Алек Смит, предупреждённый женой Кинтала, несколько часов отсиживался в лесу. Сильно проголодавшись, он покинул убежище, чтобы взять немного ямса со своего огорода.
Мушкетный залп бросил его на землю. Одна пуля пробила правое плечо и шею. Подбежавший Титахити сунул ему в рот ствол мушкета. Раздался сухой щелчок. Осечка. Тут Манарии вспомнил наказ Янга не убивать Смита.
Пришедший в себя от шока, Алек Смит неожиданно вскочил на ноги и пустился бежать. Вслед ему закричали, что его пощадят. Ослабевший от потери крови, Алек чувствовал, что далеко не уйдёт, и положился на их слово. Его отнесли в дом Янга и сдали на попеченье женщин.
Полинезийцы недолго наслаждались триумфом. Вдовы решили отомстить за белых мужей. Второй акт драмы без всякой паузы перешёл в третий. Ночью, когда победители уснули, таитянки, вооружившись топорами, устроили кровавую бойню.
Через несколько дней МакКой и Кинтал спустились с гор, после того как Мауатуа показала им отрубленные руки Титахити и остальных трёх полинезийцев.
В живых осталось четверо мятежников – Эдвард Янг, Алек Смит, Уильям МакКой и Мэтью Кинтал.
Теперь на острове было много женщин, зато иссякли запасы рома. МакКой в юношестве работал на винокуренном заводе в Шотландии. После долгих поисков шотландец нашёл на острове растение, из корней которого можно было гнать спирт.
Вместе со своим другом Кинталом из котла и металлических трубок с "Баунти" он смастерил самогонный аппарат. Пирушка следовала за пирушкой. Менее чем через год МакКой окончательно спился и в приступе белой горячки, привязав себе шею на камень, бросился с крутой скалы в море – чёртики звали его купаться.
Кинтал продолжил дело собутыльника. Напившись, он не различал свою и чужих жён, пускал в ход кулаки, если кто противился удовлетворять его мужские потребности. Янг, ставший главою колонии, пытался урезонить тирана, но бесполезно. Кинтал откусил ухо жене за плохо приготовленный обед. Сара, не выдержав этого кошмара, покончила с собой.
Буйный пьяница остался без жены, и никто из женщин не пожелал жить с ним. Янг и Смит взяли их под свою защиту. Кинтал в ярости грозился убить обоих. Теперь Кинтал мешал мирному существованию. Таитянки, тревожась за свою судьбу и будущее детей, требовали, чтобы Янг и Смит избавили колонию от тирана.
– Хорошо, пусть это будет последнее убийство на острове, если это необходимо, – решил Янг.
– Не убийство, а казнь, – поправил товарища Алек Смит.
Янг пообещал Кинталу, что все его требования будут удовлетворены, а Смит, возложив на себя обязанности палача, пригласил пьяницу на грандиозную попойку. Когда же гость, как обычно, озверев от спирта. Стал буянить и громить всё, что попадалось под руку, Алек извлёк из-под стола приготовленный заранее заточенный топор.
Первый удар не свалил рассвирепевшего быка. Тогда последовал второй, третий, четвёртый… пока изуродованный Кинтал не упал. Последним ударом Алек раскроил ему череп, мозги с кровью брызнули на стены.
Смит, бледный, покачиваясь, вышел на воздух, где собрались женщины, ожидавшие конца кровавой развязки.
– Он мёртв. Больше вам нечего бояться.
Так закончился последний акт трагедии на Питкерне.
Число детей к этому времени возросло до двадцати человек. Чувство ответственности за их будущее заставило Эдварда Янга прекратить пьянки. В хижине Флетчера он нашёл несколько сохранившихся книг из библиотеки "Баунти", в том числе Библию и молитвенник. Последние годы жизни янг потратил на то, чтобы обучить Смита и подростков грамоте. В 1800 году глава колонии скончался от чахотки – первый мужчина на острове, умерший естественной смертью.
Алек Смит остался один с десятью женщинами и многочисленными детьми мятежников. Чувство растерянности и неотвратимо надвигающейся катастрофы охватило его. Как жить дальше? Что предпринять для того, чтобы в будущем здесь, на острове, не разыгралась ещё одна гражданская война, после которой Питкерн вновь превратится в необитаемый остров.
Алеку Смиту исполнилось тридцать три года. Сын паромщика, сирота, он с детства боролся за кусок хлеба всеми возможными средствами. В его мире все они были хороши, чтобы выжить. Хитрость, ложь, подлость, жестокость, похоть насилие и убийства сопровождали его жизнь. И вот, балансируя на краю пропасти, он понял, что не может оставить всё это в наследство потомству. Заглянув в самые мрачные стороны человеческой натуры, проанализировав собственную жизнь, Алек искренне раскаялся.
Смит сильно изменился. Уединяясь в пещере Флетчера, он искал ответы на мучившие его вопросы в священной книге. Постепенно взор его просветлялся, а дух укреплялся теми простыми истинами, которые две тысячи лет назад проповедовал Иисус из Назарета. Впитав в себя, как губка, христианское учение, Алек Смит приял новое имя – Джон Адамс. С годами он становился всё более религиозным и требовал, чтобы колония жила по библейским законам. Молодое поколение воспитывалось на принципах высокой морали. Из буйного притона Питкерн превратился в воскресную школу. Сам Адамс стал первосвященником, законодателем и королём острова.
Глава 9.
"Ты не знаешь Алека?"
История мятежа на "Баунти" получила широкую известность не только в Англии, но и во всём мире. Её более или менее правдиво рассказывали в портовых кабачках всех пяти континентов, в матросских кубриках и офицерских кают-компаниях. Но о судьбе Кристиана Флетчера и разыгравшейся трагедии на Питкерне долгое время ничего не знали. Через двадцать лет после мятежа считалось, что "Баунти" с оставшимися на борту мятежниками исчезли бесследно, погибнув в бурю, как это часто случалось с кораблями на бескрайних просторах мирового океана.
В апреле 1807 года американский капитан Мейхью Фолджер вышел из Бостона на китобойной шхуне "Топаз" в кругосветное плавание, чтобы разведать новые места охоты на морских животных. После долгого и утомительного плавания, китобои нуждались в свежей воде. Фолджер, обратившись к картам и отчётам мореплавателей, обнаружил, что находится рядом с островом Питкерн, который со времени его открытия капитаном Картеретом в 1767 году, судя по всему, никто не посещал.
5 февраля 1808 года шхуна "Топаз" подошла к острову. Утёсы, каменистые заливы, скалы, нависшие над водой. Длинные океанские валы с грохотом разбивались о рифы. Фолджер не сомневался, что после "Сваллоу" капитана Картерета его "Топаз" – первое судно у необитаемого, Богом забытого острова.
На рассвете следующего дня китобои спустили на воду две шлюпки. Фолджер хотел проверить, нет ли лежбища тюленей среди прибрежных скал, и попытаться высадиться на берег.
Матросы гребли, капитан в подзорную трубу рассматривал берег. Вдруг он вздрогнул: откуда дым на берегу? Остров необитаем… Американец ещё не пришёл в себя от изумления, протирая платком линзы, как от берега отчалила двойная пирога и по волнам ревущего прибоя устремилась к ним. В пироге сидели два молодых парня. Подойдя достаточно близко, один из них крикнул на превосходном английском:
– Доброе утро! Кто вы?
Фолджер окончательно опешил, потом ответил, что он американец из Бостона. Пирога подошла ближе. Лица парней смуглые, но они не были похожи на дикарей, хотя на мускулистых фигурах болтались только набедренные повязки.
– А где Америка? В Ирландии?
– А вы кто?
– Мы англичане. – Переговоры вёл старший из парней.
– Давно вы здесь?
– Мы родились на острове.
– Какие же вы англичане, если этот остров никогда не принадлежал Англии?
– Наш отец был англичанином.
– А кто ваш отец?
– Алек.
– Какой Алек?
– Ты не знаешь Алека?..
– Почему я должен его знать? Он что, президент Соединённых Штатов?
– А капитана Блая с "Баунти" ты знаешь? Наш отец был матросом на его корабле.
Конечно же, Фолджер слышал о Блае. Американца охватило смешанное чувство безмерного удивления и восхищения. Так, значит, штурман Флетчер и остальные мятежники не исчезли бесследно? Они укрылись здесь, на далёком маленьком острове? Американцам не терпелось причалить к берегу и узнать окончание истории мятежников, но Фолджер опасался: уж не заманивают ли их в ловушку? Не решили ли мятежники расправиться с ними, поняв, что раскрыты?
Сыновья Адамса заверили капитана, что все остальные мятежники умерли и ему нечего бояться.
– На острове никто никому не причиняет зла.
– Передайте Алеку, что я охотно встречусь с ним на корабле. В обмен на свежую воду я дам ему всё, в чём он нуждается.
Через несколько часов пирога вернулась.
– Алека не отпускают на корабль женщины. Они опасаются, как бы с ним чего ни случилось.
По английским законам Адамс оставался преступником.
– Не бойтесь. Алек ждёт вас. Наш отец самый добрый, мудрый и справедливый человек на свете.
Фолджер после долгих колебаний всё же решился последовать за пирогой. Он не мог больше противиться снедавшему его любопытству.
На берегу по высеченной в скале тропе он поднялся на плато. Прелестная дорога, обсаженная хлебными деревьями и кокосовыми пальмами, привела его к живописно расположенной деревушке под сенью огромных деревьев. Маленькие, но красивые и удобные хижины поражали чистотой; вместо окон в стенах сверкали иллюминаторы с "Баунти". Тщательно обработанные поля засажены бататом и ямсом.
На холме американского капитана встретила целая толпа женщин и детей во главе с Адамсом. Он и восемь таитянок составляли старшее поколение Питкерна. За их спинами стояли двадцать шесть детей, юношей и девушек не старше 18-19 лет, все высокого роста, сильные, хотя и смуглые, но с ярко выраженным англосаксонским типом лица. Особенно хороши были голубоглазые девушки, а их скромность придавала им ещё большее очарование. Одежда островитян состояла из широкополой шляпы и сплетённого из травы широкого пояса, прикрывавшего бёдра.
Сам Адамс – ещё крепкий мужчина с твёрдым взглядом – производил впечатление настоящего патриарха. Его слово было законом на острове, и никто даже думать не мог ослушаться. Адамс возродил на Питкерне образ жизни первых земледельцев, соединив его с христианской моралью. Каждый на острове трудился, всё, что он выработал, заносилось в список, сделки совершались путём обмена. Браки заключались только с разрешения Адамса и лишь в том случае, если юноша обработал и засадил участок достаточно обширный, дабы прокормить будущую семью. Все поселенцы выглядели здоровыми и счастливыми: их отличали миролюбие, нравственность и благочестие, природный ум, очаровательная непринуждённость и простодушие. Даже такие относительно невинные людские пороки, как лень, сквернословие, зависть и обида, были совершенно неизвестны молодому поколению. Идеальное общество, о котором мечтали Жан-Жак Руссо и Томас Мор.
Адамсу тоже не терпелось узнать, что произошло в мире, который он покинул на "Баунти" в 1787 году. Фолджер рассказал ему о подвиге капитана Блая, карательной экспедиции "Пандоры" и суде над теми, кого арестовал на Таити Эдвардс. Последние двадцать лет в Европе были очень бурными. Адамс, затаив дыхание, слушал двухчасовой рассказ американца о французской революции, о Наполеоне и адмирале Нельсоне. Патриарх пришёл в восторг, узнав о победах английского флота, вскочил на ноги, трижды взмахнул шляпой и прокричал:
– Да здравствует старая Англия!
Шхуну "Топаз" снабдили родниковой водой и свежими продуктами. Адамс преподнёс капитану два сувенира: компас и хронометр с "Баунти". Фолджер подарил островитянам одежду. Вернувшись на корабль, китобой записал в судовом журнале: "Какие бы ошибки и преступления не совершил Алек Смит в прошлом, теперь это честный человек и может быть полезным всем морякам, плавающим в этих водах".
В чилийском порту Вальпараисо Фолджер встретил офицера английского флота и рассказал ему об удивительной колонии на острове Питкерн. Офицер направил рапорт английскому атташе в Рио-де-Жанейро, а тот переслал его в Лондон. Лишь в мае 1809 года чиновники Адмиралтейства вскрыли пакет, прибывший из Бразилии. Англия в это время вела изнурительную борьбу с Наполеоном, и ей было не до прошлых драм с романтическим концом. Донесение до лучших времён подшили в архив.
В 1814 году остров посетили два английских военных корабля – "Бритн" и "Тагус", шедшие от Маркизских островов к берегам Чили. Капитаны Стайнз и Пайпон были не менее Фолджера поражены, когда к ним на борт поднялись сыновья Флетчера и Янга. Адамс, опасаясь соотечественников, отказался встретиться с ними, пока английские капитаны не рассеяли его страхи:
– Ваше преступление за давностью лет не подлежит наказанию: с момента восстания на "Баунти" прошло двадцать пять лет.
– Я не принимал участия в мятеже и ничего не знал о нём до его начала, – слукавил на всякий случай Адамс. – Но во всём виноват капитан Блай. Он довёл мистера Флетчера до отчаяния.
В ходе беседы выяснилось, что население Питкерна признаёт себя подданными британской короны. Английские моряки предложили всем желающим уехать с ними в Англию, но никто не пожелал покинуть остров.
Отчёты Стайнза и Пайпона напечатали газеты, слух о маленькой колонии распространился, её часто начали посещать китобои. Все моряки, посетившие Питкерн, говорили, что Адамс не только король и наместник Господа на острове, но и подлинный отец для островитян, воспитывающий их в духе истинного христианства.
В 1823 году Адмиралтейство отправило на Питкерн корабль "Блоссом" под командованием капитана Бичи. Королева Виктория решила присоединить далёкий остров к своей обширной империи и отправила в дар потомкам мятежников пианино. Бичи тщательно исследовал остров, составил карту. Адамса он нашёл уже седовласым стариком, крепко опирающимся на посох. Патриарх умер в 1828 году. Его могила превратилась для островитян в место паломничества, высказывания Алека цитируются и передаются из поколения в поколение. До сих пор на Питкерне живут далёкие потомки тех, кто в 1789 году поднял мятежный флаг, отправившись на поиски лучшей доли.
…На площади Адамстауна, административном центре острова, стоит поднятый со дна моря большой чёрный якорь "Баунти", возле которого каждый день собираются играть дети, вновь и вновь переживая в детских фантазиях приключения своих далёких предков.
– Вы арестованы, капитан Блай, – слышится голос юного Флетчера. – Сдайте вашу шпагу…
Эпилог
Осталось сказать несколько слов о дальнейшей судьбе некоторых героев этой удивительной истории.
Штурман Фрайер и гардемарин Питер Хейвуд сделали карьеру, дослужившись до самого высокого капитанского чина. Томас Хейворд погиб много лет спустя во время тайфуна, а Джон Хеллерт в одном из плаваний свалился за борт и утонул.
Джеймс Моррисон стал знаменитым благодаря толковым запискам о Таити, плавал канониром на разных кораблях, погиб в 1807 году во время кораблекрушения у Мадагаскара. Плотник Уильям Перселл пережил всех участников плавания на "Баунти", но в конце жизни потерял рассудок и умер в сумасшедшем доме Портсмута в 1834 году.
Хитрый Помаре с помощью английского оружия объединил Таити и близлежащие острова под своей властью. Его сын Помаре II насадил на острове христианство, а в 1847 году при королеве Помаре IV Таити принял протекторат Франции.
Несмотря на нашумевшую историю с "Баунти", доверие к капитану Блаю его покровителей – Джозефа Бенкса и Данкена Кемпбелла – не упало. Президент Королевского Общества настаивал на повторной экспедиции за саженцами хлебного дерева. В августе 1791 года Уильям Блай на корабле "Провидение" снова вышел в море. Были учтены прежние промахи. На этот раз капитану дали в подчинение трёх толковых лейтенантов, на случай бунта на судне находилось подразделение морской пехоты. Экспедицию сопровождал корабль охранения "Хелпэ".
Блай с блеском выполнил свою задачу, доставив девятьсот саженцев на Ямайку. Деревца принялись и начали плодоносить. По выходе из Торресова пролива он открыл группу неизвестных островов, которые назвал архипелагом Кларенса в честь третьего сына короля.
Через два года Блай вернулся в Англию, получив в награду тысячу гиней и памятную золотую медаль Королевского Общества, членом которого стал по рекомендации Бенкса. На "Провидении" значился гардемарином молодой джентльмен Мэтью Флиндерс, будущий знаменитый исследователь берегов Австралии, для которого это плавание оказалось хорошей школой.
Началась война с революционной Францией, и Блай получил под своё командование военный фрегат. Весной 1797 года, в самый разгар боевых действий, мятежный дух охватил сразу несколько английских эскадр. Восставшие моряки требовали смягчения морского устава, увеличения жалованья, которое оставалось неизменным со времён Карла II, назначения офицеров только с согласия команды, введения в состав военных судов представителей матросов…
Капитан Блай решительно и самыми жестокими методами подавил бунт на своём корабле и на судах эскадры, стоявшей в устье Темзы. Многие биографы Блая видят в этом ещё одно доказательство его кровожадности. Не надо забывать, что Англия вела смертельную схватку с могучим врагом и именно от боеспособности флота зависела судьба страны. Прославленный адмирал Нельсон, хорошо знавший нужды простых матросов, расценил их массовые выступления как самое гнусное предательство национальных интересов, несмотря на то, что некоторые требования бунтовщиков считал справедливыми.
– Это нож в спину Англии!
Получив сведения о восстании на базе Грейт-Нор, адмирал, национальный герой Англии, писал начальству: "…Что касается негодяев с базы Нор, то я был бы счастлив командовать кораблём, посланным на их подавление". А когда в среде командования возникли разногласия по поводу приведения смертного приговора в воскресенье зачинщикам мятежа, Нельсон добавил: "Будь это Рождество, не то что воскресенье, я всё равно казнил бы их".
Когда речь идёт о спасении родины, не до чистоплюйства и красивых поз. Грязную работу не все любят, демонстративно отворачивают нос от тех, кто её делает, но именно они – Нельсоны и Блаи – отстояли отечество в трудную минуту.
Конечно, Блай, как и всякий человек, имел недостатки. Позже он привлекался к военному суду по обвинению в тиранстве и недостойном офицера и джентльмена поведении на своём судне. Младшие офицеры знатных фамилий, попавшие на флот из светских салонов Лондона, обвиняли командира в привычке грозить им кулаком, в словесных оскорблениях типа "негодяй, мошенник, подлец, длинношерстный кобель…" Суд вынес порицание капитану и призвал разговаривать с подчинёнными более сдержанно.
Осенью 1797 года фрегат Блая участвовал в бою с голландской эскадрой при Кампердауне и помог потопить флагман противника. В 1801 году Блай уже командовал линейным кораблём в эскадре адмирала Нельсона. В сражении с датчанами у стен Копенгагена Блай действовал так отважно и умело, что после победы Нельсон лично горячо его благодарил.
– Вы достойны всяческих похвал, капитан. Вот вам моя рука. Это наша общая победа!