"Создатель" классического приключенческого романа. Писатель, чьи произведения не имеют возраста - и спустя сто лет будут читаться с таким же наслаждением, как и сто лет назад.
Взгляните - и даже сейчас вы увидите на кино- и телеэкранах десятки экранизаций романов Жюля Верна.
На этот раз Жюль Верн отправляет своих героев в приключения по африканскому континенту.
Роман публикуется в новом переводе.
Содержание:
Глава I - НА БЕРЕГАХ РЕКИ ОРАНЖЕВОЙ 1
Глава II - ОФИЦИАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ 4
Глава III - ПРЕОДОЛЕНИЕ ПРЕГРАДЫ 5
Глава IV - НЕСКОЛЬКО СЛОВ ПО ПОВОДУ МЕТРА 7
Глава V - ПОСЕЛОК БЕЧУАНОВ 9
Глава VI, - В КОТОРОЙ ЗНАКОМСТВО ДОВЕРШАЕТСЯ 11
Глава VII - БАЗИС ТРЕУГОЛЬНИКА 13
Глава VIII - ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ МЕРИДИАН 15
Глава IX - КРААЛЬ 16
Глава X - ПОТОК 19
Глава XI, - В КОТОРОЙ НАХОДЯТ НИКОЛАЯ ПАЛАНДЕРА 21
Глава XII - ОРИЕНТИР ВО ВКУСЕ СЭРА ДЖОНА 23
Глава XIII - С ПОМОЩЬЮ ОГНЯ 26
Глава XIV - ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ 28
Глава XV - ЕЩЕ ОДИН ГРАДУС 30
Глава XVI - РАЗЛИЧНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ 31
Глава XVII - БИЧ ПУСТЫНИ 33
Глава XVIII - ПУСТЫНЯ 35
Глава XIX - ТРИАНГУЛЯЦИЯ ИЛИ СМЕРТЬ 38
Глава XX - ВОСЕМЬ ДНЕЙ НА ВЕРШИНЕ СКОРЦЕФА 39
Глава XXI - FIAT LUX! 42
Глава XXII, - В КОТОРОЙ НИКОЛАЙ ПАЛАНДЕР ВЫХОДИТ ИЗ СЕБЯ 43
Глава XXIII - ВОДОПАДЫ ЗАМБЕЗИ 46
Примечания 47
Жюль Верн
Приключения троих русских и троих англичан
Глава I
НА БЕРЕГАХ РЕКИ ОРАНЖЕВОЙ
Двадцать седьмого февраля 1854 года на берегу реки Оранжевой у подножия гигантской плакучей ивы, тихо беседовали между собой два человека.
Эта река, прозванная голландцами Гроте-Ривер, а готтентотами - Гарьеп, вполне могла соперничать с тремя крупными водными артериями Африки - Нилом , Нигером и Замбези . Как и названные три реки, Оранжевая известна своими широкими разливами, порогами и водопадами. Путешествовавшие по ней Томпсон и Александер (их имена теперь знают по всему бассейну реки), вторя одни другому, без устали восхваляли прозрачность ее вод и живописность берегов.
В том месте, где мы застали наших героев, река Оранжевая, протекая через горы Герцога Йоркского, являла взору великолепное зрелище. Неприступные скалы, огромные нагромождения камней и окаменевших под воздействием времени стволов деревьев, глубокие пещеры, непроходимые леса, которых еще не касался топор дровосека, - все это вместе, обрамленное на заднем плане Гарьепскими горами, представляло картину красоты неописуемой. Здесь воды реки, запертые в слишком узком для них ложе, стремительно падают с высоты четырехсот футов . Наверху - это клокотание обрамленных гирляндами зеленых ветвей водяных потоков, там и сям бьющихся о каменные выступы. А внизу - водоворот бурных струй, увенчанный густой шапкой водяной пыли, переливающейся всеми цветами радуги. Из этой бездны поднимается оглушительный гул, на все лады повторяемый и усиливаемый эхом в долине.
Один из собеседников, которых, похоже, привели сюда превратности судьбы, едва обращал внимание на открывавшиеся взору красоты природы. Он был охотник, бушмен, яркий представитель этого отважного племени. Само слово "бушмен" - переиначенное на английский лад и взятое из голландского "Boschjesman" - означает буквально "человек из кустов". Оно относится ко всем бродячим племенам северо-запада Капской колонии . Их жизнь проходит в скитаниях между Оранжевой рекой и восточными горами, в разбойных нападениях на фермы, в истреблении урожая колонистов из империи , которые оттеснили их в бесплодные земли внутри страны, где камней больше, чем растений.
Бушмен, о котором идет речь, выглядел человеком лет сорока, обладал высоким ростом и хорошо развитой мускулатурой. Тело его даже во время отдыха оставалось подтянутым. Четкость, непринужденность и свобода жестов выдавали в нем энергичную личность, нечто вроде персонажа, скроенного по мерке Кожаного Чулка, знаменитого охотника канадских прерий, но только, быть может, не такого спокойного, как любимый герой Купер . Это было видно по постоянно меняющемуся выражению лица, отражавшему каждое движение души.
Бушмен, рожденный от подданного Британской империи и женщины-готтентотки, бегло говорил на языке отца и уже не был таким дикарем, как его соплеменники, древние сакасы . Костюм этого человека, наполовину готтентотский, наполовину европейский, состоял из красной фланелевой рубашки, куртки, штанов из кожи антилопы и самодельной обуви, сшитой из шкуры дикой кошки. На шее охотника висел небольшой мешочек с ножом, трубкой и табаком. Голову его покрывало нечто вроде фески из бараньей кожи. Пояс из кожи диких животных стягивал талию. Открытые запястья обхватывались браслетами из слоновой кости, выделанными с необычайным умением. На плечах покоился скроенный из тигровой шкуры и достававший до колен "кросс" - нечто вроде плаща со складками. Возле бушмена спала собака местной породы. Делая частые затяжки, он курил костяную трубку, всем своим видом выказывая явное нетерпение.
- Ну успокойтесь, Мокум, - говорил его компаньон. - Вы воистину самый нетерпеливый из людей, когда находитесь не на охоте! Но поймите же, уважаемый, что мы с вами ничего не можем поделать. Те, кого мы ждем, рано или поздно прибудут сюда, если не сегодня, так завтра!
Спутник бушмена, англичанин лет двадцати пяти - двадцати шести, был полной противоположностью охотнику. Спокойный характер молодого человека проявлялся во всех его движениях, а слишком "городской" костюм путешественника указывал на то, что путешествия - не его стихия. Он скорее походил на служащего, заблудившегося в дикой местности, и невольно хотелось проверить, нет ли у него пера за ухом, как у кассира, конторщика, бухгалтера или какого-нибудь другого представителя огромной семьи служащих.
И действительно, молодой англичанин был отнюдь не путешественником, но известным ученым Вильямом Эмери, астрономом, прикомандированным к Капской обсерватории - весьма полезному учреждению, которое уже давно оказывает неоценимые услуги науке.
Ученый, чувствующий себя не совсем в своей тарелке здесь, в этом пустынном районе Южной Африки, в нескольких сотнях миль от Кейптауна, с трудом сдерживал нетерпеливого по натуре компаньона.
- Господин Эмери, - говорил ему охотник на чистом английском языке, - мы уже восемь дней как находимся на условленном месте у Оранжевой реки возле Мергедекого водопада. А ведь уже давно ничего подобного не случалось ни с одним членом моей семьи - чтобы восемь дней оставаться на одном месте! Вы забываете, что мы - кочевники, что у нас ноги зудят, когда мы вот так застаиваемся!
- Друг мой Мокум, - возразил ему астроном, - те, кого мы ждем, едут из Англии, и мы вполне можем простить им эти восемь дней. Надо учитывать величину расстояния, препятствия, которые могло встретить при подъеме вверх по Оранжевой реке их паровое судно - одним словом, тысячу трудностей, возможных при подобном предприятии. Нам было предписано подготовить все необходимое для научно-исследовательской экспедиции по Южной Африке, после чего ожидать у Моргедских порогов моего коллегу из Кембриджской обсерватории полковника Эвереста. Вот они, Моргедские пороги, мы находимся в указанном месте, и мы ждем. Чего же вы еще хотите, дорогой мой бушмен?
Охотник явно хотел чего-то большего, ибо его рука лихорадочно сжимала приклад длинноствольного карабина. Это был превосходный "ментон", очень точное оружие, с коническими пулями, позволявшее сразить дикую кошку или антилопу на расстоянии от восьми до девяти сотен ярдов. Отсюда видно, что бушмен отказался от колчана из дерева алоэ и от отравленных стрел, коими пользуются его соотечественники, в пользу оружия европейцев.
- Но, может быть, вы ошиблись, господин Эмери, - снова заговорил Мокум. - Действительно ли у Моргедских порогов и именно в конце января назначена вам эта встреча?
- Да, друг мой, - спокойно ответил Вильям Эмери, - и вот письмо господина Эри, директора Гринвичской обсерватории, которое докажет вам, что я не ошибся.
Бушмен взял в руки письмо, протянутое ему компаньоном. Он повертел его так и сяк, как человек, не слишком посвященный в тайны каллиграфии, и возвратил его Вильяму Эмери, сказав при этом:
- Повторите же мне, о чем говорится на этом исписанном клочке бумаги.
Молодой ученый, обладающий непоколебимым терпением, в двадцатый раз начал пересказывать содержание письма своему другу-охотнику.
В последних числах прошлого года Вильям Эмери получил послание, извещавшее его о скором прибытии в Южную Африку полковника Эвереста с международной научной комиссией. Каковы были планы этой комиссии, почему она отправилась на оконечность Африканского континента? Эмери не мог этого сказать, поскольку в письме господина Эри об этом умалчивалось. Он же, следуя полученным наставлениям, поспешил в Латтаку, одно из самых южных селений Готтентотии, чтобы приготовить там повозки, продовольствие - словом, все, что необходимо для бушменского каравана. Затем, зная о хорошей репутации туземца-охотника Мокума, сопровождавшего Андерсона во время его охоты в Западной Африке и бесстрашного Дэвида Ливингстона во время его первой исследовательской экспедиции к озеру Нгами и к порогам Замбези, Эмери предложил ему взять под свое начало этот караван.
Далее было договорено, что бушмен, великолепно знавший местность, сопроводит Вильяма Эмери до берега реки Оранжевой, к Моргедским порогам, в условленное место. Именно здесь к ним должны будут присоединиться члены научной комиссии. Но прежде им предстояло совершить большое плавание на фрегате британского флота "Августа" вдоль западного побережья Африки и на широте мыса Вольпас войти в устье реки Оранжевой, а затем подняться вверх по ее течению до водопадов. Итак, Вильям Эмери и Мокум прибыли сюда с фурой, оставленной сейчас в долине и предназначенной для того, чтобы переправить в Латтаку иностранцев и их багаж, если они не предпочтут отправиться туда по Оранжевой реке и ее притокам. Но тогда им придется сделать переход в несколько миль по суше, чтобы обойти Моргедские пороги.
Когда рассказ был окончен и на этот раз хорошо усвоен бушменом, тот прошел к краю обрыва, в который с грохотом устремлялась пенящаяся река. Астроном последовал за ним. Отсюда, с выступающего вперед утеса, русло Оранжевой можно было видеть на расстоянии многих миль.