лестнице, сумели без проблем проникнуть в полуподвальное хозяйственное помещение гостиницы, но вынырнув на улицу через служебный вход, всё-таки срезались. Беглецов заметил кто-то из "охотников", дежуривших на улице. Сразу же раздалось несколько пистолетных выстрелов, но, к счастью, было слишком далеко и пули просвистели мимо.
Друзья со всех ног бросились в единственный переулок, соединяющий гостиничный тупичок с автомобильными артериями города. И, выскочив на трассу, оба чуть не попали под колёса затормозившего "джипа".
Вдруг дверца машины открылась и до боли знакомый голос скомандовал:
– Молодцы, что вовремя удрали! Живо в машину!
Друзья, ещё плохо соображая, ввалились в "джип", рванувший с места и оставивший в каком-то далёком прошлом только что случившееся опасное приключение. Сейчас важным было только одно: Илона появилась! Она рухнула, как снежная лавина, как торнадо, сметающее всё на своём пути, появилась как раз вовремя – ни секундой позже! Это было удивительно. Удивительно и непредсказуемо.
– Илона! Откуда ты? – прохрипел Шимон, глядя на девушку восхищёнными глазами.
– Потом, мальчики, потом, – отмахнулась та. – Главное, что успела!
– Да уж, если это чутьё женщины, то я искренне снимаю шляпу, – засвидетельствовал своё почтение Ярослав. – Выходит, ты нам жизнь спасла. А то эти жиды поганые точно бы нам в шкурах дырок понаделали.
При этих словах Илона резко затормозила и оба беглеца, сидевшие на заднем сидении, ткнулись носами о передние кресла. Машин в этот момент на трассе не наблюдалось, и никто сзади в неожиданно затормозивший автомобиль не врезался.
– Между прочим, – Илона обернулась к Ярославу и глаза её сузились. – Между прочим, я тоже еврейка, однако спасла твою шкуру от лишних дырок, как ты изволил только что заметить. Кстати, твой друг тоже еврей!
– Не обращай на него внимания, Илона, – подал голос Шимон. – У Ярика в печёнке иногда просыпается ген великодержавного русского шовинизма, но это скоро пройдёт. А за спасение благодарим. Оба благодарим. Так что либо поехали, либо мы прямо здесь выйдем.
– Сидите уж, – проворчала Илона, и машина рванула с места как застоявшаяся лань. – Свалились на мою голову. С вами хлопот не оберёшься!
Ярослав нащупал руку приятеля на сидении автомобиля и пожал, выражая молчаливую признательность за заступничество перед начальницей.
Собственно, такие выходки с детства были привычным делом для Ярослава и Шимона. Когда один делал страшные глаза и начинал на чём свет стоит проклинать и хулить евреев, второй то же самое проделывал в отношении русских. Это поведение меж друзьями сложилось уже в своеобразный ритуал, не рассчитанный на болезненное восприятие посторонней женщины.
Но судя по тому, что Илона встряхнула головой, как собака после купания, мимолётная злость уже покинула её. Девушка даже сочла нужным обернуться к мужчинам и одарить их улыбкой.
Меж тем "джип" вырулил на окраину Иерусалима, выглядевшую как коттеджный район. Ворота одного из домов, спрятавшегося за высоким забором, девушка открыла ключом-фотоэлементом, въехала во двор и картинно принялась отдуваться:
– Никогда бы не подумала, что мне придётся выручать вас из каких-то там проблем! У меня самой этого добра предостаточно.
– Стоп! – оборвал её Шимон. – Чьи, говоришь, проблемы? Ты за помощь в поисках неизвестных рукописей обещала нам не то, чтобы золотые горы, но реальное безбедное существование. А что в результате? В результате за нами охотятся какие-то "исполнительные органы"! Кстати, может, они и исполнительные, только органами назвать трудно. Ты, вероятно, ничего не знаешь, а Ярослав уже физически пострадал от рук этих отморозков. К тому же, мы с Кузнецовым представления не имеем во что ввязались и за какие провинности на нас всё это обрушилось?!
– Ну, ладно, будет вам, – удержала девушка Шимона от стремления поскандалить. – Пошли в дом, перекусим с дороги, а заодно и обсудим всё.
Она первая поднялась на крыльцо, переходящее в веранду, опоясывавшую дом по окружности, и открыла входную дверь на первый этаж. Прямо от дверей лестница в два пролёта поднималась на второй этаж, справа находилась большая гостиная, а слева – кухня и столовая. Именно туда прошла Илона и сразу же принялась готовить настоящий кофе, благо, что даже печка с горячим песком на кухне присутствовала.
Пока Илона возилась у плиты, мужчины уселись за круглый стол и огляделись. Столовая и кухня были экипированы довольно дорогой мебелью. А на стене висело большое полотно в золочёной раме с изображением бурного моря и небольшой двухмачтовой фелюки, борющейся с волнами и пробивающейся в порт по указаниям далёкого маяка.
– Это один из подлинников Айвазовского, – подала голос Илона, заметив, что гости заинтересовались картиной.
– Ого! – Ярослав даже щёлкнул пальцами. – Если в столовой развесили подлинник известного художника, то страшно подумать – что же можно увидеть на втором этаже!
– Увидите, – пообещала Илона. – Это дом моей тёти и пока безопасен.
– Насколько безопасен?
– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Меня в доме у дяди уже искали. Наверное, те же заинтересованные лица. К счастью, этот дом перешёл к тёте по наследству и оформлен был ещё на девичью фамилию, так что "исполнительные органы", может быть, вообще сюда не заявятся.
– Вряд ли, – хмыкнул Ярослав. – Кстати, откуда ты узнала про то, что нас в гостинице окучивать будут?
– Что будут делать? – Илона подняла на него удивлённые глаза. – Очухивать?
– Не очухивать, а окучивать, – повторил Кузнецов. – Сразу видно декоративную горожанку, для которой деревня или кибуца – это где-то на Луне. Да, наверное, там растёт картошка, только зачем её окучивать, ведь она же на деревьях, будто апельсины. Так что ли?
Безобидная на первый взгляд насмешка Ярослава произвела на Илону непредвиденную реакцию. Девушка скуксилась и готова была разрыдаться, как несправедливо обиженный маленький ребёнок. Шимон сразу же пододвинул свой стул поближе и попытался успокоить хозяйку мирными рассудительными речами не мальчика, но мужа:
– Я же говорил, что на Кузнецова не стоит так реагировать. Он добрый, но не ведает сам, что творит. Право, он вовсе не хотел обидеть такую красивую девушку, тем более спасшую нас от расправы. В нас же стреляли! Просто и мы, и вы ещё угнетены тем, что на данной охоте оказались для кого-то дичью. Согласитесь, для человека неприятно всё время ощущать себя чьей-то добычей. К тому же, неизвестно за что нас ловят.
– Известно, – голос Илоны ещё чуть дрожал, но она сумела вовремя взять себя в руки. – Меня дядя всё-таки любит и если бы не он, то мне никогда бы не узнать о готовящемся на гостиницу набеге. Дядя даже примерное время сообщил.
– Фантастика! – Шимон ещё ближе пододвинулся к Илоне и постарался беззаботно положить руку на спинку её стула. Девушка остро глянула на "успокоителя", ничего не сказала, но отстранилась от спинки и облокотилась о стол.
– Да, я совсем забыла! – Илона резко поднялась и подошла к экстравагантному буфету карельской берёзы. – У нас же хороший коньяк имеется. Если хотите – в кофе, а я так вообще от рюмочки не откажусь.
Коньяк "Хеннеси" оказался кстати и ко времени. Все трое пропустили по рюмочке и не противились даже пропустить по второй. Только после этого спиртное начало действовать и свело на нет неуклюжесть Ярослава и обидчивость Илоны.
– Вот теперь настала пора перекусить. Никто не против? – осведомилась хозяйка. – Заодно я вам расскажу одну нашу семейную тайну. Совершу, так сказать, мистерию посвящения!