Минуло двадцать лет, как смолкли залпы Великой Отечественной войны. Там, где лилась кровь, - тишина. Но победу и мир надо беречь. И все эти годы днем и ночью в любую погоду пограничные дозоры чутко слушают тишину.
Об этом и говорится в книжке "Дозоры слушают тишину", где собраны лучшие рассказы алма-атинского писателя Сергея Мартьянова, уже известного казахстанскому и всесоюзному читателю по книгам: "Однажды на границе", "Пятидесятая параллель", "Ветер с чужой стороны", "Первое задание", "Короткое замыкание", "Пограничные были".
В сборник включено также документальное повествование "По следам легенды", которое рассказывает о факте чрезвычайной важности: накануне войны реку Западный Буг переплыл человек и предупредил советское командование, что ровно в четыре часа утра 22 июня гитлеровская Германия нападет на Советский Союз. Автор восстанавливает картину тех драматических событий и прослеживает дальнейшую судьбу их героев.
Действие повествования и рассказов происходит в Белоруссии, Закарпатье, Грузии, Азербайджане, Казахстане, на берегах Балтийского моря, где неоднократно бывал автор, тесно связанный с границей. Прекрасное знание материала, искусное владение сюжетом, точность языка - вот что отличает книгу Сергея Мартьянова, утверждающую подлинную романтику границы.
Содержание:
ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ 1
ЭНДШПИЛЬ 4
СОЛОМЕННАЯ ШЛЯПА 7
ИСПЫТАНИЕ 14
БЕССМЕРТНИК 16
ПИСЬМО ДЕЗЕРТИРА 20
ЭСТАФЕТА 21
ПЯТИДЕСЯТАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ 24
СЛОЖНАЯ СИТУАЦИЯ 28
ЛИСТОК ЧИНАРЫ 31
СЕВАСТОПОЛЬСКИЕ АКАЦИИ 35
ВОЛНЫ БЕГУТ 38
ГЕНАЦВАЛЕ 40
СЕМЕЙНАЯ РЕЛИКВИЯ 41
ПО СЛЕДАМ ЛЕГЕНДЫ 45
Примечания 57
Дозоры слушают тишину
ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ
Знаете ли вы, что такое граница? Мне она представлялась так: полосатые столбы, настороженная тишина, суровые лица пограничников, вооруженные до зубов шпионы, ночные тревоги, выстрелы… Словом, жизнь, полная романтики и подвигов. Так я представлял границу по книгам и кинофильмам; так рисовалась она мне в пограничном училище, куда я поступил после десятилетки, вопреки настояниям матери выучиться на зубного врача. И вот на последнем курсе училища нас направили на стажировку, или, выражаясь "гражданским" языком, проходить производственную практику. Меня командировали в одно из подразделений, расположенных в Карпатах. О, как я обрадовался этой поездке, каким героем чувствовал себя среди районных заготовителей и участковых агрономов, едущих со мной в одном вагоне! С верхней полки я посматривал на них по меньшей мере снисходительно. Правда, были и сомнения, не скрою. Одно дело - училище, теория, а другое - граница, практика. Как встретят меня, какое дело поручат, справлюсь ли? Последний вопрос я отвергал решительно. Конечно, справлюсь, надо справиться! Но не это было главным в конце концов. Главное - я еду на границу!
В комендатуре меня встретили довольно хладнокровно. Сказали, чтобы отдохнул с дороги, осмотрелся, потом, дескать, вызовут. Но прошел день, второй, а меня никто не вызывал, только политрук поинтересовался, сходил ли я в баню и хорошо ли меня кормят. Люди были очень заняты, во двор штаба то и дело въезжали всадники, в комнате дежурного беспрерывно звонил телефон. Где-то шла напряженная жизнь, скрытая от моих глаз, а я, как неприкаянный, слонялся по военному плацу, по гулким коридорам, часами просиживал в библиотеке, перелистывал подшивку многотиражки "Пограничник на Карпатах". Лучше бы я не перелистывал ее! Страницы газеты пестрели интригующими заголовками: "Один против пятерых", "Двадцать километров по следу", "Уловка врага не удалась…". Представляете мое состояние!
В общем, на третий дань я набрался храбрости и сам пошел к майору, коменданту участка.
- Сидай, - кивнул он, продолжая допрашивать какого-то седоусого дядьку.
Дядька сидел на краешке стула, мял в руках войлочную шляпу и давал показания, а майор курил и рисовал на "Казбеке" замысловатых чертиков.
- Значит, сегодня ночью? На Малой поляне? - поднял он глаза, когда дядька умолк, покосившись в мою сторону.
- Так, так, правда! Я как узнал, так зараз к вам.
- Добре. Мы это дело учтем, Петр Михайлович, - сказал майор и зачеркнул чертиков.
"Ого, да это не допрос", - подумал я. Как мне удалось понять, сегодня ночью в районе Малой поляны готовилось нарушение границы. Об этом и сообщил Петр Михайлович, по всей видимости, лесной обходчик или пасечник. Каким образом ему стало известно об этом, знал только майор.
Ясно было одно - назревали интересные события.
Петр Михайлович поднялся, чинно попрощался с нами за руку, надел шляпу и удалился. А майор шагнул к стене и, отдернув сатиновую занавеску, открыл секретную карту. Минут пять он рассматривал условные значки и кружочки, что-то соображая, потом круто повернулся на каблуках и произнес:
- Вот так…
Он думал о чем-то своем и смотрел на меня рассеянно. А мне уже мерещились нарушители границы, ночные поиски, внезапные выстрелы…
- Вот так и решим, - повторил он и задернул занавеску.
Тут я попросил рассказать мне, что случилось.
- Ничего особенного. Братья Лымари решили немного подработать.
Я ничего не понял. Какие Лымари? Как подработать? Майор не стал утруждать себя разъяснениями. То ли дело было очень срочное, то ли он не считал нужным вдаваться в подробности перед стажером.
Поднял телефонную трубку и вызвал к себе капитана Жунусова.
Жунусов явился немедленно, будто давным-давно стоял у дверей, ожидая вызова.
- Привет, Степан Иванович! - шумно поздоровался он с комендантом, энергично пожал мне руку и, не ожидая приглашения, уселся в кресло.
Это был круглолицый, полный мужчина, ниже среднего роста. Лицо его, с толстыми, как у негра, губами, сияло добрейшей улыбкой, в раскосых, заплывших жиром глазах плясали веселые искорки.
- Слушай, Ильяс, - сказал между тем комендант, - а эти Лымари опять бузу затеяли.
- Да ну-у? - изумленно протянул Ильяс, ерзнув в кресле.
- Только что был у меня Перепелица Петр Михайлович. Божится, что опять хотят переправить через границу двух субчиков. На сей раз - крупных рецидивистов, бежавших из-под стражи.
- Вот шайтаны! - шлепнул себя по толстым коленям Ильяс.
Я удивленно поднял брови. Уж больно несерьезно начали командиры: "бузу затеяли", "шайтаны". И потом - вид у этого капитана, развязность.
Майор снова отдернул на карте занавеску и поманил к себе Жунусова. Оба принялись колдовать над кружочками и значками. И хотя они обменивались между собой короткими фразами, как люди, хорошо знающие суть дела и понимающие друг друга с полуслова, передо мной постепенно открывалась довольно ясная картина минувших и предстоящих событий.
Нет, то не были вооруженные до зубов шпионы.
С недавних пор на границе орудовала группа обыкновенных переправщиков. Подозревали, что возглавлял ее житель пограничного села Подгорное Олекса Лымарь, хорошо знающий окрестные леса и горы. Помогали ему двое двоюродных братьев, тоже Лымари, Иван и Микола, люди без определенных занятий. Один из них был соседом Олексы, другой жил в дальнем селе. Эти двое частенько пропадали из дому, потом появлялись и снова уезжали. Ходили слухи, что за большие деньги они переправляли нарушителей границы - главным образом уголовников, бегущих от советского правосудия.
Но это только слухи и предположения. Явных улик против Лымарей не было. А действовать надо наверняка, чтобы одним махом покончить со всей этой братией. И вот пришел буфетчик колхозной чайной Перепелица (да, это был буфетчик) и принес ценные данные. Сегодня ночью, на Малой поляне… Возглавить операцию должен был капитан Жунусов.
Тут я чуть было не вылез со своим замечанием, но вовремя сдержался. Ну какой из этого Ильяса начальник поисковой группы? Сидеть бы ему в штабе над своими бумагами.
А Жунусов как ни в чем не бывало понимающе кивал головой, улыбался и даже оглушительно расхохотался от какой-то собственной шутки. "Хорохорится", - злорадно подумал я.
- Действуй, Ильяс! - сказал майор на прощанье. - Выезжай на заставу, бери людей и действуй.
- Джаксы! - Жунусов щелкнул каблуками. Шпоры прозвенели так, будто в кабинете чокнулись серебряными рюмками.
Майор посмотрел на меня, и словно бы его осенило:
- Вот вам и первая практика! Если джолдас не против, я не возражаю. Можете отправиться вместе с ним на Малую поляну. Ты как, Ильяс? - перевел он взгляд на капитана.
- Пожалуйста! - с готовностью воскликнул тот, словно был заранее уверен, что я только и жду его приглашения. - У нас, в Казахстане, говорят: если кто-нибудь угощал тебя уткой, приготовь в ответ гуся, - и весело расхохотался, довольный своей шуткой, туманного смысла которой я так и не понял.
Выбора не оставалось. Волей-неволей пришлось выразить благодарность за оказанную мне честь.
Быстрыми шагами Жунусов прошел к дверям своего кабинета, пропустил меня вперед и, когда мы вошли, принялся стягивать с себя хромовые сапоги со шпорами. Я удивленно наблюдал за ним. В одних носках он прошел к шкафу, вынул резиновые сапоги, обул их, а хромовые спрятал в шкаф. При этом взглянул на мою обувь и укоризненно покачал головой. Потом надел брезентовый плащ, фуражку и приложил к уху ручные часы. В плаще и резиновых сапогах он был похож на заведующего молочнотоварной фермой…
В "газике" Жунусов сел рядом со мной, оставив переднее место пустым. Брезентовый кузов надежно скрывал его от посторонних глаз. А глаз этих, особенно мальчишеских, было предостаточно, пока мы проезжали единственной длинной улицей гуцульского селения.
Всю дорогу капитан о чем-то думал, и я не мешал ему своими расспросами. Да и о чем расспрашивать? О Малой поляне, которая находится далеко от границы? Об этих Лымарях, которые хотят подработать, и только? О двух "субчиках", по которым плачет милиция? Нет, не таким я представлял себе первое задание.
Разбрызгивая весеннюю грязь, "газик" мчался по проселочной дороге. Иногда выезжали на сухое место, и тогда о железное днище машины хлестко барабанили мелкие камешки. Буковые, еще не покрытые листвой леса на склонах гор стояли черные, промокшие от апрельской капели. По низкому небу неслись косматые облака.
"И чего его занесло сюда из Казахстана? Да еще на границу! - подумал я о Жунусове. - Разъезжал бы там по своим молочнотоварным фермам, кумыс пил да бесбармак ел". На этом, к сожалению, иссякли мои скудные представления о быте казахов.
На заставе нас уже ждали.
- Люди построены, - доложил Зорин, начальник заставы, молодой лейтенант.
- Сколько? - спросил Жунусов.
- Десять человек.
- Да ты что, Зорин? - с насмешливой укоризной уставился на него Жунусов. - Зачем так много? Для шума?
Я осмотрелся по сторонам. На деревянной вышке стоял часовой, наблюдая в бинокль. У коновязи переступали ногами три лошади, мерно жевали овес. На веревке сушилось белье. По двору, хрюкая, расхаживала жирная грязная свинья с проволочным кольцом, продетым сквозь ноздри. Зачем кольцо? Чертовщина какая-то!
Все десятеро держали себя стесненно, натянуто, будто каждый из них проглотил по аршину. Жунусов быстренько отобрал двоих: длинного, как жердь, Спиридонова и застенчивого, как девушка, солдата со смешной фамилией Опрышка. Остальные вышли из строя, но не расходились, а ждали, что будет дальше.
- Вот что, джигиты, - сказал Жунусов, проверив у обоих оружие и снаряжение, - наш брат воюет не числом, а умением. Так?
Спиридонов понимающе кивнул, а Опрышка молча и выжидающе смотрел на капитана.
- А теперь слушайте дальше, - продолжал Жунусов и принялся объяснять обстановку. Он говорил, пересыпая свою речь шутками и пословицами. Солдаты улыбались.
- Значит, так… Лымарь Олекса будет ждать всю шатию-братию на поляне. Второй, Микола, приведет туда этих субчиков. А третий, - Жунусов развел руками, - вот где будет третий Лымарь, Иван? Одному аллаху известно.
- Ясно! - с радостью сказал Спиридонов.
- Найдем, товарищ капитан, не беспокойтесь! - проговорил Опрышка.
- Точно, - поддержали остальные.
- Ну, джаксы, - заключил Жунусов. - В общем, меньше шума, больше смекалки. Так, товарищ курсант?
Я равнодушно пожал плечами. Меня все время занимала мысль, почему в ноздри свиньи продето кольцо, и, улучив минуту, я спросил об этом лейтенанта.
- А это изобретение нашего старшины, - небрежно пояснил он. - Чтобы свинья носом двор не копала.
От заставы до Малой поляны семь километров. От поляны до села, откуда ожидалась "шатия-братия", еще километра четыре. Поляна находилась между заставой и селом, в густом лесу, далеко от границы.
Так мне объяснил Жунусов. Солдаты и без объяснений отлично знали местность.
Можно было идти напрямик, по тропинке, протоптанной пограничными нарядами, - быстрее и удобнее. Но Жунусов сразу же за воротами заставы свернул в лес и повел нас в обход поляны. За ним шел я, потом Опрышка, шествие замыкал Спиридонов. Было свежо, темно и очень тихо. Но местами попадались лужи, и в них хлюпали сапоги. Иногда встречался снег, и он хрустел, как толченое стекло. Словом, двигались мы не так уж бесшумно.
Несколько раз Жунусов останавливался, чтобы прислушаться. Стоило же нам пойти дальше, как земля под ногами начинала похрустывать, чавкать. Сапоги мои промокли насквозь. Они посвистывали, будто насосы, а ноги в них коченели все больше. Как я завидовал капитану, переобувшемуся в резиновые сапоги! Идет себе, не обращая внимания ни на мокрый снег, ни на лужи, ни на непролазную грязь.
Так мы описали широкую дугу вокруг поляны и оказались на ее противоположной стороне. Жунусов обернулся и шепотом приказал идти как можно бесшумнее. Шаг - и остановка, еще шаг - и снова остановка. Мы крались, ступая след в след.
И все-таки нас услышали. В то время, как все четверо по-гусиному подняли ноги, со стороны поляны донесся свист: длинный, потом покороче. Так свистит ночная птица. Но то была не птица, мы это поняли сразу. Почему она свистнула только два раза и вдруг замолчала, словно ожидая ответного свиста?
Тут уже начиналось нечто интересное. У меня заколотилось сердце, дыхание как-то само собой приостановилось. Что делать? Молча идти вперед нельзя. Нужно подать ответный сигнал. Но какой? Какой сигнал установлен у переправщиков для ответа? Этого старый буфетчик не знал.
Теперь все зависело от капитана. Мы стояли и ждали. Неужели в самом начале поиски бесславно провалятся? И капитан принял единственно верное решение: развернувшись в цепочку, пойти вперед, к поляне. Если главарь переправщиков вздумает бежать, он обнаружит себя треском веток, и тут ему не уйти. Если примет нас за своих - тем лучше.
Вот и просветы между деревьями. Поляна. Она угадывается по звездному небу, по разгулявшемуся на просторе ветерку. Спиридонов остается в лесу. И понятно: Олекса Лымарь ждет троих, вот мы и подходим втроем: Жунусов, я и Опрышка. Он ждет со стороны села, вот мы и подходим со стороны села. Этот Ильяс не такой уж простак…
Шаг - и остановка, еще шаг - и снова остановка. Где же Лымарь? Черная земля. Жесткие ветви кустов. Пни. Бревна. Куча бревен. Пахнет смолой и мокрой щепой. Может быть, здесь?
- Микола, это ты? - раздается шепот из-под земли.
- Я, - отвечает Жунусов и приближается к толстенному бревну, безошибочно определив, что шепот раздался именно отсюда.
Я вижу, как что-то черное и продолговатое вылезает из дупла в бревне, выпрямляется, превращается в человека. И тут же на бревно со звоном падает топор, сваливается на землю.
- Что, не признал? - шепотом спрашивает Жунусов и наступает на топор. - А ну, руки!
Мне кажется, что он сейчас захохочет.
Человек напряженно всматривается в его лицо, потом смотрит на меня и Опрышку.
- А, товарищ капитан! - обрадованно восклицает он, будто всю ночь только и поджидал нас в своем дупле.
- Тихо! - предупреждает Жунусов. - Гусь свинье не товарищ. Руки!..
- А зачем? - следует ленивый вопрос. - Я же Олекса, Олекса Лымарь, из Подгорного. Вот пришел дров нарубить. Бачите? - и Лымарь нахально нагибается за топором.
- Цыц! - отстраняет его Жунусов. - Дрова в дуплах не рубят.
- Так это же я от холода, - с ухмылкой упорствует Лымарь.
- А ну, руки! - ору я во все горло и подскакиваю к нему, как петух, выведенный из себя его нахальным спокойствием.
- Шайтан! - шипит на меня Жунусов. - Глупый человек.
- А что с ним тут чикаться? - возбужденно говорю я, полный благородного гнева.
Не обращая на меня внимания, Жунусов и Опрышка обыскали Лымаря, связали, оттащили подальше, за кучу бревен, и с кляпом во рту бережно, как стеклянную вещь, уложили на землю.
- И чему вас учили в училище, понимаешь? - хмуро сказал Жунусов, подходя ко мне. - Орете, как ишак на базаре.
Видимо, в минуты сильного волнения он говорил с казахским акцентом.
Опрышка деликатно отвернулся. Я сконфуженно молчал, чувствуя, как краснею от корней волос до кончиков пальцев. Даже младенцу понятно, что если Микола с нарушителями услышали мой дурацкий крик, - пиши пропало.
Жунусов оттопырил пальцами оба уха и долго прислушивался, поворачивая их, как звукоуловители, в разные стороны. Нет, ничего не слышно. Или заподозрили, или еще далеко от поляны.
- Будем ждать, - решил Жунусов.
- Ничего. Задержим, товарищ капитан, - заискивающе проговорил я.
Он покосился в мою сторону и вздохнул. Очевидно, вид у меня был довольно пришибленный. Но нужно было действовать, и капитан решил еще раз испытать мои способности.
- Вот что, я останусь здесь, а вы отползите на опушку леса, к Спиридонову. Можете это сделать?
- Конечно! - с готовностью ответил я.
Приказав Опрышке стеречь задержанного, Жунусов залез в дупло. Ясно-понятно: теперь роли переменились, теперь лежать капитану и подманивать к себе Миколу и нарушителей.
Я отполз по-пластунски к Спиридонову и передал ему приказ: пропустить "шатию-братию" на поляну, а потом ударить по ним сзади.
Солдат, видимо, не очень обрадовался моей ненадежной помощи. Он молча посторонился, продолжая наблюдение.
Я не обиделся. Затаившись в кустах, мы стали ждать.