Ребенок приник головой к бамбуковому косяку двери и замолчал. Леле показалось, что он дремлет. Но когда, час спустя, она окликнула его, мальчик не пошевелился. Он так и умер с открытыми глазами.
Лела простилась с ним и пошла дальше.
С каждым днем итти становилось всё тяжелее. Всё чаще садилась девочка на землю и сидела подолгу, смотрела на берег, на великую реку. Она уже не всегда понимала, куда она идет и зачем.
Саибы проезжали мимо, в легких двуколках, на арабских скакунах. Они ни на кого не глядели, у них были недобрые, надменные лица, точно вся эта страна, и не только земля, но и воздух и небо над нею принадлежали им. Точно вся Индия, всё золото Индии, и земля, и люди, и шелк, и рис, и жемчуг, - всё принадлежало им.
"Весь мир принадлежит нам! - словно говорили эти надменные лица. - А вы - грязные индусы, рабы!.. Ваше дело - носить нас на носилках, нянчить наших детей, сажать для нас рис, растить хлопок, копать землю, погонять верблюдов, петь, просить милостыню и подыхать с голоду…"
Лела нашла на дороге брошенный кем-то недоеденный початок кукурузы и съела его весь, с зернами и со стержнем. Она научилась отличать съедобных муравьев от ядовитых, подбирала их в ладонь и ела. На сердце у нее было тяжело, ее мутило от голода, ноги дрожали.
Так она брела еще день, еще два… Как во сне, шла она мимо большого пруда, зеленой ограды какого-то сада. Лела не знала, что это уже окрестности Калькутты.
У зеленой ограды она остановилась. Сад был прекрасен: прозрачный бассейн, цветы, зеленая листва платанов. Большой белый дом прятался в тени деревьев. На скамье у ограды сидел мальчик, - нарядный, в белой куртке с атласным синим воротником. Но то, что мальчик держал в руках, было прекраснее и сада, и цветов, и фонтанов. Лела впилась глазами в руку мальчика. Он ел сандвич: большой кусок холодного мяса между двумя пухлыми ломтями хлеба.
- Дай! - сказала Лела. Она забыла наставление кансамаха.
Мальчик обернулся и вскрикнул от испуга. Он увидел глаза Лелы.
- Бери! - сказал мальчик. Он отдал ей и хлеб и мясо. Потом побежал в дом и вынес большой кусок пирога.
- Еще! - сказала Лела. - Я очень голодна.
Мальчик кивнул головой.
- Индусы всегда голодны, - сказал мальчик. Он принес ей еще пирога.
- Теперь уснуть, - сказала Лела.
В саду за оградой была тень. Лела перелезла через ограду, легла в тени и тотчас уснула.
Мальчик побежал в дом.
- Мама, у нас в саду лежит девочка, - сказал мальчик. - Большая, красивая, только очень худая. Нельзя ли оставить ее у нас?
Миссис Пембертон вышла в сад.
- Ты так добр, Фредди, ты всех жалеешь! - сказала миссис Пембертон.
Она разбудила и внимательно осмотрела девочку.
Живописные лохмотья вместо платья, пышные косы, белое сари, упавшее на смуглый правильный лоб…
- Красивая девочка! - сказала миссис Пембертон.
Лела поняла всё, что ей сказала мем-саиб, и очень толково ответила. Ее взяли в дом, помощницей к няньке младшего ребенка.
Грудная Бетси целый день спала в люльке, под белой кисеей. Лела подавала теплую воду для купанья Бетси, освежала глиняный пол ароматной эссенцией, дергала шнур большого веера, укрепленного над люлькой, когда нянька и кормилица засыпали.
Лела была ловка, смышлена. Скоро ей надели кружевной передник и приставили к парадным комнатам.
Хозяин, мистер Пембертон, был высокий носатый человек с громовым голосом и тяжелой походкой. Весь день, топоча, он ходил взад и вперед по кабинету и громко диктовал писцам деловые письма.
- Рис, рис, рис, - слышала Лела. - Пятьсот мешков риса в Бристоль, две тысячи в Копенгаген.
Мистер Пембертон торговал рисом, бенгальским рисом, лучшим в мире. Суда, груженные индийским рисом, отходили во все европейские порты.
- Сто тысяч центнеров продано в прошлом году, - слышала Лела, - сто двадцать пять тысяч в нынешнем…
Половину Бенгала можно было бы накормить тем рисом, который вывозил хозяин.
Вокруг дома ходили голодные люди, у ограды останавливались нищие. Они просили хлеба. Хозяйка была добра, она подавала нищим. Хозяин качал головой.
- Индусы всегда голодны, - говорил хозяин.
Скоро хозяйскому мальчику привезли в подарок куклу из Бомбея. Увидев куклу, Лела побльднела: тот самый старик! Кукла-факир, искусно сшитая из шелковых тряпок. Высокая шапка, крючковатый нос, пестрые лохмотья… Когда куклу дергали за шнурок, факир поднимал руку.
Фредди был счастлив. Лела две ночи не спала. Страшный старик с поднятой рукой стоял у нее перед глазами. Она встала ночью, пробралась в детскую, взяла куклу и унесла ее в сад. Здесь она спряталась в дальний угол, оторвала кукле-факиру руки, ноги, голову и закопала в разных местах. Ее поймали в саду и привели к хозяину.
Фредди катался по полу и орал:
- Моя кукла!.. Моя кукла!.. - Все слуги собрались в хозяйские комнаты. Хозяйка громко негодовала. Хозяин вышел в столовую в халате. Он брезгливо морщился: Лела украла куклу молодого саиба!.. Она посягнула на вещь, принадлежащую британскому подданному…
В то же утро Лелу свели в тюрьму.
Глава шестая
ДЖЕЛХАНА
Весь первый день Лела просидела в углу тюремного двора, на раскаленных от солнца каменных плитах, у стены, прикрывшись платком, не смея глядеть на то, что происходит вокруг.
"Джелхана!.. Неволя!.. - думала Лела, глотая слезы. - Теперь меня никогда не отпустят к отцу".
Она слышала стоны, шорох; кто-то проходил мимо, кто-то толкнул ее и прошептал оскорбительное слово. Лела не шевельнулась.
- Сними с меня сари! - услышала она подле себя чей-то голос.
Рядом с нею, у стены скорчились две женских фигуры под белыми платками. Одна из женщин громко стонала.
Лела сдернула платок с лица соседки.
Она увидела сидящую на корточках растрепанную молодую женщину со сведенными к груди руками. Кисти рук у женщины были зажаты двумя деревянными дощечками и крепко обвиты веревкой. Забитые в дощечки гвозди проходили насквозь через суставы. Из распухших пальцев сочилась темная кровь.
- Что это? - испуганно спросила Лела.
- Колодки, - ответила женщина.
Вторая женщина, повидимому мать первой, тоже зашевелилась.
- Посмотри!
Она показала Леле свои руки: почерневшие суставы, обнаженное до костей гниющее мясо.
- С меня только вчера сняли колодки! - сказала женщина.
- За что их надели на тебя? - спросила Лела.
- За то, что мы ткали шерсть. Мы родом из Бихара, а у нас в селениях ткут такую тонкую шерсть, какую не умеют ткать саибы.
- Саибы не позволяют нам ткать шерсть на наших станках, - сказала вторая ткачиха. - Нас будут судить. Если судья добрый, - велит отрубить пальцы на одной руке. А если злой, - отрубит на обеих. Судья ведь тоже саиб.
Ужас охватил Лелу, она не знала, что сказать.
Тут раздались голоса. Вошли двое людей. Женщины замолчали.
Один из вошедших, рослый афганец в зеленой чалме, в больших серьгах, оглядел двор. Все притихли.
- Вот этого! - указал ему низенький саиб в белом пробковом шлеме, с недобрым бритым лицом. Он указал на скорчившегося у стены пожилого индуса в белом поварском колпаке, в полосатой тряпке вокруг бедер.
- Власти саибов приходит конец… Коршуны кричат о том в небе, вороны каркают на кладбищах. Вся Индия поднимается, чтобы навсегда прогнать демона-притеснителя со своих полей.
- Слушайте, слушайте! - Все сдвинулись тесным кругом, люди боялись шелохнуться, боялись проронить слово.
- Мечи махраттов уже поднялись. Поднимаются копья раджпутов, полумесяц мусульман!.. За рекою Сатледж раскрываются тюрьмы… Двадцать тысяч заключенных по единому слову возьмутся за оружие. Ждите знака, узники!.. Теперь уже скоро!..
- Скоро, скоро! - нестройные голоса подхватили слова Чандра-Синга.
- Скоро мы погоним злого демона из наших городов и деревень!..
Лела не слушала больше. Она тихонько ушла к себе. Утром снова подошла к глиняной ограде парии. Чандра-Синг качался взад и вперед, сидя на скрещенных ногах, глаза его были полузакрыты.
- Чандра-Синг! - тихонько позвала Лела.
Неприкасаемый вздрогнул, но век не поднял…
- Чандра-Синг, ты помнишь Батму-Севани? - спросила Лела.
Неприкасаемый открыл глаза.
- Я ее дочь, - сказала Лела.
- Где Батма? - быстро спросил Чандра-Синг.
- Умерла. Я пришла сюда издалека, Большим Колесным Путем. Я ищу отца.
- Твой отец уже ушел отсюда.
- Где он? - спросила Лела.
- До Дели далек путь, - загадочно ответил ей Чандра старой пословицей индусов.
- Как мне найти его, Чандра-Синг?
- Я скоро буду там, где он.
- Возьми меня с собой, Чандра!
Чандра-Синг помолчал.
- Ты слыхала, о чем я говорил с людьми ночью? - спросил Чандра-Синг.
- Слыхала, - ответила Лела.
- Что ты мне скажешь в ответ?
Лела вынула из-под женского платка небольшой изогнутый кинжал - подарок матери.
- Мне еще немного лет, Чандра, - сказала Лела. - Но руки у меня сильные и удар верный.
Чандра-Синг вгляделся в ее упрямое лицо, в потемневшие от внутреннего жара глаза.
- Да, - сказал Чандра-Синг. - Ты - дочь нашего Панди.
Тяжелые шаги послышались позади них.
- Спрячь кинжал! - быстро сказал Чандра-Синг.
Лела оглянулась.
Два тюремщика несли по двору кадку с водой.
Лела тотчас сунула обратно свой кинжал. От ее торопливого движения белый платок соскользнул на плечи, обнажив лоб и волосы.
- О-о! - вдруг сказал Чандра-Синг и замолчал, точно ему что-то перехватило дыхание. Он увидел белый трехконечный знак на лбу Лелы.
Краска прилила к смуглым щекам девушки.
Лела сказала:
- Да, я низкорожденная.
Она натянула до самых глаз узорную кайму платка.
- Кто видит этот знак, гонит меня прочь, - покорно сказала Лела. - И ты… - она не договорила.
- Никто не гонит тебя, девушка! - торопливо сказал Чандра-Синг. - Нет, нет!.. Ты - дочь моего друга.
И он улыбнулся ей неожиданной доброй улыбкой.
- Не бойся ничего, Лела. Я уведу тебя отсюда.