- Помилуй Бог, Нэнси! Какое у меня золото? Откуда? У меня весь товар по безнадежным долгам распущен.
- Посмотрите, мистрис Чоппер, какая на мне старая скверная шляпка: вся истрепанная.
- Вы должны обратиться по этому поводу к кому-нибудь другому, - холодно и решительно объявила маркитантка.
- Я так и сделала уже, мистрис Чоппер. Вы только дослушайте, что я вам расскажу. Когда Билль вернулся на бриг, он попросил у капитана денег в счет жалованья. Капитан сперва отказал наотрез, а потом согласился и дал. Я подольстилась к Биллю и выманила у него целый соверен на новую шляпку. Шляпку я решила не покупать, а вместо того уплатить вам свой долг. Берите скорее, а то я могу передумать.
- Действительно, Нэнси, мы с вами сегодня золотом сосчитались, как вы говорили, и я очень довольна. Теперь я вам опять буду отпускать в кредит.
- Ну, еще бы! Теперь вы обязаны. По правде сказать, не всякая хорошенькая женщина, как я, способна на геройскую решимость отказаться от новенькой шляпки.
- С удовольствием отдал бы я ей этот соверен, - сказал Джо своей хозяйке. - Я теперь жалею, что говорил давеча про новый костюм для себя.
- Милый мой, ты своими деньгами можешь распорядиться, как тебе угодно.
- Тогда… Нэнси, возьмите, пожалуйста, этот соверен и купите себе шляпку, - сказал Джо, доставая из кармана золотую монету и вкладывая ее в руку молодой женщины.
Нэнси посмотрела на соверен, потом на Джо.
- Что за милый мальчик! - вскричала она, целуя его в лоб. - Что за доброе сердце! Дай Бог, чтобы ему жилось на свете лучше, чем мне. Возьми свой соверен, деточка! Для такой, как я, всякая шляпка хороша.
С этими словами Нэнси быстро повернулась и сбежала вниз.
ГЛАВА XXIV. Мистрис Чоппер читает свою торговую книгу
- Вот несчастная девушка! - сказала со вздохом мистрис Чоппер, когда Нэнси ушла. - Ты очень добрый мальчик, Питер. Приятно видеть, когда мальчики не слишком дорожат деньгами. Если бы она взяла твой соверен - а я жалею, что она не взяла, бедняжка - то я бы все равно сшила тебе костюм.
- Билль - это кто же такой? - спросил Джо. - Это ее муж?
- О, я никогда не интересуюсь, кто там у них кому муж и кто кому жена, - торопливо ответила мистрис Чоппер. - Пойдем же скорее заказывать платье, нужно, чтобы оно поспело к воскресенью, и чтобы ты мог пойти в церковь.
- А вы сами разве не пойдете?
- Что ты, мальчик! А кто же тогда доставит матросам завтрак и пиво? Нет, маркитантки и булочники в церковь ходить не могут. Если мы будем ходить в церковь, сколько людей будут сидеть не евши… По воскресеньям я всегда беру с собой в лодку библию, хотя читать и не могу, а вечером отправляюсь на какое-нибудь молитвенное собрание и слушаю проповедь. Но тебе в церковь можно ходить.
Мистрис Чоппер заказала для Джо синий костюм матросского покроя, и они вернулись домой. После чая старушка взяла себе на колени одну из своих счетных книг, раскрыла ее и позвала Джо помогать ей разбираться в цифрах.
- Вот на этой странице я знаю, чей счет. Это был матрос Том Аслоп. Хороший человек, но неудачно женился. Жена попалась ему - черт чертом, а он, на беду, ее любил. Она сбежала от него на другой корабль, а он с горя взял и утопился.
- Сам? Нарочно? - спросил Джо.
- Так, по крайней мере, я думаю. Он был должен мне 1 ф. 3 ш. 4 п., я это хорошо помню. Так ли тут записано, Питер?
- Так, мэм: в итоге получается эта самая сумма.
- Будь он жив, он заплатил бы мне, это был честный матрос, да они, по большей части, все честные. Я всегда замечала, что если они и не платят, то только по легкомыслию, а не почему-либо другому. Посмотри, Питер, тут есть еще один счет - едва ли не первый после того, как я сделалась маркитанткой. Это был белокурый молодец родом из Шильдса. Задолжал мне 20 фунтов и скрылся, перевелся на другой корабль. Я девять лет о нем ничего не слыхала. Вдруг он является. "Узнаете? Я Джим Спарлонг, ваш должник, который тогда бежал. Я теперь боцманматом на военном корабле. Вот вам ваши деньги. А за долгое ожиданье получите от меня еще вот это в подарок и сделайте себе новое шелковое платье, носите его и меня вспоминайте уж добром, а не лихом". И дал мне еще 5 фунтов . Бедный! Он уже умер, царство ему небесное. Ну, а есть и такие, что убегут и спрячутся - и поминай как звали. Эти все бывают обыкновенно такие высокие, худощавые, носят кортики прицепленными прямо ножнами, а не на ремне, вокруг талии, и только ругаться умеют самыми ужасными словами. Вот тут записан следующий - это именно такой субъект. Сколько он должен, Питер?
- 4 ф. 2 ш. 4 п., - отвечал наш герой.
- Так, так. Это один немецкий шкипер. Я думаю, что он раньше был разбойником, не иначе. Ты знаешь, что он потом сделал? Убил одного своего пассажира, богатого старика, и выбросил труп за окно каюты. Но один матрос подсмотрел и, когда корабль прибыл в Амстердам, донес на убийцу. Преступнику отрубили голову, а мой счет так и остался неоплаченным. С него взыщут за это на том свете, я убеждена. О, Боже мой! Я даже и забывать уж стала, - сказала старушка, перевертывая страницу. - А прежде, бывало, как увижу Нэнси, так и вспомню. Погляди, Питер, тут должна быть сумма 8 ф. 4 ш. 6 п. Столько стоила свадьба Нэнси с Томом Фриловом - то есть обед и ужин?
- Вот этой самой Нэнси, которая сейчас здесь была?
- Да. Она была хорошая, скромная девушка, умела читать и писать, брала книги из библиотеки для чтения, старалась развивать себя умственно. Отец ее был здесь булочником. Как сейчас помню ее свадьбу. Такие они были красивые, она и ее жених Том Фрилов. Прелестная была парочка. Но он оказался плохим человеком, и все кончилось очень бедственно.
- Расскажите, как это было, - попросил Джо.
- Изволь, расскажу все, что позволительно знать такому молодому мальчику, как ты. Со всеми злобами мира тебе еще рано знакомиться. Муж Нэнси с первых же дней стал обращаться с нею дурно, месяца не прошло после свадьбы, как он уже ее бросил, стал знаться с другими женщинами, напивался каждый Божий день, она ревновала, выговаривала ему, а он ее бил смертными побоями. Соседки научили ее пить, чтобы заглушить горе, и она начала пьянствовать, падала все ниже и ниже… Муж ее вскоре убился, сорвавшись с мачты - вероятно, был пьян - а она уже так привыкла пить, что не могла отстать, и пошла по дурной дороге. Теперь она не пьет - поняла, что окончательно может погибнуть, если будет продолжать. Живет она, не нуждаясь ни в чем, но все-таки жаль ее. Она еще так молода и такая хорошенькая. Всего четыре года назад она выходила со своим мужем из церкви, только что обвенчанная, - и что это за прелестная была пара!
- Где же ее родители?
- Умерли оба. Нехорошо, когда и мужчина пьет, а уж когда пьет женщина, так пиши для нее пропало. Убери книгу, Питер. Поздно уже. Пора спать.
Джо с каждым днем все больше и больше нравился своей доверительнице и уже имел возможность, за собственною ответственностью оказывать кредит своему другу Джиму Патерсону. Корабль, на котором служил Джим, уходил на днях в Лондон для нагрузки, и Джо дал юнге письмо к Мэк-Шэнам с просьбой сдать его в Лондоне на почту.
Письмо было коротенькое.
"Дорогой сэр! Я здоров, нашел себе место и живу понемножку. Пожалуйста, не печальтесь обо мне. А я не забываю и никогда не забуду ваших благодеяний.
Джо Мэк-Шэн".
В следующее воскресенье Джо вырядился в новый костюм и был, как говорится, в нем очень авантажен. У него не только наружность была красивая, но и манеры очень хорошие, джентльменские. Он пошел в церковь, а из церкви туда, где жила Эмма Филипс. Девочка ужасно ему обрадовалась, похвалила его новый костюм, взяла за руку и повела к матери. Мистрис Филипс оказалась очень приятной дамой, с приветливым лицом и почтенной осанкой. Свою историю Джо рассказал по прежнему варианту, то есть, что он из-за браконьерства должен был скрыться из дома с согласия родителей. Джо понравился Эмминой матери и получил приглашение бывать. Он стал делать это каждое воскресенье, но все-таки предпочитал встречаться с Эммой на дороге, когда она выходила из школы. Так прошло с полгода. Зима тогда стоял холодная, суровая. Джо на работе зябнул сам и знобил себе руки, и дул на них, чтобы согреться, а мистрис Чоппер ежилась и завертывала свои руки в фартук, но в общем все шло хорошо. Маркитантка была страшно довольна новым Питером, а лодочник Вильям категорически объявил, что новый Питер стоит по меньшей мере двух таких, как был прежний, утонувший.
ГЛАВА XXV. Обманщика обманывают
О побеге Джо из пансиона сейчас же было дано знать майору Мэк-Шэну. Известие привез сам начальник школы, который отказывался понять, каким образом мог произойти такой пассаж в столь благопристойном заведении, как его приготовительный пансион для юношей из благородных семейств. Это событие сделалось эрой в истории заведения. Стали говорить: это было до или после побега молодого Мэк-Шэна. Письмо, разумеется, было доставлено Мэк-Шэну. Его прочли, как столько уехал директор пансиона, и Мэк-Шэн стал советоваться с женой, стараясь уяснить суть дела.
- Я теперь припоминаю, - сказала мистрис Мэк-Шэн, которая сидела в глубоком мягком кресле и плакала, - я припоминаю, как он спросил меня, что значит умышленное убийство, и я ему объяснила. Помню также, что в публике здесь говорили про напечатанное в газетах убийство, совершенное маленьким мальчиком.
- Душенька, достань мне эти газеты. Сколько времени назад это было?
- Постой. Это было незадолго до того, как ты пришел с капитаном О’Донагю. Должно быть, следовательно, в конце октября или в начале ноября позапрошлого года.
Мэк-Шэн перебрал и пересмотрел громадный ворох газет и отыскал, наконец, репортерский отчет о коронерском следствии по делу об убийстве разносчика Байрса.
- Сопоставляя все, - сказал он, - я прихожу к убеждению, что убийца не Джо, а его отец, и что он убежал для того, чтобы спасти отца. Насколько замешан тут сам Джо, а не могу решить, но, зная хорошо обоих, как самого Рошбрука, так и его сына, я твердо убежден, что моя догадка верна.
- Бедный мальчик! Как оправдываются слова Писания, что грехи отца взыскиваются на детях! - сказала мистрис Мэк-Шэн. - Что же теперь делать, Мэк-Шэн?
- Сейчас пока ничего. Поднимать крик и шум значило бы причинить мальчику тяжкий вред. Ведь если его поймают, ему придется или взять всю вину на себя, или выдать отца. Я сначала наведу лучше справки о самом Рошбруке.
В тот же вечер директор пансиона опять явился к Мэк-Шэну и сообщил, что днем в пансион приходили двое мужчин. Один был, видимо, совсем из простого класса, а другой, несмотря на свой обтрепанный вид, принадлежал когда-то, должно быть, к интеллигентному обществу.
- Кажется, я имею честь говорить с мистером Слаппомом? - спросил директора этот господин. - У вас здесь воспитывается мой маленький друг Джо, которого я раньше учил и воспитывал. Я ему имею передать письмо от его родителей. Вчера я его встретил на прогулке…
Мистер Слаппом догадался, что речь идет о Джо Мэк-Шэне, так как ему воспитатель докладывал о случае на прогулке. Он ответил, что молодой Мэк-Шэн исчез в эту самую ночь, оставивши майору Мэк-Шэну письмо, которое и передано по адресу.
- Удрал, ясное дело! - сказал он (читатель, конечно, уже догадался, что это был Фернес). - А я еще воспитывал его в таких строгих правилах, так старательно внушал ему понятия о том, что хорошо и что чудно! Не понимаю, что это значит. Майор Мэк-Шэн, если не ошибаюсь, живет в…
- В Гольборне, № такой-то, - подсказал директор.
- Мальчик домой не заходил?
- Нет, он только оставил письмо, которое я передал, не вскрывая, по адресу, так что я не знаю его содержания.
- Как я удивлен и огорчен! - объявил Фернес и откланялся директору.
Тот, кто с ним приходил, был полицейский чиновник, имевший при себе приказ об аресте Джо.
Мэк-Шэн выслушал весь рассказ, не перебивая, и по окончании спросил директора,
- Этот господин, я уверен, заявится и ко мне. Будьте так добры, опишите мне его наружность, чтобы я мог узнать его сразу.
Директор дал подробное и точное описание Фернеса я простился.
В квартиру Мэк-Шэна был отдельный от ресторана ход с именной дощечкой майора Мэк-Шэна на дверях, самый же ресторан был под фамилией Чекуэрс, так что можно было подумать, что ресторан с квартирой не имеет ничего общего. Сам Мэк-Шэн редко бывал в комнатах, отведенных для посетителей, но случилось так, что он зашел туда как раз в тот момент, когда в дверях появился Фернес. Педагог занял себе стол, спросил карточку и заказал порцию говядины с капустой. Мэк-Шэн решил познакомиться с ним, сохраняя сам полное инкогнито, и выведать у него, что можно. С этой целью майор вошел в то самое отделение, где уселся Фернес, занял стол рядом с ним, подозвал одну из девушек-служанок и заказал себе также блюдо говядины с капустой.
Фернеса так и подмывало заговорить с кем-нибудь и порасспросить, поэтому он сейчас же овладел майором.
- Хороший ресторан, сэр. Не правда ли?
- О, да, - отвечал Мэк-Шэн. - Публика его очень любит.
- Вы часто здесь бываете, сэр?
- Всегда здесь обедаю. Я лично знаком с дамой, которая содержит ресторан.
- Я видел ее, когда проходил мимо буфета. Приятная дама. А скажите, пожалуйста, кто этот майор Мэк-Шэн, который живет почти рядом в квартире? Я видел на дверях его карточку.
- Это один майор, сэр, состоящий на действительной службе.
- Вы его знаете?
- Ну, еще бы! Мы с ним земляки.
- Женат он?.. Будьте любезны, передайте мне перец.
- Женат на очень милой женщине.
- И дети есть?
- Нет, детей нет, но у них есть протеже, вроде приемыша, они относятся к нему, как к родному сыну. Его зовут Джо.
- Вы давно виделись с майором?
- Не дальше, как сегодня утром.
- Вот как! Замечательно хорошее пиво, сэр. Могу вам предложить со мной выпить?
- Сэр, вы очень добры, но я не пью солодовых напитков. Девица, дайте сюда полпинты водки. Надеюсь, сэр, вы не откажетесь со мной выпить, хотя я и не мог принять вашего предложения?
Фернес допил свое пиво и приготовился пить водку, которою его угощали. Мэк-Шэн налил стакан себе, потом передал графин Фернесу.
- За ваше здоровье, сэр! - сказал Мэк-Шэн. - Вы по-видимому, из провинции, сэр. Могу я вас спросить, откуда именно?
- Из Девоншира. Я прежде был старшим учителем гимназии в ***, но пострадал за свою прямоту, за независимость характера, за стойкость убеждений.
- О, это бывает, - сказал Мэк-Шэн. - А позвольте узнать, сэр, как ваше имя?
- Фернес, сэр, к вашим услугам.
- Вы, следовательно, уехали оттуда в Лондон?
- Нет, сэр, я переселился в местечко Грасфорд, в том же графстве и завел там начальную школу, но обстоятельства заставили меня уехать и оттуда. Теперь меня приглашают учителем в Новый Южный Валлис - в ссыльную колонию. Дело заманчивое, тут можно много добра сделать.
- Что ж, это хорошо, сказал Мэк-Шэн. - Желаю вам удачи, и позвольте выпить за ваш успех. Вы непременно должны налить себе еще стакан, а то ведь мне одному ни за что не кончить этого графина.
- Я очень рад сделать вам компанию, сэр.
Фернес пьянел и становился все общительнее.
- Как вы назвали местечко, где вы были школьным учителем?
- Грасфорд.
- Позвольте. Я что-то припоминаю. Там было совершено какое-то убийство - в газетах писали. Разносчик, что ли, был убит, или в этом роде.
- Совершенно верно, и убийство совершил совсем маленький мальчик, который убежал и скрылся.
- Да, Как же звали этого мальчика?
- Рошбрук, сэр. Его отец был известный браконьер. Яблочко от яблони недалеко падает. Этот мальчик у меня учился в школе. Но что я мог сделать, если сам отец вел его по дурной дороге?
- Конечно, - сказал Мэк-Шэн. - Мальчик убежал, вы говорите? Да, так. Я припоминаю. А что сталось с отцом?
- Отец и мать мальчика уехали неизвестно куда. Я пробовал их разыскивать, но неудачно.
- Что же в публике говорили? Отца не подозревали?
- Кажется, нет. Его допрашивали на следствии, меня тоже. Я очень неохотно, по правде сказать, давал свои показания. Извините, сэр, я задам вам вопрос. Вы говорите, что знакомы с майором Мэк-Шэном. Не знаете ли вы - тот мальчик, который у него воспитывается, дома теперь?
- Вот уж не умею вам сказать, - отвечал Мэк-Шэн. - Впрочем, теперь ведь не каникулы. Вряд ли он дома. Сэр, с вами так интересно разговаривать. Мне бы хотелось еще посидеть. Вы должны раздавить со мной еще графинчик. Я хотя и не богат, но у меня найдется заплатить за нас обоих.
Фернес уже был достаточно пьян.
- Очень хорошо, сэр, - сказал он. - Я знаю средство, как добыть легким путем известную сумму денег. За поимку маленького преступника обещано 200 фунтов .
- Так я и знал! - пробормотал Мэк-Шэн. - Этакий подлец!.. Подождите меня, сэр, - прибавил он громко, - я сию минуту вернусь.
Мэк-Шэн ушел на пять минут, чтобы рассказать все жене и дать время Фернесу хорошенько нализаться. Когда он вернулся, Фернес успел уже допить свой стакан.
Разговор возобновился. Мэк-Шэн стал жаловаться на свою бедность и вызвал Фернеса на предложение - помочь ему отыскать Джо и получить за это на свой пай 50 фунтов из обещанной премии. Мальчик из школы Убежал, но при знакомстве с майором можно у него выведать, где теперь находится беглец. Счастье было для Фернеса, что кругом было много публики, а то быть бы тут новому убийству. Однако майор убийства не совершил, а придумал другой способ наказать Фернеса, который был теперь совершенно пьян. Он предложил негодяю пойти в другой ресторан, где будто бы часто бывает майор Мэк-Шэн, и повидать его там. Негодяй согласился. Он едва стоял на ногах. Мэк-Шэн, превозмогая гадливое чувство, взял его под руку, и оба вышли. Майор привел его в пивную, где собирались матросы и вербовщики для флота. Когда они уселись за стол и было подано пиво, Мэк-Шэн заговорил с одним вербовщиком, бравым унтер-офицером, дал ему гинею и сказал, что вербовщик очень хорошо сделает, если завербует Фернеса. "Из него выйдет отличный матрос". Вербовщик подсел к Фернесу, стал с ним пить, хлопал его по плечу, подводил всякие турусы на колесах и, наконец, подсунул ему бумагу для подписи. Фернес уперся было, но Мэк-Шэн шепнул ему на ухо:
- Подпишитесь, чтобы отвязаться. Ну его!
И Фернес подписался на вербовочном листе и получил серебряный шиллинг. Майор тем временем скрылся. Когда Фернес на другой день проспался, то оказалось, что его под конвоем везут в Портсмут. Никакие протесты не помогли. Фернес очутился матросом военного флота.