Шум снаружи усилился. Точно хор волынок сопровождал громкое пение сумасшедшего.
Вдруг в хижину ворвалась вместе со снопом света дюжина дикарей в шкурах, если судить по цвету, ранее принадлежавших крокодилам.
Облик их был отвратителен: толстые губы, как у всех негров, приподнимались, обнажая полоску сверкающих белых зубов; волосы были заплетены тончайшими косичками, проложенными полосками желтой меди; на передниках из шкур дикой кошки болтались небольшие колокольчики, а ожерелья из клыков хищников красовались на груди.
Трое из "гостей" несли по кувшину из высушенной на солнце глины, емкостью пять-шесть литров, наполненных какой-то мерзкой светло-желтой жидкостью.
- А вот нам вкусненького принесли! - пронзительно воскликнул Фрике и совершил невероятный прыжок. - Вкусненького от "бикондо"!
Музыканты закатили белки глаз и натужно задули в музыкальные инструменты, больше походившие на орудия пыток.
Огромные пастушеские рожки, изготовленные из бивней слона, издавали гнуснейшие звуки и составляли основную ударную силу оркестра.
Прочие виртуозы, попеременно зажимая то одну, то другую дырочку коротких флейт толщиной в палец, выводили пронзительные мелодии, причем височные артерии исполнителей надувались и напрягались не хуже натянутых струн.
Резкие, расслабляющие модуляции одной из флейт как-то даже не вязались с миниатюрными размерами инструмента. Музыкант набирал солидную порцию воздуха и вновь дергался, точно задыхаясь от идиотской игры.
Правда, некоторые виртуозно закрывали и освобождали сразу несколько отверстий. Без сомнения, исполнители были по-своему талантливы. Эта великолепная демонстрация мастерства, казалось, возбуждала дух соревнования.
Музыка большого оркестра, тщетно пытавшегося перещеголять исполнителей Байрейта, звучала добрые четверть часа.
Тут вступило соло на флейте, довольно легкое в исполнении, оно шло на одной ноте, так играют на дудочках продавцы водопроводной арматуры в Париже.
- Пошли, - жалобно пробормотал доктор, - все уже готово!
И бедняга растянулся во весь рост на утрамбованном земляном полу хижины.
Он положил голову на отполированный брусок черного дерева, служивший африканцам подушкой, и принялся глядеть на пришельцев, как глядел бы на черную пантеру острова Ява.
Андре и Фрике только беспокойно изумлялись.
Перед каждым пленником церемонно поставили по кувшину.
Доктор даже не шелохнулся.
Что же дальше?
Проголодавшийся Фрике прямо рукой залез в кувшин и зачерпнул жирную и клейкую массу.
- Гм-м! - пробормотал он, гримасничая. - Ба!.. На войне как на войне! Ну, ладно!.. Если трезво оценивать ситуацию, то другого пути избежать голодной смерти нет… - Фрике облизнул палец. - Не так скверно, как кажется на первый взгляд. Не очень-то вкусно, но если не быть слишком требовательным в еде… Заказных блюд тут, по-видимому, нет.
Парнишка принялся без энтузиазма есть. Но, видно, туземцы на энтузиазм и не рассчитывали; хорошо, что хоть не пренебрегли их угощением!
- Ну, ладно! Хватит! - съев по меньшей мере литр хозяйского пойла, решительно произнес Фрике. - Откровенно говоря, это вовсе не яблочный торт и даже не жареная картошка за два су.
Однако перерыв в еде не понравился представителям племени осиеба, они тотчас же начали выражать недовольство жестами, пытаясь заставить белых оказать уважение их кухне.
- Спасибо, вы очень любезны, - отвечал им гамен. - Не надо церемоний. Потом, понимаете, для первого раза довольно.
Но эти слова успеха не имели. Напротив. Артисты быстро положили на землю музыкальные инструменты и приготовились броситься на Фрике. Мальчишка тут же вскинулся, точно готовый к бою петух.
- Это еще что такое?.. Где ваше воспитание?..
Доктор, продолжая лежать, воскликнул голосом премьера, не привыкшего к возражениям:
- Проявите терпение, дитя мое, проявите терпение!
- Я ничего особенного не прошу. Но пусть не лезут. Я не люблю, когда меня трогают!
Доктор произнес несколько слов на местном языке, они тоже, однако, не произвели никакого впечатления.
Спустя мгновение туземцы бросились к молодым людям.
Но и Фрике и Андре уже рванулись к приоткрытой двери. Проворный, как белка, гамен и мускулистый сильный Андре сумели опередить туземцев и выскочили наружу.
- Теперь наша очередь смеяться! - воскликнул Фрике, натирая руки песком. - Оружие, дарованное природой, - продолжал выкрикивать он и за долю секунды принял классическую стойку по правилам французского бокса. - А ну, поворачивайтесь! Ты, сын мой?.. Прекрасно. Р-р-раз! - И мощным ударом ноги в плечо свалил одного из нападавших. - Чья теперь очередь смеяться?.. Неверный шаг портит все дело. Минуточку! Похоже, ситуация осложняется!
Хлоп! Хлоп! Наш дьяволенок нанес двум туземцам сокрушительные удары в живот. Испустив отчаянные крики, оба рухнули наземь.
Андре же стоял спиной к хижине в защитной стойке английского боксера. Позиция оказалась великолепной и свидетельствовала о профессиональном знакомстве с основами современного кулачного боя.
- Браво, месье Андре! Чувствуется настоящая школа! - восхитился гамен, одновременно нанося удар ногой в челюсть противника. - Туше, мой друг!
Пуф! Пум! Это разнеслись звуки двух прямых ударов кулака Андре поочередно в грудь безумцев, которые тут же повалились навзничь.
- А это тебе, приятель! - сопроводил гаврош удары ногой по берцовым костям противника. - Раз-раз - и в глаз, как говорят у нас на бульварах… Ты куда это? А ну, получай, подонок!
Туземцы, окружившие Андре, стали отступать.
Никто из дикарей Старого и Нового Света не в состоянии противостоять мускулам тренированного европейца; ведя кочевой образ жизни, страдая от тягот и лишений, эти дети природы очень редко обладают большой силой.
Гамен действовал необыкновенно быстро - без особых усилий, с потрясающей ловкостью и проворством он наносил десять ударов в секунду. Парижанин провел мощный удар в голову одного черного дьявола, лишил зрения другого, попав в глаза растопыренными пальцами (такой прием на парижских заставах зовется "удар вилкой"), третьему разбил челюсть. И еще, встав на руки, двинул четвертому пяткой прямо в лицо.
- Все зубы тебе выбил, негодяй? Итак, кто следующий? А! Хотите познакомиться с приемами французского бокса? Давайте, поучу!
Вопящие дикари получили подкрепление. К старым бойцам присоединились новые. Могут ли два европейца противостоять двум сотням диких зверей?
Андре и Фрике несколько секунд отчаянно пытались стряхнуть с себя живые гроздья тел, но безуспешно.
Раздался громкий победный клич, и двоих белых со связанными руками и ногами бросили на земляной пол хижины.
Несчастный доктор, полный сочувствия к молодым людям, то и дело громко разражался замысловатыми провансальскими ругательствами.
Фрике наслаждался, как знаток жаргона. Андре хранил презрительное молчание.
Через какое-то время, как ни в чем не бывало, вновь подали варево.
Под звуки музыки туземцы внесли три деревянные подставки, каждая высотой более двух метров, на которых стояли три кувшина.
В нижней части кувшинов виднелась тонкая гибкая трубка с наконечником из слоновой кости.
- Бедняги! - пробормотал доктор. - Добровольно или по принуждению, нам все равно придется это съесть.
Молодые люди с любопытством наблюдали за приготовлениями. Без сомнения, им собирались силой запихнуть в рот эту противную кашу.
Большим и указательным пальцами дикари попросту зажали каждому пленнику нос, и те поневоле разомкнули стиснутые рты.
Щелк! И "лакомство Бикондо", как назвал это месиво Фрике, потекло через наконечники, удерживаемые множеством крепких рук.
Оставалось либо глотать, либо захлебнуться…
И несчастные вынуждены были глотать! С высоты двух метров варево под воздействием атмосферного давления довольно быстро перетекало в желудки несчастных друзей.
Доктора тоже подвергли такой пытке, но он стремился к тому, чтобы не пропало ни капли еды.
Постепенно лица пленников наливались кровью. Глаза вылезали из орбит, тела покрылись потом. Принудительное кормление продолжалось более десяти минут. Наконец-то глиняные кувшины опустели! Наконечники выплюнуты. Обед окончен.
Довольные проведенным кормлением, туземцы племени осиеба удалились, оставив на циновках троих несчастных.
Более двух часов пленники приходили в себя, мучила ужаснейшая жажда. Поглощая огромное количество воды, европейцы кое-как смогли потушить сжигавший внутренности вулкан.
Первым заговорил доктор:
- Итак, несчастные друзья мои, что скажете? А вы, дорогой Андре, все еще полагаете необходимыми проповеди цивилизации и евангельских заповедей столь гастрономически изощренным антропофагам?
- Мне бы пятьсот морских пехотинцев с нашего корабля да винтовку в руки, я бы сумел дать ответ.
- А знаете, как следует назвать данное действо? - в свою очередь высказался Фрике. - "Механическая кормушка" из Парижского зоосада! Ею пользуются для кормежки содержащихся в неволе диких уток, цесарок, гусей и индюшек.
- Совершенно верно, мой друг! - воскликнул доктор.
- Бедные зверюшки, откармливаемые на убой! - продолжал гамен. - Сейчас в роли подопытных кроликов выступаем мы! Ну, ладно, допустим, данное племя просто злобное. Но каковы шутники, хотят повелевать нашими желудками! Однако посмотрим, чем все кончится.
- Доктор, - обратился Андре, - вы полагаете, нас просто откармливают?
- Конечно, черт побери!
- Вот этим самым варевом наподобие чечевичной похлебки? - уточнил Фрике.
- От чечевичной похлебки не прибавляют в весе, мой друг.
- Вот как!
- От нее лишь укрепляется мышечная ткань, друг мой, для наращивания мяса и жира требуются растительное и животное масла, крахмал, сахар и тому подобные питательные вещества.
- А я-то думал… Но, в конце концов, вам лучше знать. И все-таки если поглощать это варево, где, конечно, много масла, и грызть целый день сахар, то превратишься в кусок сала?
- Совершенно верно; именно поэтому в нас насильно впихивают кашу из кукурузной муки и сладкого картофеля, политую пальмовым маслом.
- Б-р-р-р!
- А поскольку у пальмового масла довольно приятный запах, то антропофаги - известные лакомки - добавляют его в нашу еду, чтобы придать будущему мясу особый привкус.
- Ну и ну! От ваших слов бросает в дрожь. Однако послушайте, доктор, значит, мы скоро… разжиреем?
- Если нас будут насильно кормить огромным количеством специально приготовленной пищи да еще держать в неподвижности, как, впрочем, и в неизвестности, то за две недели мы наберем достаточный вес и попадем в котел.
- Но ведь… вы такой худой!
- Таков уж от природы, вдобавок, как я уже сказал, есть надежный способ похудеть. Гарантирую: ваш организм не накопит и одной сотой грамма жира, даже если наши хозяева удвоят порцию.
- Покажете прямо сейчас?
- Как хотите…
- Тогда давайте!
- С удовольствием.
Доктор, как и его спутники, отяжелевший от пищи, встал и направился в угол хижины, взял сосуд, до половины наполненный пальмовым маслом с какими-то растительными волокнами, и поджег смесь.
- Действуем по порядку. Несчастные! У вас глаза на лоб лезут, а животы раздуты, точно бурдюки! Но - терпение…
Затем доктор достал большой глиняный горшок, служащий чем-то вроде жаровни. Туда он вставил сосуд, формой напоминающий бутылку, в горлышко ввел гибкий, полый стебель пальмового побега. Все это он поместил в корзину грубого плетения, наполненную, по всей видимости, марганцем.
- Вы изучали химию, дорогой Андре, не так ли?
- Изучал, как все в коллеже, - ответил молодой человек.
- А я, - сообщил Фрике, - изучал на курсах и химию, и физику, и всякие фокусы.
- Не может быть!
- Может! - не без самодовольства произнес юноша и весомо добавил: - Я учился у самого Робер-Удэна!
- Великолепно! - невозмутимо проговорил доктор. - Чернокожие обожают фокусы: успех вам обеспечен. Минерал в корзине, мой дорогой Андре, - перекись марганца.
- Я узнал.
- Теперь о практической стороне дела. Вы без труда все поймете. В глиняный сосуд, - назовем его ретортой, - я помещаю некоторое количество перекиси марганца. А в горлышко воткнем гибкий стебелек… Теперь загружаем в горшок приготовленный заранее уголь и принимаемся коптить смесь, как селедку. Вот смотрите: поджигаю, кладу на жаровню реторту с темно-красной перекисью.
- Если не ошибаюсь, - поинтересовался Андре, - получается… кислород?
- Ну вот, вы и поняли, значит, изучили химию не хуже самого Бертело. Заинтригованы? Хотите спросить, как данное открытие сможет помешать туземцам насладиться нашим жиром? Секрета нет. Марганец совершенно случайно я обнаружил в двух шагах отсюда. И, что бывает крайне редко, этот минерал здесь почти химически чистый. Не хватало угля, и мне пришлось его изготовить; я отыскал белое дерево местной породы и обжег его по методу европейских углежогов. Полагаю, что по праву мог бы занимать должность директора Пиротехнического института племени осиеба и легализовать созданную лабораторию. Итак, смотрите.
Во время пространной речи доктора сосуд с марганцем мало-помалу приобретал темно-красный оттенок.
Доктор вынул один уголек и дал ему догореть.
И когда огонек стал затухать, доктор поднес уголек к отверстию трубки.
Уголек тотчас засверкал, как дуговой электрический фонарь, и продолжал несколько секунд ярко гореть: его подпитывал кислород, выделявшийся из перекиси марганца.
Фрике разинул рот от изумления.
Не говоря ни слова, доктор наклонился к трубке и глубоко вдохнул.
Молодые люди наблюдали за происходящим сверкающими, точно карбункулы, глазами. Доктор дышал быстро, прерывисто, и жизненные процессы в теле, казалось, ускорились во сто крат.
- Хватит! - испуганно воскликнул Андре. - Вы же себя убьете!
- Вовсе нет! - громко возразил доктор. - Я сжигаю углерод в организме и потому худею.
И снова приступил к сеансу ингаляции, продолжавшемуся семь-восемь минут.
- Ну, а теперь вы попробуйте выкурить новую трубку мира. Уверяю, это совершенно безопасно.
- Нет, отдохнем до завтра; а пока объясните, пожалуйста, как кислород помогает худеть или, иными словами, мешает полнеть.
- И желательно поподробнее, - попросил Фрике, который никак не хотел смириться с участью будущего куска мяса.
- Так вот, друзья, - произнес доктор с марсельским акцентом, - растительные и животные жиры и все вещества организма, не содержащие азота, нужны в основном для сохранения тепла и двигательных функций. А дыхание - своего рода сгорание накопившихся в теле веществ. И при нормальных обстоятельствах они разрушаются и выводятся из организма.
- Похоже на то, как если бы хозяин квартиры поддерживал тепло, сжигая мебель.
- Именно вещества, не содержащие азот, участвуют в процессе дыхания и являются "топливом" тела - точно так же кокс или каменный уголь участвуют в работе паровой машины. Таким образом, сохраняются постоянная температура тела и способность двигаться.
Но бывает и так, как сегодня: жиры не используются полностью для повседневных нужд. Тогда они равномерно распределяются по всему организму и служат своеобразным запасом топлива для живой машины.
Считается, что полные люди лучше переносят холод, чем худые, поскольку обладают постоянным источником подогрева.