- Монсеньор, наши Лошади оседланы, и все готово к бегству, но мы никуда не поедем, пока не убедимся, что мадемуазель Ивонна в полной безопасности.
- Но… эта девушка сейчас в доме графини де Суасон, нашей сообщницы, и являться туда не менее опасно, чем сунуть голову в пасть льва.
- В таком случае, монсеньор, поезжайте с миром, а мы займемся девушкой…
Но тут в голову графа пришла неожиданная мысль:
- Постойте, это та самая девушка, что влюблена в монсеньора Людовика?
- Да, монсеньор.
- Тогда вы правы, друг мой, она не должна попасть в руки ваших врагов.
И, удаляясь, он успел шепнуть маркизу д'Эффья:
- Вот увидишь, это Ивонна еще очень нам пригодится.
Некоторое время спустя четверо всадников уже во весь опор скакали по направлению к Парижу. Подъехав к особняку графини де Суасон, они нашли там полное запустение. Ни одно живое существо не встретило их у распахнутых настежь дверей, ставни окон глухо хлопали на ветру.
- Тысяча чертей! - вскричал Фариболь. - Похоже, мы опоздали!
Эти слова всех сильно встревожили, особенно когда вошли во дворик, где повсюду лежали тела жертв банды Ньяфона.
- Ивонна! Ивонна! - позвал Мистуфлэ, в два прыжка взлетая по лестнице.
Но никто не откликнулся. Четверо друзей приступили к тщательнейшему обследованию опустевшего дома и вскоре остановились, как вкопанные, на пороге комнаты с выломанной дверью, на полу которой в луже крови лежали трупы двух бандитов.
- Храбрая девочка! - вздохнул Мистуфлэ. - Как она защищалась! Кто знает, где она теперь?
Вдруг до их слуха донесся не то всхлип, не то стон, и, отодвинув кровать, в нише между ней и стеной они обнаружили несчастную служанку, все еще трясущуюся от страха.
- Кто ты? - спросили они.
- Меня зовут Августина, господа, - ответила девушка, - я прислуживала мадемуазель, которую вы ищете… Каково придется бедняжке у этого одноглазого горбатого чудовища!
- Ньяфон!
- Так она его называла, господа: и он поклялся отвезти ее в лес, откуда ей уже не выбраться… Какой ужас!
- Ты слышишь, Мистуфлэ?
- Да, хозяин.
- Что ж, еще до захода солнца мы разыщем этого бездельника и отрежем ему уши.
- С ним не меньше дюжины бандитов, - возразила служанка.
- Тем более не стоит тратить время на пустые разговоры.
- Найдите ее, господа, - всхлипнула служанка, - торопитесь, в лесу Фонтебло нелегко отыскать девушку…
- Мы разыщем Ивонну, даже если этот негодник уволок ее в ад!
- Мы поедем с вами, - сказал граф де Роан. - И ничего не бойтесь, я чувствую себя увереннее среди тех, кто живет в этом лесу, чем в Париже.
Фариболь и Мистуфлэ были немало удивлены словами графа, но тот лишь рассмеялся и передал Августине перстень, который она в качестве пароля должна была передать своей госпоже.
Они снова сели на коней и погнали их на этот раз к лесу Фонтебло.
Едва остались позади перевалы Апремона, как маленький отряд очутился в сумрачном лесу и направился к возвышавшемуся слева каменистому холму. Внезапно под темным сводом деревьев раздался пронзительный свист. Фариболь и Мистуфлэ, невольно вздрогнув, потянулись к рукоятям своих шпаг. Граф де Роан резко осадил своего коня, спрыгнул на землю и жестом пригласил всех остальных последовать его примеру. Затем он поднес к губам маленький свисточек, который носил на золотой шейной цепочке, и несколько раз с короткими промежутками свистнул, разбудив в лесу многократное эхо, после чего дважды выстрелил в воздух.
Тут же из темноты выступил человек и, наведя на них мушкет, хриплым голосом спросил:
- Что вечно?
- Треугольник, - ответил граф де Роан.
- Его имена?
- Сталь, золото и яд.
- А ты кто?
- Шпага, деньги и смерть.
- Рад приветствовать вас, монсеньор! - воскликнул человек, опуская дуло своего оружия.
- У тебя есть факел?
- Да, монсеньор.
- Зажги его и проводи нас.
Мгновение спустя вспыхнуло пламя факела, бросая красноватые отсветы на скалы, стоявшие по обе стороны грубой лестницы, гранитные ступени которой уводили куда-то вверх по склону холма. Все четверо стали подниматься вслед за проводником. Фариболь и Мистуфлэ не переставали удивляться, но изумление их достигло предела, когда они оказались перед гигантским монолитом гладкого камня со срезанной верхушкой. Граф де Роан подошел к нему вплотную, вставил в едва заметную щель справа острие своего кинжала, и огромная глыба, словно движимая чьей-то невидимой рукой, медленно повернулась вокруг своей оси, открыв узкий проход. Миновав его, они оказались на вырубленном в скале карнизе, по которому едва мог пройти один человек. С одной стороны карниза нависала скала, а с другой разверзлась бездонная пропасть. К счастью, идти пришлось не долго, карниз завершился довольно узкой площадкой, в дальнем конце которой виднелось отверстие. Рядом с ним стоял часовой с мушкетом. Без сомнения, его уже предупредили каким-то особым сигналом о прибытии четверых гостей, потому что, едва они показались на площадке, он наклонился над охраняемым им подобием колодца и два раза свистнул, точно так же, как незадолго до этого граф де Роан.
- Все уже внизу? - спросил граф.
- Нет, монсеньор, - ответил страж. - Двадцать человек под командованием Лотремона ушли в лес. Но они вскоре вернутся: еще полчаса назад я слышал выстрелы недалеко от перевалов, а они направлялись именно туда.
- Все верно, - сказал де Роан своему неизменному спутнику, - найди Лотремона и скажи ему, что я здесь. Пусть немедленно возвращается.
Онемев от изумления, Фариболь и Мистуфлэ последовали за графом в узкий проход-колодец, который, казалось, вел их к самому центру земли. В конце пути они оказались в большой подземной зале, ярко освещенной множеством факелов. Повсюду виднелись группы людей, сидящих или лежащих на подстилках из мха и сухой листвы, а также сидящих за столами, плотно уставленными бутылками, в большинстве своем уже пустыми. При виде графа де Роана все поднялись со своих мест и почтительно его приветствовали.
- Ну. что? - громко спросил граф. - Вы довольны своей судьбой?
- На мой взгляд, монсеньор, - ответил за всех один из них, - наша жизнь здесь проста и не лишена приятности, но все мы мечтаем о том часе, когда вы позовете нас наверх - на схватку под открытым небом.
- Что ж, готовьте оружие, поскольку час этот близок. Скоро ваши шпаги и мушкеты засверкают на солнце, настало время объявить войну тем, чьи деспотизм, несправедливость и преследования вызывают вашу ненависть и жажду мщения. Смерть или слава ждет нас на поле брани!
Громогласные крики одобрения были ему ответом.
- Тысяча чертей! - шепнул Фариболь на ухо Мистуфлэ. - Ты что-нибудь понимаешь, дружище?
- Хм! Не знаю, что и сказать… На бандитов они не похожи…
- Может и так, но если они живут не воровством, то уж наверняка чем-то очень на него похожим.
На этом их обмен впечатлениями и закончился: де Роан и д'Эффья вновь позвали друзей следовать за ними по подземному лабиринту.
В широкой просторной пещере какие-то люди с обнаженными торсами и багровыми лицами, обливаясь потом, суетились у огромных печей, извергавших пламя. Некоторые из этих странных существ опускали в горнила длинные и тяжелые стальные клещи, вынимали из печей тигли и опрокидывали их, переливая расплавленный металл в прямоугольные формы. Когда они остывали, полученные слитки сортировали и складывали для последующего подсчета и взвешивания.
Широко открыв рты, Фариболь и Мистуфлэ не могли оторвать взгляда от штабеля золотых слитков, высившегося в углу пещеры.
- За сталью - золото, - сказал им с улыбкой граф де Роан. - Помните слова пароля? - И, обращаясь к человеку, командовавшему в этой адской плавильне, спросил: - Как дела?
- Монсеньор, - ответил тот, - к концу дня золота будет на миллион франков. Запасов же хватит еще на двадцать миллионов…
- Хорошо, но до истечения восьми дней эту цифру необходимо удвоить. Близится время решительных действий, друзья мои.
Услышав эти слова, люди вокруг радостно заулыбались и с еще большим усердием принялись за работу.
- Эксили в своей лаборатории? - спросил граф.
- Да, монсеньор.
- Позовите его сюда.
Вскоре перед де Роаном стоял тощий сутулый человечек с копной седых волос. Он был в некоем подобии стеклянной маски, сквозь которую было отчетливо видно его сморщенное лицо.
- Друг Эксили, - сказал граф, - как наши успехи в алхимии? Но, черт возьми, сними ты эту маску, если хочешь, чтобы мы тебя услышали.
Старичок поспешно исполнил просьбу графа и ответил:
- Простите, монсеньор, но вы ведь знаете, что для меня жизненно важно носить эту маску во время работы. Если при одном из моих опытов стекло разобьется, я неминуемо погибну. Вот, посмотрите, - сказал он, показывая два флакона, наполненных какими-то жидкостями, - я нашел формулы, о которых вы меня просили. Одной капли содержимого первого флакона достаточно, чтобы вызвать мгновенную смерть. Второй яд столь же смертелен, но действует медленно; он разлагает кровь, и через некоторое время, длительность коего зависит От принятой дозы, плоть начинает отделяться от костей, хотя человек пока еще жив… А буквально через несколько часов после похорон труп жертвы превращается в абсолютно гладкий скелет.
Фариболь и Мистуфлэ просто онемели от ужаса. Граф де Роан повернулся к ним и с улыбкой сказал:
- Не бойтесь, на этом знакомство с моими друзьями заканчивается… Как вы могли заметить, их у меня трое: сталь, иными словами, оружие, позволяющее противостоять любым угрозам и оскорблениям; золото, способное купить смелость, верность и даже совесть; наконец яд, с помощью которого я сумею свести счеты с теми, кто выстоял против оружия и денег… яд также отомстит за меня, если я погибну в борьбе за трон Для подлинного короли Франции. Ведь и вы готовы отдать за него жизнь?
Сказав это, граф вернулся к разговору с Эксили.
- Тысяча чертей! - воскликнул Фариболь, отведя своего друга в сторону, чтобы их не услышали. - Ты понимаешь, Мистуфлэ? Нет сомнений, эти люди могут нам очень помочь, но мне не нравится водить компанию с теми, кто не остановится даже перед преступлением для достижения своих целей, пусть столь же благородных, как и наши.
- Боже мой! - ответил Мистуфлэ. - Боюсь, что они хотят посадить на трон монсеньора Людовика ни -чуть не больше, чем удовлетворить собственные амбиции.
- Черт возьми, Мистуфлэ! Здорово сказано! Иногда мне кажется, что ты думаешь моей головой… теперь же, если ты не против, подождем известий о мадемуазель Ивонне, а затем будем просить помощи для спасения монсеньора Людовика лишь у Бога!
- Да, хозяин, и да поможет нам Бог…
Мистуфлэ не успел закончить фразу, как раздался пронзительный свист, отвлекший графа от беседы с алхимиком.
На пороге залы появился юноша, вооруженный двумя пистолетами и шпагой.
- Как прошла твоя вылазка в лес? - спросил его де Роан.
- Не так хорошо, как хотелось, монсеньор. Мне удалось" захватить молодую женщину, но вот ее спутник… Горбатый одноглазый карлик… Проклятие! Он удрал…
- Ньяфон! - хором воскликнули Фариболь и Мистуфлэ.
- Лотремон, ты уверен, что этот тип не проследил за вами и не обнаружил наше убежище?
- Ха! Он бы не посмел. Мы загнали его в самую чащу…
- Не знаю, не знаю… - озабоченно пробормотал граф. - У меня нехорошие предчувствия…
- Давайте допросим его спутницу, - предложил Лотремон.
- В самом деле! Приведите ее сюда… Но усильте охрану, этот треклятый карлик - наш смертельный враг, и я дрожу при одной мысли, что он мог нас обнаружить.
Лотремон вышел и тут же вернулся, держа на руках бледную, еще не до конца пришедшую в себя девушку.
- Ивонна! - вскричали Фариболь и Мистуфлэ, бросаясь к ней.
Узнав своих друзей, девушка улыбнулась. Все ее страхи остались позади. Она была еще не в состоянии рассказать что-либо связное, но друзья испросили разрешения самим ухаживать за ней, и вскоре, окончательно успокоившись, девушка поведала им все без утайки. Друзей очень обрадовало то, что Ивонна смогла сообщить им место, куда отвезли монсеньора Людовика: преисполненный уверенности в себе Ньяфон выболтал много интересного для защитников несчастного заключенного.
- Завтра же уедем отсюда, - заявил Фариболь, - отправимся поближе к крепости… Бог поможет нам, а мы поможем Богу восстановить справедливость!
Глава XI
СВАДЬБА В БАСТИЛИИ
Страх лишил Сюзанну де Бреванн последних сил, и она позволила мушкетерам и месье Кавуа увести себя, не оказав им ни малейшего сопротивления. Девушка пришла в себя, лишь когда на рассвете следующего дня карета остановилась перед воротами зловещей крепости.
- Бой мой! Бастилия! - в ужасе вскричала Сюзанна.
- Да, мадемуазель, - ответил Кавуа. - Его величество со свойственной ему мудростью рассудил, что двор таит слишком много опасностей для столь юной и очаровательной девушки, как вы, и предлагает вам более надежное убежище.
Им навстречу вышел дворянин, занимавший, без сомнения, далеко не последний пост в этой мрачной тюрьме.
- Мой дорогой Безмо… - начал было Кавуа, но его резко прервали:
- Ты привез девушку?
- Да, но она почти что в истерике… Не обращайся с ней слишком грубо, друг мой, прошу тебя.
- Мадемуазель, - вновь прервал его Безмо, подходя к Сюзанне, - соблаговолите опереться на мою руку. - И, обращаясь к Кавуа, добавил: - Твоя миссия окончена, и я вынужден отказать себе в удовольствии поболтать с тобой, запретив тебе следовать за нами.
- Как! Что это значит?
- Это значит, что тебе следует удалиться и держать в строжайшем секрете события, свидетелем и участником которых ты стал… если, конечно, ты не хочешь вернуться в Бастилию, но уже не в качестве гостя.
С этими словами, оставив пораженного Кавуа у ворот, он провел Сюзанну в помещение, где, помимо них, было еще три человека.
Переводя взгляд с одного на другого, Сюзанна невольно вскрикнула, узнав Сен-Мара и Росаржа, не столь давно похитивших ее и пытавшихся убить де ла Бара.
Парочка негодяев ответила на крик девушки саркастической улыбкой.
- Зачем меня привезли сюда? - резко спросила мадемуазель де Бреванн. - Что вам от меня нужно?
- Я объясню, - выступил вперед третий. - Король столь добр и так ценит вас, что лично подыскал вам достойного мужа.
- Мужа? - дрожа всем телом, переспросила девушка. - И кто же он?
- Он перед вами, - ответил незнакомец, указывая на злейшего врага монсеньора Людовика.
- Сен-Map?! - воскликнула девушка, словно наступила на змею. - Нет! Никогда!
- Меня зовут маркиз де Лувуа, - решил представиться незнакомец. - Король поручил мне побыстрее покончить с этим… так что свадьба состоится немедленно. Мадемуазель де Бреванн, будьте любезны подать мне руку…
Сюзанна словно приросла к стене, решительно отказываясь повиноваться. Тем не менее по приказу де Лувуа Росарж и Сен-Map так грубо схватили ее за руки, что девушка вновь лишилась чувств, а затем поволокли ее вслед за маркизом, спускавшимся с факелом в руке по узкой лестнице, уходившей, подобно гигантскому винту, в самые недра земли. По сторонам то и дело возникали двери со стоящими на страже тюремщиками. Когда они наконец миновали последний пролет, Безмо отворил тяжелую железную дверь и отступил в сторону, пропуская вперед остальных участников этого невеселого шествия.
Они оказались в небольшом помещении, слабо освещенном лампой, накрытой куском черной материи, что придавало ей погребальный вид. На стенах висел полный набор орудий пыток: топор, кинжалы, цепи, клещи, клинья, массивные деревянные молотки… В углу два длинноволосых человека с обнаженными торсами шевелили железными прутьями угли в жаровнях, бросавших кровавый отсвет на все окружающие предметы. В самом центре мрачной комнаты, к слегка наклоненному столу был крепко привязан человек; его ноги свешивались с нижнего края этого сооружения, именуемого палачами "кобыла".
- Отпустите женщину, - приказал Лувуа, как только за ними закрылась дверь, - и пусть она придет в себя.
Пока Безмо протирал вески и лоб девушки мокрым платком, Лувуа приблизился к человеку, распятому на "кобыле", и, скрестив руки на груди, окинул его долгим изучающим взглядом.
- Это вы, маркиз? - сказал несчастный, увидев одного из своих мучителей. - Мне странно, что даже в память о доброй дружбе между нашими семьями вы не уступили кому-нибудь другому удовольствие присутствовать при моих пытках.
- Я выполняю свой долг, - сухо возразил Лувуа.
Между тем к Сюзанне вернулось сознание, и ее взору предстали висящие на стенах страшные предметы. Она закрыла лицо руками, вздрагивая от беззвучных рыданий.
- Вы согласны взять в мужья господина де Сен-Мара? - спросил ее Лувуа.
До слуха девушки долетел сардонический смешок; открыв глаза, она увидела перед собой цинично осклабившуюся физиономию человека, который должен был стать ее супругом. Ненависть и отвращение заслонили в ней все остальное; страх перед пытками и ужас смерти исчезли: само присутствие этого негодяя, олицетворявшего постоянную угрозу, доставляло ей больше мучений, чем могли доставить все орудия пыток.
Лувуа вновь повторил свой вопрос.
- Нет! Нет! Никогда! - вскричала бедная девушка.
Палач пожал плечами, схватил сопротивляющуюся Сюзанну за руку и, в полном смысле слова подтащив ее к "кобыле", поставил лицом к лицу с лежащим на ней человеком.
- Смотри! - коротко бросил Лувуа.
Мадемуазель де Бреванн издала душераздирающий крик ужаса и отчаяния. Словно в припадке безумия, она, вцепившись себе в волосы, отступила назад, затем, смертельно побледнев, бросилась к "кобыле" и принялась покрывать горячими поцелуями лицо несчастного, приговаривая:
- Отец! Отец мой!
Да, это был граф де Бреванн. Людовик XIV приказал бросить его в Бастилию за неумение хранить государственную тайну, даже не подумав о тех жертвах и лишениях, которых она ему стоила все эти долгие годы.
Маркиз де Лувуа, человек хитрый и жестокий, сразу понял, как легче всего заставить Сюзанну стать женой ненавистного ей Сен-Мара.
- Мадемуазель, - сказал он, грубо отрывая ее от отца, - вы и теперь станете упорствовать?
Сюзанна подняла на него удивленные глаза, словно не понимая вопроса. Граф де Бреванн, догадавшийся о сути отвратительной интриги, ответил за нее:
- Я всю свою жизнь отдал служению королю и готов встретить смерть от руки палача… Но по какому праву вы мучаете эту ни в чем не повинную девочку, обрекая ее на пытку, стократно более тяжкую, нежели та, что ожидает меня? Убейте меня, но не заставляйте страдать мою дочь!
- Хорошо же! - холодно ответил Лувуа. Героизм старика не произвел на него никакого впечатления.
Повернувшись к двум своим молчаливым подручным, продолжавшим поддерживать огонь в жаровнях, он приказал:
- Клещи!