Таежные встречи - Григорий Федосеев


Сборник рассказов Федосеева "Таёжные встречи" был опубликован в 1950 году.

Все рассказы, вошедшие в этот сборник, появились из дневниковых записей. Язык их прост и понятен. Автор любит тайгу, умеет не только наблюдать, но и передавать свои впечатления, показывать своеобразную суровую красоту сибирской природы. Его рассказы правдивы и насыщены событиями, которые автору приходилось наблюдать в обстановке походной жизни по малоисследованным местам родного края.

Содержание:

  • Вместо предисловия 1

  • Нимелен 1

  • Последняя песня 5

  • Неожиданная встреча 7

  • Слёзы зверя 8

  • Страх 8

  • Непокорённый 11

  • "Казак" 13

  • Кабарга 17

  • Расплата 20

  • Лесной пожар 23

  • Рёв изюбра 25

  • Мать 26

  • Примечания 27

Гр. Федосеев
Таежные встречи

Вместо предисловия

Ранней весной в глубину Восточного Саяна, через мёртвую тайгу двигалась геодезическая экспедиция: люди прорубали проходы, разбирали завалы и, с тяжёлыми котомками за плечами, тянули по снегу гружёные нарты. Упавшие деревья преграждали путь, звенели топоры, и люди упорно, шаг за шагом, шли к намеченной цели.

Позднее по просеке пройдут лошади и забросят весь груз экспедиции в дебри тех таинственных гор, зубчатые вершины которых виднелись на далёком горизонте. А пока люди тянули на себе всё - от продовольствия до палаток и инструментов.

Впереди экспедиции шёл человек среднего роста, с продолговатым обожжённым ветрами лицом; от его внимательных глаз ничто не ускользает. Он неослабно наблюдает за природой, собирает всё, что ново, интересно, неожиданно. Он замечает и мельчайших букашек, выбравшихся в полдень из-под снега, чтобы погреться на солнышке, и лесного труженика дятла, живущего в тайге, погибшей от лесных вредителей, и нежную щёточку зелени, пробившуюся где-нибудь на южном склоне крутояра, и многое-многое другое. Этот человек, ведущий экспедицию в неисследованную часть Восточного Саяна, - инженер-геодезист Григорий Анисимович Федосеев.

Люди устали, промокли, оборвались и, как только увидели зелёную площадку, сейчас же свернули туда и занялись устройством лагеря. А Григорий Анисимович, вскинув на плечо штуцер, с любимой собакой Черней поднимается на первую возвышенность, чтобы среди нагромождений горных кряжей, гольцов, цирков и бурных рек наметить дальнейший путь экспедиции.

До поздней осени работает экспедиция в живописной и богатой тайге Восточного Саяна, среди недоступных и почти ещё не потревоженных гор.

Рядом с инженером Федосеевым идут его замечательные спутники: Прокопий Днепровский (рассказы: "Нимелен", "Неожиданная встреча", "Кабарга"), Василий Мищенко ("Нимелен", "Казак", "Непокорённый"), Трофим Пугачёв ("Нимелен", "Последняя песня"), Кирилл Лебедев ("Нимелен"), старик Павел Назарович Зудов ("Кабарга") и многие другие, работающие с Григорием Анисимовичем более десяти лет в экспедиции. С этими отважными людьми и знаменитыми следопытами он прошёл сотни километров по Восточному Саяну и побывал во многих других районах нашей обширной Сибири.

Из тридцати лет геодезической работы Григорий Анисимович двадцать лет посвятил исследованию Сибири. Он поднимался на высочайшие горные хребты с вечно заснеженными вершинами, побывал в величавой девственной тайге и суровой тундре, переходил бурные горные реки и огромные пространства болот и марей. За выполнение большой и сложной работы Григорий Анисимович Федосеев награждён правительством орденом Трудового Красного Знамени.

Григорий Анисимович никогда не расставался с дневником, занося в него всё, что поражало своей неожиданностью или обрадовало.

Все рассказы, вошедшие в этот сборник, появились из дневниковых записей. Язык их прост и понятен. Автор любит тайгу, умеет не только наблюдать, но и передавать свои впечатления, показывать своеобразную суровую красоту сибирской природы. Его рассказы правдивы и насыщены событиями, которые автору приходилось наблюдать в обстановке походной жизни по малоисследованным местам родного края.

Много интересного найдёт в книге Г. А. Федосеева и юношество, и молодой любитель-охотник, и молодой инженер, учёный, собирающийся впервые проникнуть в сибирскую тайгу.

К. Урманов.

Нимелен

Более десяти лет назад наша небольшая геодезическая экспедиция направлялась в верховья реки Амгунь. Нашей задачей было - разобраться, какое в действительности пространство занимают мари , озёра, леса; куда, какие реки впадают, и в каком направлении идут хребты, заполнившие территорию севернее Амгуни. Словом, мы должны были положить начало исследованию этого края.

Скучное пространство прорезает река Амгунь, пока её вода не сольётся с Амуром. Глаза поражает контраст: то мари и зыбуны, то горы - седые великаны, то, как море, бескрайние хвойные леса. Тогда всё прилегающее к Амгуни пространство было ещё не исследовано, не тронуто, дико. Девственная природа ещё ожидала человека.

Может быть и не сохранился до наших дней тот скромный памятник, на берегу реки Амгунь, который мы поставили на небольшом кургане, справа от дороги, ведущей на Главный Стан. Но, вероятно, пешеходы и теперь останавливаются там, чтобы передохнуть и посмотреть с крутого берега на реку Амгунь. Вряд ли знают они историю трагической гибели человека, похороненного под этим курганом…

Моими спутниками, кроме двух инженеров и группы сезонных рабочих, были ещё четыре человека, уже много лет сопровождающие экспедицию.

Трофим Пугачёв пришёл к нам в 1930 году за Полярный круг в Хибинскую тундру мальчишкой. Мы тогда делали новую карту, жили в палатках на берегу шумной речки Кукисвумчёр. Теперь на том пустынном месте раскинулись шумные улицы города Кировска, а тогда был выстроен только первый домик для экспедиции Академии наук; путейцы нащупывали трассу будущей дороги, а геологи горячо спорили, подсчитывая запасы руды.

Помнится, как-то вечером, когда все спали, я сидел за работой. Порывы холодного ветра качали тайгу; шёл дождь. Неожиданно и совсем бесшумно откинулся борт палатки, и у входа появился подросток. Я его раньше не видел. С его одежды стекала вода, он весь дрожал от холода.

- Погреться зашёл, - произнёс он тихим, почти детским голосом.

Я молча рассматривал его. Незнакомец снял котомку, мокрый плащ и, подойдя к раскалённой печи, стал отогреваться.

- Ты откуда? - наконец, не выдержал я.

- Пензенский.

- А как сюда попал?

- Мать не пускала, сам ушёл. Охота северный народ посмотреть…

Пока я ходил в соседнюю палатку, чтобы принести ему поесть, он свернулся у печи да так в мокрой одежде и уснул. Это был Трофим Пугачёв.

Начитавшись книг, он стремился на Север, в глушь, в леса, которые он, не видя, полюбил. И вот, убежав от матери из далёкой пензенской деревни, он появился в Хибинской тундре.

Мальчик был зачислен рабочим в геодезическую партию. Просторы тундры, жизнь в палатках и даже скучные горы Кукисвумчёр и Юкспарьёк, окружавшие наш лагерь, полюбились парню.

Так началась трудовая жизнь Пугачёва, жизнь, полная борьбы, тревог и успехов.

После окончания работы в Хибинах наша партия переехала в Закавказье. Пугачёв вернулся домой. В своей памяти юноша увёз в деревню свежие впечатления о северном сиянии, о тундре, о работе.

Каково было наше удивление, когда в апреле следующего года он разыскал наши палатки в далёкой Муганской степи (Азербайджан).

В тундре Пугачёв видел, как только что родившийся телёнок оленя мог следовать за матерью по глубоком) снегу и даже спать в снегу. Это его удивило. Тогда же он поделился своими впечатлениями со старым саами.

- Тебя удивляет, почему телёнок не замерзает? - спросил житель тундры. - Говорят, есть на юге такая страна, где на солнце в песке яйца пекутся, вот там как люди могут жить?

Григорий Федосеев - Таежные встречи

В самом деле, как живут люди в жарких странах? Это так заинтересовало любознательного мальчика, что он приехал к нам на юг, чтобы увидеть страну жаркого солнца.

С тех пор прошло много лет. Жизнь Трофима Васильевича слилась неразрывно с жизнью нашей экспедиции. Быть первым на вершине пика, переходить бурные горные потоки, жить трудом и постоянной борьбой, - вот что пронёс этот человек сквозь многие годы работы в экспедиции по исследованию белых пятен.

Также случайно попал в экспедицию и Кирилл Родионович Лебедев. Закончив действительную службу в Советской Армии, он возвращался в свою родную таёжную деревню Нижние Куряты (за Минусинском). В Новосибирске он должен был пересесть в абаканский поезд; ожидая его, Лебедев бродил по городу и случайно увидел объявление о найме рабочих в геодезическую экспедицию. Он явился по указанному адресу.

Рабочих, набирал Пугачёв, и тогда между ними произошёл такой разговор:

- А ты тайгу знаешь? Ведь мы не прохлаждаться, не на курорт едем, а работать. Там придётся пудовые поняжки на гору таскать, - говорил он.

- Мы привычные, - невозмутимо отвечал Лебедев. Пугачёв посмотрел пытливо на человека в серой шинели и сердито продолжал:

- И реки бродить, и голодать, и спать на снегу!

- Привычные!

- Что ты мне - "привычные, привычные!" А если придётся по реке на шестах подниматься?! - настаивал Пугачёв.

У Лебедева где-то в складках губ промелькнула чуть заметная улыбка, и он тем же спокойным тоном ответил:

- У нас бабушка на всю округу первой рыбачкой была. Отец - тоже рыбак; с пятнадцати лет и меня приучили лодкой управлять.

Пугачёв сдался, и Лебедев, забыв зачем пришёл, стал рассказывать ему о тайге своего края, о рыбалке…

Они условились, что Лебедев съездит домой к старикам и к двадцатому апреля будет в Иркутске.

С того года Пугачёв и Лебедев сдружились. Они выросли в разных деревнях, первый - в пензенской, а второй - в сибирской. Проснутся ли они ночью, разбуженные воем пурги, присядут ли отдохнуть на минуту при подъёме на пик, - у них всегда были темы для разговора. И тот и другой одинаково любили свои родные места, но рассказывали по-разному - Пугачёв с азартом, а Лебедев спокойно.

Остальные двое из моих постоянных спутников были люди другого склада - это типичные сибирские охотники-промышленники. Прокопий Днепровский - забайкалец из посёлка Харагун и Василий Мищенко - из Агинска, расположенного в предгорье Восточного Саяна. Оба они скромные, молчаливые, всегда тоскующие о тайге и предпочитающие сон у костра домашней постели.

Все они: Пугачёв, Днепровский, Лебедев, Мищенко, кажется, рождены для этой, поистине тяжёлой, полной лишения и невзгод, но и захватывающе-интересной работы. Их не пугают тёмные ночи, бурные реки, заснеженные пики, наоборот, в этой борьбе и в лишениях они находят для себя величайшее удовлетворение.

По Амгуни мы ехали на пароходе "Комиссар". Это было поздней весною, в июне. Уже отлетели к северу неугомонные стаи уток, гусей и на токах смолкли песни глухарей. Обмытая вешними дождями тайга принарядилась, похорошела. Зашумели ключи. Мутной водою вспухла река. Всё давно пробудилось, и в этом суетливом мире не осталось и следа от суровой зимы.

Пароход, покряхтывая от старости, на четвёртый день вышел, наконец, из последнего кривуна, и мы увидели в долине небольшой приисковый посёлок, расположившийся на левом берегу Амгуни. Пёстрая толпа, покрывавшая берег, всё увеличивалась и увеличивалась, пока "Комиссар" не бросил якорь. Мы выгрузились и разместились в просторном зимовье, стоявшем на берегу Амгуни, и, не теряя времени, начали готовиться к выходу в первый маршрут. Оборудовали лодки, упаковывали продовольствие, инструменты, делали вьюки для оленей. Мне, с моими четырьмя спутниками, предстояло посетить Диерские гольцы, каменистые отроги Луча, Мунали, побывать на марях Нимелена и пересечь сланниковые сопки, что лежат от Амгуни; до Охотского моря; двум инженерам предстояла работа в верховьях Амгуни. Лето там короткое, нужно было торопиться, и мы на третий день покинули посёлок.

Прошёл месяц. Мы уже успели испытать все прелести таёжной жизни: загорели, оборвались, набродились. Чтобы продолжать работу, нам нужно было вернуться в посёлок, сменить оленей, запастись продовольствием, одеждой. Как раз в день нашего возвращения в посёлок из второго рейса прибыл пароход "Комиссар". Было поздно, но мы не стали нарушать традицию посёлка и тоже вышли на берег. Толпа, удовлетворив своё любопытство, уже расходилась, но среди детей и грузчиков, оставшихся на берегу, мы увидели мужчину и женщину. По одежде и по багажу, состоявшему из вьючных ящиков, инструментов и спальных мешков, мы догадались, что это люди из какой-то экспедиции и что у них, видимо, нет приюта.

После приветствий и коротких расспросов я предложил им разместиться в нашем зимовье. Они охотно согласились, и мы, захватив багаж, покинули берег.

Он был ботаник, а она - топограф. Они имели задание - обследовать береговую полосу реки Нимелена и к осени должны были присоединиться к своей экспедиции.

Долго в ту ночь горел в зимовье огонёк. Мы сидели за развёрнутой картой, горячо обсуждая их маршрут. Я с любопытством наблюдал за ними. С каким неудержимым желанием они стремились в тот суровый, полный неизвестности край! Они не хотели задерживаться, чтобы основательнее подготовиться к походу.

- Зря торопитесь. Что вас гонит? - в один голос говорили им Лебедев и Мищенко, когда мы уже укладывались спать. - Не просто найти туда проводника, а без него - куда пойдёте?

В памяти моей ясно сохранилась обстановка того вечера и светлые образы молодых энтузиастов - исследователей богатств Родины, словно это было только вчера. Николай Петрович, так звали ботаника, был выше среднего роста и крепкого сложения. Слегка вьющиеся волосы небрежно спадали на высокий лоб. Ему было не более 27 лет.

Его спутницу все мы называли просто Верой. Она была комсомолка. Солнце и ветер сделали её лицо бронзовым. Когда она смеялась, а смеялась она заразительно и громко, мы любовались белизной её зубов и игрой маленьких глаз. Она была очень подвижна, заботлива. Утром она стала хозяйничать в зимовье. Сразу в помещении стало уютно, исчезли признаки холостяцкой жизни. Закончив приборку, она принялась упаковывать инструменты, приборы, проверять по списку, что нужно было отложить на первый случай, затем стала перебирать в ящиках, доставая банки, рыболовные снасти, соду для выпечки хлеба, иголки и всякую мелочь, необходимую в тайге. Но что бы Вера ни делала, она не теряла своей обаятельности. Все мы невольно подтянулись, и каждый старался чем-нибудь угодить ей. Как приятно звучал её голос в кругу закоренелых таёжников! Все мы стали необыкновенно ловкими и очень предупредительными. Но, когда я наблюдал за ней, мне казалось, что эта, на вид хрупкая и нежная девушка, попав в обстановку дикой природы, не выдержит борьбы с ней и не перенесёт невзгоды.

Готовились они поспешно. Нужно было достать хорошую лодку, собрать от местных эвенков сведения, запастись продовольствием, учесть всякие неожиданности, да мало ли что нужно знать, иметь с собою и помнить человеку, отправляющемуся в такое далёкое путешествие! Мы чем могли поделились с ними, и на третий день они были готовы отправиться в путь.

В посёлке им не удалось так быстро найти проводника, гребцов, и смелые путешественники решили плыть вдвоём, рассчитывая нанять их по пути в Тугурском стойбище.

Помню хорошо день их отъезда. Ранним утром, когда ещё на камнях, на траве и листьях берёз лежала влага - остатки ночного тумана, мы стояли на берегу против устья Нимелена и, прощаясь, крепко жали друг другу руки. Они отплывали в долблёной лодке - оморочке, и как только стали скрываться за обрывистым берегом реки, послышался мягкий бас Николая Петровича:

Дальше