- Мисс Лэнгфорд, они делают все, что в их силах. Все мы это делаем. Но, чтобы чувствовать Индию как ваши кишанпурские друзья, надо самому стать индийцем, утратить один набор качеств и приобрести другой. Как представители своей расы мы на это неспособны. А дамы… англичанкам приходится соблюдать сугубую осторожность. Индийские обычаи сильно отличны от наших и нам не нужны лишние недоразумения.
Он старался не смотреть ей в глаза.
- А что касается нас, офицеров, мы знаем сипаев, что означает, что мы знаем все слои и касты, из которых они вербуются. Бенгальские сипаи - это соль земли, самые чудесные люди, с которыми может выпасть честь познакомиться, хотя, надо думать, и в других Президентствах попадаются столь же славные парни…
Он осекся и внимательно посмотрел на нее. Ну вот, опять… Опять он увлекся и дал возможность этим проклятым приезжим и офицерам Короны насмехаться над энтузиазмом англо-индийцев и острить насчет "верных черномазых" и их "собачьей преданности".
Однако на лице ее отражался интерес и, хотя она задала неизбежный вопрос, но задала его, чтобы получить ответ, а не сказать снисходительную колкость. Кроме того, вопрос прозвучал так, как будто ее интересовало его личное отношение:
- Вы любите их, не так ли?
Он поколебался, вдумываясь в свои чувства глубже, чем когда-либо до этого.
- Люблю? Это сильно сказано. Есть тут человек, который их любит - полковник Булстрод, как это не странно. Он любит их, как отец может любить кучку полоумных сыновей. Большинство просто отдают все, что у них есть, и ничего не требуют взамен. Само собой, кое-чего мы друг о друге не знаем - но все ли вам известно про своего отца или леди Изабель, вашу кузину? Все ли вам надо и хочется знать? Главное - доверие, а мы доверяем друг другу, мы - офицеры и сипаи, доверяем полностью и безусловно.
Пока он говорил, ее лицо снова смягчилось. Она сказала мягким глубоким голосом:
- Кажется, я понимаю. А вы никогда не боялись, что что-то может развести вас с сипаями в разные стороны - религия, скажем, или политика?
Чтобы ответить, ему пришлось повысить голос и нагнуться в ней, потому что вокруг гремела полька и смеялись люди.
- Трудно представить себе что-то настолько важное, чтобы нам не достало веры - верности, доверия, назовите это как хотите, - открыто обсудить это. Напомню вам, что каждый туземный солдат пошел на службу добровольно. Веками туземцы были игрушками в руках порочных раджей. Больше такого не будет. Пожалуй, впервые за всю историю Индии они живут в мире. Подумайте, что это значит для человека, которому требуются все его жизненные силы, чтобы добыть пропитание из этой почвы.
- Неужели это все, что им нужно? - быстро перебила его девушка. - Разве они не хотят управлять собой сами?
- Может быть, если бы это было возможно. Но прежде всего они нуждаются в мире и защите - а это значит в сильной власти, - и мы даем им все это.
Он наполнил свой стакан и продолжал:
- Поэтому мы имеем право на власть - но иногда мне становится стыдно. Возьмите наш округ - Бховани. Когда-то он был частью Кишанпурского княжества, как вы, вероятно, слышали, когда гостили там. Мы принудили раджу сдать нам его в бессрочную аренду, но никакого права на него у нас на самом деле нет. Между тем и деревенские жители, и туземцы низших каст ни за что бы ни хотели вернуться под владычество Кишанпура…
Девушка смотрела куда-то поверх его плеча; он остановился и повернул голову. Танцоры уже вернулись, и Джоанна стояла у его кресла, поджав пухлые губы. Его лицо было слишком близко к лицу Кэролайн Лэнгфорд. Он вскочил на ноги.
- Джоанна, следующий танец мой.
- Погоди, я посмотрю… Я не могу, Родни. Меня только что ангажировал майор де Форрест.
- Ничего, подождет. Пойдем.
Она пошла с ним с явным удовольствием, щеголяя своим счастьем - и своим правом собственности. Кэролайн Лэнгфорд разговаривала с Аланом Торранзом и даже не взглянула на нее. Родни почувствовал, как походка его жены утратила некую долю своей легкости.
Он вывел ее в круг, отбросил все мысли, и погрузился в ритм танца. Он был немного пьян, но в этом только отчасти были виноваты бренди и шампанское… Деревенские жители жили в мире, и это было хорошо и правильно - но величие, покрывшееся пылью, но умолкнувшие трубы!
Танец кончился, и он потребовал, чтобы Джоанна отдала ему еще один. Танцуя, он чувствовал, как все сильнее напрягается ее тело, видел, как около губ появляются крошечные складки недовольства - ей хотелось, чтобы он вел себя более сдержанно. О Господи, ну не может он хранить благоразумие каждое мгновение своей жизни - он сделан из другого теста!
Но искра уже погасла, и, отведя Джоанну назад к столу, он начал танцевать обязательные танцы, которыми была заполнена его бальная книжка. Миссис Кавершем, миссис Булстрод, Дотти ван Стингаард, Виктория де Форрест - и Кэролайн Лэнгфорд. Она вальсировала на изумление хорошо, легко и уверенно, и притом, о чем-то, как обычно, глубоко задумавшись, не болтала пустяков. Кружась в вальсе, он подумал, что неплохо бы продолжить с ней разговор. Дурнушка, конечно, но она его заинтересовала.
Он заметил, что на ней было платье, очень похожее на платье Джоанны - белый тюль, но гораздо меньше жемчуга. Это только ухудшало положение. Почему женщины так внезапно проникаются друг к другу неприязнью? И почему все так на него уставились? Он не настолько пьян - да нет, его партнерша тоже смотрела поверх его плеча через бальную залу и комнату для отдыха в главный холл.
В открытых дверях стоял худощавый смуглый индус. Его роскошные одежды были покрыты пятнами грязи. Клубный дворецкий и два лакея уже направлялись к нему, чтобы выпроводить вон. В комнату для отдыха проник порыв свежего ветра, и музыку заглушил хриплый рев полковника Булстрода:
- Эй, там, закройте дверь!
Дворецкий захлопнул двери. Кружась в танце, Родни не мог ничего толком разобрать, но мисс Лэнгфорд внезапно сказала:
- Это же деван Кишанпура! Что он здесь делает? И что делают с ним?
- Слуги заставляют его снять верхнюю обувь.
- Но это же премьер-министр и главнокомандующий целого княжества! Они не имеют права так с ним обращаться!
- Разве? Их-то он может заставить пресмыкаться перед собой, но сейчас они выполняют наш приказ. Он похож на забрызганного грязью павлина, вам не кажется? Его проведут через биллиардную. Скоро мы все и так узнаем. Довольно об этом - вы и вправду великолепно танцуете.
Он видел, что она встревожена, но больше она об этом не произнесла ни слова. Гул голосов снова усилился, а оркестр и не прекращал играть. Происшествие почти никак не сказалось на танцах - бал в канун Нового года в Бхованийском клубе был слишком важной церемонией, и изгнанники намеревались сыграть свои роли до конца.
Пятнадцать минут спустя, танцуя с Рэйчел Маейрз, он заметил, как в комнате для отдыха слуга склонился над креслом полковника Булстрода. Полковник поднял с кресла все свои двадцать стоунов веса, осушил стакан бренди, облизнул его края языком и удалился вразвалку. Родни смотрел, как тот же самый слуга разыскивал майора де Форреста, смотрел, как он прошел в бальный зал и стал пробираться среди танцующих. Добравшись до Родни, слуга зашептал: "Поклон от комиссара-сахиба, и не были бы вы так любезны пройти в биллиардную?"
Родни ничуть не удивился - к этому моменту он вспомнил, что его рота на этой неделе дежурная. Он извинился, отвел Рэйчел к матери и выскользнул из зала.
гл. 3
Шесть человек столпились в тени у дальнего конца биллиардного стола. Мистер Делламэн, крупный мужчина лет за сорок, стоял лицом к двери. Он по поручению правительства управлял арендованной территорией Бховани, и поэтому неоспоримо был самым важным чиновником в комнате. Как будто полагая, что его превосходство нуждается в дополнительном подкреплении, он расположился в самом центре, приняв полную величавой напыщенности позу. Это был дородный мужчина с тяжелой челюстью и карими в крапинку глазами навыкате.
Полковник Булстрод оперился о биллиардный стол. Его обширные ягодицы, туго обтянутые голубыми брюками, выпирали над бортиком. Командовавший Шестидесятым полком Бенгальской иррегулярной кавалерии майор Суизин де Форрест, восседавший на высокой, обитой кожей банкетке для зрителей, взирал на всех, как покойник, скончавшийся от малярии. На банкетке пониже устроился белокурый и симпатичный Джеральд Пекхэм, майор штаба, державший на коленях раскрытый штабной блокнот. Немного поодаль, склонив набок узкую голову и нервно перебирая пальцами галуны на мундире, стоял командир Родни - Юстас Кавершем.
Шестым был тот, в ком мисс Лэнгфорд узнала девана Кишанпура. Он торопливо повернулся лицом к отворившейся двери, и Родни увидел, что смуглая кожа испещрена оспинками. Широко посаженные глаза изучали его с пристальным вниманием, вызвавшем в сознании Родни представление о нраве порывистом и неуравновешенном. Бурая грязь и струи дождя испортили лимонно-желтый кафтан и белые шаровары. На пальцах руки, поигрывавшей рукоятью сабли в унизанных драгоценными камнями ножнах, блестели кольца. В правой руке он держал башмаки. На голове у него была жесткая черная фетровая шляпа с широкими полями, сплющенная, как парус у дау - один край вниз, другой вверх, и украшенная жемчугом и алмазами.
Кавершем всмотрелся в дверной проем.
- Это вы, Сэвидж? Ваша рота, кажется, дежурит по гарнизону?
- Так точно, сэр.
- Тогда присядьте и послушайте.
Мистер Делламэн ухватился пухлыми руками за отвороты фрака, и звучным, богатым оттенками голосом призвал всех к вниманию.
- Я буду краток, джентльмены. До меня дошло известие, что Его Высочество раджа Кишанпура был сегодня убит. Его выбросили с внутренней стены крепости во двор, и он тут же скончался.
Родни поглядел по сторонам, но все слушали с бесстрастными лицами.
- Как оказалось, существовал дворцовый заговор с целью свергнуть как раджу, так и его единственного законного наследника, сейчас пребывающего во младенчестве, и возвести на престол другого, старшего сына от наложницы - хотя ума не приложу, как заговорщики намеревались убедить генерал-губернатора признать его. Здесь присутствует Его Светлость Шиварао Бхолкар, деван Кишанпура, преданный слуга и верный друг покойного раджи. Он лично доставил мне это прискорбное известие.
Деван облизнул губы и отвесил неуверенный поклон, как будто сомневаясь, правильно ли он понял английскую речь. Булстрод, посасывая пустую трубку, спросил:
- Когда произошло убийство, комиссар?
- Около трех часов дня.
Родни быстро прикинул в уме. Кишанпур лежал в сорока семи милях к востоку, на противоположном берегу Кишана. Вестнику надо было пересечь реку и к тому же проделать часть пути после захода солнца. Вряд ли он отправился в путь сразу после убийства. Родни вытащил часы - скоро полночь. Неплохо!
Мистер Делламэн тем временем продолжал:
- К счастью, Ее Высочеству рани удалось схватить убийц на месте преступления и тем самым спасти своего малолетнего сына и наследника. После чего она приняла - э… - решительные меры. Она приказала, не медля, удавить зачинщиков - тридцать пять человек, кажется. Вы говорили, их было тридцать пять, деван?
- Тридцать пять мужчин, сахиб, и три женщины.
Булстрод в свою очередь извлек из жилета тяжелые часы луковицу и открыл крышку. Он пробурчал:
- М-м-м, чистая работа. И концов не сыскать.
На мгновение темные, как сливы, глаза девана вспыхнули. Родни скорее почувствовал, чем услышал глухие звуки: забренчали лампы на цепях, задребезжали окна. Полночь. В бальном зале все, взявшись за руки, запели "За дружбу старую до дна…", отбивая ритм ногами. Он взглянул на Юстаса Кавершема - тот побледнел. Каждый год, по традиции, Кавершем давал себя уговорить пропеть первый куплет соло. Теперь самый важный для него момент в году был упущен, и все полоскания горла оказались ни к чему - придется ему дожидаться следующего, 1858 года.
Комиссар искоса предостерегающе взглянул на Булстрода.
- Три женщины, Ваша Светлость? Весьма прискорбно - но мы не можем подходить к событиям со своей собственной меркой, не так ли, джентльмены?
Склонив голову и поглаживая рукой подбородок, он принялся расхаживать по комнате. Булстрод не спускал с него проницательного взгляда. Маленькие глазки полковника, похожие на голубые камешки, прятались в складках жира, а в рыжей с проседью буйной бороде притаилась легкая усмешка. Деван дергал себя за ус.
Наконец, мистер Делламэн остановился и подвел итог своим размышлениям.
- Мой прямой долг - действовать в соответствии с договором девятого года. Мы обязаны поддерживать в Кишанпуре спокойствие, пока не проведем расследование, не признаем нового раджу, и не убедимся, что он надежно сидит на престоле. Армия замешана в заговоре, деван?
- Кое-кто. Я доверяю только личной охране.
- Понятно. Полковник, сколько на ваш взгляд, потребуется войск? Я сам собираюсь в Кишанпур, так что мы должны быть достаточно сильны, чтобы избежать каких-либо … э-э… непредвиденных осложнений.
Булстрод вынул трубку изо рта.
- Княжество-то крохотное. Роты пехотинцев и кавалерийского эскадрона за глаза хватит. Я отправлю в Гондвару посыльного - попрошу генерала поднять по тревоге кое-какую артиллерию. Кишанпуру запрещено иметь пушки со снарядами весом больше шести фунтов, так? Батареи двенадцатифунтовых пушек довольно, чтобы разделаться с ними, если дело дойдет до драки.
Делламэн погладил подбородок.
- Мне кажется, полковник, что бригадный генерал Джоунз распорядился бы послать побольше сил.
Булстрод нахмурился:
- Джоунз труслив, как заяц, к тому же состоит на королевской службе, и не черта не разбирается в индийских делах! Я здесь уже тридцать девять лет, и можете мне поверить - две сотни сипаев Компании без всякого труда справятся с толпой оборванцев, именуемой армией раджи. Де Форрест, немедленно отправляйте своих людей - эскадрон Мервульо, так? Отлично. А вы, Кавершем, наверное, пошлете Сэвиджа? Ну и хорошо. Если он выступит на рассвете, то на следующий день будет на месте. Сэвидж, все подробности обговори с Джулио сами. Когда прибудешь в Кишанпур, возьмешь командование на себя. Все ясно? Еще вопросы есть, комиссар? Пошли ужинать - нас ждет утка под соусом карри.
Не дожидаясь ответа, он приподнялся со стола и вразвалку удалился из комнаты. Мистер Делламэн уставился ему вслед. Лицо комиссара покрылось пятнами - то ли от стыда, то ли от гнева. Остальные офицеры поколебались, переступая с ноги на ногу, затем последовали за полковником, оставив Делламэна наедине с деваном.
Родни тоже вышел и отправился делать необходимые приготовления. Приказ был ясен: сотня кавалеристов из Шестидесятого полка Бенгальской иррегулярной кавалерии - эскадрон Джулио Мервульо - отправится в Кишанпур как можно быстрее, на случай, если потребуется немедленное вмешательство. Он сам выступит вслед за ними с ротой пехотинцев Тринадцатого полка и по прибытии в Кишанпур возьмет на себя общее командование.
Он принялся разыскивать Джулио и обнаружил его в уголке бара. Тот выслушивал сухие указания де Форреста, время от времени с жаром кивая головой и явно будучи в состоянии сильного возбуждения. Когда майор закончил, Родни обговорил с Джулио все подробности будущей встречи, размеры запасов провизии, багажа и амуниции, и вернулся в комнату для отдыха.
Ужин почти подошел к концу, и в бальном зале музыканты уже рассаживались по местам. Стоило Родни сесть, как Торранз принялся за расспросы. Остальные мужчины, покинув свои кампании, столпились вокруг, чтобы послушать новости. Не успел он пересказать всю историю, как заиграл оркестр, и через несколько секунд слушатели разошлись. Джеффри, Изабель, Джоанна и Торранз заговорили о чем-то другом. Мисс Лэнгфорд изучала потолок.
В биллиардной атмосфера была напряженной - на мгновение перед его глазами возник седой старик в пышных одеждах, летящий, раскинув руки и ноги, и переворачиваясь на лету, мимо бойниц в бурой крепостной стене. От Кишанпура исходило темное, кровавое возбуждение, поднимавшееся со дна воображения. Но теперь оно прошло - их с Джулио отправляли с рядовым поручением и никого это поручение не волновало. Его оживление улеглось - лучше вернуться домой и хоть немного поспать.
Кэролайн Лэнгфорд перевела взгляд на него.
- Мы же не арендовали весь Кишанпур. Так почему мы вмешиваемся?
Родни устало ответил:
- Мы - я имею в виду Компанию - не можем позволить, чтобы в княжествах шли, как это было раньше, постоянные кровавые междоусобицы из-за права наследования. Ни один раджа не может взойти на престол, пока мы не признаем его законным наследником княжества. Кроме того, многим княжествам - и Кишанпуру в их числе - запрещено держать большую армию. Это опасно. Ну, а раз раджа не может защитить себя сам, нам приходится это делать за него - вот и все.
Торранз подавил зевок и, насмешливо приподняв бровь, обменялся с Джоанной взглядом. Но мисс Лэнгфорд все еще была недовольна. Нахмурившись, она посмотрела на Родни:
- Я не верю ни единому слову девана. Человек, которого они обвинили в убийстве - старший сын - был безобиден, как овца и до смерти боялся рани. А теперь рани вместе с деваном казнили его - и с ним, я думаю, всех его собутыльников. Нам известно только то, что утверждает рани. Старый раджа был особенный человек, чем-то похожий на герцога Веллингтона. Он говорил, что раз уж его отец подписал с нами договор о дружбе, он будет соблюдать и букву, и дух этого договора, хотя и ненавидит нас. Человек он был тяжелый, преданный старинным обычаям и, с нашей точки зрения, жестокий - но при этом честный и прямой. Мне он нравился. Никогда бы не подумала, что найдется кто-то, способный убить его или хотя бы осмелиться на это, разве что…
Бледное серьезное личико, плотно сжатые губы - должно быть, вот также она стояла перед раджей, устраивая ему перекрестный допрос и оспаривая его возражения. Глядя на нее, Родни пытался вообразить, что мог чувствовать угрюмый старик, восточный князь до мозга костей, столкнувшись с этой, в равной мере беспримесной, разновидностью английской женщины. Он нарисовал себе их первую официальную встречу: она обрушивает на него гору вопросов, он пытается отделаться от нее пустыми любезностями, но она не дает сбить себя с толку и этим пробуждает в нем любопытство и интерес. Он, должно быть, признал ее воинствующую жажду равноправия, но хихикал про себя при виде женщины, непреклонно отвергающей все дополнительные уловки, которые дозволяются ее полу.
Джоанна холодно посмотрела на мисс Лэнгфорд и обратилась к Родни:
- Как ты думаешь, кишанпурскую охоту на тигров отменят или нет?
Он совсем забыл про это. У старого раджи было в обычае каждый год приглашать несколько англичан на большую охоту. В этом году Хаттонн-Данны, и Кэролайн, и кое-кто еще получили приглашения, но Сэвиджам оно не пришло.
Родни ответил:
- Об этом речь не шла, но я не думаю, что рани будет устраивать нечто подобное почти сразу после убийства. Охота назначена на февраль, не так ли? И, кроме того, дорогая, нас это все равно не касается.
- Но если охоту все-таки устроят, а ты все еще будешь там, они ведь будут вынуждены пригласить и меня?