А тело утонувшего животного осталось лежать в болоте и начало разлагаться. Уровень воды в болоте понизился, и ужасное зловоние распространилось далеко вокруг. Беспокойство охватило людей: по-видимому, они чем-то разгневали невидимых духов, которые в отместку за это отняли у них добычу и теперь отравляют воздух. Тогда их вождь Раги вместе с тремя старейшинами племени совершил обряд примирения: на пластинке из клыка утонувшего животного было вырезано изображение мамонта; оно было сделано с большим искусством и как нельзя лучше передавало образ животного. Один из старцев произнес над этим изображением заклинание, после чего пластинку торжественно опустили в воду на том месте, где разлагался труп. Это помогло, потревоженный дух успокоился, пошел сильный дождь, который длился целые сутки, вода в болоте поднялась на два фута, покрыв мамонта, и только пузыри на поверхности воды говорили о том, что дух его все еще здесь, но вредить он уже не мог.
Еще реже, чем мамонты, встречались носороги с длинными рогатыми мордами, с толстой шкурой, покрытой шерстью. Но они не подпускали к себе человека, да и охота на них была смертельно опасной.
Зато в долине было много диких лошадей различных пород. Племя охотилось на них и в основном питалось их мясом. В этих местах водились также дикие быки. Охота на них была связана со смертельным риском: нередко бык подымал на рога преследовавшего его охотника. В жаркие лета появлялись иногда хищные животные, похожие на больших кошек: они переплывали реку с юга и производили огромные опустошения среди лошадиных и оленьих стад. Лошади и олени в ужасе бежали со своих обычных пастбищ. Тогда охотники устраивали облаву на диких кошек, чтоб заставить их уйти: люди собирались всем племенем, громко кричали и колотили в барабаны, чтобы испугать зверей, а старейшины в это время произносили заклятья, которые должны были заставить уйти непрошенных гостей.
Боялись люди также и волков, которые истребляли животных, употреблявшихся людьми в пищу. Племя Медведя вело с волками беспощадную войну. Волчье мясо считалось нечистым, и его нельзя было, есть, но волчьи шкуры употреблялись при сооружении жилищ, а старцы покрывали ею свои плечи. Более ценные меха, которыми мужчины и женщины украшали свои одежды, - куница, соболь, горностай, лисица служили также для обмена: торговцы, два раза в год приходившие из далеких стран в эту долину, охотнее всего обменивали свои товары на меха.
Река, на берегах которой жило племя Медведя, доставляла богатую добычу умелым рыбакам: воды ее кипели форелью, щукой, семгой. Их убивали острогами. Маленькие дети прямо руками ловили пескарей и раков. И все это благополучие, эту мирную жизнь в умеренном климате, среди обилия пищи, племя приписывало только мудрости своего предка Медведя, неутомимого и могучего, приведшего когда-то своих детей на берег этой реки. А самым ценным было то, что он заключил благоприятный для племени союз со всеми духами, населяющими реку, пещеры, кустарники и леса, с духами, незримо присутствующими повсюду, которые набрасываются на животных и тысячами убивают их, посылают или задерживают дождь, осушают реки или выводят их из берегов и являются во сне людям. Премудрость, как жить с духами в мире, великий предок передал старейшинам, которые свято хранят эту тайну и в свою очередь передают ее из поколения в поколение особо посвященным. Старцы знают формулы заклинаний и слова, которые можно и которых нельзя произносить; они знают дни, благоприятные для начала охоты, священные танцы, которыми можно привлечь животных к охотнику, и магические изображения, которыми можно удержать зверя на месте. Только они знают все обряды, необходимые для того, чтобы души мертвых не вредили оставшимся в живых; одним словом, они знают все, что необходимо людям, окруженным со всех сторон незримыми врагами, подстерегающими их, чтобы при малейшей ошибке или оплошности навредить или уничтожить их.
Человек жил в вечном страхе среди враждебного мира и непрерывных опасностей. Звери были его врагами; между ними и человеком шла борьба не на жизнь, а на смерть. Невидимые духи окружали его со всех сторон и всячески старались вредить ему. Неизвестные болезни вдруг посещали племя и уносили старых и молодых, взрослых и детей; люди мерли, как мухи осенью, и никакие заклинания старцев не могли помочь.
А то вдруг всех охватывал необъяснимый страх и держал в тисках день за днем: казалось, приближается какая-то ужасная катастрофа, которая должна уничтожить все племя, но никто не знал, откуда она должна придти. И люди боялись выходить из хижин, терпели голод, но не осмеливались идти на охоту. Иногда в племени появлялись одержимые злыми духами, которые внезапно падали на землю, а изо рта у них шла красная пена.
Если никакие заклятья старцев не помогали, то прибегали к операции: несчастному пробуравливали череп, для того чтобы через образовавшееся отверстие мог выйти поселившийся в нем злой дух.
Так проходили столетия, полные суровой борьбы и тяжелых лишений: с опасностью для жизни, путем невероятного напряжения охотники племени добывали пищу для себя, своих жен, детей и немощных стариков.
Но вот уже в течение нескольких поколений стали происходить едва заметные изменения климата: лето становилось все теплей, зима все мягче. Когда-то давно - говорили старцы - земля в долине в течение целой половины года лежала под снегом; все вокруг кишело оленями; до пяти больших стад держались постоянно поблизости. Изобилие господствовало в жилищах.
А теперь зимой вместо снега - дожди, вместо морозов - сырость, и олени уходят из этой местности: их становится все меньше и меньше. Меньше стало и разного пушного зверя: белки, соболя, лисиц. Все это внушало тревогу.
Особенно тревожило исчезновение оленей. Их стало так мало, что только охотники могли одеваться в эти превосходные меха, а для остальных членов племени их не хватало. Это создавало среди детей Медведя настоящую панику. Люди обращались к вождю Раги и к мудрым старцам. Ведь они - хранители тайных знаний, они должны знать, как приворожить животных и заставить их держаться вблизи жилищ человека! Но вождь и мудрецы были бессильны помочь, и это вызывало недовольство и затаенную вражду против них.
Нон и Ма
Нон со своими сверстниками готовился к предстоящим испытания. Все юноши племени, достигнув определенного возраста, проходили через церемонию посвящения, после чего они вступали в жизнь, как взрослые мужчины. Они не могли уже оставаться в одной хижине с матерью и сестрами и должны были выстроить себе собственное жилище, а на свадебных играх они похищали девушек и брали их себе в жены. Юноша становился мужчиной и получал голос в совете племени. Но для этого он должен был пройти через тяжелые испытания обряда посвящения.
Нон старался не думать об этом. Желание победить в предстоящих состязаниях вытеснило все остальное. Несмотря на холодную погоду, молодые люди сняли одежду. Они натерли тело жиром и стали упражняться в борьбе. Высокие, гибкие и сильные - они старались повалить друг друга, ловко увертываясь от подставленной ноги противника или удара. Когда они обхватывали друг друга, слышно было, как хрустят их кости; обычно оба борца падали на траву, и борьба продолжалась до тех пор, пока одному из них не удавалось подмять под себя другого.
Девушки и женщины не присутствовали на этих играх, но старики были тут; они давали советы борцам и поощряли их криками.
Потом начались состязания в беге, в котором люди племени Медведя были особенно искусны: из поколения в поколение их тела, благодаря постоянным упражнениям, приобрели, способность к стремительному бегу, - это было необходимым условием в борьбе за существование. Кроме того, некоторые из соревнующихся прибегали к особому способу: они питались только мясом с ноги оленя или лошади, что должно было передать им скорость бега этих животных.
Они бежали парами, пробегая десять раз подряд расстояние в двести шагов, отмеренное между двумя деревьями; с выпяченной грудью, закинув голову назад и выставив вперед подбородок, с подтянутым животом, на длинных ногах - они, казалось, едва касались земли. Иногда внезапный дождь орошал их разгоряченные тела; тогда они блестели, и от них шел пар.
Нон бегал очень хорошо, а на расстоянии ста пятидесяти шагов оказался самым быстрым, и это была для него самая желанная победа.
Юноши упражнялись также в стрельбе из лука и метании копья. Наконечники копий и стрел были вырезаны из оленьих рогов. Хороший охотник попадал копьем в цель на расстоянии пятидесяти шагов. Ничего не было красивее движения юноши, бросающего копье. Упираясь в землю выставленной вперед ногой, он делал мощное движение правой рукой, весь, устремляясь вперед, как бы вслед копью, и застывал в этой позе, а копье летело, рассекая воздух, и с треском вонзалось в ствол дерева.
Но вот игры окончены. Молодые люди погружают свои разгоряченные тела в холодные воды реки, потом, накинув одежды, возвращаются в свои жилища, и тут начинаются бесконечные разговоры о различных пережитых приключениях и будущих охотах.
Нон любил по вечерам беседовать с опытными мужами и мудрыми старцами и задавать им вопросы.
Ведь земля наверно еще не кончается в четырех днях ходьбы от их жилища? А что там, дальше, куда не проникает взгляд?
И старики рассказывали: к северу до самого позднего лета земля покрыта льдом, и там водятся только белые медведи; на востоке подымаются высокие горы, и их снежные вершины упираются прямо в небо; на юге же в десяти днях ходьбы простирается вода, и тянется она далеко-далеко, а там за ней есть еще страны, и в них, вероятно, тоже живут люди и звери. Только торговцы могли проникать в эти края, потому что они в дружбе с охраняющими их духами. Там вечное лето, и люди питаются только растениями… И тут вспоминали старцы далекие предания: когда-то на земле царила простота во всем; люди никого не убивали и ели только плоды и то, что давала земля; и жили они в мире со своими братьями-животными; но с тех пор все изменилось, пролились реки крови, и навсегда люди и звери стали врагами.
У Нона были друзья старше его по возрасту, с которыми он охотно проводил время. Двое из них умели изображать - на стенах хижин и пещер, на пластинках из рогов оленей и клыков мамонта - животных, населявших страну. Как живые, стояли они перед изумленным Ноном. И казалось, звери живут двойной жизнью: одна жизнь - там, на свободе, в лесу, а другая - здесь, пригвожденная волшебной силой к камню, из которого извлекла ее ловкая рука художника.
И Нон старался подражать своим товарищам. О, это очень важно - точно изобразить животное, со всеми подробностями, чтобы оно было, как живое, потому что тогда дух его, обманутый сходством, изберет своим местом пребывания картину, и животное будет все время держаться поблизости от этого места. Самой маленькой ошибки в изображении достаточно, чтоб животное увидело обман, и тогда оно больше не придет. И в руках работающего останется только мертвая кость или безжизненный камень, а на охоте ему ничего не удастся убить.
Нон старался изобразить все, что он видел и наблюдал. Под его руками оживали образы зверей. Вот бык на лугу; испуганный внезапным шорохом, он поднял голову, задрал хвост и вытянул спину: сейчас он ринется на врага или бросится бежать. Или вот - раненый бизон; он лежит на траве; он страдает; он ревет; с трудом старается он повернуть голову назад, чтоб достать зияющую на спине рану и лизнуть ее языком. И Нон счастлив своим умением и мечтает о том времени, когда он узнает все волшебные формулы и заклятья, необходимые для успешной охоты… А это будет не скоро, - на празднике посвящения в священном гроте.
Но вот солнце пригрело по-настоящему. Склоны холмов покрылись фиалками и анемонами. Почки начали лопаться на деревьях. Реки выступили из берегов, и земля дышала теплом и изобилием…
Ма, сестра Нона, лежала на золе у входа в хижину и мечтала. Теплый ветер усыплял ее. Ей едва исполнилось пятнадцать лет, но это была уже вполне развившаяся девушка. Правильными и красивыми чертами лица она напоминала своего брата, только они были мельче и нежнее, чем у Нона. Брови сходились над глазами цвета весенней листвы; длинные каштановые волосы прядями спадали на загорелые плечи.
Дома было много работы: нужно было очищать и обрабатывать меха так, чтобы звериные шкуры приобрели нужную мягкость, нужно было поддерживать огонь и жарить на раскаленных камнях мясо, приправленное пахучими кореньями, собранными еще осенью; нужно было чинить платье… Мало ли работы! Но Ма, охваченная сладкой истомой весеннего тепла, лежала неподвижно. Мать часто бранила ее и нередко награждала шлепками, но Ма принимала их равнодушно, как должное.
Бахили не была щедра на нежности. Это была высокая, сильная женщина с добрым выражением лица и глаз. Всегда деятельная, всегда в хлопотах по хозяйству, она почти никогда не покидала лагеря. И насколько молчалив был Тимаки, настолько болтлива была Бахили.
В течение всего дня она не молчала ни минуты. Ее не смущало отсутствие слушателей, она громким голосом продолжала разговаривать сама с собой. Она любила всякие поговорки, которые сама придумывала: "сырой мох для подстилки плох" или "язык ранит тяжелее копья".
Когда Ма ленилась, Бахили говорила ей: "Старые женщины спешат жить, молодые девушки - грезят". А когда Тимаки шел на охоту, она напутствовала его, чтобы побудить скорей вернуться домой: "Что вне дома съешь, не пойдет на пользу".
Ма, подталкиваемая матерью, принялась за работу, но мысли ее были далеко. Из разговоров с Ноном, с которым она была очень дружна, Ма многое узнала. Она мечтала попасть куда-нибудь в далекие южные страны, о которых он ей рассказывал со слов стариков и которые она часто видела во сне… Ей грезилось горячее солнце и деревья, отягченные плодами, и юноша, который подходит к ней и заключает ее в свои объятия… Увидит ли она когда-нибудь эти страны наяву? Уйдет ли она от этой однообразной жизни, и кто поведет ее к неизведанному?
Есть счастливые люди, которые бывают в далеких краях. Это торговцы, что живут на берегу моря. По их рассказам она старается представить себе его: это - река, у которой только один берег… и вода его не течет, как в реке; иногда она начинает волноваться, сердиться и рычать, так что человек пугается. Увидит ли она когда-нибудь море? Кто знает!
Так мечтала Ма, скобля шкуру только что убитого жеребенка.
Когда Ма удавалось, она убегала с другими девушками на холмы; там они собирали цветы и душистые травы: цветами украшали они свои волосы и шею, а травы сушили на зиму.
Хотя Ма оставалось ждать еще целый год до свадебных игр, в которых она сможет принять участие, но она старалась быть в обществе старших подруг. Этот праздник, решавший судьбу девушек, происходил в середине лета, и на нем встречались все три соседних дружественных племени, живших на берегах реки.
Вечные законы, которых они строго придерживались, запрещали брать жен из своего племени, и каждая девушка ждала, что ее уведут из старого, насиженного места в новые и неизвестные края.
Свадебные игры проводились с величайшей торжественностью, и старейшины строго следили за тем, чтобы все обряды и правила исполнялись как должно, поскольку от этого зависело будущее племени и его благополучие. Браки не были больше так плодовиты, как раньше. Когда-то женщины производили на свет десять и больше детей, а теперь - не больше шести, да и из них половина умирала в раннем возрасте.
Некоторые женщины оставались бездетными. И это было плохим знаком. Времена менялись, и находились люди, которые предсказывали близкий конец племени Медведя.
Ма и ее подруги отдыхали на склоне холма. Они собрали большие охапки цветов для торжественного обряда, который совершался каждый год весной в честь пробуждающейся после долгого зимнего сна природы.
Как только холмы покрывались свежим зеленым ковром, девушки отправлялись собирать цветы. Они сплетали из них гирлянды и пели при этом вполголоса, и это было похоже на жужжание пчел… Слова произносились в определенном ритме, и ритм этот соответствовал порядку вплетаемых цветов, потому что только так можно расположить к себе духов, обитающих в лесу.
Когда настал вечер, девушки поднялись на холм, на котором возвышался священный дуб. Это было старое дерево, стоявшее здесь с незапамятных времен и уцелевшее от всех бурь и непогод. Каждая девушка несла в руках ветвь, сорванную с него в прошлом году: всю зиму эти ветви бережно хранились в хижинах. Теперь, дойдя до вершины холма девушки, сложили их в кучу и подожгли, при чем горько плакали и издавали жалобные стоны. А когда костер потух, они образовали хоровод и два раза обошли вокруг дерева; потом украсили дерево гирляндами из цветов, которые только что сплели, и стояли так в кругу, низко склонившись перед деревом, простирая руки вперед; потом отклонились назад, опять склонились вперед, стараясь передать движения дерева, сотрясаемого дикими порывами ветра. В тот самый миг, как солнце опустилось за горизонт, девушки сорвали свежие цветы с дерева и стали потрясать ими в воздухе, охваченные буйным весельем. Еще два раза обошли они вокруг дерева, но теперь их движения были быстры и радостны, а потом яркой цепью рассыпались по холму и побежали вниз в долину.