- Не могу ответить утвердительно. - Олегу Владимировичу стало неприятно оттого, что он так неожиданно вновь стал центром внимания. - В большинстве случаев его учениями увлечена студенческая молодёжь. То, что о нём слышал я, мне не по душе.
- О как, - встрепенулся Алексей Дмитриевич. - Творения проходимца уже называют учениями! Господи, куда катится Россия? Слизываем за Европой то, что ей не нужно, да ещё и восторгаемся!
- Папенька, перестаньте! - щёки Анны Алексеевны покрылись лёгким румянцем негодования. - Не хватало ещё перевести прекрасный вечер на споры и ссоры.
- А кто ссорится? - руки губернатора слегка задрожали. - Никто и не думает ссориться. По крайней мере, я. Но на свою позицию я имею право?
Олег Владимирович сделал вывод, что подобного рода беседы в этом доме - довольно частое явление. Он повернулся в сторону Алевтины Львовны:
- Премного благодарен вашему семейству: вы так мило, по-домашнему, приняли меня. - В голосе его совсем не слышалось никакой иронии. Он говорил твёрдо, и выражение лица говорило о том, что гость действительно провёл в высшей степени замечательный вечер. - Если вы не будете против, то я бы хотел ещё как-нибудь посетить ваш дом.
Женщина мягко улыбнулась и протянула Олегу Владимировичу руку для поцелуя:
- Обязательно приходите! Даже в том случае, если мой драгоценный супруг станет вытягивать из вас признание, почему вы не ругаете Чингиз-хана, уж не родственник ли вы ему?
Шутка хозяйки всех привела в благодушное состояние. А главу дома даже развеселила. Олег Владимирович со всеми попрощался и, бросив мимолётный взгляд на Анну Алексеевну, покинул дом Амурского губернатора.
Выйдя на улицу, Белый глубоко вдохнул свежий, наполненный вечерней свежестью воздух. Вот они и встретились. Но что принесёт ему эта встреча? Олег Владимирович с силой тряхнул головой, словно хотел избавиться от навязчивой мысли о том, что у девушки уже есть любимый. Жаль, вместо снега, которым можно было бы умыться, чтобы прийти в чувство, на улице стояла летняя жара, которая лишь немного спала с наступлением ночи.
Белый оглянулся по сторонам, увидел свою пролётку и жестом подозвал кучера. Домой, и чем скорее, тем лучше! "А губернатор Амурской области, кажется, человек поверхностный, не вникающий глубоко в суть вещей…" Хотя все рекомендации, полученные в Петербурге, говорили об обратном. Стало быть, либо генерал-губернатор настолько прижился в этом крае, что полностью "омужичился", а таковые случаи иногда имели место, либо с Белым только что играли. Топорно, грубовато, но играли. И Киселёв поддерживал эту игру. Во втором случае выходит, эти двое в одной упряжке. Прелюбопытно, что их объединило? Какой совместный интерес? И насколько сей интерес соответствует интересу государственному? Не хотелось бы наскоро судить губернатора. Тем более отца такой красавицы.
Если бы в этот момент Олег Владимирович не углублялся в свои мысли, а оглянулся и посмотрел на окна покинутой им столовой, то смог бы увидеть прелюбопытную картину. Амурский губернатор и глава полицейского управления, приоткрыв гардины, внимательно наблюдали за тем, как молодой человек располагается на кожаном сиденье и даёт указания извозчику.
Лишь только повозка тронулась, Владимир Сергеевич повернулся к Алексею Дмитриевичу.
- А ведь нашему гостю приглянулась ваша дочь.
- Бросьте, Владимир Сергеевич, - отмахнулся Баленский. - Она ещё ребёнок. Рано ей думать о замужестве.
- О замужестве не думают. Оно приходит, как гром, средь ясного неба.
- Только не в нашем доме, - Баленский ещё раз выглянул в окно, и неожиданно добавил: - Впрочем, от такого претендента я бы не отказался. Связи у молодого человека имеются. И, судя по всему, серьёзные.
- Вам стало что-то известно? - тут же поинтересовался Владимир Сергеевич.
- Нет. Предчувствия. И анализ. Манеры у господина Белого не просто столичные, а придворные. Поверьте мне, уж в этом - то я толк знаю. - хозяин проводил старого знакомого к столу и разлил по бокалам из пузатой бутылки токайское вино. - Как думаете, подозрения нашего проверяющего по поводу контрактов подтвердятся? Или нет? Только начистоту.
Владимир Сергеевич выдержал небольшую паузу. Теперь от его ответа зависело, получит ли он в лице губернатора союзника или же усилит позиции Белого. Алексей Дмитриевич терпеливо ждал. Киселёв слегка пригубил вино и только после произнёс, будто с головой бросился в омут:
- По поводу Мичурина я спокоен. Кирилла Петрович держит марку и товар поставляет только высшего качества. А вот с молоканами могут быть проблемы.
- Серьёзные?
- Пока не знаю. Боюсь, что да. Поступали кое-какие сигналы.
- В таком случае, Владимир Сергеевич, я бы вам порекомендовал прибыть завтра в артиллерийский полк до приезда нашего гостя. Сами понимаете, скандал не нужен ни вам, ни мне. Ни со стороны столицы, ни со стороны местного купечества.
Владимир Сергеевич, услышав долгожданные слова, умело скрыл на лице радость и только произнёс:
- Слушаюсь, ваше высокопревосходительство!
На следующее утро Олег Владимирович спустился вниз, в холл, и попросил у прислуги газету. За чашкой кофе он развернул свежий номер "Амурских ведомостей" и, не торопясь, пролистал их. Познакомиться с жизнью города и области следовало.
Вот, к примеру, на первой странице некто Э.И. Шеффер, гласный городской думы, размышлял о месторасположении будущей электростанции. Оказывается, цивилизация добирается и в эту тьмутаракань… Олег Владимирович перевернул страницу. Пробежался по столбикам строк. "Благовещенск - единственный город на Амуре, который сам себя содержит и который играет самостоятельную экономическую роль". А.А. Кауфман, экономист. Нечто подобное Белый слышал перед самой поездкой, ещё в Петербурге. А может, господин Кауфман выполняет распоряжение неких заинтересованных лиц из столицы? При случае следует поинтересоваться господином, выдающим столь любопытные перлы.
Возле входа инспектора уже ожидали дрожки с прежним извозчиком, которого предоставил губернский полицмейстер.
- Здравствуй, Прохор, - поздоровался Олег Владимирович, размещаясь на сиденье за широкой спиной мужика.
- Доброго утречка, ваше благородие. - Прохор полуобернулся. - Куда править прикажете?
- Давай для начала в артиллерийский полк.
Извозчик причмокнул, и молодая гнедая лошадка тронулась с места.
В эту ночь Полина Кирилловна Мичурина совсем не спала. Поначалу она пыталась справиться с бессонницей: с силой сжимала веки, принималась считать до ста, сбивалась, снова считала. После неудачной попытки девушка поднялась с постели, зажгла свечу, прошла в библиотеку, достала с полки стихи Кольцова и, свернувшись клубком в кресле, почти до самого утра читала проникновенные строки. Да так и заснула, закутавшись в мягкий шёлковый халат, уронив книжку на пол.
Утром Полина Кирилловна приказала запрячь дрожки. Пока слуга выполнял её распоряжение, девушка придирчиво выбирала наряд, долго примеряла то одно платье, то другое, прикидывая, в каком она будет обворожительной и одновременно недоступной.
Чернобровая красавица прекрасно знала, куда ей направиться в столь ранний час. Однако она не находила в себе сил ответить на простой вопрос: для чего ей надобно в отцовскую гостиницу. Но посудите сами, господа, какая молодая особа, в столь юном возрасте, в начале расцвета женственности и очарования признается самой себе в том, что её сердце покорил незнакомец? Неожиданно! С первого взгляда! Да нет, ни за что! Вот только на сердце почему-то сладко и тревожно. И руки отчего-то мелко дрожат, пока дрожки приближаются к месту проживания объекта девичьего внимания…
Прислуга, издалека завидев любимицу хозяина, выбежала на ули-цу- с радостными улыбками на маслянистых мятых лицах. Полина Кирилловна поморщилась. Она терпеть не могла эту троицу: двух мужланов - недоумков и чересчур сноровистого нагловатого мальчишку. Но папенька ими был доволен, а потому она была вынуждена их терпеть. Полина Кирилловна неожиданно от ужаса чуть не задохнулась. Ей вдруг пришла мысль, что прислуга конечно же поинтересуется, в чём причина её столь внезапного появления в гостинице в сей ранний час. Может, сделать попытку солгать? Но эти прохиндеи моментально поймут, что она им соврала. И, естественно, как всегда, всё сообщат отцу. Господи, что же делать? Крыльцо вот оно. Сыграть роль твёрдой домовладетельницы, этакой держиморды в юбке? Нет, не получится. Слишком сердце трепещет и тело дрожит.
Девушка быстро наклонилась к кучеру:
- Степан, едем к казармам.
- А как же гостиница? - удивился кучер, который втайне надеялся подхарчиться на хозяйской кухне.
- Я что сказала? Правь к казармам!
- Слушаюсь, Полина Кирилловна.
Степан тронул поводья, и лошади послушно повернули вправо, оставив в недоумении три мужские фигуры на ступеньках гостиницы.
Артиллерийский полк, прибывший в Благовещенск в апреле тысяча девятисотого года, был расквартирован недалеко от набережной реки Зеи, что впадает в Амур, на улице Невельской, невдалеке от городского сада общества туристов. За два с половиной месяца солдаты и наёмные мастеровые сумели возвести небольшой военный городок со всеми необходимыми постройками: казармами, складами, штабом, конюшней, полигоном для учебных стрельб. Со стороны невозможно было увидеть, что происходило внутри воинской части, так как её со всех сторон огородили высоким, в полтора человеческих роста, деревянным забором.
Повозка Белого подъехала к воротам казарм, как прозвали в народе новостройку. Олег Владимирович подошёл к воротам, и постучал.
- Чего надо? - на стук объявился часовой, молодой парень в застиранной гимнастёрке, с болтавшейся на плече винтовкой.
- Позови начальника караула! - приказал Белый.
- Так, ваше благородие, - молодец оробел, - по уставу мне надоть отрекомендовать вас господину штабс-капитану. Кто вы и с какой целью?
Олег Владимирович представился по всей форме. Часовой крикнул в караульное помещение, чтобы его подменили на посту, и со всех ног бросился в штаб. Белый воспользовался тем, что солдат не прикрыл плотно створки ворот, и заглянул в образовавшуюся щель.
По плацу маршировала рота солдат, человек пятьдесят. Шагали строевики дружно, в ногу, поднимая сапогами тяжёлую, вязкую пыль. Левее от плаца несколько солдат перетаскивали мешки из одного помещения, судя по всему - склада, в другое. Мешки были довольно тяжёлы, потому, как крепкие солдаты с трудом переносили их на вспотевших спинах и плечах. Белый сделал ещё одну попытку присмотреться, что же всё-таки переносили артиллеристы, но краем глаза вовремя заметил спешащего к воротам часового и, вовремя отпрянув от щели, принял выжидательную позу.
Запыхавшийся солдатик резко отворил ворота, принял стойку "на караул":
- Ваше благородие, господин штабс-капитан ждут вас. Разрешите проводить?
До штаба части от ворот было шагов пятьсот. За время движения Белый успел отметить, что в части поддерживаются строгий порядок и дисциплина. Праздношатающихся он не заметил. Всюду царили чистота и организованность, что приятно радовало глаз.
У входа в штаб их уже поджидала знакомая по вчерашним событиям фигура. Олег Владимирович поневоле ещё более развернул плечи, как бы показывая, что готов к встрече с недругом. Однако словесной дуэли не произошло. Штабс-капитан вскинул руку к козырьку фуражки и представился:
- Начальник караула штабс-капитан Индуров Юрий Валентинович, - движением головы он отправил часового на пост и, сняв с головы убор, широко улыбнулся. - Рад снова видеть вас. И прежде всего прошу принять мои извинения за вчерашнее. Сами понимаете, в окружении столь красивых особ как-то непроизвольно теряешь контроль. За что после бывает стыдно. Впрочем, если вы будете настаивать…
- Не буду, - перебил капитана Белый и протянул руку для приветствия. - Я вас прекрасно понимаю и зла не держу.
- Приятно слышать.
Белый вздрогнул. Рука у штабс-капитана оказалась до противности влажной. Будто коснулся чего-то скользкого, липкого. Моментально появилось желание достать платок, тщательно вытереть ладони и выбросить тряпку куда подальше. Олег Владимирович с трудом сдержался и ограничился тем, что сунул руку в карман.
- А теперь, когда мы утрясли вчерашнее недоразумение, перейдём к делу. Могу я встретиться с командиром полка?
- К сожалению, нет. И командир полка, и начальник штаба откомандированы во Владивосток.
- Надолго?
Штабс-капитан рассмеялся:
- Если бы не рекомендация господина полицмейстера, то я бы решил, что разговариваю со шпионом.
- Простите. А с кем я могу согласовать свою дальнейшую деятельность? Меня интересует казначейская часть.
- Без проблем, - фуражка вновь взлетела вверх и опустилась на голову начальника караула. - Пройдёмте в помещение. Там как раз все в сборе.
"Капитан не спросил документов, подтверждающих мои полномочия, - отметил Белый. - Значит, его предупредили. Или же, если сопоставить его поведение с перемещением мешков, некто, раньше меня, приехал в часть, сообщил о моих намерениях и, вполне возможно, находится до сих пор в расположении полка, дабы проконтролировать мои дальнейшие действия. А, может быть, сейчас уничтожаются следы незаконной деятельности. Не с бухты же барахты они с утра солдатиков гоняют? Встаёт только вопрос: чей товар прячут или топят в реке господа интенданты? Мичурина или братьев-молокан?".
Полковая канцелярия расположилась в самом конце коридора, за металлической дверью, покрашенной отчего-то в тёмно-зелёный цвет. Индуров игриво подмигнул Белому, постучал в дверь, после чего толкнул её внутрь.
- К вам гости! - произнёс Индуров и, отдав честь, удалился.
Олег Владимирович прошёл в просторное помещение, где стояли два стола и три сейфа. За столами сидели двое военных. Один постарше- в чине капитана- с редкой, седой порослью на голове, довольно грузного телосложения по причине сидячей службы. "Ланкин Сергей Иванович", - вспомнил фамилию начальника полковой казны Олег Владимирович. Оклад в сто восемьдесят рубликов. Жалование довольно приличное, если впереди имеется хотя бы с десяток годков дальнейшей службы. Но у Сергея Ивановича таковых годков не имелось. Исходя из предоставленных в казначействе документов, Белый знал, что капитану Ланкину в скором времени предстояло уйти в отставку. И о его замене месяц тому было подано прошение в Петербург. Ответ пока не пришел. Скорее всего, в главном штабе подыскивали подходящую кандидатуру.
Олег Владимирович слегка повернулся влево. Теперь на него смотрело молодое, с мелкой сеточкой конопушек, лицо. Волнистая шевелюра на голове зачесана назад, открывая большой загорелый лоб. Надбровные дуги выдвинуты вперёд, затеняя глаза с тёмными подглазьями то ли от бессонницы, то ли от печёночной болезни, связанной с алкогольными возлияниями. "А вот и господин Рыбкин, - мысленно пробормотал Белый. - Он и подписал все контракты. Поручик. Да не тот, что был вчера в ресторации. А говорили, будто он ухлёстывает за госпожой Мичуриной. Впрочем, какое мне до этого дело? Довольно приятное лицо. Открытое. Я его представлял иначе. Где бегающие глазки? Где нервозность рук? Где вымученная улыбка, дружище, ведь по твою душу приехали?".
Олег Владимирович прошёл в центр комнаты и произнёс:
- Разрешите представиться, титулярный советник Белый Олег Владимирович, - столичный чиновник быстро извлёк из внутреннего кармана пиджака бумаги и протянул их капитану Ланкину.
Сергей Иванович уткнулся носом в документацию. "Слеп, как крот", - решил про себя Белый и осмотрелся вновь в надежде найти ещё один стул, на который он бы смог присесть. Такового не оказалось.
- Простите, - Рыбкин подхватился, вскочил на ноги и поставил свой табурет пред прибывшим начальством. - Присядьте. Как говорится, в ногах правды нет. Разрешите представиться: Рыбкин Станислав Валерианович. Вы позволите вам задать вопрос?
- Отчего бы и нет. Задавайте.
Любопытно, что заинтересовало поручика?
- Вы, случаем, не родственник Андрея Белого?
Вот те раз. Мало его в столице допекали этим вопросом. Так теперь ещё и на периферии.
- Нет. - резко ответил Олег Владимирович и, не подумав о последствиях, добавил: - К вашему сожалению, мы с поэтом Белым не родственники. А только однофамильцы.
- Вы знакомы с поэзией Андрея Белого? - поручик в восторге всплеснул руками. - Это просто восхитительно! Я лично считаю, что он звезда первой величины. Сейчас только входит в силу, так сказать, берёт разбег. Но он ещё покажет свою мощь. Вы со мной согласны?
- Простите, - Белый поправил галстук, слегка ослабив узел. В комнате, несмотря на открытое окно, было душно. - Я сейчас не готов обсуждать поэзию. Вы, наверное, заметили, я к вам прибыл совсем с иной целью.
- Да, конечно, - поручик смутился и ретировался к своему столу. - Простите. Конечно. Действительно, что это я… Приношу извинения.
Так, ещё одна осечка, начиная со вчерашнего дня. Белый мысленно обругал себя. Теперь Рыбкин спрячется в своей "коробочке", попробуй его оттуда выковырять. Белый тяжело вздохнул, достал из кармана платок, вытер со лба пот и произнёс, обращаясь к Станиславу Валериановичу:
- Ещё раз прошу прощения, у вас воды не найдётся? Душно здесь. И как вы только работаете?
- Привыкли-с, - ответил за поручика капитан, возвращая документы. - Поручик, принесите гостю графин, а мы пока утрясём некоторые моменты. Итак, - проговорил Ланкин, как только за Рыбкиным закрылась дверь. - Что вас интересует?
- Да многое что… Документация. Это в первую очередь. Во вторую, некоторые пояснения по поводу контрактов.
Ланкин напряжённо выдохнул, снова вытер пот со лба, а потел он обильно, и, словно решившись на последний шаг, произнёс:
- Что ж, не будем терять время. - Сергей Иванович поднялся, подошёл к сейфу у окна, открыл его и положил на стол проверяющему стопку бумаг. - Вот, здесь вся документация со дня прибытия полка в Благовещенск. Или вас интересуют более ранние документы?
- Нет. - Белый отрицательно качнул головой и открыл лежащую поверх стопки папку. - Достаточно будет и этого.
Анна Алексеевна просыпалась всегда рано, как говаривал батюшка, "с петухами и пастухами". Вот и сегодня встала ни свет ни заря, быстро оделась, пробежала в столовую, позавтракала, не дожидаясь родителей, и, прихватив ридикюль, выехала в город. Куда? Да просто в душе приятное настроение располагало к движению. И все!
Город жил своей жизнью, которая ей очень нравилась. Она помнила, как ей было скучно в Брест-Литовской крепости, среди небольшого числа сверстников, детей офицерского состава, которым с младенческих лет прививали чинопочитание. К примеру, ей нельзя было играть с братьями-близнецами, детьми унтера Удовцова. А с дочерью командира крепости, генерала Старовицкого, не то что играть, рядом стоять было противно. Сопливая ябеда, та постоянно ковыряла указательным пальцем в носу, при этом широко открыв рот. Даже теперь, спустя столько лет, Анне Алексеевне было про-тивно это вспоминать.