Мы достигли Барселоны через несколько дней и как раз накануне большого сражения, в котором были убиты оба мои сотоварища по этому гнусному делу.
Но меня бог спас и сохранил, и во мне возникло тогда странное убеждение, что провидение щадило меня для того, что приготовляло мне более страшное возмездие, чем мгновенная смерть.
По окончании войны я поселился в Мадриде у одного старого еврея, торговавшего кожей. Он был французский выходец 1709 года; однажды ночью меня разбудили. Оказалось, что мой хозяин отчаянно болен и что он находится в ужасном бреду. Я знал, что у него нет никого близких и потому немедленно отправился к нему и стал ухаживать за ним. Через несколько времени он пришел в себя; поблагодарив меня за мои хлопоты, спросил, как меня зовут.
- Кермор де Кермаруэ, - был мой ответ.
- Кермаруэ! - закричал тогда он каким-то странным голосом.
- Ну да!
- Перо! перо! - стал он умолять, указывая на свой письменный стол.
Я исполнил его желание, хотя решительно не понимал, что он хочет делать.
Старик написал две строчки и подписался.
В них было сказано: "Завещаю г. Кермаруэ все свое состояние".
Через четверть часа после этого его уже не было больше в живых.
В бумагах его мы нашли разъяснение его поступка. Мой дед - барон де Кермаруэ, эмигрируя из Франции, оставил ему на сохранение двести тысяч ливров.
Террор вынудил еврея удалиться из отечества; он приехал в Испанию, занялся торговлей и при помощи денег моего деда нажил громадное состояние. Дед оставил ему двести тысяч ливров, а он возвратил мне двенадцать МИЛЛИОНОВ; Я немедленно уехал из Испании в Париж и, право, готов был бы перевернуть весь мир, чтобы отыскать Терезу и предложить ей свою руку, но здесь, в Париже, меня ожидало достойное возмездие.
Бог покарал меня.
Двадцать лет уже, как я страдаю этим недугом и не выхожу из этой комнаты, а сегодня, когда мне остается всего несколько часов жизни, я решился обратиться к вам. Кто знает, может быть, опозоренная мной девушка еще жива… может быть, даже я отец… Теперь понимаете ли вы меня?
- Да, - прошептал Арман.
- Я узнал, - добавил умирающий, - что вы посвятили себя на добрые дела.
У вас есть свои агенты и своя полиция; вы отыскиваете самые скрытые бедствия. Я надеялся и думал, что вы можете найти ту, которой я завещаю все свое богатство.
- Но, - заметил скромно Арман, - сумею ли я…
- Постарайтесь.
- А если эта особа умерла и если у нее нет ребенка?
- Тогда я вас делаю своим наследником. Но, милостивый государь, я… Богатство мое пригодится на ваши добрые дела. Вот ключ - когда я умру, снимите его с моей шеи и отворите шкатулку: в ней вы найдете два завещания, составленные в разное время, - одно, делающее вас моим наследником, а другое - Терезу или ее ребенка, если вы их найдете; к этому завещанию приложен медальон, бывший на ней в роковую ночь. В этом медальоне волосы и портрет женщины - по всей вероятности, ее матери, вот что я вам могу дать для указаний.
Голос умирающего слабел, час кончины близился. "К шести часам, - прошептал он, - я пригласил священника".
В эту самую минуту раздался звонок: это был священник.
Спустя два часа после этого барон де Кермаруэ скончался.
Полицейский комиссар немедленно все опечатал, а Арман воротился домой, унося с собой два завещания.
При покойнике остался только один комиссионер, принесший графу де Кергацу письмо от барона де Кермаруэ.
Оставшись один, Коляр улыбнулся.
- Ах ты, старикашка, - пробормотал он, - ты, брат, умер спокойно. Я пришел к тебе нищим и вымолил у тебя позволение пожить для того, чтобы узнать, что можно извлечь из богатого человека, умирающего без наследников.
- Да… мы посмотрим теперь, - продолжал он, - кто из нас скорее найдет Терезу - ваш ли добродетельный граф де Кергац или наш капитан Вильямс. Нам достанутся, старикашка, твои миллионы…
И при этом Коляр расхохотался самым наглым образом.
ВИШНЯ И БАККАРА
Через две недели после свидания капитана Вильямса с Коляром в один солнечный январский день в пятом этаже одного из домов улицы Темпль, у окна, выходившего во двор, прилежно работала молодая девушка. Она была высока, стройна и бела, как лилия, между тем как волосы ее были цвета воронова крыла.
Ее прозвали в магазине, где она училась делать цветы, Вишней.
Вишня открыла окно и, продолжая работать, беззаботно распевала один из модных романсов Альфреда Мюссе.
При последнем куплете хорошенькие ручки молодой девушки докончили стебелек пиона.
- Ну, - заметила она при этом, - через десять минут моя работа будет кончена, и тогда я отнесу ее, а на обратном пути постараюсь побывать и в мастерской господина Гро.
И при этом Вишня улыбнулась.
- Да, наконец-то пришло воскресенье, - мечтала она, - если завтра будет такая же погода, как и сегодня, то я буду одна из самых - счастливейших женщин! Мой жених повезет меня обедать со своею матерью в Бельвиль.
- Бедный Леон, - проговорила девушка, принимаясь снова за работу, - как ему не хочется ехать домой за бумагой для продажи своей маленькой земельки. Ах! Если бы г. Гро не обещал назначить его через месяц в подмастерья, то он уже давно бы уехал.
И при этих словах Вишня полупечально улыбнулась и взглянула на клетку, в которой порхала маленькая синичка.
- У тебя, милочка, будет скоро прехорошенький хозяин, - сказала она при этом и встала со своего места, - мы будем тогда уже вдвоем насыпать тебе корм. Но это будет только через два месяца… А как это долго, когда кого-нибудь любят!..
И Вишня опять вздохнула.
В это время на лестнице раздались чьи-то шаги, и чей-то голос, не менее свежий, но гораздо звучнее, чем у Вишни, запел одну из арий Надо.
- Суббота, - подумала Вишня и подвинулась к двери. - Опять Баккара, зачем это моя важная сестрица повадилась так часто жаловать ко мне?
Дверь Вишниной комнаты отворилась, и вошла женщина.
Это была родная сестра Вишни, она была так же хороша, как и ее сестра, но отличалась от нее только тем, что была блондинка, ее звали Баккара.
За шесть лёт перед этим она бежала от своего отца, резчика на меди, и против его воли сошлась с бароном д'О., который нарочно для нее построил дом; целых пять лет она не виделась со своей сестрой, так как отец проклял ее.
Когда он умирал, она возвратилась к его смертному одру, и он простил ее.
Похоронив отца. Баккара перевезла к себе свою мать и снова зажила своей прежней жизнью.
Вишня же любила честного ремесленника Леона Роллана, по ремеслу столяра-краснодеревщика, и должна была в самом непродолжительном времени сделаться его женою.
Сестры постоянно виделись между собою, но Вишня никогда не была в доме своей сестры.
Сестры поцеловались.
- Здравствуй, Вишенка.
- Здравствуй, Луиза, - ответила молодая девушка, имевшая особенное отвращение к насмешливому прозвищу Баккара, которое дали ее сестре несколько кутил на одном пикнике, где она имела счастье выиграть груды золота в эту игру.
- Неужели это ты все сегодня сработала? - спросила Баккара, садясь около сестры и рассматривая ее работу.
- Да, сегодня, - улыбнулась Вишня, - мне нужно поскорей окончить эту работу. Я хочу сегодня кончить свое платье.
- Вот как, ты, кажется, собираешься нарядиться завтра?
- Конечно, ведь завтра воскресенье.
- Как! Только поэтому? Вишня сконфузилась.
- Леон повезет меня со своей матерью в Бельвиль.
- Следовательно, ты все еще любишь своего Леона?
- Разве ты могла сомневаться в этом? - ответила Вишня.
- Он такой честный и красивый.
- Положим, что и так, - возразила Баккара, - но ведь, выйдя за ремесленника, ты будешь всегда остро нуждаться.
- Что же такого? Леон скоро будет сделан мастером - тогда он будет получать уже целых десять франков в день, а - на эти деньги мы устроимся.
Баккара презрительно улыбнулась.
- Ты хорошо знаешь, - сказала она, - что я могу тебе всегда дать четыре и даже хоть десять тысяч франков.
- Ни за что, - возразила ей Вишня, - честная девушка может брать деньги от отца или мужа.
- Но ведь я тебе родная сестра!
- Я бы и взяла, если бы у тебя был муж.
Баккара нахмурилась и прикусила себе губы.
- Ты можешь возвратить мне их, - добавила она как бы вскользь, - когда выйдешь замуж, ведь у Леона есть деньги.
- Нет, благодарю, - ответила Вишня, - я вообще не люблю занимать деньги.
Молодая девушка, разговаривая с сестрой, снова принялась за работу, между тем как Баккара подошла к окну и бросила мимолетный взгляд на одно окно соседнего дома.
Это окно было заперто и даже закрыто жалюзи.
- Его опять нет дома, - проговорила чуть слышно Баккара и обернулась назад.
Вишня работала, но между прочим потихоньку наблюдала за своей сестрой.
- Скажи мне, милая Луиза, наконец, - спросила она самым простодушным тоном, - к чему следует приписать то, что ты сделалась так любезна ко мне и стала бывать у меня чуть не каждый день?
Баккара вздрогнула.
- Или у тебя дело в нашем квартале? - продолжала Вишня.
- Нет, - ответила старшая сестра, - я бываю у тебя потому, что люблю тебя и имею чересчур много свободного времени.
Вишня улыбнулась:
- Да ведь у тебя всегда было много свободного времени. Однако ты…
- Изволь, душа моя, я тебе выскажусь в таком случае прямо, - перебила ее Баккара. - Я влюблена. Я, которая известна всему Парижу под именем бессердечной, я, про которую говорят, что она смеется над мужчинами, как француз над китайцем.
Вишня невольно приподняла голову и посмотрела на свою сестру.
- Да, - продолжала Баккара, - с месяц тому, когда я была у тебя и увидала там, в окне, молодого человека, который взволновал так мое сердце, что оно, никогда не любившее, сильно забилось… Там, - добавила она, - вон в этом окне.
- Вижу и знаю даже того, о ком ты говоришь, - заметила, улыбаясь, Вишня, - это Фернан Роше.
- Ты знаешь его? - радостно переспросила Баккара.
- Да.
- О, ты не знаешь, как я люблю его, - продолжала Баккара, - я люблю его так, как ты никогда не любила и не будешь любить своего Леона.
- Вот как! - проговорила недоверчиво Вишня.
- Я видела его всего три раза, но так влюбилась в него, что готова решиться на всякую глупость. Да кто же он? Говори мне скорей. Как ты с ним познакомилась?
- Очень просто, - ответила Вишня, не узнавая сестры. - Он, кажется, очень небогатый человек и служит в какой-то конторе. Когда он переезжал сюда, то ему пришлось купить письменный стол и кровать у хозяина моего Леона. А так как он получает всего двести франков в месяц, то ему было очень стеснительно отдать сразу всю сумму, которую он должен был за эту мебель. Леон, по своей доброте, устроил, что его хозяин, рассрочил ему этот долг. С тех пор мы и знакомы. Он всегда кланяется мне. Да вот и он сам!
В соседнем доме в это время растворилось окно, и в нем показался молодой человек.
Баккара мгновенно побледнела.
Вишня подошла к окну и начала что-то напевать.
Молодой человек обернулся к ней и вежливо поклонился, хотя, казалось, очень удивился, что сзади молодой девушки стояла другая, поразительно схожая с ней.
- Это моя сестра, - сказала ему Вишня.
Фернан поклонился.
- Пригласи его, - шепнула Баккара умоляющим голосом.
Вишне стало жаль сестру, и она, не подумав, предложила Фернану зайти к ней.
- Благодарю вас, - ответил молодой человек, - но мне некогда, я еду сейчас обедать в гости, и мне нужно еще успеть переодеться.
- Он уходит, - прошептала Баккара, - я хочу знать, где он будет, и узнаю это. Может быть, к какой-нибудь женщине… О, я буду ужасно ревнива.
Вишня с удивлением слушала сестру.
- Но ведь г. Фернан не муж и не любовник тебе? - заметила она.
- Он будет им.
- Твоим мужем?
Баккара пожала плечами и замолчала.
- Впрочем, - проговорила Вишня, - кажется, Леон
говорил, что Фернан хочет жениться.
Баккара вздрогнула.
- Он? Жениться?
- Да, кажется, - ответила простодушно Вишня.
- Я не хочу этого!
- По какому же праву?
- Да разве в любви есть права! - воскликнула Баккара и, бросив взгляд в зеркало, казалось, в один миг вообразила всю силу и величие своей красоты.
- Однако мне пора, - заметила Вишня, вставая.
Сестры простились и расстались.
Вишня пошла в улицу Темпль, а Баккара села в дорогой купе, запряженный серой лошадью, и приказала кучеру следовать за вышедшим из дому Фернаном.
Купе поехал, а Баккара осторожно опустила плотные шторы.
ФЕРНАН
Фернану было не больше двадцати шести лет, он был бледный молодой человек, с лицом скорее выразительным, чем красивым.
Фернан был сирота, воспитанный своим дядей, который после себя не оставил ему никакого наследства.
Он служил в Министерстве иностранных дел и получал по двести франков в месяц.
В свободное время он писал водевили и зарабатывал этой работой еще небольшие суммы.
Фернан был влюблен в дочь своего начальника Эрмину де Бопрео, у которой, как говорили, было около восьмидесяти тысяч приданого.
И Фернан знал, что ему придется долго бороться со всеми препятствиями, чтобы достигнуть своего заветного желания - руки Эрмины.
Итак, молодой человек был приглашен к г. Бопрео на обед, а потому и обратил особенное внимание на свой туалет.
Господин Бопрео, приглашая молодого человека к себе, и не подозревал никогда о взаимной любви его и своей дочери. Фернан был умен и трудился над большим сочинением о международном праве, и на это-то сочинение сильно рассчитывал де Бопрео, предполагая издать его под своим именем и надеясь, таким образом, добиться крестика Почетного Легиона и места директора департамента.
- Приходите в три часа, - сказал ему Бопрео, - мы до пяти часов поработаем.
Фернан прошел бульвар, поворотил в улицу Темпль и направился к дому, где жил его начальник.
Баккара видела, как он вошел в этот дом, и не теряя времени, вошла в ворота его и прошла прямо к привратнику.
Здесь жила какая-то болтливая старуха, которой Баккара немедленно сунула в руку луидор.
- Кто этот господин? - спросила она.
- Чиновник Министерства иностранных дел, - ответила старуха, пряча деньги поглубже. - Он идет . к начальнику.
- А как зовут этого начальника?
- Г. Бопрео.
- Женатый?
- Да.
- Жена его молода?
- Нет, лет сорока.
- А… у них есть дочь?
- И прехорошенькая, - ответила старуха, - и, я думаю, молодой человек, собственно, и ходит из-за нее.
- Вы думаете? - спросила Баккара изменившимся голосом.
- Когда он уходит отсюда? - добавила она.
- Часов в десять вечера.
- Хорошо, - пробормотала Баккара и бросила еще один луидор.
А в это время Фернан входил к своему начальнику.
Г. де Бопрео был незначительный дворянин из графства Венсен, он приехал в Париж без всего, но благодаря своей гибкости, добился через двадцать лет своего теперешнего места начальника отделения, которое и занимал уже около десяти лет.
Лет за восемнадцать перед этим он познакомился с молодой девушкой-сиротой, у которой не было никогда родных, кроме старой тетки. Эта девушка, по имени Тереза д'Альтерив, была жертвой гнусной засады, вследствие чего у нее родился ребенок - дочь Эрмина.
Г. Бопрео увидал Терезу. Справился о ее приданом и сделал предложение. Тереза не скрыла от него ничего, а Бопрео сказал на это:
- Я признаю вашего ребенка своим.
Тереза не раздумывала и согласилась. В свете Эрмину считали законной дочерью г. Бопрео. От этого брака с Терезой у него было два сына, из которых один уже умер, а другой, пятнадцати лет, жил дома. Единственная служанка господина начальника была послана за провизией, а потому, когда Фернан позвонил у двери г. Бопрео, ему отворила сама Эрмина. Увидев молодого человека, девушка вся вспыхнула, а Фернаном овладело то сильное и наивное смущение, какое овладевает влюбленным в присутствии любимой женщины.
Тереза Бопрео сидела в гостиной и рукодельничала; увидев молодого человека, она ласково подала ему руку.
- Фернан, - предложила Эрмина, обращаясь к молодому человеку, - хотите аккомпанировать мне на фортепиано?
Эрмина при этих словах разложила ноты.
- Я принес вам хорошую весточку, - проговорил молодой человек, - моя драма принята и пойдет зимой, а тогда я буду иметь возможность сделать…
- Я уже говорила с мама, - шепнула Эрмина.
- И..?
- Она говорит, что если вы меня любите, то можно попробовать поговорить с папа.
В эту минуту подошла к влюбленным молодым людям Тереза и, обняв свою дочь, тихо спросила:
- А вы ее любите?
Фернан молча стал на колени.
- После обеда, - сказала она тогда, - господа, уйдите в кабинет, а я поговорю с мужем.
Но почти в ту же минуту в комнату вошел Бопрео.
Походка его была неровна, а лицо багрового цвета. Очевидно, с ним приключилось что-нибудь особенное, и его однообразная жизнь, вероятно, выдержала какое-то таинственное потрясение.
ГИНЬОН
Получив деньги за свою работу, Вишня встретилась с Леоном, узнала от него, что его уже сделали, совершенно неожиданно, мастером и что поэтому их свадьба может быть через две недели.
Простившись с ним, как прощаются все влюбленные, она отправилась к матери своего жениха в Бурбонскую улицу, но на дороге встретилась с Гиньоном - худеньким сухопарым живописцем-маляром, другом Леона.
Гиньон остановил молодую девушку и предупредил ее, чтобы она отсоветовала своему жениху продолжать знакомство со слесарем Росиньолем, с которым он познакомился только два дня и который, как кажется, большой мошенник.
- Словом, вы хорошо бы сделали, - добавил Гиньон, - если бы уговорили Леона. У меня явилась преглупая мысль…
Простившись с ним, девушка пошла по направлению к Бурбонской улице, и в это-то время ей повстречался пожилой господин, маленький, толстенький, с багровым лицом и в синих очках.
На нем был надет синий сюртук с золотыми пуговицами и ленточкой Почетного Легиона в петлице.
Господин этот был не кто иной, как Гастон Исидор де Бопрео, начальник отделения Министерства иностранных дел. Сначала он приостановился и посмотрел на нее, а потом, заметив, что она не обращает на него внимания, поворотил назад и последовал за ней.
Итак, когда Вишня рассталась с Гиньоном, она встретилась с г. Бопрео, который, повинуясь неопределенному влечению своего сердца, последовал за ней.
Хотя подобное приключение не было новостью для начальника отделения, так как он сотню раз ходил за гризетками и заговаривал с ними с дерзостью, отличающую пожилых мужчин, но на этот раз остановили ли его скромные, приличные манеры этой молодой девушки, но им овладела какая-то робость, необыкновенная в мужчине его сорта, и он удовольствовался только тем, что шел вслед за нею, пожирая ее своими глазами.
Вишня скоро заметила его преследование и прибавила шагу.
Начальник отделения сделал то же самое.