– Марсельная шхуна, – сказал он. – Большая. Она может оказаться тем, что мы ищем, милорд.
– Также, как она может оказаться всем, чем угодно, – сказал Хорнблауэр, делая все возможное, что бы скрыть неуместное волнение, которое он испытывал.
Джерард направил подзорную трубу на ветер.
– Это она! Быстро приближается, уже близко. Взгляните на наклон ее мачт! Посмотрите, как срезаны ее марсели! Милорд, это не шхуна с Островов.
Не будет ничего сверхъестественного в том, что это окажется работорговец, он ведь привел "Клоринду" сюда, на ветер от Сан-Хуана, в твердой надежде на то, что транспорты с рабами пойдут именно здесь. Испания медлила с присоединением к запрету на торговлю рабами, и каждый работорговец испытывал искушение доставить свой груз и воспользоваться выгодой от подскочивших вверх цен прежде, чем запрет вступит в силу. Главный рынок рабов в испанских колониях располагался в Гаване, в тысяче миль отсюда в подветренную сторону, однако можно было рассматривать как непреложный факт то, что испанские работорговцы, совершая переход от Невольничьего берега, сделают сначала заход в Пуэрто-Рико, чтобы пополнить запас воды, а может быть и продать часть груза. Было вполне логично расположить здесь "Клоринду", чтобы иметь возможность перехватить их.
Хорнблауэр взял подзорную трубу и направил ее на шхуну, которая быстро приближалась. Он видел то, о чем говорил Джерард. Теперь, когда стал виден корпус, он мог разглядеть, как прекрасно она оснащена, и что она построена с расчетом на скорость. Имея такие прекрасные обводы, она могла найти применение единственно для перевозки особо "скоропортящегося" груза – человеческого. Пока он вел наблюдение, он заметил, что прямоугольники ее нижних парусов стали сужаться по вертикали, а расстояние между мачтами заметно увеличилось. Она отворачивала от поджидавшей ее "Клоринды" – вот последнее доказательство, если оно вообще было необходимо, того, что она являлась именно тем, чем должна была быть. Шхуна легла на правый галс и продолжала сохранять безопасную дистанцию, по возможности даже наращивая ее.
– Мистер Сефтон, – закричал Фелл, – наполнить грот-марсель! За ней, на правый галс! Поднять бом-брамсели!
Торопливо, но организованно и толково, часть матросов бросилась к брасам, в то время как остальные разбежались по реям, ставя дополнительные паруса. Речь шла о нескольких секундах, которых было достаточно "Клоринде", идущей в крутой бейдевинд, чтобы привестись к ветру и начать преследование. С натянутыми снастями, подняв все паруса, которые позволял нести довольно свежий ветер, она постепенно легла на курс, и пошла, взрезывая водную гладь, рассекая волну за волной, отчего из под форштевня поднималась пелена брызг, в то время как наветренные снасти пели под напором ветра. Это был удивительный переход по сравнению с состоянием полного покоя, царившего на борту совсем недавно.
– Покажите флаг, – приказал Фелл. – Посмотрим, что она скажет о своей принадлежности.
Через подзорную трубу Хорнблауэр наблюдал, как шхуна в ответ подняла свой флаг: красно-желтые цвета Испании.
– Видите, милорд? – спросил Фелл.
– Прошу прощения, капитан, – вмешался Сефтон, вахтенный офицер, – я знаю, кто это. За последнее плавание я видел эту шхуну дважды. Это "Эстрелья".
– "Австралия"? – воскликнул Фелл, введенный в заблуждение испанским произношением Сефтона.
– "Эстрелья", сэр, "Эстрелья дель сур" – "Звезда юга", сэр.
– В таком случае, я слышал о ней, – сказал Хорнблауэр. – Ее капитана зовут Гомес. За каждый рейс он доставляет по четыреста рабов, а теряет если еще не больше.
– Четыреста! – повторил Фелл.
Хорнблауэр заметил, что Фелл произвел в уме быстрые расчеты. Пять фунтов за голову означали две тысячи фунтов, четверть от этой суммы составляла пятьсот фунтов. Двухлетнее жалованье одним махом. Фелл огляделся вокруг.
– Эй, там, держи круче к ветру! – прокричал он рулевому. – Мистер Сефтон! Людей вперед, к булиням.
– Она заходит нам на ветер, – сказал Джерард, не отрываясь от подзорной трубы.
И действительно, иного и не приходилось ожидать. Такая прекрасно оснащенная шхуна должна была идти круче к ветру, чем даже самый лучший фрегат с его прямым парусным вооружением.
– Она также обходит нас, – заметил Хорнблауэр, оценивая расстояния и углы. Она не только шла круче к ветру, но и быстрее скользила по воде. Совсем ненамного, правда, на узел или, может быть, на два, но этого было достаточно, чтобы сделать преследование "Клоринды" безопасным для себя.
– Я ее все-таки достану! – заявил Фелл. – Мистер Сефтон! Свистать всех наверх! Накатить пушки на наветренном борту. Мистер Джеймс, найдите мистера Ноукса. Скажите ему, пусть откачивает воду. Людей к помпам, мистер Сефтон! Выкачивайте все.
Матросы толпой повалили наверх через люки. Открыв пушечные порты, орудийные расчеты, наваливаясь всей массой тела на гандшпуги, дюйм за дюймом преодолевали пологий подъем, образованный наклоном наветренной части палубы. Шум от соприкосновения деревянных колес со стыками досок палубы создавал скрежещущий звук: прелюдией к скольким отчаянным схваткам послужил он в минувшие дни! Теперь орудия выдвигались всего лишь с целью хоть частично выровнять судно, что позволит ему легче разрезать воду и уменьшит снос. Хорнблауэр видел, как люди бросились к помпам: они налегали на рукоятки насосов с охотой, быстрое "дзинь-дзинь" доказывало, с каким усердием они работали, откачивая за борт двадцать тонн питьевой воды, которую на корабле, находящемся в крейсерстве, можно сравнить разве что кровью, питающей жизнь человека. Некоторое уменьшение осадки, в сочетании с выдвижением пушек через порты наветренного борта, обещало добавить к скорости фрегата еще несколько долей узла.
Команда "свистать всех наверх" вызвала на палубу и мистера Эразмуса Спендлова, секретаря Хорнблауэра. Он смотрел на организованную суету, творящуюся на палубе, с тем видом олимпийского превосходства, который всегда развлекал Хорнблауэра. Спендлов постоянно хранил невозмутимо спокойный вид, что злило одних и веселило других. Он, однако, был прекрасным секретарем, и Хорнблауэр никогда не жалел, что последовал рекомендации лорда Эксмута и взял его на эту должность.
– Вы видите стадо двуногих, находящихся за работой, мистер Спендлов, – сказал Хорнблауэр.
– Это выглядит именно так, милорд. – Он взгляну по направлению на "Эстрелью". – Надеюсь, их труды не пропадут втуне.
Подошел Фелл, озабоченно разглядывавший рангоут и обводы "Эстрельи".
– Мистер Сефтон. Позовите плотника. Я хочу расклинить грот-мачту. Если мы дадим ей возможность "играть", это добавит нам скорости.
Хорнблауэр заметил, как Спендлов изменился в лице, глаза их встретились. Спендлов глубоко изучил устройство корабля в теории, а у Хорнблауэра имелся немалый практический опыт, поэтому взгляд, которым они обменялись, пусть и краткий, позволил им понять, что и тот и другой считают новый план неразумным. Хорнблауэр видел, как наветренные снасти грот-мачты приняли на себя добавочное напряжение. Хорошо еще, что "Клоринда" была недавно переоснащена.
– Не думаю, что мы сможем выжать еще что-нибудь, милорд, – сказал Джерард, не отрываясь от подзорной трубы.
"Эстрелья" определенно удалялась, поднимаясь все далее на ветер. Если бы она захотела, то к полудню могла бы уже совершенно скрыться из виду "Клоринды". Хорнблауэр заметил какое-то странное выражение, появившееся на лице у Спендлова. Тот принюхивался к чему-то в воздухе, морща нос каждый раз, когда до него доносился порыв ветра. Хорнблауэру показалось, хотя он и не пытался делать какие-либо умозаключения из этого явления, что раз или два свежий морской ветер на доли мгновенья приносил с собой примесь ужасного зловония. Он снова принюхался, и снова почувствовал резкий запах испражнений. Он знал, что это значит: двадцать лет тому назад он почувствовал тот же запах, когда испанская галера, битком набитая галерными рабами, зашла к ним на ветер. Пассат, дувший прямо от "Эстрельи" на "Клоринду", нес с собой вонь переполненного рабами корабля, портя чистый морской воздух на большом расстоянии от шхуны.
– Мы можем быть уверены, что она везет полный груз, – сказал Хорнблауэр.
Фелл был полностью погружен в размышления о том, как улучшить ходовые качества "Клоринды".
– Мистер Сефтон! Пошлите людей выдвигать выстрелы с наветра.
– Она меняет курс! – послышалась дюжина голосов одновременно.
– Отставить приказание, мистер Сефтон!
Подзорная труба Фелла, как и всех прочих, была направлена на "Эстрелью". Та немного переложила руль и направилась прямо на пересечение курса "Клоринды".
– Проклятые мерзавцы! – закричал Фелл.
Все с возбуждением наблюдали за тем, как два корабля продолжают идти на пересекающихся курсах.
– Они проскочат вне зоны нашей досягаемости, – объявил Джерард, и с каждой секундой промедления это становилось все очевиднее.
– Людей на брасы! – заорал Фелл. – Квартермейстер! Право руля! Резче! Резче! Так держать!
– Два румба от ветра – сказал Хорнблауэр. – У нас теперь стало больше шансов.
Нос "Клоринды" теперь указывал на точку перехвата "Эстрельи", расположенную в нескольких милях впереди по ее курсу. Более того, при следовании таким курсом, как оба корабля сейчас, менее круто к ветру, косое парусное вооружение и прекрасные обводы "Эстрельи" уже не смогут доставить ей такого большого преимущества.
– Определите наш курс, Джерард, – приказал Хорнблауэр.
Джерард направился к нактоузу и внимательно считывал показания компаса.
– У меня создается впечатление, – сказал Спендлов, устремляя взгляд поверх голубой поверхности моря, – что они все еще опережают нас.
– В этом случае, – сказал Хорнблауэр, единственное, на что мы можем рассчитывать, это то, что у них что-нибудь сломается.
– Мы можем, по крайней мере, надеяться на это, милорд, – ответил Спендлов.
Взгляд, брошенный им наверх, свидетельствовал о его опасении, что подобное скорее может произойти с "Клориндой". "Клоринда" шла теперь в полный галфвинд. Неся все, до клочка, возможные паруса, она накренилась и неохотно взбиралась на накатывавшиеся волны, захлестывавшие внутрь корабля через открытые пушечные порты. Хорнблауэр вдруг осознал, что промок до нитки, как возможно и все, находящиеся на палубе.
– Милорд, – сказал Джерард, – Вы до сих пор не позавтракали.
Хорнблауэр попытался скрыть неудовольствие, которое он почувствовал при этом напоминании. Он совершенно забыл про завтрак, вопреки нетерпеливому и радостному предвкушению, которое он испытывал прежде.
– Совершенно верно, мистер Джерард, – ответил он весело, но несколько неуверенно, благодаря тому, что был захвачен врасплох. – И что из того?
– Мой долг напомнить Вам, милорд, – сказал Джерард. – Ее светлость миледи…
– Ее светлость миледи наказывала Вам следить, что бы я питался регулярно, – ответил Хорнблауэр. Я знаю об этом. Но ее светлость, из-за отсутствия опыта, не могла предположить возможности стычки с быстроходным работорговым судном именно в тот момент, когда надо принимать пищу.
– Не мог ли бы я все-таки убедить Вас, милорд?
Мысль о завтраке, вновь возникшая в его уме, была более заманчива, чем прежде. Однако трудно было спуститься вниз, когда преследование вступило в решающую стадию.
– Произведите еще раз измерения, прежде чем я решу, – сказал он, тяня время.
Джерард снова отправился к нактоузу.
– Измерения показывают, милорд, – отрапортовал он, – что она быстро уходит вперед.
– Именно так, – сказал Спендлов, направляя подзорную трубу на "Эстрелью". – И кажется … кажется, они брасопят реи. Может быть…
Хорнблауэр в ту же секунду прильнул к окуляру подзорной трубы.
– Да они издеваются, – воскликнул он. – Смотрите, они поворачивают! Святой Георгий!
Должно быть, у "Эстрельи" был отличный капитан и прекрасно подготовленная команда. Они обрасопили реи и стояли наготове у марса-брасов. Затем, переложив руль, шхуна развернулась буквально на "пятачке". Весь ее прекрасный профиль целиком предстал перед подзорной трубой Хорнблауэра. Она теперь направлялась на пересечение курса "Клоринды", справа налево, и при этом на совсем небольшом расстоянии.
– Проклятые мерзавцы, – проронил Хорнблауэр, исполненный, однако, восхищения перед продемонстрированными лихостью и умением.
Фелл стоял рядом, и не отводил глаз от неуловимой шхуны. Он стоял неподвижно, в то время как ветер развевал полы его накидки. В течение нескольких секунд казалось, что оба судна движутся по направлению к некоей одной точке, где они должны будут встретиться. Однако это ощущение быстро исчезло. Даже если не брать направление по компасу, становилось очевидно, что "Эстрелья" спокойно пройдет впереди фрегата.
– Вкатить пушки! – проревел Фелл. – По местам стоять, к повороту! Приготовить погонные орудия!
Вероятность того, что шхуна пройдет в пределах досягаемости погонных орудий, существовала, однако попасть в нее, на такой большой дистанции и при таком неспокойном море, было весьма сомнительным делом. А если они добьются попадания, ядро может угодить как в рангоут, так и в корпус, в бедолаг-рабов. Хорнблауэр приготовился высказать Феллу свои возражения против открытия огня.
Пушки были вкачены внутрь, и после нескольких минут, которые потребовались для оценки ситуации, Фелл приказал переложить руль направо и корабль пошел прямо по ветру. Хорнблауэр рассматривал через подзорную трубу шхуну, находившуюся прямо перед ними и идущую в галфвинд. Она была так близко, что когда она кренилась, взору открывалась полоса медной обшивки, красная на фоне голубых вод океана. Определенно она собиралась подрезать фрегату нос, что Фелл молчаливо признал, приказав довернуть налево на два румба. Благодаря преимуществу в скорости на два узла, а также превосходной выучке команды и способности идти круто к ветру, "Эстрелья" в буквальном смысле описывала круг вокруг "Клоринды".
– Она сделана для скорости, милорд, – заметил Спендлов, не отрываясь от подзорной трубы.
И "Клоринда" тоже, но с некоторым отличием. "Клоринда" была боевым кораблем, предназначенным нести семьдесят тонн орудий, да еще сорок тонн пороха и ядер в своих трюмах. Ничего не было постыдного в том, что ее смогло перегнать такое судно, как "Эстрелья".
– Полагаю, она направляется в Сан-Хуан, сэр Томас, – сказал Хорнблауэр.
Когда Фелл повернулся к адмиралу, лицо его было перекошено от бессильной ярости, заметно было, что ему приходится прилагать усилия, чтобы сдержать себя от ее выплескивания, что выразилось бы, скорее всего, в потоке богохульств.
– Это… это…, – у него перехватило дыхание.
– Этого достаточно, чтобы свести с ума святого, – согласился Хорнблауэр.
"Клоринда" была расположена идеально, в двадцати милях на ветер от Сан-Хуана, "Эстрелья", образно говоря, шла ей прямо в руки, и все же она ловко обогнула фрегат и обеспечила для себя свободный проход в порт.
– Хотел бы я увидеть их в аду, милорд, – заявил Фелл. – Квартирмейстер!
Впереди был долгий путь до Сан-Хуана, курсом один румб к ветру, на этом пути должна была произойти гонка при практически равных шансах. Фелл направил корабль на Сан-Хуан, ибо было очевидно, что "Эстрелья", преспокойно идущая правым галсом, на дистанции недоступной для выстрела, направляется именно туда.
Оба корабля шли почти в полный галфвинд, эта длинная дистанция должна была стать окончательной проверкой ходовых качеств обоих кораблей, как если бы они были парой яхт, идущих по треугольному маршруту на гонках в Соленте. Хорнблауэру вспомнилось, что когда это утро начиналось, он сравнил сегодняшнее путешествие с увеселительной прогулкой на яхте. Правда выражение лица Фелла свидетельствовало, что его флаг-капитан ни в коей мере не рассматривает это в подобном свете. Фелл находился в высочайшей степени волнения, и не из-за человеколюбивых чувств в отношении к рабам, вовсе нет. Головные деньги – вот чего он хотел.
– Как насчет завтрака, милорд? – спросил Джерард.
Кто-то из офицеров, отдав честь Феллу, обратился к нему с тем же самым вопросом, что могло означать, что наступил полдень.
– Выполняйте, – распорядился Фелл. Радостный крик "Да здравствует!" прокатился по кораблю.
– Завтрак, милорд? – снова спросил Джерард.
– Давайте подождем и посмотрим, как мы покажем себя на этом курсе, – сказал Хорнблауэр. Он заметил тень разочарования на лице Джерарда и рассмеялся.
– Полагаю, что вопрос о завтраке в той же степени относится к Вам, в какой и ко мне. Вы ничего не ели за все утро?
– Нет, милорд.
– Вижу, что я изнуряю своих молодых помощников, – сказал Хорнблауэр, переводя взгляд с Джерарда на Спендлова, однако выражение лица последнего оставалось не удивление равнодушным, и Хорнблауэру вспомнилось все, что он знал об этом человеке.
– Готов поставить гинею, что Спендлов не провел это утро натощак.
Догадка была подверждена довольной ухмылкой.
– Я не моряк, милорд, – заявил Спендлов. – Однако за время моего пребывания на корабле я усвоил одну истину: она состоит в том, что надо есть, как только предоставляется такая возможность. Волшебные деньги исчезают не так быстро, как возможность перекусить на море.
– Получается, пока Ваш адмирал мучается от голода, Вы разгуливаете по палубе с полным желудком? Позор Вам.
– Чувство моего стыда так глубоко, как того заслуживает сложившаяся ситуация, милорд.
Безусловно, Спендлов был наделен чувством такта в той степени, в какой его полагалось иметь секретарю адмирала.
– Людей на грота-брасы, – проревел Фелл.
"Клоринда" мчалась по морю в галфвинд: это был самый удобный курс для нее, и Фелл старался выжать из нее все возможное. Хорнблауэр бросил взгляд на "Эстрелью".
– Думаю, мы отстаем, – произнес он.
– Я тоже так думаю, милорд, – сказал Джерард. Он отвернулся от борта и ухватился за поручень. Фелл с беспокойством посмотрел на него, прежде чем повернуться к Хорнблауэру.
– Надеюсь, что Вы согласитесь, милорд, – сказал он, – что "Клоринда" сделала все, что могла?
– Безусловно, сэр Томас, – ответил Хорнблауэр. На самом деле Фелл имел в виду, что он не допустил ошибки в управлении кораблем, и Хорнблауэр, хотя и считавший, что он сам лучше справился бы с командованием, не сомневался, что в любом случае "Эстрелья" избежала бы захвата.
– Эта шхуна мчится, словно ведьма, – проговорил Фелл. – Взгляните-ка на нее, милорд.
Пленительные обводы "Эстрельи" и величественный силуэт одетых парусами мачт были хорошо различимы даже на таком расстоянии.
– Прекрасное судно, – согласился Хорнблауэр.
– Она, бесспорно, опережает нас – объявил Джерард, стоя у нактоуза – и, я думаю, она также идет круче к ветру.
– И вместе с ней уходят пять сотен фунтов, – огорченно заявил Фелл. Наверняка он испытывал нужду в деньгах. – Квартирмейстер! К повороту! Людей на брасы!
Он привел "Клоринду" немного круче к ветру, и теперь изучал ее поведение, прежде чем повернуться к Хорнблауэру.
– Я не прекращу погоню, пока не буду вынужден сделать это, милорд, – заявил он.
– Вы совершенно правы, – одобрил Хорнблауэр.