- Все остальное не имеет значения, - продолжил Эльфинстоун, - кроме того, что нам нужен флот, чтобы доставить нас туда, и мы не можем управлять им. Бэмпфилд думает, что ему дадут за Бордо графский титул, так что этому чертову идиоту ничего не докажешь. Ни восстания, ни бунта, ни славы и никакой надежды на чертов графский титул.
Шарп улыбнулся.
- И никакого форта, если я не получу достаточно войск, сэр.
- У вас будут лучшие войска, которые я смогу отыскать, - пообещал Эльфинстоун, - но не в таких количествах, чтобы вы надумали захватить Бордо.
- Конечно, сэр.
Гребцы хрипели от усилий, борясь с отливом, когда катер повернул к северному молу. Шарп прекрасно понял, что произошло. Простая экспедиция по захвату форта нужна была, чтобы захватить шасс-маре, но у амбициозных офицеров, обуреваемых надеждой сделать себе имя в последние месяцы войны, разыгрались фантазии. А Шарпу, которому было приказано провести разведку, предстояло разрушить их надежды.
Рулевой направил нос шлюпки по течению прямо к трапу. Белый катер на спокойной воде быстро приближался к причалу. Дождь уже лил ливнем, барабаня по киверу Шарпа.
- Суши весла, - закричал рулевой.
Белые весла поднялись, будто крылья, и лодка пришвартовалось к основанию трапа. Шарп взглянул наверх. Стена гавани, черная и мокрая, возвышалась над ним как скала.
- Насколько здесь высоко? - спросил он Эльфинстоуна.
Полковник искоса посмотрел вверх.
- Футов восемнадцать. - потом он увидел причину вопроса Шарпа, и пожал плечами. - Будем надеяться, что Вигрэм прав, и оборонять стену никто не будет.
Потому что если стена все-таки будет защищена, у Шарпа не будет никаких шансов, ни единого, его люди погибнут, а Бэмпфилд возложит вину за провал операции на армию. Тяжело было думать об этом в зимних сумерках под косым дождем, низвергающемся из серых стальных туч, но эта мысль преследовала Шарпа, пока он пробирался по переулкам туда, где жена зашивала его зеленую куртку, его боевую куртку, зеленую куртку, которую он оденет перед встречей с фортом в Аркашоне.
Глава 3
- Выходит, - резко сказал Ричард Шарп, - армия не может найти настоящих солдат?
- Их никогда не бывает в избытке, - ответил капитан стрелков. - Не хотите ли вы сказать, осмелюсь предположить я, что и нормальных командиров армия также найти не в состоянии?
Шарп рассмеялся. Полковник Эльфинстоун сделал все что мог, и сделал очень неплохо, к слову говоря. Если уж Шарп не мог взять в бой своих собственных людей, то не было подразделения, которое он бы предпочел солдатам капитана Вильяма Фредриксона из шестидесятого стрелкового полка. Он пожал Фредриксону руку.
- Я очень рад, Вильям.
- Мы и сами не огорчились.
У Фредриксона была отвратительная внешность, прямо-таки мерзкая. Левого глаза не было, и глазницу прикрывала грязная тряпка. Почти все правое ухо было оторвано пулей, а два передних зуба были вставные. Все эти раны были получены на полях сражений.
Люди Фредриксона грубо, но остроумно называли его "Милашка Вильям". Шестидесятый полк, сформированный для борьбы против индейских племен в Америке, до сих пор назывался Королевские американские стрелки, хотя половину роты составляли немцы, четверть - испанцы, вступившие в него за время войны, остальные были британцами, кроме одного человека с суровым лицом, в одиночку оправдывающего старое название полка. Шарп сражался рядом с этой ротой два года назад и, увидев это лицо, вспомнил имя.
- Этот американец, Тэйлор, кажется?
- Да. - Фредриксон и Шарп стояли достаточно далеко от выстроившихся в две шеренги рот, и те не могли слышать их голоса.
- Мы можем столкнуться с американцами, - сказал Шарп. - Один из них, Киллик, прячется в Аркашоне. Вдруг Тэйлор не пожелает воевать против соотечественника?
- Предоставьте это мне, сэр, - пожал плечами Фредриксон.
Шарпу дали две роты стрелков. Фредриксон командовал одной, а лейтенант Минвер - другой, и вместе они насчитывали сто двадцать три человека. Немного, думал Шарп, чтобы атаковать крепость на французском берегу. Они с Фредриксоном отошли дальше вдоль причала и остановились возле телеги с рыбой, с которой в океан стекала кровь и чешуя.
- Между нами, Вильям, это поганое дело.
- Такая мысль приходила мне в голову.
- Мы выступаем завтра, чтобы захватить форт. Предполагается, что он не будет сильно защищен, но кто знает? Один только Бог. Есть один ненормальный, который хочет, чтобы мы вторглись вглубь Франции, но мы не станем этого делать.
Фредриксон оскалился, затем повернулся и оглядел стрелков.
- Мы будем брать форт только с этими войсками?
- Ну, флот обещал послать морских пехотинцев нам в помощь.
- Очень благородно с их стороны, - Фредриксон посмотрел на "Возмездие". Баркасы шныряли туда-сюда, от причала к кораблю, загружая судно бочками с водой.
- Вы получите дополнительное снаряжение. Первый отдел платит.
- Чтоб им лопнуть, этим ублюдкам! - радостно сказал Фредриксон.
- А вечером я приглашаю тебя на ужин к нам с Джейн.
- Буду рад повидать ее.
- Она прекрасна, - тепло сказал Шарп, и Фредриксон, видя энтузиазм друга, понадеялся, что новая жена не уменьшит аппетит майора к предстоящему в Аркашоне кровавому делу.
Комендант Анри Лассан думал, что к рассвету пойдет мокрый снег, но не был уверен в этом, пока не забрался на западню башню, и не увидел, как хлопья снега оседают на его большие пушки, чтобы вскоре растаять. Пушки были заряжены, как и всегда, но стволы и запальные отверстия заткнуты, чтобы предотвратить попадание сырости внутрь.
- Доброе утро, сержант.
- Сэр! - Солдат притоптывал ногами, борясь с холодом.
Лассан осторожно забрался на каменную стену с подносом кофейных кружек. Он всегда утром приносил караульным по чашечке кофе, и все ценили этот маленький жест. Комендант, говорили они, был джентльменом.
Через внутренний двор пробежал мальчик, и из кухни раздался женский голос. Женщин в форте не должно было быть, но Лассан позволил семьям канониров занять жилые помещения, которые обычно занимали пехотинцы, раз те ушли на север. Лассан считал, что его люди будут менее склонны к дезертирству, если их семьи будут рядом.
- Вот и он, сэр, - указал сержант сквозь дождь.
Лассан взглянул в узкое место залива Аркашон, где прилив набегал на отмель. По ту сторону отмели серые волны, поднятые ветром, вспенивались в водоворот, посреди которого, виднелось маленькое судно, прокладывающее путь на юг.
Судно было британским шлюпом с оснасткой брига: двумя маленькими мачтами и большим спинакером на корме. Его черный, с белой полосой, корпус, как знал Лассан, скрывал восемнадцать орудий. Паруса были убраны, но даже так он разрезал волны и Лассан видел, как высоко поднималась вода за его кормой.
- У нашего врага, - сказал он снисходительно, - беспокойный завтрак.
- Да, сэр, - засмеялся сержант.
Лассан поднял кружку кофе. В его лице читалось нечто, намекавшее на его уязвимость, а взгляд был каким-то нерешительным и испуганным, и поэтому подчиненные стремились взять под защиту своего командира. Они знали, что комендант Лассан после войны собирается стать священником, и симпатизировали ему за это, но также знали, что он будет сражаться как солдат, пока не прозвучит последний выстрел в этой войне. Сейчас комендант смотрел на британский шлюп.
- Вы заметили его вчера вечером?
- На закате, сэр, - ответ сержанта был точен, - и огни были потушены.
- Он следит за нами, верно? - улыбнулся Лассан. - Наблюдает, что мы поделываем.
Сержант хлопнул ладонью по пушке вместо ответа.
Лассан повернулся и задумчиво посмотрел на внутренний двор. Из Бордо пришло предупреждение о возможной британской атаке на форт, но войск для укрепления его ослабленного гарнизона не прислали. Лассан мог либо стрелять из пушек, либо оборонять крепостные стены со стороны берега, но одновременно делать и то и другое не мог. Если британцы высадят войска и пошлют корабли в канал, Лассан попадет между молотом и наковальней. Он снова посмотрел на шлюп. Если в Бордо правы, это любопытное судно проводило рекогносцировку и Лассан должен обмануть соглядатая. Он должен заставить их думать, что форт настолько слабо защищен, что необходимости в высадке войск нет.
Из офицерских комнат, зевая, показался лейтенант Жерар. Лассан окликнул его:
- Лейтенант!
- Сэр.
- Не подымайте флаг сегодня! И не сушите белье на крышах бараков!
Жерар, не успев застегнуть мундир, удивленно сдвинул брови.
- Не поднимать флаг?
- Вы слышали меня, лейтенант! И солдаты пускай не мельтешат в амбразурах, поняли? Только караулы в башнях.
- Я понял, сэр.
Лассан снова повернулся, чтобы засечь курс корабля сквозь промозглый дождь и ветер. Он видел дрожащие паруса, пенящуюся воду, представил офицеров, укутанных в дождевики с поблекшими от соли галунами, смотрящих в свои подзорные трубы на форт. Он знал, что такие маленькие корабли, посланные шпионить за французским побережьем, часто останавливали рыбацкие лодки. Сегодня и каждый день в течение следующей недели на лов будет позволено выходить только тем рыбаками, которым Лассан доверяет. Им разрешат брать английское золото, пить ром в каютах брига, продавать англичанам лобстеров, а в обмен они расскажут похожую на правду ложь. А потом Анри Лассан задаст им жару из этих огромных послушных пушек, ждущих своего часа.
Он улыбнулся своим мыслям и пошел завтракать.
Перед ужином Шарпу пришлось пережить несколько не самых приятных минут.
- Мой ответ - нет! - повторял он.
Полковой старший сержант Патрик Харпер стоял в маленькой гостиной жилища Джейн и вертел в своих больших ручищах кивер.
- Я говорил с мистером Даламбором, сэр, и он сказал, что я могу пойти с вами. Я хочу сказать, что мы сидим, как прачки в засуху.
- Скоро прибудет новый полковник, Патрик. Он не сможет обойтись без полкового старшего сержанта.
Харпер насупился.
- Да и без майора тоже.
- Он не может лишиться нас обоих. - Не во власти Шарпа было лишить личных волонтеров Принца Уэльского услуг огромного ирландца. - Если ты пойдешь, Патрик, новый командир назначит нового полкового старшего сержанта. Вряд ли ты этого захочешь.
Харпер нахмурился.
- Это лучше, чем если с вами пойду не я, сэр, а мистер Фредриксон не оставит меня без дела.
Шарп был непоколебим.
- Нет.
Огромный мужчина, на четыре дюйма выше шестифутового Шарпа, усмехнулся.
- Я могу взять отпуск по болезни.
- Сначала ты должен заболеть.
- Я уже заболел! - Харпер показал на рот. - У меня просто ужасно болит зуб, сэр. Вот тут! Он открыл рот, ткнул туда пальцем и Шарп увидел, что у Харпера действительно покрасневшая и опухшая десна.
- Сильно болит?
- Ужасно, сэр! - Харпер, чувствуя брешь в обороне, прям-таки сморщился от боли. - Сильно пульсирует. Тук-тук, тук-тук, ну просто барабанный бой в черепе. Ужасно.
- Покажись вечером хирургу, - бесчувственно сказал Шарп, - и пусть он его вырвет. Потом возвращайся в свой батальон.
Лицо Харпера потускнело.
- Я точно не могу пойти, сэр?
Шарп вздохнул.
- Лучше бы рядом со мной был ты, старший сержант, чем дюжина любых других парней. - Это была правда. Шарп не знал никого, рядом с кем бы он хотел сражаться рядом, но только не в Аркашоне. - Сожалею, Патрик. Кроме того, ты ведь теперь папаша. Ты должен заботиться о жене и ребенке.
Жена-испанка всего месяц назад родила Харперу сына, которого назвали Ричард Патрисио Августин Харпер. Шарп смущался из-за выбранного имени Ричард, но Джейн пришла в восхищение, когда Харпер попросил разрешения использовать его имя.
- Это для твоей же пользы, старший сержант, - продолжил Шарп.
- Как это, сэр?
- А так, что твой сын две недели будет с отцом. - Шарп вспомнил видение отвесной, черной мокрой стены, и эта картина укрепила его голос. Он повернулся на звук открывающейся двери.
- Мой дорогой. - Джейн, прекрасная в голубом шелковом платье, мило улыбнулась Харперу. - Старший сержант, как малыш?
- Отлично, мадам! Изабелла благодарит вас за белье.
- У вас болит зуб! - Участливо спросила Джейн. - Ваша щека припухла.
Харпер покраснел.
- Совсем немного, мадам, практически не чувствуется.
- Надо приложить гвоздичное масло! На кухне есть немного. Пойдемте!
- Он не может пойти, - сказал Шарп после ужина, когда они с Джейн возвращались обратно по городу.
- Бедный Патрик, - Джейн настояла на том, чтобы проведать Хогана, но никаких новостей не было. Она навещала его днем ранее, и Хоган выглядел лучше.
- Я не хочу, чтобы ты подвергала себя риску, - сказал Шарп.
- Ты говорил это дюжину раз, Ричард, и уверяю тебя, что я каждый раз это слышала.
Они легли спать, и четыре часа спустя в дверь постучала хозяйка. В спальне было темно и холодно. Мороз рисовал узоры на оконном стекле, не тающие даже когда Шарп разжег огонь в маленькой жаровне. Хозяйка принесла свечи и горячую воду. Шарп побрился, и надел свой старый, полинявший мундир. Это был мундир в котором он дрался, мундир, испачканный кровью, мундир, продранный пулями и саблями. Он бы не хотел идти в бой в ни в каком другом.
Он смазал маслом замок винтовки. Шарп всегда ходил в бой с винтовкой, хотя прошло уже десять лет, как сделался офицером. Потом вынул из ножен свой кавалерийский палаш и проверил остроту лезвия. Было так странно уходить на войну из постели жены, еще более странным было идти без своих людей, без Харпера, и мысль о том, что он будет сражаться без Харпера, вызывала беспокойство.
- Две недели, - сказал он. - Я вернусь через две недели. Может, раньше.
- Они покажутся вечностью, - преданно сказала Джейн, затем с трепетом отшвырнула постельное белье и схватила одежду, которую Шарп повесил сушиться перед огнем. Ее собачка, воспользовавшись этим, запрыгнула на согретую постель.
- Ты не должна идти, - сказал Шарп.
- Я пойду. Долг каждой женщины провожать мужа на войну, - она задрожала от холода и чихнула.
Получасом позже они вышли в пахнущий рыбой переулок, и ветер сек лица, будто ножом. На пристани зажгли факелы, там стояла "Амели", приподнятая начавшимся приливом.
Поблескивая оружием, темная колонна людей поднималась на борт торгового судна, которое было выделено Шарпу в качестве транспорта. "Амели" отнюдь не являлась жемчужиной торгового флота Британии. Свою жизнь она начала свою жизнь как угольщик, перевозя топливо из Тайна в Темзу, и вся была покрыта толстым слоем угольной пыли.
Бочки, ящики и сетки с припасами погрузили на борт в предрассветной темноте. Ящики с винтовками и боеприпасами были сложены на причале, а с ними и бочки с солониной и свежей говядиной. Хлеб, завернутый в парусину, был упакован в просмоленные ящики. Здесь же находились бочки с водой, запасные кремни и точильные камни для сабель и штыков. Веревочные трапы были закреплены за шпигаты, чтобы стрелки при высадке могли спуститься в баркасы, посланные с "Возмездия".
Грязно-серое пятно рассвета осветило грязные замусоренные воды залива. На корме "Сциллы", фрегата, стоящего на якоре, виднелись огни, очевидно, её капитан завтракал.
- Я завернула тебе сыр, - голос Джейн звучал тихо и испуганно. - Сверток в твоем ранце.
- Спасибо, - Шарп наклонился поцеловать ее и внезапно захотел остаться. Жена, как сказал как-то генерал Кроуфорд, делает солдата слабым. Шарп еще мгновение подержал жену в объятьях, чувствуя ее ребра под шерстью и шелком, а затем вдруг она снова чихнула.
- Мне холодно. - Она вся дрожала. Шарп потрогал ее лоб, он был горячим.
- Ты нездорова.
- Ненавижу рано вставать, - Джейн попыталась улыбнуться, но ее зубы стучали, и она снова чихнула. - И я не уверена, что вчерашняя рыба пришлась мне по вкусу.
- Иди домой.
- Ты уедешь, и я пойду.
Шарп, наплевав на то, что сотня человек смотрела на него, снова поцеловал жену.
- Джейн…
- Иди, мой дорогой.
- Но…
- Всего лишь холод. Зимой всем холодно.
- Сэр! - Милашка Вильям приветствовал Шарпа и поклонился Джейн. - Доброе утро, мадам! Сегодня свежо!
- Да уж, мистер Фредриксон! - Джейн снова вздрогнула.
- Все на борту, сэр, - Фредриксон повернулся к Шарпу.
Шарп хотел задержаться с Джейн, он хотел убедиться, что та не подхватила лихорадку у Хогана, но Фредриксон ждал его, люди держались за леера, натянутые вдоль трапа, и он не мог остаться. Он поцеловал Джейн напоследок, ее лоб был горяч как огонь.
- Иди, ляг в постель.
- Я лягу, - она уже дрожала, сгорбившись от ветра и сжав кулаки.
Шарп подождал немного, желая сказать что-то запоминающееся, что-то, что полностью бы смогло выразить его любовь к ней, но нужные слова не приходили. Он улыбнулся, затем пошел за Фредриксоном на палубу "Амели".
Дни были уже короткие, и свет, проходя через холмистый ландшафт позади порта, расцвечивал пенящуюся воду залива серебром. Трап упал на камни причала.
Далеко в море, словно выросшая из вод гора, возвышалась серая в свете утра пирамида парусов. Это "Возмездие" набирало ход. Судно выглядело весьма внушительно: целый плавучий арсенал орудий, способных своим бортовым залпом сотрясти воздух и море, но этот арсенал бесполезен на мелководье Тест-де-Бюш. Форт будет захвачен людьми и удержан ручным оружием, а не пушками корабля.
- Линейный корабль сигналит, - крикнул шкипер "Амели" Тремгар, сплюнув за борт. - Дает понять, что нам пора отплывать. - Приготовиться, вперррёд - проревел он.
Стоявшая поблизости "Сцилла" подняла марсель, и намек на скорое отплытие заставил Шарпа повернуться к причалу. Джейн, закутанная в зеленовато-голубой плащ, все еще стояла там. Шарп видел, что она дрожит.
- Иди домой!
- Подождите! Подождите! - Послышался чей-то крик. Акцент был французский, а владелец голоса, невзрачно одетый человек, явно слуга, скакал на маленькой лошади и вел на привязи еще одну, навьюченную грузом. - На "Амели"! Постойте!
- Черт возьми. - Тремгар набивал трубку табаком и теперь засунул ее в карман замаранного плаща. Позади слуги и лошади, медленно, как епископ на процессии, ехал высокий элегантный мужчина на статной лошади. У мужчины были изысканные черты лица, белый плащ с серебряной застежкой и шляпа, промасленная в целях защиты от дождя.
Трап был снова спущен и мужчина с видом, будто запах "Амели" был недостоин утонченного джентльменского носа, поднялся на борт.
- Я ищу майора Шарпа, - заявил он с французским акцентом офицерам, собравшимся на шкафуте.
- Это я, - отозвался Шарп с полуюта.
Вновь прибывший человек повернулся с грацией, уместной скорее для бального зала, и казавшейся смешной на выщербленной палубе бывшего угольщика. Он поднял монокль и внимательно рассмотрел изорванный мундир майора Ричарда Шарпа. Француз поклонился, будто намекая, что подобные почести следует отдавать ему, затем снял свою непромокаемую шляпу и пригладил свои седые прилизанные волосы. Потом вытащил запечатанный конверт.
- Приказы.
Шарп спрыгнул с полуюта и разорвал конверт.
Майору Шарпу.