– Ладно, – сказал парень. – Только обещай, что не будешь смеяться. Мармадьюк Маллоу. Но лучше – просто Дюк.
– Черт, ну и имечко.
– От деда, – Дюк пожал плечами. – Костюмчик у тебя тот еще. Дай угадаю: папаша – священник?
– Предводитель общины баптистов. Он гробовщик. Похоронный церемониймейстер.
– Похоронный кто?
– Церемониймейстером папенька сам себя называет. Ну, знаешь, подготовить тело, договориться со страховой конторой, церемония, процессия, цветы, то да се…
Дюк только крякнул.
– Давайте-ка, сэр, уничтожим улики. Тебе ведь тоже купаться не разрешают?
Мокрые волосы ерошили до тех пор, пока с них не перестало капать. Потом долго сидели на солнце.
Тени кленов вытянулись. Становилось прохладно.
– Слушай, – во второй раз промахиваясь мимо подмоченной штанины кальсон, сказал Дюк, – завтра придешь?
Джейк скакал, натягивая второй носок. Уронил его в воду, плюнул и просто сел на камни.
– Я тут решил, – медленно произнес он, – туда не вернусь.
– Ого, как! – присвистнул Дюк. – А куда же ты, интересно мне, денешься?
Джейк сунул носки в карманы.
– Не знаю. Оставаться здесь я больше не могу, хоть ты меня убей.
– Даже не собираюсь! Убивать тебя? Куда я дену труп? И с кем буду болтать? Кстати, сэр, а где вы намерены ночевать?
– В чьем-нибудь сарае. На чердаке. Мало ли, где.
– А на что вы будете жить? И что вы будете кушать?
– До завтра как-нибудь обойдусь. Там посмотрим, как уехать. А чем буду заниматься… Это, сэр, такое дело… Собственно говоря, я намерен поискать что-нибудь… чего-нибудь… Ну, только не смейся. Если коротко: приключений.
Повисла пауза.
– Ну, чтобы найти то, что мне нужно, – слишком быстро и слишком бодро продолжал Джейк. – Надо же, чтоб что-то происходило! Знаешь, как у мистера Жюля Верна, и Майн Рида и…
– А Стивенсон? – проявил осведомленность в вопросе новый знакомый.
– И он тоже, – согласился Джейк. – И Фенимор Купер. И…
– …и Дюма!
– …и Пинкертон…
– Ой, да! – подхватил Дюк. – Пинкертон – вещь. А еще мистер Конан Дойль.
– Ох, не говори! Обожаю.
– Брат!
– Что?
Дюк долго молчал.
– Слушайте, сэр, – он натянул на плечи помочи.
Еще помолчал.
– Слушайте, сэр! У вас такое сомнительное предприятие… возьмите меня с собой, а?
Джейк смотрел туда, где был тот берег, а полагалось быть горизонту.
– Ну, возьмите, – небрежно произнес Дюк, – что вам стоит. Я не знаю, чем намерен заниматься, вы не знаете, чем намерены заниматься – почему бы нам и не знать этого вместе? Вдвоем веселее.
– Ты это что, – повернулся Джейк, – серьезно, что ли?
– А ты разве против?
– Против? В жизни не слышал более интересного предложения!
– Слушай, а что же твои старики? Не будут против?
Дюк пригладил мокрые, растрепанные береговым ветром кудри.
– Мои старики? Матери уже четыре года как нет. Отец женился через год после ее смерти. У них уже двое детей. Он будет только рад куда-нибудь меня сплавить.
– А если ты передумаешь? Я же всерьез. Еду неизвестно куда, ищу неизвестно что, без цента денег… Черт знает, сколько я буду скитаться. Ты будешь скитаться?
– Ну, конечно, я буду скитаться!
– А что, если тебе это только кажется? Может, на самом деле ты совсем не хочешь скитаться! Не всякий может скитаться. Это не такое простое дело.
– Кажется? – переспросил Дюк. – Нет, сэр, не думаю, что мне кажется. Ну, раз мы теперь заодно, надевайте ваши штаны и потопали к моему отцу. Уж не знаю, что там у нас будет завтра, но сегодня я намерен предложить вам обед и пристанище.
– Отлично, сэр! – обрадовался Джейк, у которого живот распевал оперные арии. – А не будет твой отец против?
– Не должен. Он у меня ничего старикан.
– А чем он занимается, твой отец?
– Физикой. Он, как бы это сказать, изобретатель.
– Ого!
Дюк пожал плечами.
– Как посмотреть, сэр. Как посмотреть.
– Куда смотреть-то? Что плохого в науке?
Сын изобретателя усмехнулся.
– В основном, отсутствие денег. Не мог же я вот так сразу взять и сказать: мой отец – изобретатель-неудачник, прожил на судебных разбирательствах все свое наследство, доставшееся от деда, а тому – от прадеда, а тому, кажется, от его прадеда.
– Грустная история.
– Ну, вот такая вот история, – Дюк взял пиджак. – Сначала все было хорошо, отец даже получил премию от какого-то научного общества. За этот, как его, крошкособиратель.
– За что? – поразился сын похоронного церемониймейстера.
Дюк перекинул пиджак через плечо.
– За крошкособиратель, говорю. С педальным генератором.
– Ничего себе, – как мог, деликатно, сказал Джейк.
– Потом, – новый товарищ двинулся по дороге, – какой-то хмырь подал на него иск: дескать, изобретение вовсе не отца, а его собственное. Пять лет, штук двадцать заседаний. Суд отец проиграл, знакомые показывали пальцем, – вот и пришлось искать, куда бы переехать. Дела пошли не очень-то, и один знакомый предложил отцу читать лекции в здешнем университете. Да на них разве проживешь. Если бы не вакуумный ветрогон – ну, знаешь, пыль собирает – просто не знаю, что бы было.
– Вакуумный ветрогон? Это не такая ли это штука, которую по субботам возит от дома к дому старый Айзек Робинзон? "Почистить ковер, избавить от пыли"?
– Ну да, как раз такой. У отца он еще и окна моет, и карточки фотографические сушит, и шарики надувает.
– Ничего себе, – опять сказал Джейк.
Прилетела пушинка, застряла в ветке клена, бросавшего рваные тени на берег. Дюк осторожно отцепил ее и пустил по ветру. Молодые люди поднимались по ступенькам набережной.
– Последние два года мы только и делали, что переезжали, – продолжал Дюк. – Сначала Ажен. Потом Марсель. Потом Квебек. Я даже в школу толком не ходил. Меня учила… в общем, учился я большей частью дома.
– А я обошелся здешней бесплатной, – завистливо пробормотал Джейк. – Ты уверен, что не передумаешь?
– Я еще ни в чем не был так уверен.
Приятели отправились пешком по Главной улице, прошли Милл-стрит, Баррет-стрит и оказались на Колчестер-авеню. Прошли еще вперед по мощеной дороге и Дюк легко перепрыгнул две каменные ступеньки перед дорожкой к дому.
Около дома шуршал листвой клен. Это был не слишком большой деревянный дом, довольно старый, и краска на террасе порядком осыпалась. Резной портик, колонны и окна не столько белые, сколько облезлые. Каменные ступеньки крыльца начинали разваливаться. Кусты папоротника разрослись, а газон, похоже, был предоставлен собственному существованию.
Дверь гулко стукнула, пропуская двоих джентльменов, и они оказались в полутемном холле. Из окна падал солнечный квадрат. В луче света плясали пылинки. У распахнутой двери гостиной стоял на коврике старый стул, не давая ей захлопнуться. Тут же на двери висел барометр. У лестницы стоял старый буфет и полки были забиты всякой рухлядью. Джейк едва не споткнулся, рассматривая медные и латунные лампы, тусклые чайники, масленки, и бог знает что еще. На связке латунных трубок висело маленькое велосипедное колесо. Одна полка была забита рулонами проволочной сетки, среди них тосковал утюг, а под потолком болтались связки жестянок.
При этом на самом буфете стояли серебряные сахарница, солонка и соусник, а к полкам был прислонен поднос: прислуга сервировала здесь обед перед тем, как подать его на стол. Да и пол под гнутыми ножками буфета был чисто вымыт.
Дюк сбежал по лестнице, сунул нос в гостиную, обнаружил, что там пусто, и джентльмены простучали каблуками вверх: сперва по лестнице на второй этаж, затем по другой, маленькой, в пять ступенек – на чердак.
Тяжелая дверь была заперта на замок.
– Ясно, – коротко сказал Дюк и они стали спускаться.
Гостиная была маленькой, светлой. Окна чистые, а занавеси полиняли. На стенах акварели с лесом, озерами и водопадами. У окна журнальный стол с лампой, на нем книги, а на них, как ящик Пандоры – шкатулка для рукоделия. Перед камином большой диван и два кресла: качалка и большое, мягкое. Задом к дивану пианино, по крышке в беспорядке – ноты.
Молодые люди прошли гостиную и Дюк раздвинул портьеры. Здесь, под лестницей, был маленький холл. Турецкий ковер в молодые годы, вероятно, являл собой предмет роскоши. Бархатный диванчик с деревянной спинкой от старости полысел. На полукруглом столике у стены ваза с ирисами. Даже не постучавшись, Дюк открыл дверь.
Сидящий за письменным столом человек предостерегающе поднял палец, покачал им из стороны в сторону и продолжал сосредоточенно писать. Дюк кивнул и потянул приятеля за собой. Джентльмены на цыпочках проследовали к дивану, стоящему сбоку стола у стены, и, гнусно заскрипев пружинами, сели.
Человек за столом нахмурился. Между черными, как у сына, бровями, залегла складка. Сконфуженный Джейк огляделся по сторонам.
Кабинет был тесным. Всю заднюю стену от пола до потолка занимали книжные полки. По стенам развешаны чертежи, схемы, таблицы.
Окон не было.
Мистер Маллоу долго писал, потом поднял голову.
Это был невысокий худощавый человек лет тридцати пяти-сорока с редеющей кудрявой шевелюрой, не черной, как у Дюка, а темно-русой, и аккуратно постриженной бородой. Он выслушал, набивая трубку, сына, прикурил и встал.
– Значит, хочешь смыться?
Новоиспеченный искатель приключений набрал воздуха. Он хотел сказать, что до встречи с Дюком у него не было ни одного друга; что мистер Саммерс-младший готов ночевать не то, что в чужом сарае – если разрешат, но даже в придорожной канаве; что, сто тысяч чертей, у него есть мечта, а мечты должны сбываться. Иначе какой в них смысл?
Но вместо этого ответил:
– Да.
– Отец – священник?
– Пресвитер общины Пустых Последних дней.
– Да, парень! Порадовал папашу, нечего сказать!
Джейк открыл было рот, но мистер Маллоу внимательно оглядел его с головы до ног.
– М-да. На твоем месте я сделал бы так же.
И не успел Джейк сказать что-нибудь по этому поводу, в кабинет вошла женщина.
Мачехе Дюка было около тридцати пяти лет – возраст, на взгляд пятнадцатилетнего искателя приключений, преклонный. Но карие глаза блестели, каштановые (чтобы не сказать, рыжие) волосы были уложены в красивую прическу, нос задорно вздернут, немножко широковатый рот – ярок, а тонкий стан затянут в зеленое платье. Двигалась миссис Маллоу быстро. Одним словом, женщиной она была что надо.
– Томас, сколько можно? Обед давно на столе.
Она сурово сложила руки на груди.
– Идем, уже идем, – мистер Маллоу предъявил жене дымящуюся трубку, и с ней в руках подошел к искателю приключений. – Разреши представить тебе Джейка Саммерса. Он друг нашего сына. Видишь, а ты боялась, что Дюк никого не найдет!
– Здравствуйте, Джейк, – миссис Маллоу окинула гостя с головы до ног любопытным взглядом. – Я рада. Дюк такой застенчивый мальчик! Вы, конечно, с нами отобедаете?
Потом улыбнулась, сделала мужу глазами и вышла.
– Мальчики! – послышался ее голос издалека. – Все за стол!
– Значит, свободное плавание, – изобретатель пыхтел трубкой. – Что ж, я был всего на год старше, когда уехал из дома отца.
Дюк тайком бросил на приятеля торжествующий взгляд: "я говорил!".
– Надеюсь, ты будешь удачливее меня, – отец смотрел, как тает в воздухе дымное облако. – Что ж, сэр, я рад. Вот ты и стал взрослым.
По виду мистера Маллоу никак нельзя было сказать, что он так уж рад. Джейк неуверенно улыбнулся. Ему все еще казалось, что это сон, и он вот-вот проснется и увидит, что все по-старому. Что касается Дюка, тот просто весь сиял.
– Что встал? – набросился он на приятеля и хлопнул его по плечу. – Пошли обедать!
Они вышли из кабинета, пересекли опять гостиную. Здесь мистер Маллоу распахнул вторую, дальнюю, дверь. За которой оказался длинный холл, весь наполненный запахами готовящегося обеда. Джейк ступил на старый ковер. Очень просторная, с раздвинутыми бархатными шторами на высоких окнах, столовая казалась еще больше от того, что мебели для комнаты такого размера было мало. У стены щеголял изогнутыми ножками единственный буфет. К стене жалась пара стульев. На буфете стояли две вазы, часы, несколько статуэток и лампа с желтым абажуром. Зеркальные полки над буфетом, где полагалось быть фарфору, пустовали, а медные светильники на стенах давно не чистили. В центре комнаты, под круглой, на длинных цепях, люстрой, располагался обеденный стол.
В общем, это была бедность, но Джейк Саммерс дорого бы дал, чтобы жить в такой бедности.
После того, как съели щавелевый суп, потом печеную рыбу, и миссис Маллоу удовлетворила свое любопытство относительно того, сколько Джейку лет, и кто его родители, и где тот учился, и где живут все его родственники, и потребовала, чтобы прислуга несла кофе, ей, наконец, был изложен план.
Отец Дюка кашлянул и сказал:
– Ну, джентльмены, к делу. Чем именно вы намерены заниматься?
Молодые люди переглянулись. Не говорить же было про Пинкертона и Жюль Верна!
– Так я и думал! – засмеялся мистер Маллоу.
– Я тоже, – добавила миссис Маллоу, помешивая ложечкой в чашке.
– Хорошо, – продолжил отец. – Посмотрим, что вы умеете делать.
– Дюк, если бы ты не был таким лентяем, то прекрасно смог бы преподавать французский! – воскликнула миссис Маллоу.
На эту пылкую фразу новый знакомый Джейка набил полный рот пирогом с ревенем и замотал головой.
– Ты бы еще предложила Джейку поступить в духовное училище, – иронически предложил изобретатель.
Перепалка была скучной. Джейк разглядывал младших Маллоу.
Оба они были лет трех, глазастые, круглощекие, курносые, сразу видно, что похулиганить – любимое их занятие. Одного звали Сирил, второго Рой. Как раз сейчас один из них пытался добраться до сахарницы, а миссис Маллоу, притворяясь, что ничего не замечает, потихоньку отодвигала ее.
– Я умею ездить верхом, играть на пианино, стрелять, – принялся перечислять Дюк. – И еще покер.
– Вот уж этого, пожалуйста, не надо! – возмутилась миссис Маллоу.
– Тем более, что играешь ты неважно, – вставил мистер Маллоу. – Да и уметь держать в руках ружье совсем не то же самое, что "уметь стрелять". Ну, еще что?
– Свистеть, пререкаться и прятаться по углам с книгой, – сообщила его жена.
– А вы, молодой человек? – обратился к Джейку изобретатель.
Тот отчего-то молчал.
– Так-так? – подбодрил его мистер Маллоу.
– Я умею править катафалком, – сказал Джейк.
И задумался.
"Бегать туда-сюда по разным поручениям" тут решительно не годилось. "Немного знаю столярное ремесло" вообще никто никогда не услышит. Но тогда… значит, больше ничего не остается? Вообще ни на что не годен?!
– Снимать мерку с покойников.
Миссис Маллоу поперхнулась.
– Простите, Джейк, – смущенно сказала она. – Я должна была догадаться. Просто это… не совсем обычно для мальчика… э-э-э… для мальчика ваших лет.
– Для девочки это было бы куда более необычно, – возразил ее муж.
Дюк хрюкнул в чашку. Двойняшки весело завозились, и миссис Маллоу пришлось на них шикнуть.
– Продолжайте.
Джейк покраснел, поняв, что сморозил дикую глупость, но деваться было некуда.
– Я могу чистить и запрягать лошадь. Э-э-э…
Он вдруг улыбнулся.
– А также свистеть, пререкаться и прятаться по углам с книгой!
– Надо сказать, что твой друг более подготовлен к жизни, – обращаясь к Дюку, заметила миссис Маллоу. – Хотя оба вы бестолочи.
– Это поправимо, – успокоил изобретатель и откинулся на спинку стула.
– Ну, господа, переходим к главному: чего бы именно вам хотелось?
Джейк притворился, что поглощен своим кофе и покосился на Дюка.
– Э-э-э… – промямлил тот.
Мистер Маллоу вертел в руках печенье.
– Думаю, что не ошибусь, если джентльмены намерены объехать вокруг света за восемьдесят дней, ограбить поезд, разбогатеть на золотых приисках, подцепить ближайший воздушный шар, отыскать какой-нибудь затерянный мир, а, сэр?
Сын шмыгнул носом.
– Да, сэр, – признался он. – Что-то в этом роде.
– Мне не очень хочется, чтобы мой сын грабил поезда, – продолжал мистер Маллоу, – или дрался на ножах со старателями. Тем более, что ни того, ни другого ты не умеешь как следует.
Искатели приключений помрачнели.
– Итак, что же мы имеем? – поинтересовался изобретатель.
– Двух балбесов, – откликнулась его жена.
Близнецы захихикали.
– Да, – изобретатель кивнул кудрявой бородой. – Двух балбесов, которым хочется приключений на свою…
– Томас! – осадила миссис Маллоу.
– Хочется приключений, – заключил ее муж. – Поэтому, джентльмены, я считаю вот что: наняться матросом – прекрасный способ начать карьеру… и пообтесаться.
– Повзрослеть, – закончила миссис Маллоу. – Но в конце концов: почему бы нет? Что скажете? Джейк, что вы сидите, как… как не знаю, кто. Это была ваша идея.
Искатель приключений продолжал сидеть, как приклеенный.
– По-моему, ты сумасшедший, – сказала вдруг миссис Маллоу, обращаясь к мужу.
– Ничего, моя дорогая, ты тоже, – не остался в долгу тот.
Миссис Маллоу рассмеялась и отпила из своей кукольной чашки еще кофе. Джейк почувствовал пинок под столом и встретился с насмешливым взглядом Дюка.
– Ну что, сэр, заметано?
И Джейк Саммерс очнулся. Не очень уверенная, но счастливая улыбка засветилась на его лице.
Глава третья, в которой Джейк сначала знакомится с изобретениями мистера Маллоу, а затем трогательно прощается с родными
– Что же бы за такая штука? – приятели стояли на лестнице, возле того самого буфета со множеством полок.
Джейк держал в руках странный предмет: маленький будильник, закрепленный при помощи рычагов на деревянной подставке вместе с медным чайником.
– Часы. Спиртовка. Чайник. Ну, сэр, тут все просто.
Он отдал Дюку устройство.
– Ну да, – сказал тот. – Будильник звенит, поворачивается вот эта ручка, спичка зажигается о наждачную бумагу и зажигает спиртовку. Потом вода кипит, под давлением пара откидывается крышка, и из чайника льется вода.
– Стой, а пожара не может быть?
Про себя Джейк подумал, что неспроста же чаеварка угодила на полки с хламом, а не в магазин.
– Не-а, – сказал Дюк. – Вот эта пластина гасит огонь. Видишь, качается?
– Но тогда это же отличная вещь! – воскликнул Джейк.
– Отличная, – отозвался приятель. – Если не считать того, что таких отличных вещей сотни три, не меньше. В любой газете куда ни плюнь: "механическое устройство для заваривания чая", "аппарат для приготовления кофе" – как сговорились все. Да вон, у отца газета на столе, я своими глазами видел: "механический кофейник "Марион Гарланд". Бросьте, сэр. На свете много отличных штук, которые никому не нужны.
– Но это же ерунда! Это неправильно!