- Это дань нашей дружбе, Степан Осипович. А вот мой старший сын Андрей, о котором вы упомянули, только недавно произведен в гардемарины, - не удержался контр-адмирал, чтобы не поделиться радостью с бывшим сослуживцем. - А сейчас он находится в практическом плавании по Финскому заливу на учебном судне Морского корпуса.
Макаров сразу же оживился:
- Так в чем же дело, Петр Михайлович? Давайте я зачислю его в состав своей экспедиции. Благо, что вакантная должность гардемарина пока имеется.
Контр-адмирал несколько растерянно посмотрел на капитана 1-го ранга, пытаясь оценить его столь неожиданное предложение. А затем с оттенком сомнения в голосе произнес:
- Но ведь ваша экспедиция, Степан Осипович, продлится никак не менее трех лет? - Тот утвердительно кивнул. - В то время как уже через два года с учетом стажировки на кораблях Балтийского флота Андрей должен быть произведен в мичманы, - заметил он. - Вот и получится, что его однокашники будут в течение года щеголять с офицерскими погонами на плечах со всеми вытекающими отсюда привилегиями, а мой сын в это время так и будет оставаться гардемарином.
- Это не так, Петр Михайлович! - воскликнул Макаров. - Этот "потерянный", по вашему мнению, год окупится сторицей! Вы же прекрасно знаете, что в наше время для производства мичмана в лейтенанты необходимо его участие в кругосветном плавании. - Контр-адмирал утвердительно кивнул головой. - Кроме того, Андрей приобретет бесценный опыт участия не просто в кругосветном плавании, а участия в научных наблюдениях, о которых мы с вами уже говорили. А это высоко ценится. К тому же он будет, как вы сказали, "оставаться гардемарином", находясь в дальнем плавании, и тем самым не будет испытывать дискомфорта при виде своих однокашников с мичманскими погонами на плечах.
- Да еще под руководством столь опытного командира, близко знакомого с его отцом.
Макаров улыбнулся:
- Не вы ли, Петр Михайлович, предполагали в свое время, что когда-нибудь наши пути с вашим сыном могут пересечься при несении флотской службы? - Тот утвердительно кивнул головой. - Так вот этому самому пересечению, как мне представляется, и пришло время, - убежденно заключил он.
- Прошу извинить меня, Степан Осипович, за некоторые колебания, - признался контр-адмирал, - просто ваше предложение было для меня, признаюсь, очень неожиданным.
И задумался, вспоминая о своем плавании на фрегатах "Аскольд" и "Александр Невский" и о своем неизменном спутнике и друге Илье Долгорукове, трагически погибшем впоследствии на броненосной канонерской лодке "Русалка", будучи старшим офицером, во время попытки снять ее с подводных камней в шхерах Финского залива. А виной тому был бушевавший в них жестокий шторм. Он вздохнул, а затем, как бы отбрасывая эти тяжкие воспоминания, внимательно посмотрел на Макарова.
- Однако в связи с вашим предложением у меня будет к вам одна просьба. В виде дополнения, - уточнил он.
- Я весь внимание, Петр Михайлович.
- Не могли бы вы, Степан Осипович, в этом случае взять на "Витязь" еще одного гардемарина, друга Андрея? Исходя из собственного опыта, я полагаю, что в дальнем плавании весьма важно, чтобы рядом был человек с родственной душой, с которым можно было бы поделиться впечатлениями обо всем увиденном и доверить ему свои сокровенные мысли. Лично мне в этом плане повезло. Однако юному гардемарину, как мне представляется, трудно будет завести не то, что дружбу, но даже более или менее близкие товарищеские отношения с кем-либо из офицеров ввиду как разницы в возрасте, так и в служебном положении.
- Целиком и полностью разделяю ваши опасения, Петр Михайлович. Мне самому в этом плане было очень тяжело. Во время девятимесячного плавания в Сан-Франциско на корвете "Богатырь" в составе Тихоокеанской эскадры контр-адмирала Попова я исполнял должность даже не гардемарина, а лишь кадета. Но, к великому сожалению, на "Витязе" второй штатной должности гардемарина не предусмотрено.
Контр-адмирал понимающе вздохнул.
- Тем не менее я постараюсь сделать все возможное, чтобы "выбить" в морском департаменте эту дополнительную должность.
- Буду весьма признателен вам за это, Степан Осипович! - сразу же оживился контр-адмирал и с полупоклоном приложил руку к сердцу.
- Кстати, о каком гардемарине идет речь, Петр Михайлович?
- Об Алексее Черняховском.
- Хорошо, Петр Михайлович, - Макаров сделал пометку в своем блокноте.
Контр-адмирал облегченно откинулся на спинку кресла - он знал, что Макаров непременно добьется положительного решения в этом непростом вопросе. Однако в связи с этим его волновало еще одно обстоятельство.
- Не считаете ли вы, Степан Осипович, что мне стоит заблаговременно переговорить по этому вопросу с отцом Алексея Черняховского, тоже флотским офицером, чтобы для него это не было такой же неожиданностью, как и для меня?
Макаров ненадолго задумался.
- Думаю, что в этом нет необходимости, Петр Михайлович. Во-первых, не исключено, что мне не удастся "пробить" вторую должность гардемарина, и он с сыном будет разочарован этим. А в случае удачи он, безусловно, будет рад возможности отправить сына в кругосветное плавание на "Витязе", тем более вместе с вашим сыном, в чем я ничуть не сомневаюсь.
- Вам виднее, - с облегчением сказал Петр Михайлович. - В таком случае, - заметил контр-адмирал, - разрешите мне поинтересоваться, какова в настоящее время обстановка на Дальнем Востоке? В связи с предстоящим плаванием, вы, несомненно, располагаете более подробной информацией?
- Безусловно, Петр Михайлович. К великому сожалению, - он тяжело вздохнул, - для России она стала значительно хуже той, что была хотя бы полвека тому назад. Ведь в тридцатых годах Российская империя смогла вполне обоснованно объявить Берингово море своим внутренним морем, как, скажем, Белое море. И ни у одной морской державы это не вызывало каких-либо сомнений в его правомочности. Однако с продажей американцам в 1867 году территории Русской Америки, которую наши дипломаты тактично назвали Аляской, все круто изменилось. А после подписания в Петербурге через восемь лет русско-японского договора, по которому все Курильские острова отходили к Японии в обмен на Южный Сахалин, уже и Охотское море оказалось практически отрезанным от Тихого океана. И теперь только Камчатка осталась свободной для выхода России в Тихий океан.
- Но в соответствии с Парижским мирным договором, подведшим итоги Крымской войны, России, как проигравшей в ней стороне, запрещалось иметь какой-либо порт на Камчатке. Не так ли, Степан Осипович?
- Вы совершенно правы, Петр Михайлович. Однако после Франко-прусской войны 1870 года, проигранной Францией, Россия отказалась от соблюдения условий позорного для нее Парижского договора. И как вы помните, уже накануне Русско-турецкой войны семьдесят седьмого - семьдесят восьмого годов Россия стала создавать на Черном море свои военно-морские силы, что ей было запрещено тем же Парижским договором. А я с вашей великодушной помощью стал командиром прославившегося в дальнейшем военного парохода "Великий князь Константин", оснащенного минными катерами.
Контр-адмирал ностальгически улыбнулся, кивнув головой.
- Так что теперь мало-помалу возрождается и Петропавловский порт на Камчатке, - пояснил Макаров.
- Большое спасибо за исчерпывающую информацию, Степан Осипович. Однако меня до сих пор мучает вопрос о целесообразности продажи так называемой Аляски Северо-Американским Штатам. Это, как вы понимаете, в первую очередь связано с пребыванием в течение шестнадцати лет в Русской Америке моего деда, много сделавшего для ее развития. А ведь он, как мне известно, предсказывал ей блестящее будущее. И вот одним росчерком монаршего пера на ней поставлен крест.
Он тяжко вздохнул и посмотрел в окно, за которым беззаботно щебетали воробьи, видимо, радуясь столь редкой для столицы солнечной погоде.
- Я, Петр Михайлович, хотел бы только отметить, что те семь миллионов двести тысяч долларов, то есть около одиннадцати миллионов рублей, за которые была продана Аляска, до России так и не дошли. Дело в том, что эти доллары были в Нью-Йорке переведены в золото, которое погрузили на английский фрегат "Оркней". Однако тот уже в самом конце перехода в Кронштадт потерпел кораблекрушение, и золото оказалось на дне Балтийского моря.
- Я в курсе этого печального события. Похоже, что эта несправедливая сделка России была отмечена клеймом проклятия, - усмехнулся Петр Михайлович.
- Может быть, и так, - согласился Макаров. - Петр Михайлович, примите мою сердечную благодарность за найденное для нашей беседы время.
- Это я должен быть благодарен вам за то, что нашли время зайти ко мне перед уходом в кругосветное плавание да еще пристроить моего сына на "Витязь", обеспечивая ему тем самым беспрепятственную возможность прохождения флотской службы. Вам самому в силу ряда обстоятельств, связанных с вашим происхождением, пришлось в полной мере хлебнуть горьких разочарований. Как известно, первый флотский чин мичмана мог присваиваться только дворянину, в то время как ваш отец при вашем рождении имел чин флотского прапорщика, выслужившись из солдат, который давал ему лишь личное дворянство.
- Это так, Петр Михайлович, - вздохнул Макаров, - однако нашлись люди, в том числе, например, контр-адмирал Казакевич, бывший в то время военным губернатором Уссурийского края и командующим Охотской флотилией, которые помогли мне выбраться из этого, казалось бы, безвыходного положения.
Контр-адмирал усмехнулся:
- Благодарите лучше, Степан Осипович, свои незаурядные способности. И тем не менее вам все же пришлось после окончания мореходного училища в Николаевске, что на Амуре, четыре томительных года ждать производства в мичманы.
- Мои мытарства - это неизбежные издержки нашего государственного устройства. И не более того.
- Полностью согласен с вами, и очень рад, что теперь все это осталось уже позади. А посему от всей души желаю вам успехов как в предстоящем кругосветном плавании, так и в дальнейшей флотской службе. Семь футов вам под килем, Степан Осипович!
- Огромное спасибо за столь дорогое для моряка пожелание, Петр Михайлович! - проникновенно ответил Макаров, крепко пожав ему руку.
Глава I
Кругосветное плавание
Петр Михайлович вернулся со службы домой. Как всегда, его встретила жена Александра Васильевна. Приняв у него фуражку, она взволнованно сообщила, что во второй половине дня неожиданно пришел домой сын Андрей.
- Ведь сегодня не воскресенье, когда воспитанников Морского корпуса отпускают в увольнение, - пояснила она, тревожно глядя на супруга.
- Ну и что же стряслось? - спросил Петр Михайлович, которому передалось ее волнение.
- Да понимаешь, Петруша, он ничего толком не сказал, видимо, дожидаясь твоего возвращения. А затем ушел в свою комнату, куда тут же шмыгнул и Степа.
- Разберемся, Саша, - поспешил он успокоить супругу.
Из своей комнаты вышел с нетерпением ожидавший прихода отца Андрей. Степан завороженно смотрел на старшего брата, одетого во флотскую форму, пошитую с иголочки.
- Здравия желаю, ваше превосходительство! - приветствовал отца Андрей.
- Здравия желаю, гардемарин! - в тон ему ответил Петр Михайлович, вглядываясь в лицо сына и пытаясь по его выражению определить причину его прихода домой в неурочное время.
Они обнялись.
- Ну и вымахал же ты, однако, Андрюша! - непроизвольно воскликнул Петр Михайлович, отстранив сына и оглядев его с ног до головы, как будто увидел впервые после долгой разлуки.
- Как говорит мама, яблоко от яблони далеко не падает! - улыбнулся тот.
Александра Васильевна при этих словах сына счастливо улыбнулась, с любовью глядя на дорогих для нее мужчин.
- Есть мужской разговор, папа, - сообщил Андрей уже серьезным тоном, подчеркивая тем самым конфиденциальность предстоящего разговора, исключающего присутствие матери и уж тем более Степы.
- Тогда проходи в кабинет, - Петр Михайлович слегка подтолкнул сына и многозначительно посмотрел на супругу, которая женским чутьем почувствовала важность той новости, с которой Андрюша хотел поделиться с отцом. - А ты, Александра Васильевна, распорядись насчет ужина.
- Конечно, Петр Михайлович! - ответила она взволнованным голосом.
Не успели они сесть в кресла, как Андрей с сияющими от счастья глазами на одном дыхании выпалил:
- Сегодня, после возвращения учебного судна из практического плавания, меня вызвал к себе директор Морского корпуса и сообщил, что я направляюсь в распоряжение капитана первого ранга Макарова, командира корвета "Витязь", для участия в кругосветном плавании!
- Поздравляю тебя, Андрюша! Это очень хорошая новость! - поздравил сына Петр Михайлович, стараясь не выдать своей осведомленности об этом. - Потому-то тебя и отпустили домой в неурочный час?
- Конечно, папа! И не только предупредить вас с мамой об этом, но и собрать необходимые вещи. Ведь я должен буду уже завтра убыть на "Витязь", который стоит на Кронштадтском рейде.
- Для этого времени будет вполне достаточно, - прикинул тот. - Кстати, ты уволен из корпуса с ночевкой?
- Так точно! До десяти ноль-ноль утра завтрашнего дня.
- Вот и хорошо!
- Представь себе, папа, - возбужденно продолжил Андрей, - мало того, что я иду в кругосветное плавание, так на "Витязь" вместе со мной назначен и Алексей Черняховский!
"Ай да Степан Осипович! Пробил-таки вторую должность гардемарина!" - обрадовался Петр Михайлович.
- Это очень здорово, Андрюша! - порадовался он за сына. - Теперь будет с кем поделиться впечатлениями от всего увиденного в дальнем походе. А впечатлений будет более чем предостаточно - это я тебе, сынок, гарантирую.
Глаза гардемарина засветились восторгом.
- Когда "Витязь" покидает Кронштадт?
- Директор корпуса не назвал точную дату, но, как я понял, скоро. А это, папа, - с затаенной надеждой спросил гардемарин, - не тот ли Макаров, который несколько раз бывал в нашем доме перед Русско-турецкой войной, а затем стал командиром "Великого князя Константина", о славных делах которого ты мне много раз рассказывал?
- Тот самый, Андрюша, тот самый, - доверительно улыбнулся Петр Михайлович.
- Вот здорово! И здесь повезло!
- Когда прибудешь на "Витязь", при случае не забудь передать ему привет от меня.
- Обязательно, папа!
Петр Михайлович встал.
- Пора, Андрюша, сообщить и маме о таком событии в твоей жизни. А то она волнуется от неизвестности, пока мы здесь беседуем с тобой.
Андрей вскочил со своего места, когда отец поднялся из кресла, заспешил:
- Конечно, конечно, папа! Как ты думаешь, она не очень расстроится, узнав об этом?
- Такова уж, Андрюша, доля жен и матерей моряков - провожать своих мужчин в дальний поход. Ты только неправильно высказался - не расстроится, а разволнуется. Так будет правильнее определить состояние трепетной женской души, сынок.
Когда они вышли из кабинета, у Александры Васильевны отлегло от сердца - взволнованны, но улыбаются.
- Ну что ж, Александра Васильевна, собирай сына в кругосветное плавание! - с подъемом сообщил Петр Михайлович.
Александра Васильевна ахнула, прижав руки к груди, а Степан запрыгал от радости, с завистью и обожанием глядя на брата.
- И надолго, Андрюша? - только и смогла спросить она, потрясенная услышанной из уст супруга новостью.
Тот вопросительно посмотрел на отца.
- Года на три, не менее, - ответил за сына Петр Михайлович.
- О Господи! - чуть ли не простонала Александра Васильевна.
Младший сын напряженно взглянул на отца.
- Ну что же, Степан, ты тоже можешь поступить в Морской корпус. А там - посмотрим… - заметил Петр Михайлович, перехватив взгляд сына. - Или у тебя есть другое предложение?
- Никак нет, ваше превосходительство! - опять восторженно воскликнул Степан с радостными глазами. - Ведь я сын флотского офицера, а теперь уже и контр-адмирала! Как я понимаю, теперь главное - успешно сдать вступительные экзамены в Морской корпус.
- Правильно понимаешь, Степа, - отметил Петр Михайлович. - При этом надо иметь в виду, что вышло положение, согласно которому преимущество замещения казенных вакансий при поступлении в Морской корпус предоставляется детям военных чинов морского ведомства.
- Вот здорово! - восторженно воскликнул Степан. - Теперь-то уж точно буду принят в Морской корпус!
- А как твои пробелы в знаниях по арифметике? - усмехнулся отец.
Александра Васильевна тревожно глянула на сына.
А он преданно посмотрел на отца:
- Я уже ликвидировал их, папа, как и обещал тебе!
- Ну, ну… - покачал отец головой, видимо, до конца в этом не уверенный. - И готов доказать мне это?
- Да хоть сейчас, папа! - с готовностью ответил Степан.
Тот же только улыбнулся горячности сына.
- А зачем, по-твоему, это сделано, Петр Михайлович? - озадаченно спросила Александра Васильевна. - Я имею в виду изменения в правилах приема в Морской корпус, - пояснила она.
- Для закрепления флотских династий. Ведь давно известно, что именно в этих родовых династиях создаются устойчивые традиции безупречного служения Отечеству, которые затем передаются из поколения в поколение. Одним словом, флотские династии, если так можно выразиться, - золотой фонд русского флота!
Андрей и Степан многозначительно, с гордостью за отца и его предков, переглянулись.
- Прошу представителей флотской династии рода Шуваловых проследовать к столу! - торжественно провозгласила Александра Васильевна, с любовью и преданностью глядя на мужчин своей дружной семьи. - Я ведь тоже происхожу из не менее известной флотской династии, только рода Дементьевых.
Петр Михайлович обнял супругу:
- Ты, Александра Васильевна, по праву можешь гордиться родом Дементьевых. Только учитывай, что ты давно уже относишься к нашему роду. Мы с тобой можем гордиться нашими сыновьями!
Андрей и Степан преданно посмотрели на отца, а старший брат с затаенной улыбкой, скрывавшей явную заинтересованность, обратился к матери:
- А мы, мама, могли бы со Степой узнать причину, по которой ты не смогла отказать папе, когда он тебе сделал предложение? - И уточнил: - Если это, конечно, не секрет.