- Конечно. Я здесь уже несколько месяцев, а ведь несправедливо пребывать столько времени в бездействии, когда монсеньор Людовик продолжает страдать без дружеской помощи и поддержки…
- Вы хотите вернуться в Пиньероль?
- Ни в коем случае. Нас слишком мало, чтобы бороться со столь сильным противником… Силой мы ничего не добьемся; а вот хитростью…
- Нам потребуется осторожность и еще раз осторожность, мадемуазель Ивонна. Когда раскрыли заговор против Людовика XIV, граф де Роан был публично обезглавлен на Гревской площади.
- Бог мой! Граф де Роан казнен! - вздрогнув, воскликнула Ивонна. - Что же, будем более осмотрительными, чем он… Но вам не кажется, что пора покинуть замок? Видя безрезультатность своих поисков, мушкетеры могут, и не без основания, попробовать найти друзей монсеньора Людовика неподалеку от замка, где он вырос. А посему нам необходимо присмотреть какое-нибудь другое убежище, и ваши слова навели меня на интересную мысль.
- Мои слова?
- Именно так. Вы рассказывали о графе де Роане, и это мне напомнило о подземных пещерах, служивших ему мастерской, арсеналом и казармой. Вам доводилось слышать о них?
- Нет, мадемуазель.
- Тем лучше, значит, их так и не обнаружили. Мы укроемся в пещерах и там решим, как действовать дальше.
- Раз так, мадемуазель, я готов следовать за вами.
- Завтра же?
- Да.
- Хорошо. Предупредите моих друзей, чтобы они были готовы. А сейчас, пожалуйста, оставьте меня одну, я хочу еще раз помолиться на могиле матери.
С первыми лучами зари Ивонна выехала из замка де Бреваннов рядом с шевалье де ла Баром; трое ее верных друзей держались чуть поодаль, уважая вполне объяснимую грусть девушки, вновь прощавшейся с родными стенами. Но Ивонна, понимая, что происходит в их душах, повернулась к ним и с улыбкой прокричала:
- Вперед, друзья мои! Вперед, во имя нашего короля!
Тем же утром маленький отряд остановился у перевалов Апремона. Было решено, что Онесимо отправится с лошадьми в Шали, где и станет дожидаться в гостинице, пока кто-нибудь из них не разыщет его. Само благоразумие требовало оставить одного вне пещер, а Онесимо больше остальных подходил для такой роли, поскольку его никто не знал, а значит, он и не мог вызвать ничьих подозрений.
Если друзья еще порой и относились к Онесимо с некоторой настороженностью, то совершенно напрасно: их новый приятель был предан им душой и телом. Кроме того, их компания как нельзя лучше подходила для этого страстного любителя опасностей и приключений, и он был готов разбиться в лепешку, исполняя малейшую прихоть Ивонны, к которой испытывал подлинную нежность, доходящую до обожания, что сильно сближало его с Фариболем и Мистуфлэ.
Когда ему объяснили, где он должен их дожидаться, бедняга решил, что его отсылают из недоверия, но спокойно ответил:
- Вы правы, мне пока еще не удалось доказать вам свою преданность. Однако такой случай представится, уверяю вас!
И, тронув шпорами бока своего коня, он поскакал к гостинице у въезда в Шали, тогда как Фариболь и Мистуфлэ, следуя за Ивонной и де ла Баром, углубились в отроги Апремона, готовя себя к любой неожи -данности. Несчастные и не подозревали, что вот уже некоторое время кто-то следует за ними по пятам. У них бы волосы встали дыбом от ужаса, услышь они яростные угрозы:
- На этот раз они попались, и я не выпущу их даже за все золото мира! Живые или мертвые, но они мои!
Этим жестоким и уродливым некто был Ньяфон… Ньяфон, долгие месяцы подстерегающий свою жертву с поистине дьявольским терпением.
Когда люди графа де Роана буквально вырвали Ивонну из его рук, ему удалось скрыться, а затем природное коварство подтолкнуло его проследить за ними. Так Ньяфон обнаружил вход в пещеру и с тех пор ждал, когда Ивонна и ее друзья вернутся. Он не сомневался, что рано или поздно это произойдет, ведь его жертвы явно считали пещеры безопасным убежищем.
Что до его интриг, Ньяфон преуспел в них благодаря помощи своей матери, обманом и лицемерием все же ставшей женой короля и носившей теперь имя маркизы де Мэнтенон.
Глава XVI
ОНЕСИМО ДЕЙСТВУЕТ
Добравшись до гостиницы "Король-Солнце", где ему надлежало дожидаться указаний Мистуфлэ, Онесимо поставил лошадей в стойло и поспешил за обильно уставленный вином и закусками стол.
Он столько выпил и съел, что вдруг почувствовал настоятельное желание отдохнуть. Несколько часов непрерывного насыщения утомили его; кроме того, близилась ночь, а здесь, среди грязных тарелок и пустых бутылок, нечего было и думать найти приятного собеседника или собутыльника. Едва Онесимо подумал об этом, как перед ним, словно из-под земли, вырос хозяин гостиницы с шапкой в руках. Медовым голосом он осведомился:
- Не угодно ли вашей светлости еще что-нибудь?
- Моей светлости угодно хорошенько переварить все съеденное, - важно ответил Онесимо, в изнеможении откидываясь на спинку стула.
- Тогда, - сказал с улыбкой хозяин, - я провожу вашу светлость в комнату, где приготовлена восхитительная постель.
- А вы позаботились о том, чтобы мне было чем подкрепиться ночью?
- На столике у кровати вы найдете ветчину, сладкий пирог, двух цыплят и шесть бутылок того же вина, что и те двенадцать, выпитые вашей светлостью за ужином.
- Прекрасно, прекрасно… А скажи мне, любезный, много ли постояльцев в твоей гостинице?
- Никого, кроме вас, монсеньор. Почтовые кареты из Дижона и Парижа уже проехали, так что я больше не жду сегодня гостей.
- Жаль! Мне будет очень одиноко… Эх, сейчас бы сюда моего друга Фариболя!
- Что? - так и подскочил хозяин. - Уж не имеете ли вы в виду капитана Фариболя, бывшего учителя фехтования?
- Вот это новость! Вы с ними знакомы?
С широкой улыбкой хозяин склонился поближе к Онесимо и негромко сказал:
- Да, монсеньор. Я имел такую честь… И горжусь тем, что являюсь его другом, равно как и другом несчастного графа де Роана. Вы же, надо полагать, из Пиньероля, поскольку именно туда направлялись мадемуазель Ивонна, Фариболь и Мистуфлэ.
- Верно, верно… я оттуда, - немного поспешно ответил Онесимо.
В один момент лицо хозяина преобразилось. Он выглядел уже не глуповатым добродушным деревенским увальнем, а человеком решительным и сильным, с живым и умным взглядом. Под крестьянской робой скрывался солдат и не ведающий страха авантюрист. Склоняясь к самому уху Онесимо, он шепотом спросил:
- А он?
Полагая, что речь идет о шевалье де ла Баре, Онесимо так же тихо ответил:
- Он тоже здесь.
- Жаль, что вместо Апремона они не приехали сюда. По приказанию графа де Роана я построил на этом перекрестке гостиницу и превратился в ее хозяина. А все для того, чтобы заранее знать о приближении и планах наших врагов, если они нас обнаружит…
Внезапно хозяин замолчал и прислушался. Снаружи доносился странный глухой шум.
Он выбежал за дверь, но тут же бледный, как смерть, вернулся назад.
- Черт возьми! - вскричал Онесимо. - Что случилось?
- Большой отряд всадников только что выехал в Шали по парижской дороге. Это солдаты королевской гвардии.
- Клянусь жизнью! Они наверняка направляются на Апремонские перевалы!
- Нас кто-то предал! - воскликнул хозяин гостиницы. - Хотя граф де Роан и умер, никто не знает о его подземном убежище… Но, возможно, они сами хранили это в тайне, чтобы застать врасплох защитников подлинного короля Франции, и, черт возьми, заманили их в мышеловку - ведь никто из наших уже не охраняет пещеры.
Ничего не ответив, Онесимо засунул за пояс пистолет и направился к выходу, но хозяин гостиницы схватил его за руку:
- Ты куда?
- Седлать коня. Я иду к ним, их необходимо…
- Подожди немного, и я поеду с тобой.
Пять минут спустя они уже скакали галопом, не думая ни о темноте, ни о препятствиях, ждавших их на ночной дороге.
Подъехав ко входу в Апремонские пещеры, Ивонна и ее друзья обнаружили, что, как они и предполагали, подземелье уже никто не охранял, а значит, скорее всего, они были необитаемы.
Но когда Фариболь взошел на первую ступеньку лестницы, Мистуфлэ остановил его.
- Хозяин, - сказал он, - позвольте мне пойти первым.
- Но почему ты, а не я, Мистуфлэ?
- Потому что там, внутри, мог засесть какой-нибудь бандит, которого не слишком-то обрадует наш визит. А вам сейчас важнее остаться в живых…
И, кивнув украдкой на Ивонну, он бесшумно и быстро добрался до нижней площадки лестницы, не задерживаясь там, пробежал по коридору, соединявшему колодец с большой подземной залой, и обнаружил, что она совершенна пуста. Здесь и там были брошенные вещи, кучи пепла и полусгнившей соломы, короче говоря, все свидетельствовало о страшной спешке, с которой покидали подземелье его бывшие обитатели.
Мистуфлэ вернулся назад и, не поднимаясь наверх, рассказал своим спутникам о результатах разведки. Трое друзей быстро присоединились к нему, опасаясь долго оставаться на открытом месте, где их могли увидеть и узнать.
- Давайте займем покои графа де Роана, и полагаю, что мы не будем испытывать недостатка в удобствах, пока не разработаем окончательный план действий, - предложила Ивонна.
Они уже входили в бывшие комнаты графа, когда Фариболь с порога воскликнул:
- Черт возьми, Мистуфлэ! Где были твои уши? Здесь явно кто-то есть…
В ответ Мистуфлэ выхватил пистолет, Ивонна последовала его примеру, а шевалье де ла Бар обнажил шпагу, прикрывая девушку своим телом от возможной опасности. Фариболь и Мистуфлэ пошли вперед по подземным коридорам на звук каких-то глухих ударов, повторявшихся с равными интервалами. Так они оказались в зале, где когда-то стали свидетелями производства золота.
Удары слышались за одной из ее стен. Друзья подошли ближе и остановились, прислушиваясь. Затем нетерпеливый Фариболь, с силой опустив на стену рукоять своей шпаги, крикнул:
- Кто ты, черт бы тебя побрал?! Выходи!
Вдруг прямо перед ними отворилась низенькая дверца и показалось испуганное лицо с неестественно блестевшими сквозь стекла очков глазами.
- Эксили! - воскликнул Фариболь, узнав алхимика,
Увидев знакомые лица, тот сделал жест, словно снимал несуществующую шляпу, и вскричал:
- Вы здесь! Наконец-то… Вы одни?
- С нами мадемуазель Ивонна.
- А! Вы наверняка уже слышали об ужасном конце графа де Роана… Но, что поделаешь, будем продолжать наше дело без него… Как видите, подземелья опустели, многие из верных нам людей отправились теперь воевать за Людовика XIV в Голландию и Нормандию…
С этими словами Эксили вошел в комнату, где Ивонна и шевалье де ла Бар дожидались возвращения двух друзей. Девушка горячо приветствовала его, ведь именно он помог ей в свое время отправиться от ран. Но алхимик обратил мало внимания на ее слова, во все глаза разглядывая де ла Бара, которого не знал и принял за спасенного из крепости монсеньора Людовика.
- Послушайте меня, - сказал наконец Эксили, - я уезжаю в Париж, в предместье Сен-Антуан, где, видимо, уже и останусь навсегда… Эти подземелья теперь не столь безопасны, их никто не охраняет, и вам опасно долго оставаться здесь.
- Тысяча чертей! - воскликнул Фариболь. - Тогда мы поедем с вами в Париж.
- И вы полагаете, что там не так опасно? Вас сразу же заметят и узнают, причем даже те, кто никогда не видел раньше и не догадывается, кто вы и откуда приехали…
Фариболь хотел было перебить алхимика, но тот продолжал:
- Я поеду в любом случае, потому что после смерти де Роана собираюсь служить только вам, а оставаясь здесь, ничем не смогу помочь… В Париже я устрою так, чтобы вы всегда смогли надежно укрыться в моей аптеке в предместье Сен-Антуан.
- Он прав, - заметила Ивонна. - И мы еще будем ему благодарны за такое решение.
Алхимик улыбнулся, пожал девушке руку, галантно поклонился де ла Бару и вышел в сопровождении Фариболя и Мистуфлэ. Вскоре он вскочил в седло и ускакал.
- Хорошо, - сказал Фариболь, когда они остались одни. - Но после столь долгого пути сюда мы вполне заслужили небольшой отдых. Пойду вздремну. А ты, Мистуфлэ?
- Я всегда рад последовать хорошему примеру, хозяин.
И пока первый устраивался в одном углу залы, второй расположился в противоположном. Через некоторое время Мистуфлэ сел на своем импровизированном ложе и, потирая ладонью затылок, пробормотал:
- Лучше мне перебраться в другое место. Из-под этой двери дует… - И в задумчивости остановился: - Но откуда, черт возьми, в подземелье могли взяться сквозняки?
Он встал, внимательно осмотрелся и вновь вернулся к двери, рядом с которой лежал, открыл ее и ему в лицо ударил порыв свежего воздуха. В тот же момент он заметил луч света, проникавший в подземелье сквозь некое подобие отдушины.
Сделав несколько шагов вперед, Мистуфлэ наткнулся на кучу плотно утоптанной земли, поднялся на нее и обнаружил отверстие в стене, сквозь которое виднелись кроны деревьев.
На его удивленный крик прибежал разбуженный Фариболь:
- Какого черта, Мистуфлэ, что случилось? Нам грозит опасность?
- Да, хозяин. Смотрите сами.
- Но я вижу лишь пустой свинарник, в котором по крайней мере можно сделать глоток свежего воздуха.
- И вас не интересует, кто сообразил проделать это отверстие?
- Нет.
- А меня - да. Вспомните, как граф де Роан боялся, что проклятый Ньяфон обнаружит его убежище… Теперь я начинаю подозревать, что именно мерзкий карлик донес о заговоре, а затем, дабы застать нас врасплох, если мы вернемся, прорыл этот ход… Такие, как он, не входят просто через дверь… Нам следует быть начеку.
- Треклятый карлик! Порождение ада! Если ты окажешься у меня в руках, то, клянусь всеми чертями…
- Но пока нам надо постараться не попасть к нему в руки, хозяин… Узнав о нашем приезде, это чудовище отправится к своей обожаемой матушке за разрешением вернуться сюда с многочисленной и шумной компанией.
- Гром и молния! Если ты прав, они получат достойный прием.
- Наше единственное преимущество, хозяин, в том, что нам известно, как они собираются напасть. Через этот лаз можно пролезть только поодиночке, а значит, мы, сменяя друг друга, без особого труда сумеем перебить непрошеных гостей.
- Отличная мысль, Мистуфлэ! Ты словно заимствовал ее у меня. Теперь осталось только предупредить мадемуазель Ивонну и шевалье де ла Бара.
- Зачем, хозяин? Наши опасения строятся лишь на предположениях… Не будем их беспокоить. Если же случится худшее, мы и сами справимся.
- Решительно, Мистуфлэ, ты мой самый способный ученик… твои успехи меня восхищают…
- О, хозяин, если бы не ваши уроки!
- И это правда, черт возьми! Итак, ты будешь дежурить здесь, а я устроюсь на дне колодца. И не вздумай уснуть! Лови каждой движение, каждый шорох…
- Понятно, хозяин.
Держа оружие наготове, каждый занял свой пост.
Долгое время Мистуфлэ не слышал ничего, кроме шума ветра в кронах деревьев. Но вдруг до его слуха долетело отдаленное лошадиное ржание, а менее чем через четверть часа вокруг уже отчетливо раздавался треск веток, ломающихся под чьими-то тяжелыми шагами, и шорох потревоженных кустов.
- Это они! - пробормотал Мистуфлэ, крепче сжимая рукоять шпаги.
Он отступил немного назад и прижался к стене, чтобы не быть замеченным снаружи. Через несколько минут послышался шорох, словно кто-то полз по земле, и вскоре привыкшие к темноте глаза Мистуфлэ различили в отверстии голову и плечи первого из нападавших.
Мистуфлэ поднял шпагу, и ее острие, подобно молнии, вонзилось в грудь непрошеного гостя; не издав ни звука, тот тяжело осел у ног защитника пещеры. Прежде чем оттащить труп в сторону, достойный ученик Фариболя внимательно его осмотрел.
- Боже мой! - пробормотал он. - Королевский гвардеец! Господи, прими его душу!
Затем он снова замер у самого отверстия, заметив, что еще одна тень заслонила слабый свет, проникавший в подземелье. Нового противника постигла участь его товарища, за ним последовали трое других… Подобный способ убивать, незримо и быстро, потряс Мистуфлэ до глубины души, и он, моля Бога простить его всякий раз, как его клинок тонул в теле очередной жертвы, утешался лишь тем, что защищает себя и своих друзей. Но в этот момент мушкетный залп и громкий крик Фариболя заставили его оглянуться.
До сих пор Фариболь справлялся со своей страшной работой столь же четко и аккуратно, как и Мистуфлэ. Согласно плану мстительного Ньяфона, гвардейцы, желая окружить беглецов, пошли на хитрость: пока двадцать солдат пытались проникнуть в пещеры через прокопанный карликом лаз, остальные направились ко входу в подземелье. Один за другим гвардейцы спускались по ступеням на самое дно колодца, где их подстерегала та же мгновенная смерть.
Встревоженные странным молчанием тех, кто был уже внизу, офицеры окружили вход в колодец и, не получив ответа на свои окрики, поняли, что эта подозрительная тишина вызвана какой-то тайной причиной, которую следует немедленно выяснить.
- Где проводник? - нахмурившись, спросил один из офицеров.
- Я здесь, монсеньор, - откликнулся Ньяфон.
- Что здесь происходит? Подумай хорошенько, прежде чем ответить… Если мы по твоей вине оказались в ловушке, ты дорого заплатишь за предательство.
- Возможно, этих бездельников предупредили… У них везде свои шпионы… - ответил карлик. - Мы рассчитывали застать их врасплох, но они явно охраняют оба входа.
- И что ты предлагаешь?
- Все очень просто, монсеньор. Во-первых, прикажите расширить прокопанное мною отверстие, там, на склоне, так, чтобы через него одновременно могли проходить два солдата, и я уверен, что вашим хорошо вооруженным гвардейцам быстро удастся сломить сопротивление тех, кто внутри…
- А колодец?
- …Во-вторых, - продолжал Ньяфон, - прикажите дать мушкетный залп в отверстие колодца: это отпугнет защитников и позволит беспрепятственно спуститься одному из ваших солдат, который, надеюсь, сможет продержаться, пока за ним не последуют остальные. Защищаясь на два фронта, негодяи уже не смогут достойно оборонять коридор, ведущий в большую залу, и там вам не составит никакого труда их уничтожить.
Минут через пять план Ньяфона был приведен в исполнение, что и заставило Фариболя издать крик, привлекший внимание Мистуфлэ. Услышав выстрелы, Ивонна и шевалье де ла Бар поспешили на помощь к своим друзьям. Фариболь сражался, как зверь, нагромождая один труп на другой, когда девушка и оруженосец буквально утащили его в большую залу подземелья.
- Гром и молния! - никак не мог успокоиться Фариболь. - Этим бандитам все же удалось спуститься! Но ничего, мы еще посмотрим, кто кого…
Однако дальнейшее сопротивление оказалось невозможным; у друзей не было достаточно пуль и пистолетов, чтобы противостоять мушкетному огню.