Таковы были конструктивные особенности модели подводной лодки. По слухам, модель обошлась в пятнадцать тысяч фунтов стерлингов, откуда можно было заключить, что любимым времяпрепровождением Отто, как и всех кинопродюсеров, было сочинительство.
Мы обнаружили в лодке несколько предметов иного рода. В шкафу, в кормовом конце секции, мы нашли четыре небольших грибовидных якоря с якорь-цепями в комплекте с небольшой портативной лебедкой. Наверху находился люк, через который можно подняться на верхнюю палубу. Якоря использовались для того, чтобы закрепить модель в любом положении, какое будет необходимо.
Напротив шкафа в переборке прочно привязана пластмассовая модель перископа, которая внешне ничем не отличалась от настоящего прибора. Рядом находились еще три пластмассовые модели: трехдюймовая пушка, которую предполагалось, очевидно, установить на верхней палубе, и два пулемета, предназначенных, похоже, для монтажа на боевой рубке. В носовой части секции располагались еще два шкафа: в одном хранились пробковые спасательные жилеты, в другом шесть банок краски и кисти. На банках стояло: "Моментальная шаровая".
- Что это значит? - поинтересовался Смит.
- Очевидно, какой-то тип быстросохнущей краски, - предположил я.
- Везде флотский порядок, - заметил штурман. - Недооценивал я Отто. Он зябко повел плечами. - Хотя снег тут и не идет, но мне, признаться, холодно. Словно в железном гробу.
- Да, не очень-то здесь уютно. Давай выбираться на берег.
- Поиски оказались бесплодными?
- Пожалуй. Да я и не рассчитывал на успех.
- Потому-то и уговорил их продолжать съемки? Сначала колебался, потом стал нажимать? Это не затем, чтобы в их отсутствие осмотреть комнаты и вещи?
- Как могла прийти тебе в голову такая подлая мысль, Смит?
- Вокруг тысяча сугробов, где хоть черта спрячешь.
- Вот и я так думаю.
Добраться до жилого блока оказалось гораздо более простой задачей, путь наш освещали неярко горевшие лампы Кольмана. Без особого труда забравшись в свою спальню, мы стряхнули снег с сапог и одежды и повесили ее сушиться.
После холода субмарины мы чувствовали себя как у Христа за пазухой. Достав отвертку и шурупы, я принялся закреплять раму. Смит, жалуясь на недомогание, раскупорил бутылку, которую я прихватил в складе продовольствия, и, вынув две мензурки из моего медицинского саквояжа, стал ждать, когда я закончу работу.
- Ну вот, - заключил он, - теперь можно не бояться, что кто-то влезет сюда ночью. А как быть с остальными?
- Я думаю, что большинству не грозит какая-то опасность, - сказал я, поскольку они не собираются нарушать планы нашего приятеля или приятелей.
- Большинству, говоришь?
- Пожалуй, окно в спальне Джудит Хейнс я бы тоже завинтил.
- Джудит Хейнс?
- Мне кажется, она в опасности. Насколько реальна эта опасность, я не знаю. Возможно, это у меня от нервов.
- Ничего удивительного, - неопределенно сказал Смит и отхлебнул из стакана. - Я тоже думал, но о другом. Как ты считаешь, скоро ли поймут члены правления компании, что необходимо вызвать сюда представителей правопорядка, позвать на помощь или хотя бы оповестить внешний мир о том, что служащие компании мрут как мухи, причем не своей смертью?
- А ты бы пришел к такому решению?
- Конечно, если бы не был преступником и не имел веских причин избегать встреч с представителями закона.
- Я не преступник, но у меня есть веские причины не встречаться здесь с представителями закона. Как только оные появятся на сцене, любая преступная мысль, намерение и действие уйдут в глубокое подполье, и тайна пяти погибших так и останется нераскрытой. Выход один - дать веревочке виться, чтобы у палача появилась работа.
- А что, если веревка окажется настолько длинной, что в петлю попадет кто-то из нас? Если произойдет еще одно убийство?
- В этом случае придется прибегнуть к помощи закона. Я нахожусь здесь для того, чтобы как можно лучше сделать свое дело, и не хочу, чтобы пострадали невинные.
- Ты снял у меня с души камень. Ну а если такая мысль все-таки придет им в голову?
- В этом случае надо будет попробовать связаться с Тунгеймом. Радиус действия тамошней радиостанции таков, что достанет хоть до Луны. До Тун-гейма меньше десяти миль, но при нынешних погодных условиях это все равно что добраться до Восточной Сибири. Если погода улучшится, появится возможность попасть туда. Ветер поворачивает к весту, если он не изменится, то, двигаясь вдоль .берега на моторке, можно, хоть и не без труда, доплыть до Тунгейма. Если ветер перейдет в норд-вестовую четверть, такой возможности не будет: открытую лодку захлестнет волной. Добраться до станции по суше вряд ли удастся. Во-первых, местность сильно пересеченная, гористая, на снегоходе туда не пройти. Если отправиться пешком, придется углубиться внутрь острова, двигаясь на запад, чтобы оставить в стороне комплекс Мизери Фьель, так как он заканчивается утесами, окаймляющими восточное побережье.
Там сотни небольших озер. Их ледяной покров, думаю, еще недостаточно прочен и не выдержит веса человека. А глубина больше тридцати метров. В сугробы можно провалиться по пояс. Что говорить об опасности утонуть, когда мы не оснащены для передвижения в зимних условиях. У нас нет даже палатки, чтобы заночевать: за один световой день до Тунгейма ты вряд ли доберешься, а если начнется снегопад, будешь плутать до тех пор, пока не свалишься от холода, голода или просто от усталости. Ведь у кинокомпании даже ручного компаса не найдется.
- Ты, вижу, все обо мне толкуешь, - проговорил Смит. - А почему бы тебе самому не отправиться в это путешествие? - усмехнулся он. - Конечно, я мог бы забраться в какую-нибудь уютную пещеру, переночевать в ней, а потом вернуться и заявить, что задание невыполнимо.
- Посмотрим, какие выпали карты. - Допив содержимое стакана, я взял отвертку и щурупы. - Пойдем узнаем, каково состояние мисс Хейнс.
Оказалось, что состояние ее сносно. Жара нет, пульс нормальный, дыхание глубокое и ровное; как она будет себя чувствовать, когда проснется, - это другой вопрос. Я закрепил шурупами ее окно, чтобы никто не забрался к ней.
Теперь в спальню Джудит можно было попасть, лишь разбив двойную раму и наделав при этом столько шуму, что половина блока проснется. Затем мы вошли в общую комнату - кают-компанию.
Удивительное дело - она почти опустела, хотя здесь должны были находиться человек десять. Я тут же смекнул, что тревожиться по этому поводу не стоит. Отто, Граф, Хейсман и Гуэн, очевидно, собрались в чьей-то спальне и обсуждают важные проблемы, о которых не следует знать всякой мелкой сошке.
Лонни наверняка отправился "подышать свежим воздухом". Лишь бы не заблудился на пятачке между жилым блоком и продовольственным складом. Аллен наверняка лег в постель, а маленькая Мэри, похоже преодолевшая прежние страхи, сидит рядом, держа раненого за руку. Куда исчезли "Три апостола", я не знал, да и не особенно тревожился по этому поводу: если они и могут причинить какой-то вред, то лишь нашим барабанным перепонкам.
Я подошел к плите, на которой стоял трехконфорочный керогаз, возле него хлопотал Конрад. В одной кастрюле тушилось жаркое, в другой бобы, в кофейнике кипела вода для кофе. Конрад, похоже, наслаждался своей ролью шеф-повара, тем более что ему помогала Мэри Стюарт. Будь это кто-то другой, я решил бы, что передо мной актер, на потребу галерке изображающий своего в доску парня. Но я успел достаточно изучить Конрада и знал, что он не таков, что в его натуре заложено стремление помочь ближнему, а желание как-то возвыситься над товарищем ему совершенно чуждо.
- Что же это такое? - проговорил я. - Ведь Отто назначил "Трех апостолов" дежурить по очереди на камбузе.
- "Трем апостолам" вздумалось совершенствовать свое исполнительское мастерство прямо в жилом бараке, - объяснил Конрад. - В целях самозащиты я заключил с ними сделку. Они репетируют в блоке, где установлен дизель-генератор, а я хозяйничаю здесь вместо них.
Я попытался представить себе адский шум, создаваемый лишенными слуха певцами, их инструментами с усилителями звука и грохотом дизеля в тесном помещении размером в два с половиной на два с половиной метра. Попытался - и не смог представить.
- Вы заслужили медаль, - изрек я. - И вы тоже, дорогая Мэри.
- Я? - улыбнулась девушка. - А я-то тут при чем?
- Помните, что я говорил насчет того, чтобы паиньки работали на пару с бяками? Рад, что вы присматриваете за одним из тех, на ком лежит подозрение.
Он ничего не всыпал в кастрюли, не заметили?
- Не нахожу тут ничего смешного, доктор Марлоу. - Мэри перестала улыбаться.
- Я тоже. Неуклюжая попытка разрядить атмосферу. - Взглянув на Конрада, я заговорил уже иным тоном:
- Нельзя ли шеф-повара на два слова?
Пристально взглянув на меня, Конрад кивнул головой и отвернулся. А Мэри Стюарт заметила:
- Вот это мило. А почему нельзя поговорить с ним в моем присутствии?
- Хочу рассказать ему пару забавных историй, а вам, насколько я понял, мой юмор не по вкусу.
Отойдя с ним на несколько шагов в сторону, я спросил Конрада:
- Не удалось вам потолковать с Лонни?
- Нет, не было возможности. А что, это спешно?
- Вполне может статься. Я его не видел, но думаю, он в продовольственном складе.
- Там, где Отто хранит свой эликсир жизни?
- Не в дизельном же блоке искать Лонни. Солярка и бензин не по его части. Сходили бы вы в склад, чтобы найти утешение от тягот сурового нашего мира, от острова Медвежий, от компании "Олимпиус продакшнз", словом, от чего угодно, и затеяли с ним разговор. Скажите, что скучаете по семье и еще что-нибудь. Заставьте его разговориться.
Помолчав, Конрад произнес:
- Мне Лонни нравится. Не по душе мне это задание.
- Мне не до ваших переживаний. Меня заботит безопасность и жизнь людей.
- Хорошо, - кивнул он, внимательно поглядев на меня. - А не боитесь обращаться за помощью к одному из подозреваемых?
- Я вас ни в чем не подозреваю, - ответил я. - И никогда не подозревал.
Он молча глядел на меня какое-то время, затем проговорил:
- Скажите то же самое Мэри, хорошо? - Он отвернулся и направился к двери. Я подошел к керогазу. Мэри Стюарт посмотрела на меня серьезно и спокойно.
- Конрад велел сообщить вам - вы меня слушаете? - что он не состоит в списке подозреваемых.
- Это хорошо, улыбнулась девушка, но не слишком весело.
- Мэри, - произнес я, - вы мною недовольны.
- Ну и что?
- Что - ну и что?
- Вы мне друг?
- Конечно.
- "Конечно, конечно..." - Она очень похоже передразнила меня. - Доктор Марлоу - друг всего человечества.
- Доктор Марлоу не обнимается всю ночь напролет со всем человечеством.
Снова улыбка. На этот раз повеселей.
- А Чарльзу Конраду? - спросила она.
- Он мне нравится, но я не знаю его мнения обо мне.
- И мне он нравится. Насколько мне известно, и я ему нравлюсь. Поэтому мы все друзья. - Я чуть было не сказал "конечно", но только кивнул. - Так почему бы нам троим не делиться секретами?
- Женщины - самые любопытные существа на свете, - ответил я. - Во всех смыслах этого слова.
- Не надо считать меня дурой, прошу вас.
- А вы сами-то делитесь секретами? - спросил я. Мэри нахмурилась как бы в недоумении, и я продолжал:
- Предлагаю детскую игру. Вы сообщите мне свой секрет, а я в ответ - свой.
- Что вы имеете в виду?
- Вашу тайную встречу вчера утром. Во время снегопада, на верхней палубе. Когда вы были так милы с Хейсманом.
Я ожидал немедленной реакции и очень удивился, когда на мои слова девушка никак не отреагировала. Она лишь взглянула на меня и проронила:
- Так вы за мной шпионили?
- Я случайно оказался поблизости.
- Что-то я вас поблизости не заметила, - закусив губу, сказала она, правда, не очень расстроенным голосом. - Очень жаль, что вы это видели.
- Почему же? - Я хотел произнести эту фразу с иронией, но удержался.
- Потому что не хочу, чтобы люди знали.
- Вполне очевидно, - терпеливо продолжал я. - Но почему?
- Потому что мне нечем гордиться. Мне нужно зарабатывать на жизнь, доктор Марлоу. Я приехала в Великобританию всего два года назад и ничего не умею. Актриса я никудышная, я это знаю. У меня ни крупицы таланта. Две последние картины с моим участием были сплошным кошмаром. Не удивительно, что все" на меня косятся и спрашивают друг друга вслух, с какой это стати я снимаюсь уже в третьем фильме киностудии "Олимпиус продакшнз". Теперь вы знаете причину. Мне покровительствует Иоганн Хейсман. - Мэри слабо улыбнулась. - Вы удивлены, доктор Марлоу? Может быть, шокированы?
- Нет.
Улыбка исчезла с ее губ. Лицо помертвело. Безжизненным голосом девушка произнесла:
- Выходит, вы легко поверили, что я такая?
- Нет. Наоборот. Я вам не верю.
Девушка посмотрела на меня растерянно и грустно.
- Не верите, что я такая?
- Не верю. Мэри Стюарт не может быть такой. Дорогая Мэри не может быть такой, какой она хочет себя выставить.
Лицо ее вновь ожило, и она проговорила в волнении:
- Для меня это самый лучший комплимент. - Девушка помолчала, разглядывая свои руки, потом, не поднимая глаз, произнесла:
- Иоганн Хейсман - мой дядя. Мамин брат.
- Ваш дядя? - Как ни готов я был ко всяческим неожиданностям, но подобный вариант мне никогда бы и в голову не пришел.
- Дядя Иоганн. - И снова мимолетная, едва заметная улыбка, в которой светилось лукавство. Как же хорошо она смеется от восторга и счастья, подумал я. - Можете мне не верить. Сами пойдите к нему и спросите. Только без свидетелей, пожалуйста.
Ужин в тот вечер прошел не слишком весело. Недоставало товарищеской, теплой атмосферы, какая обычно возникает, когда собирается компания друзей.
Большинство унесли еду к себе в спальни, остальные сидели за столом или стояли кучками, " рассеянно ковыряя в тарелках бобы с тушеным мясом.
Но главное, у всех было такое ощущение, будто мы присутствуем на некоем подобии последней вечери. И потому очень часто то один, то другой поднимал глаза от миски, окидывал быстрым взглядом соседей, рассчитывая по каким-то признакам разоблачить предателя. Конечно, таких явных признаков налицо не было; обстоятельство это усугублялось тем, что в большинстве своем присутствующие вели себя не вполне естественно. Таково уж свойство человеческой натуры: даже ни в чем не повинный человек, зная, что его подозревают, начинает подчеркнуто показывать свое равнодушие и невозмутимость, тем самым лишь усиливая общую подозрительность.
Естественно, Отто к числу такого рода людей не принадлежал. Оттого ли, что его считали совершенно невиновным, или оттого, что он был президентом компании и продюсером фильма, он смотрел на всех свысока и чувствовал себя хозяином положения. Как ни казалось это прежде невероятным, Отто, обычно вялый и нерешительный, похоже, был из тех, кто проявляет свои лучшие качества в кризисных ситуациях. Когда он поднялся, чтобы в конце трапезы обратиться к нам с речью, от нерешительности и вялости его не осталось и следа.
- Мы все помним, - произнес он энергичным голосом, - кошмарные события, происшедшие в течение последних двух суток. Полагаю, иного объяснения случившемуся, кроме предложенного доктором Марлоу, быть не может. Более того, боюсь, мы должны серьезно отнестись к его прогнозу на будущее. От реальности нам никуда не скрыться, поэтому прошу не считать, что я недооцениваю серьезность обстановки. Мы оказались отрезанными от внешнего мира и не вправе рассчитывать на чью-либо помощь. В то же самое время, памятуя о наших коллегах, которые умерли насильственной смертью, не следует упускать из виду, что это может повториться. - Отто спокойным взглядом обвел аудиторию, его примеру последовал и я. Заявление Отто произвело впечатление на многих. Он продолжал:
- Именно потому, что ситуация, в какой мы оказались, совершенно невероятна и неестественна, предлагаю вести себя наиболее разумно. Если поддаться панике, это делу не поможет и лишь усугубит наше положение.
Мы с моими коллегами решили продолжать, естественно соблюдая все меры безопасности, ту работу, для выполнения которой сюда прибыли. Уверен, и вы со мной согласитесь, что лучше занять наше время и внимание полезным и целеустремленным трудом, чем сидеть сложа руки и предаваться мрачным мыслям.
Я вовсе не предлагаю делать вид, будто ничего страшного не произошло. Я предлагаю действовать так, как мы действовали бы в обычных условиях. Тогда это принесет нам пользу. Если позволит погода, завтра три группы начнут натурные съемки...
Отто не советовался, он приказывал. Будь я на его месте, я бы действовал так же.
- Основная группа, возглавляемая мистером Дивайном, отправится на север по ведущей к соседней бухте дороге Лернера, построенной еще в начале нынешнего столетия. Правда, от нее, думаю, мало что сохранилось. Граф, Аллен и Сесил, естественно, будут его сопровождать. Я сам туда отправлюсь и хочу, чтобы вы пошли со мной, Чарльз, - добавил он, обращаясь к Конраду.
- А я вам не понадоблюсь? - спросила маленькая Мэри, подняв руку, точно школьница.
- Почти все это будет натура... - Отто на полуслове умолк, посмотрел на лицо Аллена, все в синяках и ссадинах, затем перевел взгляд на Мэри и плутовато улыбнулся. - Конечно, если желаете. Мистер Хендрикс вместе с Люком, Марком и Джоном постараются записать на пленку все звуки - вой ветра в ущельях, крики птиц на скалах, удары волн, разбивающихся о берег. Мистер Хейсман захватит с собой портативную камеру и на лодке обследует побережье в поисках подходящих для съемок участков. Мистер Юнгбек и мистер Хейтер любезно согласились сопровождать его. Такова программа на завтра. Но самое важное решение, которое я оставил напоследок, совсем не связано с нашей работой. Мы пришли к выводу, что следует обратиться с призывом о помощи. Под помощью я подразумеваю помощь представителей правосудия, правопорядка или иных компетентных органов. Пусть они проведут тщательное и квалифицированное расследование в самые сжатые сроки. Вызвать их не только наш долг, но и необходимая мера для собственной безопасности. Чтобы обратиться за помощью, необходимо радио, а ближайшая рация находится в Тунгейме, где расположена норвежская метеостанция.
Я едва удержался, чтобы переглянуться со Смитом.
- Мистер Смит, - продолжал Отто, - то, что вы отстали от судна, может обернуться для нас удачей. Вы единственный среди нас моряк-профессионал.
Скажите, есть ли возможность добраться до Тунгейма на лодке?
Помолчав несколько секунд для вящего эффекта, штурман произнес:
- Как ни отчаянно наше положение, при нынешних погодных условиях это невозможно, мистер Джерран. После недавних штормов море не скоро успокоится.
У рабочих шлюпок тот недостаток, что при сильной встречной волне повернуть назад никак нельзя. Корма у таких лодок открыта, лодку захлестнет, и она потонет. Прежде чем отправиться в путешествие, нужно дождаться, чтобы море успокоилось.
- Понятно. Пока это опасное предприятие. А когда волнение стихнет, мистер Смит?
- Все зависит от ветра. Сейчас он отходит к весту, и, если бы он дальше не менял своего направления, можно было бы попытать счастья. Если же ветер перейдет на норд-вест и будет перемещаться по часовой стрелке, ничего не получится, - улыбнулся Смит.