Охотники за пармезаном - Сергей Беседин 2 стр.


– Да рыба-то есть, – подмигнул вислоусый и, порывшись в кармане, выставил на стол жестянку с надписью "Сайра тихоокеанская в масле". Путин с любопытством поглядел на незнакомую надпись.

– Я б чайку испил, – наконец решился он. – В горле пересохло.

– Вот чашечка, – предупредительно сказала блондинка.

– У меня своя, – парировал Путин, вынимая фарфоровую чашку с императорским вензелем и чайный пакетик. В полной тишине он заварил чай своим же кипятком и, блаженно отдуваясь, начал швыркать.

– А где Медведев? – набрался духу кто-то спросить.

– Да разве ж я сторож премьеру своему, – безразлично пожал плечами Путин.

Внезапно ему бросился в глаза совершенно незнакомый рыбак в углу, который с деланным спокойствием смотрел в пол. Путин похолодел.

– Кто это? – наклонившись, спросил он у бригадирши.

– Новичок наш. Стажёр. Младший лейтенант.

– Вы с ума посходили, – зло зашипел Путин. – Стажёра ко мне на встречу. Сворачиваем чаепитие.

По троекратному хлопку НТВ и Первый канал убрали камеры, ассистенты унесли пирожки из папье-маше, а рыбаки стали разбирать фанерные декорации.

– Весной теперь встретимся, – мстительно пробормотал Путин. – Поедете у меня на озеро… рыб кормить!..

ОККУЛЬТНЫЙ ЩЕЛКУНЧИК

Новосибирский губернатор предложил собрать круглый стол для обсуждения балета "Щелкунчик", который митрополит Тихон назвал "оккультной постановкой"

(По сообщениям СМИ)

***

ДИСКЛЕЙМЕР: этот фельетон никоим образом не призван задеть чувства православных, мусульман, иудеев и буддистов. Это всего лишь литературная шутка.

На объявленном губернатором Новоуральска Вольдемаром Деревенским круглом столе, посвящённом обсуждению "Щелкунчика", кроме режиссёра-постановщика, собрались митрополит Пахом, верховный раввин еврейской общины, главный муфтий города и настоятель пагоды.

– Господа, – сообщил губернатор. – Я собрал вас здесь для того, чтобы обсудить возможность дальнейшей постановки балета "Щелкунчик", который владыка Пахом назвал оккультным.

– И продолжаю называть! – пробасил Пахом. – Бесовщина про оборотней!

– Я вас умоляю, – сказал раввин деликатно, – какая же это бесовщина, если она приносит в городской бюджет такой хороший гешефт. Оно вам надо – трогать этот балет?

– Давайте я хотя бы зачитаю либретто, – взмолился режиссёр.

– Бисмилляхи Рахмани Рахим, – провёл рукой по бороде муфтий. – Приступим с помощью Аллаха!

– Итак, – начал читать режиссёр, – балет "Щелкунчик" по одноимённой сказке Гофмана…

– Еврея? – встрепенулся муфтий.

– Вы нам льстите, – ухмыльнулся раввин. – Он немец.

– Аллаху акбар! – облегченно выдохнул муфтий.

– Композитор – Петр Ильич Чайковский…

– Содомит! – гневно крикнул владыка.

– Вы это мне? – удивился режиссёр.

– Нет, это я ему. Продолжайте!

– Действие первое. Рождественская ёлка в доме советника Штальбаума…

– Еврея! – торжествующе заключил муфтий и обличительно взглянул на раввина.

– Может быть! Наши люди есть везде, – философски сказал раввин. – Читайте дальше.

– Погодите! – вмешался муфтий. – Ёлку надо убрать. Ёлка – это исраф, бесполезная трата денег. И покупают ее только масрифы!

– А вы что молчите? – спросил губернатор у буддиста.

– Пусть будет елка, – согласился буддист спокойно. – Елка – это Будда. Все на свете есть Будда. Омммм…

– Давайте-таки оставим ёлочку, – поддержал его раввин. – Только справа пусть будет небольшая менора. И все гости будут кушать халу, макать ее в мёд и пить вино, чтоб они были здоровы!

– Вино – это харам! – разозлился вдруг муфтий. – Пусть пьют зелёный чай и прыгают через костёр. Навруз должен быть Наврузом.

– Стойте-стойте! – замахал руками режиссёр. – Так мы никуда не продвинемся. Словом, крестный отец Дроссельмейер дарит девочке Мари деревянную игрушку, Щелкунчика. Приходит ночь и Щелкунчик оживает…

Владыка Пахом перекрестился.

– Субханаллах! Его заколдовали джинны и сам Иблис! – суеверно ужаснулся муфтий.

– Я же говорил, что это наша еврейская сказка про Голема, – пожал плечами раввин. – Когда не могут придумать своё, то крадут у бедных евреев.

– Щелкунчик тоже есть Будда, – меланхолично заметил настоятель пагоды.

– Но из-под пола появляются мыши во главе с Крысиным королём, – продолжал читать режиссёр. – Они коварно нападают на Щелкунчика!

– Мыши – это не свиньи, – заметил муфтий. – Это халяль! Можно.

Раввин хотел сравнить нападение мышей с ХАМАСом, но посмотрел на муфтия и передумал.

– Все верно, – сказал буддист. – Девочка должна страдать. И Щелкунчик тоже. Жизнь есть страдание.

– Щелкунчик собирает войско из оловянных солдатиков и отражает атаку мышей…

– Мне этот балет не нравится, – кротко заметил буддист. – Слишком воинственный.

– Так ведь надо было покарать неверных, – возразил муфтий, задумавшись о чем-то своём.

– А почему он не попробовал с ними договориться? – пожал плечами раввин. – Можно было бы недорого предложить им какие-то подарки с ёлки.

– Есть отличная опера "Рождество", которую написала матушка Ираида, – примиряюще сказал владыка. – Ее и надо ставить вместо "Щелкунчика".

– Только переименовать, – предложил муфтий. – В "Православный Навруз".

– Если в третьем действии там будет обряд ташлих, то я не против, – развёл руками раввин.

– А мне уж и подавно все равно, – проснулся буддист. – Оммм…

На все это со стены безмолвно взирал портрет Пётра Ильича Чайковского. В свете люстры на мгновение показалось, что по его щеке прокатилась слеза.

НА ДНЕ

Фёдор Конюхов и Артур Чилингаров заявили, что в 2018 году планируют опуститься на дно Марианской впадины и оставить там российский флаг и православный крест.

(Из сообщений СМИ)

***

Когда над головой путешественников Щелингарова и Понюхова с грохотом захлопнулся люк, Фёдор осенил себя крестным знамением.

– Господи! – сказал он с горечью. – В самую преисподнюю спускаемся! Я, конечно, море люблю, полжизни там провёл. Чего только не бывало! В крайнюю мою ходку в шторм попал, три недели по волнам носило. Все продукты кончились. Пришлось ботинки сварить. Умял за милую душу! А когда и ботинки съел, то за шнурки принялся.

– Ну и как? – спросил Щелингаров с любопытством.

– Как макароны! Сварил и на дуршлаг откинул! Попробовал – не уварились! Ну, я их обсосал и в холодильник. Вроде и полегче в желудке стало. Так и питался неделю, пока меня круизный теплоход не подобрал. Достану, оближу и на место.

Он зажмурился, вспоминая те нелегкие героические дни.

– Фёдор! – позвал его Щелингаров негромко.

– Ась? – встрепенулся Понюхов.

– Я давно тебя хотел спросить – как ты там без бабы обходился?

– Неправильные вопросы ставишь, – покачал головой знаменитый пилигрим. – Это у бабы моей надо спрашивать, как она без меня. А меня от грешных мыслей псалтырь отвлекал. И глобус. Как совсем туго станет, раскручу его, пальцем ткну и думаю: "Ого, острова Паумоту! Вот здесь-то я ещё и не бывал! Не время тебе, Фёдор, помирать!"

– Фёдор! – опять окликнул полярник друга.

– Ну, што тебе?

– А ты знаешь, что я с собой ящик коньяка прихватил? Мы ж на дне собрались три дня просидеть. Я на пресс-конференции так и сказал – мол, задержимся во впадине для исследовательских целей. А ты сам подумай – чего там на дне исследовать? Татьяна-то моя выпить особо дома не разрешает.

Некоторое время они сидели в тишине.

– Артур, – вдруг сказал Фёдор. – А ты сам-то как без бабы в Антарктике был?

Жизнерадостный Щелингаров засмеялся, что-то вспомнив, и зашептал Фёдору на ухо, хотя, кроме них, никого в батискафе не было.

– Ты што? – поразился Понюхов. – Это ж пингвин! Это ж божья тварь! Нешто можно так!

Он даже чуть отодвинулся от Щелингарова, хотя внутреннее пространство батискафа этого особенно не позволяло.

– Ну пингвин же, – обиженно сказал полярник. – Не крокодил, и ладно.

Чтобы поднять свой тонус, Щелингаров достал первую бутылку коньяка, вытащил пробку зубами и сделал большой глоток. Глаза его потеплели.

Судя по показаниям глубиномера, прошли отметку в две тысячи метров. Вдруг корпус батискафа сотряс мощный удар, затем ещё один.

– Кракен! – закричал Щелингаров, и от ужаса сделал ещё несколько глотков из горлышка. – Чудище морское!

Меж тем кракен или тот, кто его напоминал, продолжал тарабанить по стенкам батискафа. Затем он обвил щупальцем аппарат и начал мотать его, как игрушку.

– Это за грехи наши наказание, – смиренно забормотал Понюхов. – Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня.

– Хватит тупить! – взревел Щелингаров, – включай фары!

Мощный сноп света испугал морского пришельца и тот, отпустив батискаф, ринулся куда-то в глубокую расселину.

– Уфф! – присел на пол Понюхов. Ноги его внезапно ослабли. – Дай мне, Артур, тоже коньячку.

***

Примерно через пять часов глубиномер показал, что наши герои недалеко ото дна. Щелингаров снова включил прожектор, чтобы осмотреться. Фёдор готовил флаг и крест, которые предполагалось оставить на дне впадины.

– Американцы! – душераздирающе крикнул Щелингаров. – Вижу их батискаф звездно-полосатый! Опередить нас решили! Не выйдет! Иду на таран!

Он завёл гребные винты и бросился наперерез конкурентам. Понюхов козлиным голосом сперва затянул псалом, а потом песню про Варяг. До гибели легендарного экипажа оставалось всего несколько секунд…

***

Фёдор Понюхов в ужасе проснулся. Ему стало ясно, что все это просто пригрезилось и на самом деле он лежит в кубрике своей яхты, которая тихо и мирно дрейфует по Атлантике куда-то в сторону Багам. Он с облегчением выдохнул, прошлепал к холодильнику и достал варёные шнурки.

"Попробую с кетчупом, авось, проскользнут", – подумал Фёдор оптимистично.

На душе у него стало тепло и хорошо.

ОХОТНИКИ ЗА ПАРМЕЗАНОМ

Ульяновский суд признал испанский онлайн-магазин по продаже хамона экстремистским сайтом, угрожающим безопасности России.

(Из новостей)

Майор полиции Пуздрич открыл банку дешёвого шпротного паштета, серого и вязкого, как цемент, и, орудуя ножом словно мастерком, начал шпатлевать и разравнивать деликатес на куске ржаного украинского хлеба. Поверх паштета он тщательно уложил кружочки тепличного огурца (в кабинете немедленно запахло свежескошенным сеном), а затем украсил конструкцию слаломной трассой из майонеза. Удовлетворившись полученным, он приступил к трапезе.

Его подчиненный, лейтенант Олялин, в это время сражался с раскалённой сарделькой, только что из микроволновки. Он вспорол ей брюхо точным ударом вилки, а она в отместку прицельно плюнула в него горячим соком из своих внутренностей. Пуздричу сарделька напомнила какого-то обитателя морских глубин, голотурию, которая активно защищается при нападении и готова дорого продать свою жизнь.

Завтрак офицеры запивали сладким чаем из граненых стаканов. ОВД города Верхние Ямки и Российские железные дороги – вот, пожалуй, два последних места на планете, где ещё использовались подстаканники.

– Гада одного выследили, – с набитым ртом промямлил Пуздрич, – с нелегальными веществами. Ты про хамон что-нибудь слыхал?

– Это фараон какой-то? – глуповато уточнил лейтенант.

– Сам ты фараон! Испанская свинина вяленая. Страшная вещь, доложу тебе. Сам я, конечно, не пробовал, но мы допрашивали тех, кто подсел. Берётся сперва тонкий ломтик, кладётся под язык, как марка с кислотой, и посасывается. Постепенно человек впадает в необоснованную эйфорию, у него резко подскакивает настроение, он начинает дурачиться, шутить, размахивать руками. Затем пациент хамон проглатывает, и у него начинается мощный приход. Говорят, это как двадцать гастрономических оргазмов подряд. Когда действие хамона проходит, человек становится вялым, впадает в депрессию; или наоборот, буйным, агрессивным, лезет драться. Ради новой порции хамона он готов воровать, убивать, заложить что угодно. Теперь ты понял, какая это опасная вещь?

– Да вы что! – побледнел Олялин, застыв с сарделькой на вилке.

– Я тебе точно говорю! Но есть дурь и покруче! Это пармезан. Может быть, про него ты и знаешь. У него много синонимов – рассыпуха, пыль, чума, итальянский белый…

– А почему рассыпуха?

– Потому что некоторые извращенцы для лучшего прихода втирают его прямо в дёсны или в макароны.

– О господи! – побледнел Олялин.

– Так вот, мы выследили, что наш подозреваемый получает и то и другое посылками из Европы. Килограммов по шесть. Ты представляешь, сколько там стоит один грамм, и какие деньжищи он делает на этом! Наверняка он берет такие количества не себе, а на продажу. Я примерно представляю себе эту схему. Продают хамон и пармезан через сложную систему закладок, сперва покупатель оставляет деньги в тайнике, а потом курьер их забирает и кладет туда же дурь. Общение строго через смс, никаких звонков. Говорят, чтобы подсадить на пармезан, первую дозу человеку дают бесплатно. А через полгода он уже и не человек вовсе, а жалкий креакл… бросает следить за собой, отращивает бороду, начинает подворачивать штаны. Есть те, кто машину свою продаёт, а самокат покупает. Конченые люди. Мы давно за этим грязным бизнесом следим. Некоторые неосмотрительно хвастаются, выкладывают кусочки хамона в социальные сети, но это все, как правило, мелкие потребители. А сегодня мы, наконец, вышли на крупную рыбу. Пробили его по ай-пи. Едем брать!

– Куда, на почтамт?

– На почтамт не надо, людей напугаем. Прямо домой!

Офицеры быстро допили чай и выехали по записанному у них адресу. Майор остановился у ничем не примечательной двери и троекратно позвонил. Лейтенант, приготовив пистолет, замер поодаль.

– Кто там? – раздался голос изнутри.

– Соседка сверху, – пропищал Пуздрич. – Вы нас затапливаете.

Когда дверь доверчиво распахнулась, офицеры пулей влетели в квартиру. Лейтенант уложил дилера на пол и надел наручники, а майор ринулся к холодильнику. Торжествуя, он вытащил оттуда большой кусок хамона.

– Вот! То, что мы искали! Эх, парень… что же ты… такой молодой, а всю жизнь себе сломал… Ну что, собирайся, едем в отделение. И вещдоки прихватим. Только это… Олялин… ты смотри, не вздумай пробовать хамон … его специальный трактор на полигоне потом уничтожит…

ОПАСНОЕ ЗАДАНИЕ

Министр иностранных дел Сергей Лавров заявил, что некоторые американские дипломаты переодевались женщинами и принимали участие в российских оппозиционных акциях.

(По сообщениям СМИ)

Джон Ф. Никербокер и Сэмюэл Л. Хитчхайкер, сотрудники американского посольства, наряжались для участия в оппозиционном митинге в центре Москвы. Никербокер натягивал чёрный чулок с кружевами, а Хитчхайкер, сделав губы куриной гузкой, наносил на них коралловую помаду.

– Наш босс окончательно сошёл с ума, – вздохнул Никербокер, – придумывает такие странные задания. И очень разорительные: приходится все эти женские штучки покупать на свои кровные. А чулок не напасешься; видишь, уже стрелка побежала. Рвутся один за другим.

– Есть хороший способ, – невозмутимо сказал Хитчхайкер, закончив макияж и спрятав тюбик в клатч. – Я вычитал на русском женском форуме. Эти русские, конечно, странные ребята, но иногда голова у них работает что надо. Сразу после покупки кладёшь чулки в морозильник на пару часов и они становятся куда более прочными. А стрелку можно остановить, если капнуть на неё лака для ногтей.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Никербокер. – А какой ты липстик предпочитаешь?

– Sisley, – сказал Сэмюэл уверенно. – Он заодно ухаживает за губами.

– Не знаю, – подал плечами Джон. – Мне больше нравится Guerlain, он придаёт объём и фактуру. Ты ноги, кстати, чем бреешь?

– Я не брею, я пластырь использую, – поморщился Хитчхайкер. – Больно, конечно, но что поделать. Зато эффект! А вообще, вот тебе мой совет, выпиши Cosmo. Там дельные советы встречаются.

– Мдааа, – протянул Никербокер. – Не нравится мне все это. Чувствую себя, словно милашка Тутси. Представляешь, вчера жена нашла у меня в тумбочке полную женскую амуницию. Трусики, лифчик, туфли на каблуках. Какой скандал был, ты не представляешь! А я ей и объяснить ничего не могу – задание-то секретное. Ладно, пусть думает, что у меня есть гёрлфренд из местных.

– У меня было хуже, – вспомнил Хитчхайкер. – На прошлой неделе я стоял у зеркала в ванной и примерял новый комплект женского белья. И вдруг заходит моя двенадцатилетняя дочь. Сразу глаза по серебряному доллару. "Ты что, – говорит, – делаешь, дэдди?" "Дарлинг, – отвечаю я ей, – это не то, что ты думаешь. Подрастешь – я все объясню". Кажется, так и не убедил. И вот что она теперь думает о своём папочке?

– Безвыходное положение, – пожаловался Никербокер. – Один раз я забастовал, мол, не буду больше переодеваться и все. Так босс на месяц перевел меня на самую грязную работу. Я вывинчивал лампочки в московских подъездах, крал канализационные люки по ночам, выламывал плитку на тротуарах. Бывало, что и кнопки в лифтах жёг. Так что брить ноги – не самый скверный вариант.

– Ты лучше подумай, что довелось испытать Эбигейл М. Чизбургер, блондинке из второго отдела. Наш больной ублюдок заставил ее переодеться мужчиной-сантехником и нанести визит к Мэри Захаровой из МИДа. Эбигейл пришлось монтировать видеокамеру у Мэри в душе и целый месяц вести потом наблюдение. Ждала, пока раскроются какие-то государственные тайны.

– Раскрылись?

– Нет, – вздохнул Хитчайкер. – За весь месяц Мэри в душе так и не появилась.

– Да много, много наших работает в городе. Видел человека-пончика, который на углу всегда рекламирует лучшую московскую пышечную? Думаешь, он зря там стоит?

– Что, неужели и он?

– А ты думал…

– Ну, дела. Но хуже всего пришлось Моргану Э. Писмейкеру. За какую-то провинность бедолагу сослали в Иркутск торговать боярышником. Правда, операцию он выполнил блестяще, ждёт возвращения обратно.

– Ну что ж, ближе к делу. Через полчаса начинается митинг, нам пора. Ты печеньки взял?

– Разумеется. Они как бы с предсказаниями, но там на бумажках вместо предсказаний написано "Путин – вор!", "Не забудем, не простим!" И так далее. Все же мистер Обама – это голова.

– Только давай в этот раз на такси. Хватит уже метро. В прошлый раз в вагоне, в толчее, какой-то грубый мужлан схватил меня прямо за ягодицу.

– И что же здесь ужасного?

– Ужасно, что мне это понравилось, – грустно протянул Никербокер.

БЛОКБАСТЕР

В комнате для совещаний Первого канала сидели Константин Эрнст, продюсер Анатолий Максимов, режиссёр Андрей Кравчук и почему-то Данила Козловский.

Обсуждался сценарий нового фильма о Малюте Скуратове, на который по сусекам, с горем пополам, из бюджета наскребли миллиард рублей, двадцать миллионов долларов и два мешка венесуэльских боливаров, которые Николас Мадуро отдал российским братьям за ненадобностью.

Назад Дальше