– Понимаете,– постарался объясниться он,– недоразумение с одеждой произошло по причине излишней спешки. Ни с того, ни с сего жена остановила меня перед выходом из квартиры, одетого в черный костюм в белой рубашке и красном галстуке, указывающем на боевитость, и стала настаивать, что мне следует переодеться. Видите ли, она с вечера приготовила парадный летний костюм, а утром все ее старания, как кошке под хвост, пошли прахом. В летний солнечный день, убежденно доказывала она, когда всё вокруг сверкает и блещет красотой, необходим белый костюм, который она подбирала полгода назад специально для сегодняшнего дня. Мои доводы, что я уже одет и что лучше на ученом совете не выпендриваться и выглядеть, как все, в привычном чёрном наряде, ни к чему вразумительному не привели. Впрочем, я давно смирился с женой в отношении моих нарядов и знаю, что спорить с ней бесполезно. Все равно получается, что она права и лучше знает, что мне одеть и когда. Интересно, почему она не предупредила вечером, во что мне нарядиться утром. Я бы морально подготовился. Вот вы,– простер он руки к коллегам в поисках защиты,– одеты по этикету в нормальные, парадные, черные костюмы, а я почему-то влез в белый костюм. В этом вся разница и отсюда, от излишней суеты, все беды. Недоразумения начались с того, что пришлось сменить костюм. Где уж тут следить за своими действиями. Что и в каком порядке мне подавали, то я в суматохе и одевал. Не мудрено, что автоматически натянул вначале рубашку, за ней майку и сверху затянул галстук. Хорошо, что никто ещё не встретился мне по дороге. Вы не в счет,– он понимающе поглядел на коллег, которые жестами подтвердили его правоту.– Придется поспешить домой и поскорее переодеться.
Коллеги вновь утвердительно закивали головами.
– Быстрее бегите,– поддержали его коллеги.– Мы будем молиться, чтобы никто не встретился вам на пути к дому. Хорошо, что ваш дом находится в двух шагах от института.
Профессор поднял воротник и лацканы пиджака, прикрывшие рубашку с галстуком, и засеменил домой. Выйдя на дорожку, ведущую к подъезду, он убедился в отсутствии встречных людей, расслабился и перешел на свою излюбленную, прогулочную походку. Проблема с костюмом отодвинулась на задний план. Леонид Александрович величественно вошел в подъезд и в раздумье остановился перед дверью, на которой висела табличка, указывающая, что профессор в лаборатории.
– Профессор в лаборатории,– вслух прочел профессор, почёсывая затылок.– Унесла его нелегкая,– сделал он заключение.– Очень жаль. Придется идти в лабораторию.
На пути в лабораторию он старался избежать лишних встреч. Его лавирование от дома к лаборатории напоминало рваный бег с препятствиями, в котором, в зависимости от обстоятельств, он несвойственно медленно плелся на отдельных участках и делал немыслимые рывки на других. С лихорадочно бьющимся пульсом он добрался до института. Перед знакомой дверью своей лаборатории к нему пришло осознание того, что искал он самого себя.
– Тьфу,– выругался он.
Излишние старания отняли остаток сил. Леонид Александрович, больше не сторонясь никого, поспешил домой. У института его окликнули никуда не торопящиеся коллеги, с которыми он недавно расстался.
– Куда вы промчались мимо нас несколько минут назад, никого не замечая вокруг?– спросили они.– Не случилось ли что с вами?
Профессор, избавившийся от треволнений, поведал им историю своего странного похода домой, где на дверной ручке висела табличка, извещающая, что профессор в лаборатории, и заставившая его двинуться от квартиры до института и обратно.
– Не беспокойтесь,– успокоили его коллеги.– Непомнящих профессоров не существует, иначе перед нами стоял бы некто другой, а не вы. Идите спокойно домой, предоставьте заботливой жене привести вас в порядок и поскорее возвращайтесь. Вы еще успеете к началу ученого совета.
Профессор внял добрым советам и, став самим собой, легкой походкой отправился переодеваться домой.
ЩУКА СЕДЬМОГО ПОКОЛЕНИЯ
Война начинается в умах людей и только после того, как созрел план боевых действий, ее объявляют и приступают к военным операциям. Для возникновения войны необходимы причины, продиктованные желанием передела сфер влияния, что связано с чужой территорией и собственностью, и наличие самого безобидного на первый взгляд повода. Все необходимые предпосылки для объявления войны имелись у воинственно настроенного профессора Эльдара Ивановича Рыболова, решившегося схлестнуться с профессором Матвеем Лазаревичем Ихтиологом. В отличие от знатных семейств Монтекки и Капулетти, забывших из-за давности событий причину возникновения ссоры, локальная война между всеми уважаемыми профессорами разгорелась из-за вполне осязаемого подвала, которым хотел пользоваться один, в то время как в нем проводил исследования другой, разрабатывающий государственную тему по выращиванию рыб, питающихся высшей водной растительностью.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения, для Эльдара Ивановича послужила статья Матвея Лазаревича, который решил ознакомить читателей с результатами исследований и демонстрацией питомцев. Рыболов жадно прочитал статью, смял газету и, подпрыгнув на месте от возмущения, не сходя с места, швырнул ее одной рукой из-за головы в стоящее в углу мусорное ведро. Бумажный комок, заменяющий мяч, покачиваясь в обе стороны, проскользнул по верхней кромке пластмассового ведра, напоминавшего баскетбольную корзину, после чего, потеряв инерцию, свалился во внутрь.
Порадовавшись, что баскетбольные навыки, приобретенные в спортивной юности, еще не забыты, профессор поспешил высказать вслух свое мнение о напечатанной статье, но, поскольку слушатели в кабинете отсутствовали, а мысли обгоняли слова, он, возмущенно зажестикулируя руками, невообразимо громко пронзительно прокричал что-то понятное только ему одному и слившееся в один протяжный стон. Выпустив пар, он опомнился, посчитав, что поспешил выбросить статью, которая, возможно, ему еще понадобится, когда придется выступать на воскресном шоу, устраиваемом оппонентом. Рыболов, согнувшись, на корточках, почти на четвереньках, как обезьяна, размахивая над головой руками, быстро пробежал в угол, вытащил из урны газету и попытался распрямить, положив ее на колено и резко проведя несколько раз сверху рукой, что символизировало разглаживание. Выпрямившись, он тряхнул газетой над головой и, используя ее в качестве обличительного документа, пошел на войну.
Путь его был не долог. Конкурент располагался буквально рядом, по соседству, на одном этаже. Из коридора одна дверь вела в крошечный предбанник, в котором одна против другой располагались две двери, ведущие в кабинеты Рыболова и Ихтиолога. Чтобы попасть от одного к другому, не требовалось выходить на люди. Рыболов решительно торкнулся к соседу. Дверь оказалась закрытой. Профессор на мгновение остановился и, не раздумывая, пнул ее носком ботинка. Убедившись, что в кабинете никого нет, он развернулся задом и еще дважды с силой нанес удар каблуком, после чего потоптался на месте, обдумывая очередной шаг.
Судьба дарила ему еще один шанс не делать опрометчивых поступков, которым грех было не воспользовался. Рыболову не терпелось действовать, высказываться или хотя бы поделиться с кем – нибудь о случившемся. После недолгих раздумий он решил излить душу дружественно настроенному приятелю, располагавшемуся этажом ниже, у которого дед слыл великим полководцем страны.
Должны же работать у него гены стратега, подумал Рыболов, спускаясь в лифте. Горя от нетерпения, он помог раздвинуть отворяющиеся створки остановившейся кабины, стремительно пробежал по безлюдному коридору и нетерпеливо открыл нужную дверь.
– Здравствуйте,– пропел Рыболов, обрадовавшись, что видит за столом желанную фигуру Семена Михайловича.
– Мы как будто виделись сегодня,– вставая и пожимая протянутую руку, напомнил внук полководца.
– С хорошим человеком можно поздороваться и шесть раз на день,– в оправданье своих действий пояснил сослуживец.
– Приятно слышать,– одобряюще буркнул Сема.
На этом светский разговор закончился. Рыболова распирали эмоции.
– Вы читали?– вытянув руку и тряся смятой газетой перед носом собеседника, негодовал он, пританцовывая на месте.
– А как же?– успокаивающе проворковал внук полководца, делая вид, что ему известно содержание статьи.
Забрав газету, он начал внимательно её просматривать. Оставалось загадкой, попадала ли она ему ранее или нет? Впрочем, положа руку на сердце, это не имело принципиального значения. Газету он видел впервые, что не мудрено, поскольку интересовался исключительно прессой, в которой писалось о судьбоносных вопросах страны, института, о нем или упоминалось о его врагах и друзьях.
– Неплохо написано,– резюмировал он, дочитав статью до конца.
– Какая чушь! О чем он пишет!?– взвился Рыболов, вырывая газету и почти наизусть декламируя выдержки из статьи.– На земном шаре,– не читал, а декламировал он,– имеются регионы, в которых издавна человек питается исключительно растительной пищей… В последние годы наметилась тенденция увеличения количества вегетарианцев… Нелепые обобщения, смешавшие в одну кучу и людей и рыб,– чуть не выругался профессор Рыболов, и, оторвавшись от статьи, высказывая свою точку зрения,– привели к мысли о возможности выведения породы рыб, питающихся исключительно растительной пищей. Вы только послушайте, до чего докатился ученый, жаждущий открытий. Ему вторит наивный корреспондент, ищущий сенсаций и возможности, за чужой счет, вкусно покушать! Рыболов снова уткнулся в газету.– Нами выведен новый тип щуки, ранее относимый к разряду хищников, для которой основой жизни стала растительная пища… В ближайшее воскресенье мы продемонстрируем миру доселе невиданную щуку, живущую в седьмом поколении.
– Оригинальное мышление,– успел вставить внук полководца.
– Ничего оригинального,– перебил Рыболов.– Исследования Ихтиолога надуманы. Нужно умудриться, чтобы провести аналогию между людьми и рыбами, находящимся на разных этапах развития, и, на основании отвлеченных рассуждений, сделать вывод о возможности создании щуки – вегетарианца. Человек обладает сознанием и имеет право выбора, чем ему питаться. У рыб такое право отсутствует. Щука относится к пресноводным хищникам, живущим в реках и озерах, где властвует закон, по которому более крупная рыбу поедает мелкую. Ихтиолог не в силах изменить закон природы и, следовательно, его питомцы демонстрируют всего лишь неимоверную жизнеспособность и невероятную приспособляемость. По существу выведена аквариумная рыба, которая спит и видит, когда ее возвратят в привычную среду обитания.
Рыболов остановился, чтобы перевести дух. Шумно вздохнув, он собирался и дальше развивать свою мысль.
– Всё ясно,– остановил его внук полководца.– Сравнение рыб и людей не выдерживает критики. Сядьте и успокойтесь,– отрывисто приказал он, и затем, смягчившись, панибратски добавил,– с вашими эмоциями трудно вести бой, а еще труднее выиграть победу.
Рыболов сел на стоящий у стола стул и, согнувшись в комок, как послушный школьник, приготовился слушать.
– Чего вы хотите добиться? – спросил Семен Михайлович и, не дождавшись ответа, задал следующий вопрос.– Уничтожить Эльдара Ивановича?
– Боже меня упаси,– отмахнулся Матвей Лазаревич,– пусть отдаст подвал с находящимися в нём рыбоводными бассейнами и проводит свои бредовые эксперименты на дому, если они ему так интересны.
– Вы представляете, какие войны по накалу страстей являются самыми страшными и жестокими? – спросил внук полководца и в свойственной ему манере, не дожидаясь мнения собеседника, продолжил повествование.– Когда на границе появляется грозный враг, страна, как пружина, сжимается. Распри и обиды, существовавшие между отдельными слоями общества, на время ослабевают или отходят на задний план и государство становится монолитным и непобедимым. Устои легко расшатать, если с умом подойти сквозь обороняющиеся ряды к верхушке, управляющей страной, с ласками и почестями. Расправившись с правителями, можно добиться в дальнейшем, не воюя, развала строя с непредсказуемыми последствиями. Из всех войн самой страшной является внутривидовая борьба, когда запредельные государства, не заботясь больше о собственной угрозе, могут насладиться обзором военных действий противодействующих группировок внутри страны, рассматриваемых ранее, как единое целое. Вспомните, с каким неподдельным интересом зрители наблюдают за петушиными боями и боями между гладиаторами. С точки зрения наблюдателей в подобных играх не важно, кто за кого воюет. Интерес представляет сама схватка. Мечта любого политика столкнуть лбами соперников и, находясь в тени, наблюдать за схваткой титанов и получать удовольствие от всего увиденного. Особенно опасна внутривидовая борьба, к которой относится гражданская война. В ней нередки случаи перехода людей из стана врага на противоположную сторону и обратно. Подобные побоища сопровождаются жестокой резней, потоками крови и выстрелами в спину именно потому, что под покровом борьбы за идею нередко мстят заклятому врагу, живущему на одной лестничной клетке, и сводят счеты с соседом, с которым легко посчитаться, когда развязаны руки. Так за что мы будем сражаться с соседом?– подытожив свое выступление, с серьезным видом спросил внук полководца у сидящего напротив профессора.– За жизнь или подвал?
– Подымим планку сражения от междоусобиц до борьбы за идею,– отреагировал Матвей Лазаревич.
– История видела много революций, в которых люди с легкостью гибли на баррикадах за идею. Многие из победителей, оставшихся в живых, впоследствии наотрез отказывались подчиняться новым законам, за которые боролись и погибали,– философски заметил Внук Полководца.– Посмотрим, как вы распорядитесь плодами победы, если выиграете войну.
Рыболов не чурался философских рассуждений и незамедлительно высказался по существу затронутого вопроса:
– Это зачастую происходит от того, что борются за одно, а после победы, прорвавшаяся к власти кучка людей декларирует совсем другое и вдобавок посмеивается над борцами за свободу: мол, за что боролись, на то и напоролись. Не мудрено, что многие потом в сердцах утверждают, что не брались бы за оружие, если бы знали, что случится потом!
– Вот я и говорю, что нужно предвидеть последствия. Вы их предвидите? Впрочем,– не дожидаясь ответа, предложил внук полководца,– давайте не будем отвлекаться от темы. После того, как мы разобрались в стратегии, перейдём к тактике. Вспомните, как вы вели себя на заседании в кабинете директора во время последнего спора с Ихтиологом. Вы, не принимая во внимание никаких аргументов, перебивали его. Вы, жестикулируя, кричали во весь голос, что у вас не хватает резервуаров для выращивания рыб, что вам мешают работать, что у вас горит тема, вам необходимо проводить эксперименты, а сроки, как известно никто не отменял. Нужно не только говорить, но слушать. Терпеливо выслушав, Матвей Лазаревич, как опытный боец, вежливо поставил вас, обидчика, на место, объяснив под смех аудитории, что он не собирается выделять места для другой лаборатории и что два года назад директор подарил ему подвал со всеми находящимися в нем бассейнами и оборудованием. Разумеется, достойного ответа у вас не нашлось и вы, как собачонка, поджав хвост, ретировались, сев на место. Вспомните, как вы ведете себя на совещаниях? Чуть что не по вас, вы вскакиваете и начинаете доказывать свою точку зрения, будто она кого-то интересует? Терпимо относящийся к вам, сидящий рядом сосед из другой лаборатории, должность которого следует ввести в штатное расписание вашей лаборатории, вынужден постоянно хватать вас за руки и полы пиджака, чтобы придержать, на взлете, хоть на мгновение! А вы все рветесь в драку и брызжете слюной, как волкодав на привязи, в то время как вам давно пора, в соответствии с должностью, научиться выступать в роли наблюдателя и управлять поводками, надетыми на подчиненных. Вы очень импульсивны, вам трудно сосредоточиться на главном и вас легко в пылу спора увести в сторону. Запомните, что нередко для выбора правильного решения не нужно ничего предпринимать и следует просто уйти в тишину, чтобы спокойно подождать, пока решение само не выплывет на поверхность. Временами совсем не обязательно выступать. Можно говорить молча. Попробуйте удивить соперника своим спокойствием. Сидите, молча улыбаясь и, не перебивая оппонента, в самый критический момент, когда все взоры обращены в вашу сторону, дерните за веревочку. Пусть выступит по вашему поручению кто-нибудь из вашего окружения.
– Я не могу представить, чтобы кто-то выступил вместо меня,– вмешался Рыболов.– Он не выдержит ответного удара Ихтиолога. Да и кто захочет бросаться на амбразуру, подвергая риску свою карьеру?
– По замыслу главнокомандующего ради общей победы нередко полки посылаются на верную гибель. Бойцы, идущие на смерть, порой и не подозревают, на что их толкают. Сражённых в неравном бою причисляют к геройски погибшим, а уцелевших воинов, которым суждено было умереть, называют героями. Неординарные случаи рождают героев. Поле боя позволяет определить, кто находится у вас под крылом: сподвижник или попутчик? Поэтому нет ничего зазорного, чтобы время от времени устраивать проверки своим сослуживцам. Со стороны нам кажется, что, в зависимости от обстоятельств ,полководцы спонтанно принимают те или иные решения. На самом деле ничего подобного. Нередко ещё до сражения известен исход поединка. Бой несколько раз мысленно проигрывается ещё до сражения. На реальный бой, как правило, выходят с готовым решением, которое только корректируется, в зависимости от изменившихся ситуаций. Организация не терпит импровизаций. Все анализируется и продумывается вплоть до мелочей, в укромном месте, где-нибудь на завалинке перед боем. Войну следует выиграть до ее начала, а иначе предпринятое наступление превращается в кавалерийскую атаку и только. Так что перед тем, как встретиться в следующий раз с Ихтиологом, следует основательно продумать о ходе дискуссий и результатах. Можно проиграть, как говорят англичане, бесчисленное количество мелких стычек, но нельзя упустить победу! В поединке окончательное решение остается за вами. В конечном счете, за исход баталии отвечаете вы и только вы. Помните, что ваши действия являются всего лишь следствием вашего умозаключения.