- Ты, друг мой, дружен с людьми, которые мне * мешают… с этим твоим графом де Кергацем.
Леон опять вздрогнул и посмотрел с беспокойством на Коляра.
- Так ты его знаешь? - спросил он.
- Да, несколько слышал о нем. Граф этот да ты… вы оба мне мешаете.
На этот раз Леон посмотрел еще беспокойнее на Коляра. Его речь казалась ему чересчур странной.
- И что особенно мне мешает, - продолжал Коляр насмешливым тоном, - так это ваше знакомство. У меня, конечно, будь уверен, есть на это свои причины. Итак, я тебя привожу сюда… положим, вечером… вот как сегодня.
- Коляр - проговорил взволнованно Леон, - ты что-то очень странно шутишь со мной. Вместо того, чтобы говорить о Вишне, ты…
- Ах, да! - спохватился Коляр. - Я было и забыл о ней.
- Да я-то не забыл. Ты здесь ее видел?
- Может быть.
- Как! Может быть?..
И Леон привстал со стула.
- Если я привел тебя сюда, - ответил ему прехладнокровно Коляр, - то, конечно, у меня были на это причины…
И при этом он постучал в перегородку и громко крикнул:
- Друзья, сюда! Голубок попался и не вырвется, как в Бельвиле.
И Леон увидел, как распахнулась дверь и на пороге появились Николо и слесарь.
На их лицах можно было ясно прочитать смертный приговор столяру.
Леон узнал в них тех двоих негодяев, которые привязались к нему в "Бургонских виноградниках".
Только теперь он понял, что Коляр был предателем, что Вишни не было в Буживале и что он попал в западню. Он понял, что погибель была неминуема.
Но, повинуясь чувству самосохранения, он невольно схватил нож, лежавший на столе, и отпрыгнул назад.
- А, подлец! - крикнул он Коляру. - Ты хочешь меня убить!
- Ты мне мешаешь, - ответил ему на это лаконично Коляр и, обратясь к своим молодцам, спокойно добавил:
- Малый хочет поиграть с ножом. Ну пусть поиграет. А все будет лучше его утопить: следов не останется.
Комната, где происходила эта сцена, была не больше шести футов в ширину, посередине стоял стол, а окно приходилось как раз против двери.
Так как Роллан отпрыгнул к окну, то между ним и его противниками находился стол. Леон прислонился к стене и, угрожая им ножом, овладел стулом, сделав из него себе щит.
Предчувствуя смерть, он сделался неустрашим.
- Подходите, - крикнул он, - подходите! Хоть одного, да убью.
И при этом он махал перед собой ножом.
- Эй, малый, не балуй, - посмеялся еще раз Коляр, - ты делаешь глупости - ведь не уйдешь от нас, будь спокоен. Смело и навсегда можешь распрощаться со своей Вишней. Ты, братец, останешься здесь и отлично уляжешься на дне реки.
- Помогите! - крикнул столяр, пытаясь отворить окно.
Но Николо схватил бутылку и с ловкостью акробата пустил ее прямо в голову Леона.
Этот удар ошеломил столяра, он глухо вскрикнул И упал на колени, выронив нож.
Тогда-то клоун в один прыжок очутился возле него и обхватил его своими крепкими руками.
- Душить его, что ли? - спросил он.
- Нет, - крикнул Коляр, - утопить, это будет проще.
И Коляр, не сходя с места, бросил Николо черный шелковый платок, служивший ему вместо галстука.
Леон, хоть и был оглушен, но все еще отбивался и глухо кричал. Бутылка рассекла ему лицо, и он был весь залит кровью.
- Живо, - крикнул Коляр, - хотя мы здесь и в совершенной безопасности, но все же не надо копаться.
И в то время, как слесарь и Николо боролись с Леоном, Коляр обвязал ему вокруг шеи платок и принял на себя обязанность душителя.
Но вдруг за окном показалась тень. Раздался выстрел - и Коляр, как сноп, упал навзничь.
Спасителем Леона Роллана был граф де Кергац, который, не застав столяра, поехал за ним в погоню.
Де Кергац, стоя под окном кабака на громадной куче хворосту, видел все, что происходило в зеленом кабинете, и узнал в Коляре того комиссионера, который приходил к нему от барона Кермора де Кермаруэ.
Тогда-то он понял, откуда Андреа мог узнать о двенадцатимиллионном наследстве.
Вслед за выстрелом Арман вышиб раму и с другим пистолетом в руке вскочил в комнату.
- Бельвильский господин! - крикнул Николо, тот час же узнав графа, и со всех ног бросился бежать по лестнице.
Внизу вдова Фипар и Рокамболь спокойно сидели друг против друга и играли в карты.
Когда раздался выстрел, вдова невольно вздрогнула, но Рокамболь прехладнокровно сдал карты и спокойно заметил:
- Вот и нет человека! Однако, право, глупо так стучать из-за пустяков.
И, сказав это надгробное слово, он опять взялся за карты.
- Ну, маменька, играйте внимательнее, я уже…
Но шаги Николо, бежавшего со всех ног по лестнице, прервали негодяя, и перед взволнованною вдовою Фипар предстал ее незаконный супруг.
- Мы погибли! - крикнул он. - Коляр убит. Бельвильский господин… граф… ты знаешь?.. Я бегу… старайся тоже удрать.
И Николо мгновенно и одним прыжком очутился за дверью и исчез в темноте.
- Мы погибли, - пробормотала в испуге вдова Фипар.
Но Рокамболь уже овладел собой.
- Не бойся, маменька, - сказал он. - Рокамболь с тобой! Мало ли что у нас может случиться. Из этого еще не выходит, чтобы ты была виновата во всем. Упади поскорее в обморок… это прекрасно и, главное, отлично доказывает невиновность.
Распорядившись таким образом, смелый мальчуган бросился на лестницу и заорал во все горло:
- Воры! Разбойники!
Когда он влетел в желтый кабинет, то ему представилась следующая картина: граф де Кергац стоял наклонившись над умирающим Коляром, а Леон Роллан, пришедший уже в себя, сидел на слесаре.
При виде Рокамболя Гиньон, бывший до сих пор простым зрителем, бросился на молодого кабатчика.
- Разбойники! - продолжал кричать Рокамболь и, сообразив, что здесь произошло что-то недоброе, хотел уже повернуть назад, но Гиньон догнал его и, схватив очень удачно руками, повалил на пол.
- Воры! Разбойники! - орал по-прежнему Рокамболь.
Но Гиньон, подняв нож, который только что перед этим выронил. Леон, приставил его к горлу Рокамболя и сказал:
- Если ты пикнешь еще, то будешь убит.
- Так как ты скотина, то я помолчу, - проворчал негодяй, не потерявший и в эту минуту своего дикого хладнокровия.
- Хорошо сыграно, - ворчал между тем Коляр, смотря с ненавистью на Армана, - вы в выигрыше, но капитан отомстит за меня!
- Негодяй! - вскрикнул де Кергац. - Неужели ты и перед смертью будешь скрывать преступление и умрешь без покаяния в грехах?!
- Вы ничего не узнаете, - пролепетал умирающий.
- Во имя бога, перед которым ты скоро предстанешь, - умолял де Кергац, - скажи мне: где Жанна и Вишня?
- А, - засмеялся Коляр, - вы хотите знать это, ваше сиятельство, ну, так знайте же, что Жанна любовница сэра Вильямса! А теперь вы больше ничего не узнаете. - И, произнеся эту фразу, он конвульсивно вытянулся и окончил свою грешную жизнь.
Тогда граф перешел к слесарю и, приложив свой пистолет к его лбу, грозно сказал:
- Говори, что ты знаешь, или прощайся с жизнью.
- Я ничего не знаю, - прохрипел тот, - мальчик должен знать кое-что.
Рокамболь слышал эти слова и прехладнокровно крикнул:
- Я-то все знаю! Арман вскрикнул.
- Я знаю, где они, - повторил Рокамболь.
- Говори же! - крикнул Гиньон, приставляя нож к его горлу.
- Ничего не скажу. Если хотите, то можете смело зарезать меня.
Тогда Арман подошел к нему.
- Денег, что ли, нужно тебе? - сказал он.
- Да, барин. Жизнь без денег ужасно глупая штука.
- Сколько же тебе нужно?
- На первый случай - всего десять луидоров.
Арман молча бросил ему кошелек.
- Теперь велите оставить меня.
Граф сделал знак рукой - и Гиньон немедленно отпустил Рокамболя.
Мальчуган был совершенно хладнокровен и спокоен. Он посмотрел на Армана, зевнул и сказал:
- Коляр все наврал. Сэр Вильямс похитил особу, но она еще не любовница его. Она, видите ли, не хочет этого.
- Где же она? - с живостью спросил граф.
- Недалеко отсюда. Я вас сейчас туда провожу.
- Идем же скорей!
- Идемте, идемте, - проговорил Рокамболь и, спрятав кошелек в карман, подошел снова к нему.
- Господин граф, - сказал он, - вы ведь человек рассудительный. Ведь это стоит дороже десяти луидоров.
- Ты получишь пятьдесят, если я только найду Жанну.
- Это дело, - проворчал Рокамболь и пошел вперед.
Арман, Гиньон и Леон последовали за ним. Слесарь был отпущен и немедленно убежал. Гиньон продолжал все еще держать Рокамболя за шиворот.
- Дурак ты, дурак, - заметил ему ребенок, - ты все еще думаешь, что я убегу. Я, брат, право, не прочь заработать пятьдесят луидоров.
Проходя через кабак, они увидели вдову Фипар, лежащую в обмороке.
- Бедная маменька, - проговорил Рокамболь, - она уж очень испугалась. Надо хоть поцеловать ее, - прибавил он насмешливым тоном.
И при этом наклонился, делая вид, что целует ее, а на самом деле быстро шепнул ей на ухо:
- Беги скорей… Я сыграю с ними шутку, и они ничего не узнают.
Старуха не пошевелилась и, казалось, была в самом деле в обмороке.
Рокамболь шел вперед, а за ним шел Гиньон, не выпускавший все-таки его из своих рук.
- Обе женщины, то есть Вишня и Жанна, находятся в маленьком домике, - говорил мальчуган. - Вот вы увидите.
Он вошел на мостик водяной мельницы и сказал Гиньону:
- Идите направо, приятель; если упадете в воду, то это будет очень плохая штука.
- Ступай сам направо! - ответил ему Гиньон.
- А плавать умеете? - спросил опять Рокамболь.
- Нет, - ответил работник.
- Ну, это плохо, - проворчал мальчуган, и, дойдя до середины мостика, где уже не было колеса, он сделал быстрое движение и, толкнув Гиньона, подставил ему подножку и вместе с ним полетел в воду.
- Посмотрим, по шерсти ли тебе дана кличка Guignon, - проговорил в это время маленький негодяй.
И в то же время он крикнул графу:
- Прощайте, господин граф, вы не узнаете, где Жанна.
Ребенок пошутил и надсмеялся над взрослым и остался верен сэру Вильямсу.
Делать было нечего.
Де Кергац и Леон Роллан проворно вернулись в кабак, рассчитывая узнать что-нибудь от старухи.
Но вдова Фипар уже исчезла.
Кабак был пуст, и Арман нашел в нем только один еще неостывший труп Коляра.
А теперь мы снова вернемся в Бретань.
Сэр Вильямс не терял здесь времени понапрасну; он поместился у кавалера де Ласси, который принял его со всем радушием скучающего человека, и в короткое время заслужил его полное расположение и привязанность.
Заручившись такими вескими данными, сэр Вильямс приступил уже к более решительным действиям.
Он открылся перед де Ласси в том, что любит Эрми-ну, но что, к несчастью, не пользуется ее расположением.
Де Ласси принял это сообщение близко к сердцу и решился помочь бедному англичанину, который так страдал из-за своей любви к Эрмине.
По его предложению была устроена большая охота на старого кабана, на которой присутствовал и господин Бопрео с дочерью.
Во время этой охоты сэр Вильямс имел возможность порисоваться в глазах молодой девушки, убив в двух шагах от нее старого кабана, на которого он бросился один.
Сцена была настолько потрясающая и вместе с тем страшная, когда сэр Вильямс храбро бросился на рассвирепевшего зверя, что с Эрминой сделалось дурно, и молодой англичанин стал представляться ей чем-то вроде героя.
- Каково? - пробормотал сэр Вильямс, возвращаясь с охоты и нагибаясь к господину де Бопрео.
- О, отлично, великолепно! - проговорил тот.
- Если бы у вашей дочери не двенадцати миллионов приданого, - заметил также тихо сэр Вильямс, - то я бы, поверьте, не стал рисковать: я ведь ставил на карту свою жизнь.
Вскоре после этой охоты он сделал предложение, но Эрмина письмом поблагодарила его за оказанную ей честь и ответила, что она все еще любит Фернана и не может забыть его.
Рокамболь, как и следовало ожидать, преспокойно себе выплыл на берег, обогрелся на барке и явился на другой день утром чуть свет в кабак.
Дверь этого милого заведения была отперта.
Вдова Фипар удрала отсюда еще вчера и скрывалась
теперь в павильоне, где жила Жанна. Рокамболь взобрался в первый этаж.
Труп Коляра все еще лежал в луже крови.
- Это скверно, - подумал он, - граф удрал и, конечно, не скоро явится сюда. Но первый, кто пожалует сюда, уведомит кого нужно, и тогда мы действительно пропали. Эх, бедняга, - продолжал он, поднимая труп, - и твое дело не лучше Гиньона.
В это время в нижнем этаже раздался маленький шум.
Рокамболь проворно схватился за нож.
Но в ту же минуту до него долетел хорошо знакомый ему голос:
- Эй, Рокамболь!
- Ладно, - пробормотал мальчик, - это наш Николо, трусить нечего.
Это был на самом деле паяц Николо, который пробродил всю ночь по полям, к утру немного успокоился и решился сходить узнать, что произошло после его бегства.
- Идите, тятенька, идите сюда! - крикнул ему мальчуган.
Николо взошел по лестнице и остановился, дрожа всем телом, на пороге желтого кабинета.
Юморист Рокамболь посадил труп Коляра и прислонил его к стене.
- Шабаш, - сказал он, показывая на него пальцем.
- А старуха? - спросил паяц.
- Улизнула, - ответил Рокамболь. - Ну, папенька, болтать некогда. Сначала нужно припрятать покойного господина Коляра. Это его нисколько не огорчит, а мы будем в выигрыше.
- Да ведь не мы же его убили, - заметил Николо, - и кто же смеет нас обвинять!
Рокамболь пожал плечами и презрительно посмотрел на паяца.
- Папенька, - сказал он, - хотя вы и не виновник моих дней, но, между нами сказать, я об этом не жалею.
- Что такое? - спросил Николо.
- А то, что вы глупы, как настоящий паяц, - продолжал Рокамболь, - у вас ум в ногах, а не в голове.
- Дурак, - проворчал Николо.
- Предположим, что сюда пожалует полиция, - продолжал Рокамболь. - Ну, конечно, нас с вами немедленно забирают и засаживают. Затем начинают рыться в разных бумагах; оказывается, что папенька Николо жил в одном портовом городе, откуда и вышел с волчьим паспортом и со всеми признаками бывшего каторжника.
- Черт побери! Я об этом действительно не подумал, - проворчал старый паяц.
- Что же касается до меня, - начал опять мальчуган, - так я улизнул из пансиона, куда меня поместила исправительная в ожидании моего совершеннолетия, и меня возвратят на старое место.
- Ты прав, - проворчал опять Николо, - но куда же мы денем твоего милого господина Коляра?
- Если бы дело было ночью, то я бы сказал, что мы похороним его в саду, но так как теперь уже день, то я думаю, что будет гораздо лучше спустить его в погреб. У нас есть старая пустая винная бочка, мы выбьем у ней с одной стороны дно, а потом заколотим отверстие.
Николо и Рокамболь подняли труп и спустили его в погреб, где мальчуган выбил у большой бочки дно.
Покойный господин Коляр, как выражался о нем шутник Рокамболь, был помещен в этот импровизированный гроб, и бочка была приперта к стене.
Затем распорядители этого погребения замыли кровь в желтом кабинете и привели все в порядок.
Когда все окончилось, Рокамболь налил себе стакан водки, закурил трубку, уселся на скамейку и, посмотрев на паяца, насмешливо сказал:
- Теперь, тятенька, мы можем потолковать и относительно наших дел.
- О чем толковать? - переспросил Николо.
- Черт побери, - ответил ему весело Рокамболь, - уж, конечно, не о политике.
Николо засмеялся.
- Конечно, - продолжал мальчуган, - господин граф, убивший покойного Коляра, не будет трубить об этом, но он, вероятно, захочет узнать, где сидят теперь девочки. А потому-то, если мы и безопасны в отношении полиции, то не то мы должны чувствовать в отношении к графу, поэтому мое мнение, что нам нужно удрать: вам с маменькой в Париж, а мне в порт Марли, где меня приютит дядя Морис. (Дядя Морис был содержатель кабака, пользовавшегося почти такою же славою, как и заведение вдовы Фипар).
- Твоя правда, - сказал Николо, одобряя совет мальчика. - Но как нам поступить с девочками?
- Я устрою все как нельзя лучше, - ответил ему на это Рокамболь, - я займу место Коляра.
- Ну, теперь, - добавил он, - марш вперед!
Они вышли.
Рокамболь взял кусок угля и написал им на двери кабака, которую запер на ключ: "Заперт по случаю банкротства".
Жанна, сидевшая все это время в павильоне, постоянно получала письма от сэра Вильямса, в которых он, выдавая себя, за графа де Кергаца, писал ей о своей глубокой любви к ней, о том глубоком счастье, которое ожидает его, если она полюбит его, и т. д. Все эти письма были без подписи, и только два последних он осмелился уже прямо подписать "де Кергац".
Жанна ждала его приезда и не могла дождаться.
Наконец, вечером, на закате солнца, раздался стук колес экипажа, катившего по песку главной аллеи. Жанна побледнела, хотела подняться, но силы оставили ее, и она не смогла встать со стула.
Дверь отворилась, и служанка Мариетта доложила: - Граф Арман де Кергац!
Жанна глухо вскрикнула; ей казалось, что все силы ее вдруг оставили.
Вернемся немного назад.
Когда Арман и Леон вышли из кабака в ночь убийства Коляра, то они скоро поняли, что им ночью здесь ничего не отыскать и не сделать, а потому и воротились в Париж.
- Граф! - проговорил Бастиан, встречая Армана. -
Мы теперь знаем, где сэр Вильямс, - и при этом он
подал ему рапорт его тайной полиции.
В этом извещении было сказано, что сэр Вильямс едет по дороге в Бретань к кавалеру де Ласси. Арман задумался.
- Андреа, - сказал он, наконец, - это он. Надо торопиться, если мы хотим спасти Эрмину.
- Конечно, - заметил Бастиан.
- Ты сейчас же поедешь туда, мой друг, - сказал Арман. - Из Керлована ты можешь отлично наблюдать за всем, что делается в Манцаре и Женэ. Ты будешь писать мне ежедневно, и если понадобится, то я тотчас же приеду.
Бастиан уехал в Керлован ровно за двадцать четыре часа до начала охоты, на которой сэр Вильямс убил кабана.
Баронет явился Эрмине при романтических и драматических условиях; он явился ей героем темных приключений, человеком, играющим жизнью из-за улыбки. А теперь он хотел, чтобы она увидела в нем истинного джентльмена, холодного, сдержанного, меланхоличного англичанина, строго следующего всем условным приличиям.
После охоты на кабана был большой обед, и во время этого стола он едва поднимал на нее свои глаза, но говорил умно и старался выказать и свое умственное превосходство, - словом, заботился выставить ей на вид свои нравственные качества в таком же ярком свете, как и физические. Простившись в этот день с Бопрео и баронессой, сэр Вильямс вздумал убедиться, не вернулся ли Арман в Керлован и не наблюдает ли он за его действиями.
Он направился по направлению к старому замку и дорогой от попавшегося ему навстречу крестьянина узнал, что в Керлован приехал управляющий графа Бастиан.