Возможно, это ощущение было связано с непонятным провалом той комбинации, которую он задумал, которую долго вынашивал, не посвящая в нее даже немцев, а потом готовил вместе с Аргиром. Операция неожиданно сорвалась в тот момент, когда дело вот-вот должно было закончиться полным успехом.
Действительно! Вскоре после ареста Бадаева сигуранце удалось нащупать еще одну подпольную организацию, но только нащупать. Что она собой представляет, кто в нее входит, установить не удалось. Стало известно, что организация называлась подпольным обкомом комсомола. Предположительно ядро организации составляло до тридцати комсомольцев-подпольщиков. Бойко - Федорович высказал предположение, что с комсомольским подпольем мог быть связан Яков Гордиенко. Но Гордиенко ничего об этом не говорил, хотя Жоржеску дважды его допрашивал, да так, что мальчишка перестал слышать на одно ухо. Тогда Курерару и придумал одну комбинацию. Он рассуждал так: если в Одессе существует подпольный обком комсомола, значит, им должен кто-то руководить, например подпольный Центральный Комитет комсомола Украины. Что, если представить подпольщикам такого "члена ЦК"? Пусть он приедет из Киева. Его случайно арестуют, посадят в тюрьму. Нет, лучше определить его в тюремную больницу. Об этом нужно осторожно пустить слушок в городе. Пускай подпольщики освободят "представителя ЦК", он войдет в руководство подпольем.
Так, собственно, все и было сделано. Курерару выбрал способного агента из белоэмигрантов, который шифровался под № 13-66, дал ему кличку Батышев и поместил в клинику Часовникова под усиленным надзором вооруженной охраны. Вскоре Батышев сам "проболтался", что он представитель ЦК ЛКСМУ, прибывший в Одессу для связи… Подпольщики на это клюнули. С необычной дерзостью они совершили налет на клинику, освободили Батышева и также внезапно исчезли. Побег был осуществлен великолепно. Курерару отметил это - в обкоме комсомола действуют опытные подпольщики. А через неделю Батышева нашли убитым на конспиративной квартире. Непонятно, как могли его расшифровать. Может быть, выследили, когда агент ходил на связь к Аргиру? Едва ли! Здесь кроется что-то другое.
Курерару обуревали всевозможные комбинации, легенды, которые он разрабатывал и составлял для своих агентов. Сейчас он листал материалы допроса радиста Глушкова, которого гестапо удалось завербовать на свою сторону. Материалы переслал ему Шиндлер. Курерару прочитал показания Глушкова. Он написал их сам, подписал каждую страницу. Руководитель следственного бюро считал себя психологом, его интересовали причины, побудившие радиста переметнуться на немецкую сторону.
"Я, Евгений Глушков, сын Никиты и Акулины, православного вероисповедания…" - прочитал Курерару и перевернул страницу.
Тут Глушков описывал историю отряда. Это тоже не представляет интереса. Федорович рассказал куда подробнее… А вот он перечисляет всех, кто жил в катакомбах, даже детей: Медерер Коля тринадцати лет, Барыга Анна двенадцати лет, Варыга Петя шести лет… Это уж от излишнего усердия, хочет выслужиться.
Как о своей заслуге сообщает, что его исключали из партии, ходил в кандидатах, потом восстановили.
"Раза три в катакомбы приходил Петр, командир одесской группы, - доносит Глушков. - Приходил еще какой-то Яша Маленький с братом…"
"Когда ходили за продуктами, была перестрелка. Убили одного румынского солдата. Стрелял Илюхин…"
"Выкладывает все, что знает, но знает мало. Осведомителем быть, конечно, может, но не больше, - сделал для себя вывод начальник следственного бюро жюридик. - Почему за него так держится Шиндлер?"
А вот то, что искал Курерару:
"Сопротивление решил прекратить, - писал Глушков, - по той причине, что потерял надежду на приход Красной Армии в Одессу. Бадаев был у нас главным командиром над всеми группами. Он рвался в бой против военных союзников, то есть против румын и немцев, а именно хотел убивать военных на улицах и совершать акты террора. Бадаев настаивал на своем, рассчитывая, что Красная Армия вернется в Одессу".
Курерару всегда интересовался психологическими мотивами в поведении завербованных агентов. От этих мотивов зависело, на какую работу можно поставить агента. У каждого человека есть своя червоточина, этакая замочная скважина, к которой можно всегда подобрать ключи. Одни тянутся к женщинам, другие - к водке, к беззаботной жизни, другие из чувства страха приходят на службу. Иных каких-то благородных мотивов Курерару не признавал. Он был немало удивлен, столкнувшись с советскими разведчиками. Этих нельзя взять ни страхом пыток, ни обещаниями. Конечно, были и исключения, которыми пользовался Курерару. Тот же Бойко оказался очень быстро в его руках. Достаточно было прикрикнуть, а потом пообещать кое-что. Теперь выслуживается. Что же касается Глушкова, Шиндлер отказался передать его в сигуранцу, прислал только показания радиста. Едва уговорил в гестапо отпустить Глушкова, чтобы он показал катакомбы. Любопытно - зачем Шиндлеру нужен Глушков?..
Курерару вызвал к себе Аргира. Обычно они вместе совещались по поводу разных дел, готовили планы задуманных операций.
- Что делает Харитон? - спросил Курерару.
- Опять поехал в шахты. Ищет документы.
- А Клименко Иван? Ведь это он спрятал портфель Бадаева. Куда?
- Не говорит. Вчера допрашивал его сам - три раза отливали водой. Молчит!
- Ток применяли?
- Сам крутил индуктор… Молчит. Выдавил только одну фразу: "Спрашивайте Глушкова. Этот каин все скажет". А Глушков не знает - спрашивали в гестапо.
- Письменные показания отобрали?
- У Ивана? Да. Фанатик!.. Пишет, что в катакомбах он был самый старый член партии - с гражданской войны. От других показаний отказался.
- Хорошо! Ну, а что мы будем делать с Бойко?
- Как говорили - устроим ему "побег" и пустим по следу Канарейки. Это единственная возможность найти Якова Васина.
- Она согласна поехать к отцу в Балту?
- Еще бы! - воскликнул Аргир и залился своим мелним хихикающим смешком. - Хочет найти отца. Из Балты Бойко поедет в Бандурово и установит связь с бывшими партизанами. Нам останется только доставлять их пачками на Канатную в военно-полевой суд…
- Ну, а что вы скажете по поводу работы господина Шиндлера?
Обергруппенфюрер не выходил из головы Курерару. Но Аргир относился к нему иначе, ценил его опыт и удивительную хватку гестаповца. Тем более что Шиндлер уже предложил Аргиру сотрудничать с немцами. Почему бы нет? Одной разведкой больше, одной меньше… Лишь бы платили деньги.
- Не думаю, - усмехнулся он, - чтобы Шиндлер приехал отдыхать на Черное море. Это не в его правилах. По моим данным, он имеет другие намерения. Это старый, опытный разведчик абвера. Я слышал о нем еще до войны. Он бывал на Балканах. Теперь связан с германским разведотделом, который шифруется литером "АО-3".
- Вы, кажется, слишком высокого мнения о господине Шиндлере? - скрывая иронию, спросил майор Курерару.
Но Аргир понял этот подтекст - кажется, майор не особо расположен к немцу. Он стал осторожнее говорить о Шиндлере. Курерару тоже подумал: "Что-то Аргир слишком уж восторженно рассуждает о Шиндлере… Подозрительно. Может продать".
Оба работника сигуранцы продолжали разговор, не высказывая своего отношения к оберштурмбанфюреру Шиндлеру.
- Что же вам известно о планах господина Шиндлера?
- Немцы затевают большую игру с русской разведкой. В их руках оказался шифр и радист Глушков из группы Бадаева.
"Так вот зачем Шиндлеру нужен радист! Может быть, и нам удастся присоединиться к игре", - подумал Курерару.
Курерару никак не хотел отставать от Шиндлера, но главное, ради чего он вызвал своего помощника, Курерару приберег к концу разговора. Аргир уже поднялся с кресла, когда начальник следственного бюро повернул ключ сейфа, открыл тяжелую дверцу и достал папку, хранившуюся вместе с особо секретными бумагами. "Здесь-то я утру нос выскочке Шиндлеру!" - тайно торжествовал Курерару.
- Познакомьтесь с этими документами и скажите свое мнение, - сказал он.
Это было дело Ивана Гаркуши за № 14484 с препроводительным письмом военного прокурора Кирилла Солтана подполковнику Пержу. Прокурор предлагал незамедлительно принять меры по существу полученной информации.
Подполковник Пержу лично принял кое-какие меры для расследования показаний катакомбиста Гаркуши. В деле имелась совершенно секретная записка, написанная им от руки командиру саперного батальона. Текст не доверялся даже машинистке.
"Строго конфиденциально, - предупреждалось в записке. - Написано в одном экземпляре. После прочтения возвратить отправителю.
Командиру 85 саперного батальона.
Из дела № 14484 следует, что в одесских катакомбах находится советская воинская часть, которая, будучи застигнута событиями, укрылась в катакомбах, где, возможно, находится и в настоящее время.
Лично я установил, что советская морская дивизия со своим штабом в полном войсковом составе находилась 16-17 октября 1941 года в районе Аркадии, а 18 октября сразу исчезла из нашего поля зрения, причем не было отмечено приближения советских транспортных кораблей, на которые могла бы погрузиться эта дивизия.
Следовательно, вполне вероятно, что показания Гаркуши Ивана, наилучшего знатока катакомб, находящегося теперь в заключении в центральной тюрьме, соответствуют действительности. Вероятно, в одесских катакомбах находятся советские войска, обосновавшиеся там, как это явствует из показаний арестованного Гаркуши.
Для проверки расположения советских войск в катакомбах вам надлежит явиться в центральную тюрьму, забрать арестованного старика Гаркушу и использовать его для обнаружения упомянутых в его показаниях военных частей русских.
Гаркуша будет оставлен в вашем батальоне под вашу личную ответственность, и вы употребите все средства, чтобы обнаружить советскую воинскую часть или любую террористическую организацию в катакомбах.
Обо всем обнаруженном будете сообщать нам, а когда минет в нем надобность, арестованного Гаркушу сдадите в тюрьму. Но если в результате его показаний вам удастся найти упомянутые войска или террористов, он должен быть освобожден от преследования и выпущен на свободу".
Когда Аргир дочитал до конца, Курерару сказал:
- Вот этим-то делом вам и придется заняться, господин Аргир. В генеральный штаб обо всем сообщено. Вы представляете себе, что может произойти, если советский морской десант, высаженный под Одессой, поддержат войска, вышедшие из катакомб…
Расследование "дела Гаркуши" продолжалось долго. Советских войск в катакомбах не обнаружили, но партизанские группы появлялись. В саперном батальоне что-то напутали и Гаркушу освободили. Потом долго искали, а он тихо жил в своем Нерубайском, полагая, что все неприятности для него уже кончились. Старого шахтера снова арестовали, судили вместе с последней группой бадаевцев и приговорили к пожизненной каторге, но вскоре расстреляли на Стрельбищном поле. Так не раз бывало в судах королевской Румынии. Прокурор и агенты сигуранцы не могли простить старому Гаркуше "шутку", которую сыграл он с румынской разведкой.
ИГРА РАЗВЕДОК
Как только Асхат Францевна Янке, недавний врач партизанского отряда, выбралась из катакомб и вернулась в уютненькую, чистенькую, будто вылизанную квартирку своих родителей, как только брезгливо сбросила пропахшую смрадной гнилью одежду и, вымывшись, облачилась в пышный розовый пеньюар, она облегченно вздохнула и воскликнула:
- Боже мой, теперь это все в прошлом!
Но прошлого еще не было. Были катакомбы, в катакомбах люди, с которыми она прожила долгие месяцы, а среди них человек, которого Асхат задалась спасти любой ценой.
Из катакомб Асхат ушла одна, пообещав найти в городе конспиративную квартиру для Глушкова. Дней через десять ушел и Глушков. Он даже не убрал рацию, оставил ее на кухне, сказав, что скоро вернется. Остановился Глушков у знакомых, провел здесь день, переоделся, оставил вещи и под вечер куда-то исчез. Больше он тут не появлялся. Через несколько дней за вещами пришла пожилая женщина, возможно мать, но и она не знала, куда делся Глушков.
А супруга Глушкова в это время развила бурную деятельность. Асхат Францевна Янке чуть ли не из катакомб отправилась к своему дальнему родственнику Больке. Оказалось, что Больке при новой власти стал работать в "Фольксдойче-миттельштелле" - в организации немцев, живущих за пределами Германии. Даже сделался там каким-то начальником. Асхат не стала таиться, рассказала все - про катакомбы, про мужа. Просила совета, помощи.
Больке тщательно расспросил, где живет сейчас Асхат, как ее можно найти в городе, и пообещал завтра же поговорить с нужным человеком. Он расспрашивал обо всем Асхат так подробно, будто опасался, что она передумает и больше не придет. Но Янке пришла. В следующую встречу Больке сказал, что виделся с начальником "Фольксдойче-миттельштелле" господином оберштурмфюрером Гансом Гербихом, который пообещал свое содействие. Теперь все будет зависеть от них самих - от Асхат и ее мужа. Пусть он сначала придет сюда, познакомится, а потом Больке сведет его с господином оберштурмфюрером.
Таким образом, как только Евгений Глушков вышел из катакомб, о его появлении в городе стало известно в гестапо. Едва Асхат встретила мужа, она сказала:
- Милый, я, кажется, все сделала… Мы можем уехать в Германию, но для этого тебе нужно вести себя очень умно. Дядя сказал: если ты добровольно явишься в гестапо, тебе сохранят жизнь и нам разрешат уехать в Мекленбург. Там живет моя тетка, ты сможешь принять немецкое подданство.
Асхат оказалась куда энергичнее, чем была в катакомбах. Она тотчас отправилась к Больке и договорилась, что они придут вдвоем на следующий день. Мужу надо помыться и привести себя в порядок. Не может же он явиться к Гербиху в таком виде.
Наутро Янке с мужем были на квартире Больке. На улице перед домом стоял "оппель-капитан" с германским военным номером. Больке, едва поздоровавшись с новым родственником, стал торопить супругов. Надо спешить на дачу к Гербиху. Он ждет. Оберштурмфюрер жил в районе Большого Фонтана.
Было воскресенье, и Ганс Гербих отдыхал дома. Он жил совсем рядом с рыбачьим поселком на берегу моря, близко от дома Булавиных, куда Глушков возил оружие для партизанской базы. Вот мост через овраг, вот дорога, уходящая влево, а вон там, за каменным забором, домик Ксении Булавиной… Глушков отвернулся, предателя покоробило от этих воспоминаний.
"Оппель-капитан" проскользнул по шоссе дальше и остановился. Хотя день был жаркий, Ганс Гербих, преуспевающий эсэсовец, встретил приехавших в полной форме - в начищенных сапогах, в бриджах и суконном френче с повязкой - свастикой на рукаве. Работал он в группе подполковника Шиндлера, которая именовалась "тотенкопфгруппен" - мертвая голова. В ответ на приветствие Больке эсэсовец по-фашистски выкинул вперед руку и рявкнул: "Хайль Гитлер!"
Разговор происходил в кабинете, куда горничная принесла кофе в маленьких баварских чашках. Гербих подтвердил - господин Глушков может рассчитывать на благосклонность и снисходительность германских властей в ответ на его откровенность и некоторые услуги. Гербих поинтересовался - верно ли, что радист располагает шифром для связи с Москвой.
Потом пошли купаться на море, и радист долго не раздевался, стесняясь своего бледного тела, которое казалось особенно дряблым и белым в сравнении с упитанным, бронзовым торсом оберштурмфюрера Гербиха. Предательство состоялось. Радист Глушков еще не мог осознать перемен, которые произошли с ним меньше чем за двое суток. Еще вчера утром он был в катакомбах, а сегодня пьет кофе на даче оберштурмфюрера…
В понедельник Глушков уже сидел перед Гансом Шиндлером в гестапо на Пушкинской улице. Оберштурмбанфюрер разговаривал с ним будто бы доверительно, однако не оставлял своего надменного и пренебрежительного тона. Он просто ни во что не ставил сидевшего перед ним длинноволосого, пепельно-бледного человека с затаенно-испуганными глазами. Этот испуг Шиндлер приметил сразу и. действовал уже наверняка. Он сказал радисту, в чем будет теперь заключаться его работа, - будто бы брал человека на службу, о которой давным-давно все обговорено. Прежде всего нужно восстановить связь с Москвой, диктовать текст будет он сам - Ганс Шиндлер. Шифр передать немедленно. После того как задание будет выполнено, Глушков сможет уехать с женой в Германию.
- Шифр передадите оберштурмфюреру Гербиху здесь, в соседней комнате. Там же напишите свои показания. Идите! - Шиндлер погрузился в чтение какой-то бумаги. В безразличии к поднявшемуся человеку, он даже не кивнул ему головой.
Но это было наигранное безразличие. Как только радист вышел, Шиндлер позвонил Мейзингеру.
- Игра начинается, - сказал он, - держу пари, через месяц я одурачу русских. Они сами выдадут свою сеть…
Ганс Шиндлер, особый уполномоченный управления имперской безопасности, нюхом опытного контрразведчика понимал, что, арестовав Бадаева, он еще не ликвидировал большевистского подполья в Транснистрии.
…Итак, восьмого августа 1942 года, после длительного перерыва, корреспондент № 12 снова появился в эфире.
В деле "Операция "Форт" есть магнитофонная пленка и стенографическая запись сеанса.
"Я двенадцать… Я двенадцать… Как меня слышите?.. Перехожу на прием".
"Двенадцать… Двенадцать… Слышу вас слабо… Могу принимать. Перехожу на прием".
"Садятся аккумуляторы… К следующему сеансу надеюсь подзарядить. Принимайте донесение. Я вас хорошо слышу. Хорошо слышу".
В другой сеанс радист передал:
"Блокада шахт ослаблена. Появилась возможность выходить в эфир. Восстанавливаем связь с городом. По последним данным Кир жив, ожидает подтверждения приговора из Бухареста. По поручению партгруппы и всего коллектива прошу сообщить обстановку на фронтах войны.
Радист-дублер Неизвестный… (дальше непонятно)… нужна замена. Сообщите возможности…"
Справка узла связи:
"В продолжение всего сеанса происходило затухание слышимости корреспондента № 12. Конец его передачи не принят. Ему переданы указания: "Сообщите, если можно, обстановку в городе. Как работает отряд? Чем можно помочь Киру? Григорий".
"Прием не подтвержден по причине отсутствия слышимости".
В тот же день из осторожности проверили "почерк" одесского радиста-корреспондента № 12. Григорий дал по этому поводу устные распоряжения. Эксперт-радиотехник безоговорочно подтвердил: "Совершенно уверен в работе того же радиста". На передатчике работал катакомбист Евгений Глушков.
Еще через день Одесса снова вышла на связь в эфир. Слышимость была яснее. В деле сохранилась запись.
"10.8.42 г. Ваши указания приняты. Даю сводную справку о деятельности отряда. Взорвано четыре эшелона с материалами и один с войсками. При этом уничтожено свыше 400 человек. Кроме того, взорвано шесть цистерн с горючим. Захвачено четырнадцать повозок с боеприпасами. Сопровождающие - два румынских офицера и четыре унтер-офицера уничтожены. В Нерубайском взорван штаб. Во время вылазки за продовольствием убито больше пятидесяти румынских солдат".
Радист сделал свое примечание:
"Дальше телеграмму снова не удалось разобрать. Переданы указания Григория, - повторить часть телеграммы, касавшуюся радиста-дублера".
Четырнадцатого августа из разведывательного управления Черноморского флота поступила справка, сохраненная в деле: