Луи Анри Буссенар (1847–1910) - французский писатель, классик приключенческой литературы, получил мировую известность после выхода в свет романа "Путешествие парижанина вокруг света" (1880). Головокружительный успех вдохновил автора, и приключения бесстрашного молодого француза, умеющего выбираться живым и сравнительно невредимым из самых немыслимых передряг, продолжились. В 1882 году появилась вторая часть трилогии - роман "Приключения парижанина в Океании" (в русском переводе выходил также под названием "Под Южным Крестом"), а в 1885-м третья - "Приключения в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов".
Содержание:
Часть первая - ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПАРИЖАНИНА В СТРАНЕ ЛЬВОВ 1
Часть вторая - ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПАРИЖАНИНА В СТРАНЕ ТИГРОВ 25
Часть третья - ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПАРИЖАНИНА В СТРАНЕ БИЗОНОВ 47
Примечания 69
Луи Буссенар
"Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов"
Часть первая
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПАРИЖАНИНА В СТРАНЕ ЛЬВОВ
ГЛАВА I
Дикая симфония. - Соперники. - Львиный турнир. - Три охотника в засаде. - Джентльмен, гамен и жандарм. - Два выстрела. - К сведению любителей фотографировать животных. - Смерть кокетки. Разрывная пуля. - Воспоминание об открытии охотничьего сезона. - Губительная сеть. - Похищение женщины гориллой.
За густой завесой листвы раздался ужасающий рев и прокатился под деревьями-великанами.
- Вот это да! Кажется, органная труба дала течь, - раздался насмешливый голос.
- Замолчи! - приказал другой.
- Хорошо, что не газовая.
- Перестанешь ты или нет? По твоей милости нас могут растерзать. Вновь раздалось рычание, да такое, что листья задрожали.
Эти чудовищные звуки прозвучали своеобразным сигналом со всех сторон из таинственных глубин тропического леса загудел оглушительный рев, разносясь далеко вокруг отчетливыми, резкими нотами, несмотря на то что воздух был густо насыщен сыростью.
- Теперь вступили большие барабаны, - не унимался неисправимый болтун.
- Нет, видимо, этого ты и добиваешься, - сказал собеседник, понизив голос.
- Чего именно, месье Андре?
- Чтобы нас растерзали или, по меньшей мере, чтобы мы вернулись ни с чем.
- Последнее было бы обиднее.
- Конечно, черт побери, проехать тысячу двести миль только затем, чтобы остаться с носом! А кто будет в этом виноват? Ты один.
- Довольно, капитан. Молчу… Ай да киска! Вот это я понимаю.
Непочтительное "киска" относилось к великолепной львице, которая выпрыгнула из чащи и замерла при виде троих охотников, стоявших посреди поляны.
Львица не столько испугалась, сколько изумилась, смотрела не со злобой, с любопытством и была похожа на великолепное изваяние.
До сих пор она видела людей только с черной кожей; теперь перед ней были люди с бледной кожей, одетые в белую одежду.
"Это кто еще такие?" - казалось, спрашивала красавица.
Опершись коленом о землю, они с необыкновенным хладнокровием людей бывалых и неустрашимых ждали, что будет дальше.
Нервы у них были, несомненно, крепкие. Впрочем, только с такими и можно идти на крупного зверя, вроде льва или тигра: охотника ежеминутно подстерегают неожиданности, малейшая оплошность грозит роковыми последствиями. В такой ситуации, перед лицом опасности, которую ты сам искал, решающей оказывается вовсе не храбрость, а крепкие нервы.
У нашей троицы по этой части все было безупречно. Ни один и глазом не моргнул, когда появилась львица. Только крепче сжали они тяжелые двустволки, дула которых не шелохнулись.
Главным в этой компании был мужчина лет тридцати двух - тридцати пяти во цвете сил - высокий, смуглый, могучего сложения. Болтун называл его месье Андре.
Сам болтун - юноша двадцати трех лет, на вид которому едва можно было дать восемнадцать. По произношению это был парижанин из предместья, парижский уличный мальчишка - гамен. Небольшого роста мускулистый крепыш, он смело смотрел на львицу серо-голубыми плутовскими глазами.
Третий, бесстрастный, как факир, выправкой напоминал старого солдата, коим, собственно, и был: испещренное шрамами костлявое лицо, густые брови дугой, нос крючком, длинные, концами вниз, усы, бородка в виде запятой, грудь колесом. Ему было не больше сорока пяти.
Закончив осмотр, львица глухо зарычала, скорее даже промурлыкала что-то, ударила себя хвостом по бокам, наморщила нос, прижала уши и подобралась, готовясь к прыжку.
Месье Андре, медленно поднимая винтовку, предостерегал товарищей:
- Главное - не стрелять! Ни в коем случае! Ты понял, Фрике? Вы слышали, Барбантон?
- Понял, - ответил молодой человек.
- Слышал, - сказал старый солдат.
Охотник прицелился. Он уже хотел спустить курок, не дав львице прыгнуть, как вдруг та - не то из каприза, не то из любопытства - распрямилась и медленно отвернулась от охотников, тем самым подставив себя под выстрел. Но месье Андре спокойно, будто перед ним какой-то кролик, опустил винтовку, вглядываясь туда, куда обернулась львица. Очевидно, он был абсолютно уверен в себе.
Львица вздрогнула, справа и слева раздался рев - точно гром прогремел.
Зашумели лианы и кусты, на поляну выскочили два огромных льва.
С первого взгляда они признали себя врагами. Хуже, чем врагами: соперниками.
Сверкая глазами, ощетинившись, грозно стояли друг напротив друга и рвали когтями траву. На охотников, находившихся от них шагах в тридцати, они не обратили ни малейшего внимания. Взглядом не удостоили.
Разом испустив короткий сдавленный рык, звери бросились друг на друга, подпрыгнув вверх метра на три. В воздухе они и сшиблись. Послышался хруст костей, звук разрываемого мяса - и оба тяжело рухнули на землю.
- Черт возьми! Недурно, - тихо сказал своему соседу, господину Андре, молодой человек, которого звали Фрике.
- Жаль, растерзают друг друга.
- Почему - жаль?
- Шкуры. Тебе не кажется, что три такие великолепные шкуры были бы недурным началом для нашей будущей коллекции?
- Согласен. Но помешать этим диким дуракам портить друг другу одежду мы можем только одним способом - немедленно застрелив их.
- И впрямь дураки! - вставил свое слово солдат. - Дерутся из-за самки!
- Не слишком-то вы галантны, дружище Барбантон, - возразил Фрике. - А мне так даже нравится эта борьба. Я видел львов в цирках Биделя, Пезона. В сравнении с этими экземплярами те - просто чучела набитые. Эти же - настоящие молодцы.
- Не спорю. Но это только доказывает, что можно быть молодцом и дураком одновременно. Не проще ли было им поделить свою мамзель, чем скусывать друг другу носы и рвать шкуры ей же на потеху? Взгляните: она же смеется над ними!
- Не беспокойтесь, служивый, месье Андре скоро положит этому конец. Все трое будут наши - и молодая особа, и ее воздыхатели.
Схватка тем временем продолжалась. Львица, присев на задние лапы, томно следила за ожесточенной дуэлью, прикрывая глаза и позевывая.
Андре снова поднял винтовку, прицелился, рассчитывая, что соперники хотя бы на секунду остановятся, замрут. Надежда не оправдалась. Львы продолжали поединок. Стрелять было нельзя.
Раздосадованный охотник обратился к Фрике:
- Говоришь, застрелить их. Чего, казалось бы, лучше, но боюсь, рана окажется несмертельной.
- Хотите, я заставлю их на минуту остановиться? Времени будет достаточно, чтобы уложить хотя бы одного.
- Что ж, давай.
- Идет. Вы готовы?
- Готов.
- Начинаю.
Молодой человек поднес к губам два пальца и с силой свистнул. Оказалось так похоже на свисток паровоза, что можно было подумать, будто недалеко идет поезд. Звери смутились и прервали бой.
- Вот бы сделать моментальный снимок! - воскликнул Фрике.
Его слова заглушил выстрел - месье Андре воспользовался короткой передышкой. Один из львов, получив пулю между глазом и ухом, подскочил на задних лапах, взмахнул в воздухе передними и упал бездыханный, даже не застонав.
Другой, не разбирая, откуда прогремел гром, сваливший противника, приписал победу себе и громко прорычал в знак своего торжества. Он гордо выпрямился над трупом врага и бросил на львицу победоносный взгляд.
- Ну и болван! - пробормотал Фрике.
Не дожидаясь, когда рассеется дым, охотник снова прицелился и выстрелил в "победителя", который в этот момент был прекрасной мишенью.
- Великолепный двойной выстрел! - с восторгом воскликнул парижанин.
- Чисто сделано, - похвалил Барбантон.
- Винтовку мне, - коротко произнес месье Андре, протягивая товарищам свое разряженное оружие.
Увидев убитым и второго поклонника, львица забеспокоилась.
Пока соперники дрались, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, она заметила две молнии сквозь клочок беловатого дыма. Слышала и выстрелы и, наконец, сообразила, что это дело рук людей, которые держались в стороне, не привлекая внимания.
Смутно чуя опасность, львица решилась идти ей навстречу. Уверенная в своей силе, смелая, ловкая хищница понимала, что лучший способ защиты - напасть самой и как можно скорее.
Решившись, прянула в сторону, делая вид, что хочет обратиться в бегство, потом сделала боковой прыжок и устремилась прямо на охотников.
Новичок был бы сбит с толку этим неожиданным фокусом, а дорого было каждое мгновение - львица находилась метрах в двадцати. Два-три прыжка, то есть семь-восемь секунд, и она навалилась бы на них. Но месье Андре не терял самообладания - выстрелил, когда она собралась прыгнуть.
Пуля попала в бедро и перешибла его. Львица упала в пятнадцати метрах от охотников. Прыгнуть уже не могла, но была еще очень опасна - могла ползти, перебирая передними лапами, и даже броситься на врагов.
Она громко рычала от боли и ярости. Охотник подпустил ее к себе на восемь шагов и разрядил винтовку зверю в пасть.
Тот упал с раздробленной головой. Но почему выстрел оказался столь сокрушительным, буквально раскрошив череп?
- Чем вы зарядили свою винтовку? - спросил месье Андре Барбантона.
Жандарм в первый раз засмеялся:
- Разрывной пулей, только и всего. Разве плохо?
- Напротив, прекрасно. Не знаю, удалось бы иначе мне справиться со львицей.
- Когда имеешь дело с самкой, нужна особая осторожность. Я чувствовал, что она наделает нам бед. Что поделаешь, женщина! Самцы погибли честно, благородно, безо всяких фокусов, а она и тут не могла обойтись без хитростей. Я знал это и принял меры. Берите с меня пример, месье Андре, никогда не доверяйте женскому полу. Не верьте ни человеческим самкам, ни самкам животных. Положитесь на мой опыт - опыт старого жандарма и обманутого мужа.
Молодой человек улыбнулся в ответ на эту речь и сказал, указывая на мертвых львов:
- За работу, друзья! Снимем шкуры, а тем временем подойдут наши негры и отнесут их в лагерь.
Охотники тотчас принялись за дело. Работа спорилась и не мешала оживленно болтать. Видно было, что они испытывали искреннюю приязнь друг к другу, несмотря на разницу в возрасте и общественном положении.
- Черт возьми! - говорил Фрике. - Недурно для начала! Как вы находите, месье Андре? Думаю, вы довольны.
- Я в восторге и чувствую себя счастливейшим из охотников.
- Вот вы и вознаграждены за неудачное открытие сезона охоты в Босе. Первого сентября вернуться в Париж с пустым ягдташем! Вот это был удар.
- Немудрено, когда на твоей земле потрудились браконьеры.
- Неужели браконьерство по-прежнему процветает?
- Теперь особенно, потому что жандармы им все спускают, только что не потворствуют. Слышите, Барбантон? Это камешек в ваш огород.
- Нет, месье Андре, не в мой! Я никогда не служил в жандармах на континенте, только в колониях, а там браконьерствуют канаки, дичь для них - люди. Им нужна еда, а не шкуры.
- Как же, мы помним! - засмеялся Фрике. - Нас двоих и еще доктора Ламперрьера вы стащили уже с вертела.
- Ну, это пустяки. Я только хотел сказать, что жандармы бывают разные и браконьеры не все одинаковы. Месье Андре, а в этой стране есть людоедство?
- Могу положительно утверждать, что здесь, в Сьерра-Леоне, в ста километрах от берега - нет. Здесь британские владения, а англичане очень суровы с нефами.
За беседой работа продвигалась быстро. Все трое работали усердно и старательно, несмотря на жару и духоту. Через час шкуры были искусно сняты, на зависть любому натуралисту, аккуратно свернуты, а носильщики-негры все не шли.
Господин Андре вновь прислушался к лесному гулу, среди которого различил вдали нестройные крики.
- Наконец-то! Идут.
На поляну выбежали человек двенадцать негров с копьями и ружьями. Они вопили, выли, махали руками, словно опившиеся пальмового вина обезьяны:
- Масса!.. Несчастье!..
- Масса!.. Иди скорей!..
- Ах, какое несчастье!..
- О!.. Бедная мадам!..
- Где мадам? Какое несчастье? - недовольно спросил охотник. Негры кричали все вместе, ничего нельзя было разобрать. Месье Андре приказал им замолчать. Выбрав того, что казался посмышленее, спросил, в чем дело.
- Масса, там белая женщина.
- Что за женщина?
- Не знаю.
- Нечего сказать - объяснил. Дальше?
- Горилла…
- Какая горилла?
- Из леса…
- Хорошо. Верю, что из леса, живая, а не чучело из музея. Ну?
- Горилла похитила белую мадам… Понимаете, масса?
Месье Андре невольно вздрогнул. Негр, по-видимому, говорил правду, хотя какими судьбами могла попасть сюда, в африканский лес в двадцати милях от Фритауна, белая женщина?
Но гориллы часто похищают женщин, и надо было узнать, что произошло. Он позвал товарищей, приготовил оружие и во главе своего небольшого отряда кинулся в лес.
ГЛАВА II
Через лес. - По следам гориллы. - Бывший жандарм действует безо всякого воодушевления. - Беда от брака со "зверинцем". - Растерзанные тела. - Тело майора. - Крик гориллы. - На баобаб. - Отчаянное сопротивление. - Помогите! - Выстрел. - Смертельно ранен. - Агония. - Спасена! - Удивление Андре. - Изумление Фрике. - Жандарм поражен.
Идти девственным лесом трудно, в особенности опушкой или краем поляны.
В глубине, поддеревьями, высокая трава не растет, потому что солнце туда никогда не заглядывает. Там нет лиан, только гладкий мох покрывает почву. Путнику здесь надо остерегаться скрытых трясин, невидимых топей, предательских оврагов, неожиданно возникающих на пути кочек, да еще стараться не споткнуться об упавшее дерево. Но истинное мучение - идти лесами, наполовину выгоревшими из-за тропических гроз, что не редкость. Молодые деревья с необычайной быстротой вырастают на месте погибших, их украшают огромные лианы, из жирной почвы с силой вырывается густая, высокая трава и древовидные растения.
Ботаника все это, несомненно, приведет в неописуемый восторг, путешественника или исследователя - в ярость: продвигаешься вперед с трудом, для каждого шага прочищая дорогу тесаком или топором.
Со всех сторон его будут опутывать лианы, бросаться под ноги корни, впиваться в тело колючки; задыхаясь от жары, обливаясь потом, искусанный мухами, путник измучается вконец, потеряет терпение, проклиная себя за то, что забрался в эти непроходимые дебри.
В такой ситуации и оказались три европейца, когда покинули лесную поляну, услышав от испуганных негров весть о похищении гориллой белой женщины.
Месье Андре и Фрике, благородные и великодушные, избранные натуры, рвались вперед, прокладывая дорогу тесаками; старый жандарм не отставал и тоже энергично работал тесаком, но при этом поминал всех чертей, проклиная вместе с гориллами тех, кто не принадлежит к сильному полу.
- Женщина - в девственном лесу! Занесет же нелегкая! Если бы не моя преданность вам, месье Андре, и этому мальчишке Фрике, ни за что бы я не пошел выручать эту особу. Пусть бы сама разбиралась со своей обезьяной.
- И это говорит Барбантон, старый солдат, столько лет верой и правдой служивший Венере и Беллоне!
- Верой и правдой, месье Андре, в том-то и дело.
- Неужели бы вы оставили несчастную женщину на произвол судьбы?
- А какого черта она сюда забралась? Кто ее звал?
- Что ж, сначала спасем ее, а потом устроим разнос.
- Знаете, месье Андре, я не чувствую ни малейшего воодушевления.
- Тем лучше! Самообладание - первое дело на войне.
- Я совсем не то хочу сказать! Я хочу сказать, что иду с вами против воли, как бы по принуждению.
- Барбантон, у вас нет сердца.
- Точно так, месье Андре.
- Его сердце съела жена, Элоди Лера, не так ли, жандарм? - с насмешкой сказал Фрике.
- Верно. Фрике. Старого солдата, не раз награжденного, она едва не ввела в страшный грех…
- К счастью, теперь вы в тысяче двухстах милях от вашего домашнего бича.