Прихрамывая, он двинулся к выходу. В силу давнишней привязанности, соратники, похватав оружие, бросили недоеденные куски, отправились за ним.
- Генбо, забери Масаши… уходите в Осаку.
- Папа, папа… - зарыдал Масаши, кинувшись к нему в объятья. Детский голос задрожал: - В Ацуми много воинов… они… справятся!
- Лишь сила свыше справится с Белым Тигром, - поднял указательный палец Генбо.
Раковина загудела снова, со двора послышался конский топот и знакомый строгий женский голос:
- Бездельники! Я прикажу вас высечь, выбить бамбуком, как пыльный хлам!
Вместе с высокой крепкой женщиной в доспехе из кожаных пластин, плотно скреплённых между собой, быстро зашли два потрёпанных паренька. Оба выглядели затравленно и замученно. Их помятые лица горели с холода, а на волосах серебрился тающий снег. Первый, веснушчатый и на вид шальной, точно осенний ветер на Хоккайдо, увидел Кагасиро и восторженно улыбнулся:
- Рад, что выбрались, а то без вас начали раскисать, как снег под солнцем.
- Ага, - кивнул второй, выпрямившись и втянув не по-молодецки большой живот.
- Я вам дам болтать! - пригрозила Суа кулаком в чёрной меховой перчатке. Выйдя на свет, ровно падавший из открытого окна, демонстративно повернулась спиной и показала несколько красно-синих иероглифов на шёлковой тёмно-серой накидке. Они складывались в причудливый знак, напоминавший солнце, выглянувшее из-за гор.
- Бросайте лишнее, берите необходимое и за мной! - скомандовала Суа. - Галеон снова мой, и мы отплываем в Осаку.
Некоторое время Кагасиро недовольно молчал, в хижине повисла гнетущая тишина.
- Мы - шайка грабителей, - гордо подняв подбородок, ответил он. - Но не трусов!
Повернувшись к Бодзу, который глядел на главаря внимательно и не без восхищения, Рыжий Змей решительно махнул рукой.
- Госпожа, мы остаёмся, - звонко отчеканила Каори, глядя с вызовом на Суа.
- Да, - нерешительно молвил бывший монах, - мы, это, конечно, не против состоять в клане, но ведь Змей снова теперь с нами.
- Вы погибнете! - сплюнула леди Коридвен, нахмурившись. - Бессмысленных смертей и так великое множество.
- Папа, пап, уйдём с ней! - взмолился Масаши, не отпуская руку отца. Крепко сжав её двумя своими, рыдал.
Пристально посмотрев в заплаканные глаза единственного сына, Кагасиро жёстко проговорил:
- Честь и мужество выше страха. Надеюсь, со временем поймёшь. И когда это случится, ты будешь гордиться мной.
- Почему никто не спросил меня? - вдруг подал голос Тсенг, сверкнули две маленькие злые щёлочки. - Я не для того выбрался из темницы, чтобы пропасть.
- Вижу, ты бывалый, - сказала Суа, оценивающим взглядом окинув незнакомца с ног до головы. - Тебе незачем погибать.
- Леди Коридвен, - выпалил буси, заглянувший в хижину. - С минуты на минуту начнётся атака.
- Увы, - поклонился Генбо. Глаза толстяка повлажнели, он поджал пухлые губы. - Время наше заканчивается. Никогда мы больше не увидимся.
Голос мудреца задрожал, взгляд замерцал, остановившись на Каори. Скрыв уши под тёмно-серой тёплой повязкой, она проверяла, насколько хорошо укреплены кинжалы на поясе.
Хижина опустела, дотлевали угли в ирори и Энно, толстый кот, насторожившись, наблюдал за входом.
Бледно-синее полотно неба роняло в свободный полёт жемчужные крохи снежинок. В похолодевшем вечернем воздухе закружились, засвистели белые вихри. По дороге, спускающийся с холма, медленно шёл невысокий худой старик с головой белой, точно лунь. Одетый в меховой плащ с высоким воротом, он опирался на чёрную трость и неуклюже передвигал ноги в широких штанах, туго затянутых поясом. Старик уныло глядел под ноги и что-то напевал.
- Папапароверить, кы-кыто он, оттк-уда пппришёл, - скомандовал Йитсуро, и сердце мастера забилось чаще, мысли заметались в голове, как муравьи, растревоженные прутиком лакомки-макаки. - Отттку-уда в Аццц-уми, н-ана нищего момомомо-наха не пппп-охож… ны-на м-мастера?..
Два ниндзя "Широй хасу" подбежали к старцу, остановили.
Сомнение Йитсуро - как маленькая лужица на дне колодца, но разум недвусмысленно подсказывал, что колодец-то пересох!.. Давление стиснуло виски, на лбу проступила испарина.
- Эээ-верни-итесь! - запоздало крикнул он, но свист метели поглотил звук. Йитсуро поёжился, будто после дурного сна. - Ве-ернуть их!
Ближайшие синоби Ига ринулись из тростника наперегонки. Ими тоже владело неприятное предчувствие.
Подняв голову, путник иронично поглядел на двух молодых ниндзя, остановивших его. Усёк краем глаза и тех, что бросились наперехват. Катана появилась в его руках моментально и одним резким движением вскрыла раззявам животы. Получив смертельные раны, двое молодцов даже не успели вскрикнуть, свалились. Рыхлый снег под ними окрасился тёмно-багровым. От негодования мастер Йитсуро выругался - старик, словно исчез в метели, остались лишь два мёртвых ниндзя.
Бой вспыхнул мгновенно. Схлестнулись две волны синоби, две сильные школы - южная и северная. В докучливом протяжном вое ветра, в белой холодной снежной пыли, молодые ниндзя погибали один за другим. Шелест сухого тростника, хруст тонкого забрызганного алыми каплями дымящегося кровью льда, глухие предсмертные стоны - утопали в заунывном вое метели. Выяснилось, что Ацуми атаковало не только северное додзё, но и монахи-воины из секты нитирэн. Люди в лиловых балахонах с опущенными капюшонами яростно набрасывались на воинов "Белого лотоса". На фоне снежной пелены, застилавшей воздух, копошились большие чёрные пятна, словно в комья земли вселились злые духи.
Среди ниндзя южной провинции Ига, облачённых в тёмные одежды, не на жизнь, а на смерть бились остатки банды Рыжего Змея. Как необычная светло-коричневая родинка на щеке, они бросались в глаза своим босяцким видом, и казалось, что даже буракумины, бродяги с большой дороги, помогали отстаивать Ацуми семье "Широй хасу". Враг притиснул воинов Йитсуро вплотную к домам, схватка кипела уже и внутри хижин.
Бодзу получил множество ран, и ниндзя, видевшие его, удивлялись, какой живучий и сильный всё-таки этот монах. Защищая друзей, он растратил последние силы, и, наконец, отравленный вражеский сюрикэн повалил гиганта.
- Эй, ты что, великан? - Шиничиро припал к нему, словно к родному. - Поднимайся и дерись! Друзья в беде! - он схватил Бодзу за огромные иссечённые плечи, потряс, что нашлось сил, из глаз невольно хлынули слёзы. - Эй, я только с вами был свободен, с вами жил так, как мне хотелось!
Губы Бодзу побелели. Блуждавший взгляд говорил, что монах не расслышал и половины сказанного.
- Что? - переспросил умирающий, приподняв лохматую голову. - Ты где, Шини-тянь?
Печаль расставания с миром заставила монаха вспомнить прошлое, на миг ему почудился буддийский храм в Киото, где он провёл детство, и вкус тёплого молока. Солёные капли, лившиеся из глаз Шиничиро, падали Бодзу на поцарапанные щёки и скатывались, исчезая в разбросанных по снегу волосах. Большое сердце великана стучало тише, тише, ти… Хаору, едва отбившийся от очередного врага, подскочил и потянул Шиничиро к "Главной цитадели".
- Брат, вставай! - впервые Хаору так его назвал. - Спокойно!
Шиничиро не мог сохранять спокойствие, его лицо выражало гнев и неподдельное горе. Он почувствовал, как ёкнуло сердце, близость гибели сводила с ума, но впервые не лишила самообладания и храбрости.
- Они не могут умереть, они - мои друзья! - крикнул Шиничиро отчаянно, ощутив боль в голове, огонь в груди, негодование и ярость в сердце. - С ними… с ними, понимаешь, я ощутил полноту жизни, был самим собой!
- Каори и Джюндзи бьются бок о бок, Кагасиро с ними, ранен! - рычал Шиничиро.
- Асахара укрылся в хижине. Не уберёмся, погибнем! - возражал Хаору.
Бушевавшая в душах ярость заставляла их сражаться неистово, но вражеские ниндзя превосходили числом, окружили и заняли посёлок.
- Мы не сможем помочь никому! - кричал Хаору. - Где обещанное подкрепление? Что она там бормотала перед уходом?
- О-ооо-отпусти-и меня-а!
Вырвавшись, Шиничиро оказался около Кагасиро и Каори, встал и закрыл их, подняв тот самый фамильный клинок дома Зотайдо, сверкнувший холодным блеском в малиновом сумеречном свете.
- Северное додзё! - орал Шиничиро, глядя на знакомых ниндзя. - Убирайся отсюда!
Кендзо, двигавший отрядами, словно шахматными фигурами, не поверил глазам. Своим писклявым голосом он остановил нападающих, некоторое время вглядывался в похудевшее веснушчатое лицо парня.
- Не может быть, - медленно покачал он головой, и, словно страшное привидение узревший, отступил на шаг. - Единственный сын Шуинсая… Предатель. Перебежчик!
- Шиничи!.. - изумлённо воскликнула Морико. - Опозорил нас, отца!
- Старый дуралей! - смачно сплюнул Шиничиро, махнув фамильным рюкозукой. - Катитесь в Ампаруа!
Кагасиро, Каори, Джюндзи и остальные поражённо наблюдали картину из-за спины сына одного из лучших мастеров северного додзё.
- Зачем? - тихо спросил Кагасиро, вздохнув.
- Взять… его! - от напряжения писклявый голос Кендзо сорвался, и старик закашлялся, словно болен был смертельной хворью нищих.
- Вы уверены, сэмпэй? - спросил Сотан из додзё Кендзо. - Сын мастера Шуинсая… этот?
Синоби Ампаруа стояли в замешательстве, оставшиеся Ига, в том числе и мастер Йитсуро, готовились к бою насмерть.
- Никаких сомнений, - нервозно кинул Кендзо, брызнув слюной. - Схватить… живого!
Подобную наглость мог позволить себе лишь безумец: Шиничиро, взметнув клинок, напал на Кендзо. Промахнулся, и почувствовал, как сосёт под ложечкой, колени задрожали мелкой дрожью, сердце затрепетало, как листва кипариса, но парень понимал безнадёжность положения, и потому вновь ринулся в атаку. Мастер Кендзо уклонился и пропустил дерзкого мимо себя, не причиняя ранения. Развернувшись, Шиничиро с криком побежал на старика снова. Кувырком перепрыгнув тех, которые перегородили путь, парень яростно замахнулся рюкозукой. Пульсировали жилы на его шее под ухом, на висках. Проворно вскинув катану, Кендзо с трудом парировал повторный удар.
Впервые за много лет Кендзо испугался за свою жизнь! Этот древний изогнутый меч в руке мальчишки - словно несытый ками… Фамильный клинок сам искал жертву!
Старик пискляво заголосил что-то маловразумительное с яростью, бушующей в груди. Ученики никогда не видели наставника столь обеспокоенным.
Сотан, вытащив духовую трубку, дунул, и поразил Шиничиро усыпляющим дротиком.
- Не подходите, прочь, прочь! - сын Шуинсая не подпускал к друзьям недавних однокашников, ставших теперь врагами.
Яд был не смертельным и действовал замедленно. Ноги парня отяжелели, а рассудок помутился. Язык стал непослушным и едва ворочался. Оступившись, парень завалился назад, упал на руки немого. Натянуто улыбаясь, Джюндзи благодарно глядел на Шиничиро. Сквозь шум снежной круговерти парень услышал отчаянный голос Кагасиро:
- Бейтесь насмерть!..
Лишь забытьё поглотило разум, и жестокая реальность растворилась, Шини увидел себя под высокой раскидистой сосной, сидящим на циновке, и перед его счастливыми друзьями служанки расставляли узкогорлые бутыли саке да кипарисовые подносы с едой. И они вкушали, а не ели - неторопливо, церемонно, а не так, как в жизни - по-домашнему. На Шиничиро они не смотрели… не видели его. И он хотел присоединиться к трапезе, а не мог: друзья были рядом, и всё же оставались недосягаемы… отчего так?
Видевшие сражение со стороны поняли бы, что каждый воин, стремясь навстречу вечности, мечом куёт свою судьбу, такую непохожую на чужие. Алые и багровые цветки расцветали под бездыханными телами воинов. Кагасиро, рыжея священной шевелюрой, лежал ничком с широкой раной на животе, рядом Бодзу, исполосованный, с синюшной кожей. Каори разметалась по снегу, пол-лица отсечено и отвалилось ломтем, обнажены кости скул, кровавые зубы. Джюндзи застыл с удивлённой миной, глядя внутрь собственной грудной клетки, вскрытой мечом, словно крабий панцирь - ещё при жизни довелось ему увидеть собственное сердце.
- Никто не спрятался? Отвечай, а то поплатишься! - синоби Ампаруа забегали в дома, угрожали дрожащим рыбакам, искали укрывающегося врага.
В гассё-дзукури за Асахарой Кендзо зашёл сам. Упитанный кот, увидев незваного гостя, встал дыбом, зашипел. Задрав большой пушистый хвост, попятился к остывшему очагу. Не мигая, горели из полумрака крупными изумрудами два круглых глаза.
- Выходи, предатель! - спокойно процедил мастер, приподняв окровавленный меч.
- Иду, иду, добрый человек, - отозвался Асахара наигранно испуганным голосом. Мешковатая одежда висела на теле лохмотьями. Он криво посматривал на Кендзо и покашливал. Из-за слабого освещения лицо разноглазого казалось почти мертвецким; если бы не влажный блеск зрачков, то можно было подумать, что он живой мертвец.
- Унылый беспросветный труд наложил тяжёлую печать на моё лицо, - исказившись, бормотал Асахара. - Тяжкая жизнь согнула спину моей жены, искорёжила руки. Вот посмотрите!..
- Шаг назад, если дорога жизнь, руки не поднимать, паяц! - бросил Кендзо, готовый зарубить лукавого. - Как ты посмел не выполнить последний мой приказ? Зачем увлёк мальчишку в стан врага? Его отец…
- Зачем?.. Хе-хе, миссионеры принесли… какой-то вид простуды, при ней горит нутро, мутится в голове, - голос слегка подрагивал в ночной тишине. - Озноб давно уж мучает меня, о сэнсэй! Хе-хе, ладно-ладно, - отхожу, - говорил Асахара осторожно, примирительно.
И резким движением высвободив кинжал из драного рукава, захрипел - катана Кендзо насквозь пронзила грудь недавнего соратника. Старик владел исключительной, завидной ловкостью.
- И всё-таки, - пробормотал старый якудза, - почему ты так поступил? Кто запугал тебя, что даже на пороге гибели не захотел открыться, Асахара-сан?
Сегодняшним вечером в Новом Году Дракона банда Кагасиро Тэнгу перестала существовать. Метель прекратилась. Снежинки медленно опускались на мёртвые тела и не таяли. Подкрепление из Киото опаздывало.
Глава 14
Вопреки ожиданиям, ночной ветер поднимался с моря, он не давал взлететь - задувая в хвост, переворачивал "крылья", вырывал из рук мастеров Зотайдо. Братья намучились с ним, и, разобрав в отчаянии летательные приспособления, повалились между камней, тяжело дыша. В долине поднимался туман.
- Нифига себе, полетали! Что будем делать, Мягкотелый? Побежим?
- Больше трёх ри… полтора часа… в темноте, по неизвестным местам…
- Мимо военных, прямо в лапы храмовой стражи, - слабый тонкий голосок, неуместный здесь и теперь, заставил вскочить двоих здоровых и опасных мужчин.
Из-за валуна вышла девушка, небольшого роста, хрупкая, одета в кимоно белого цвета, выглядывающее из-под плотной бурой накидки.
- Конничива!
- Ты кто, дева, ками этой горы? - Лао не боялся духов.
- Я ждала вас, Повелитель ветров.
Братья переглянулись с недоумением и тревогой. Девушка уловила это.
- Окура, отшельник, у кого вы отдыхали, ради святости места прервал одиночество и явился в Исэ. Вы затеяли бесчестное, мастера, нельзя нарушать гармонию в Исэ! Священные горы, священные деревья, камни… их нельзя осквернять!
- Ты одна? - Шуинсай прислушивался к ночи, но никаких шорохов уловить не мог. - В ночи, и без охраны?
Девушка, нисколько не смущаясь, подошла к ним и распахнула ворот накидки. На шее блеснули яшмовые бусы.
- Аматерасу моя защита. Кто может причинить мне вред в Её владениях?
Лао подскочил на месте. Священные подвески! Он глазам своим не верил, такая удача! Но как?
- Назови себя! - потребовал он. - Назовись, или я тебя задушу! В объятиях…
Шуинсай неодобрительно поморщился, но намёк уловил.
- Неужели ты ничего ещё не понял, Повелитель ветров? - с укором отвечала гостья. - Всякий ваш шаг и жест известен и предопределён. Ты не станешь лишать меня жизни и не сможешь лишить чести.
По спине старшего Зотайдо пробежали крупные холодные мураши.
- Древняя традиция ёбай не для меня, ведь перед вами - Юкио-мико…
- Кто рассказал тебе, юная, о традиции любви по-японски? - поинтересовался Лао. - Если ты жрица Аматерасу из Исэ, значит с раннего детства тебя, дочь императора Гонары, настраивали на безбрачие. Такие мирские реалии, как ночное посещение девушки юношей - ёбай - и их культурное романтическое времяпрепровождение не должны были запятнать твоё девственно-чистое сознание!
Юкио простодушно рассказала всё более обалдевающим братьям о том, как во сне ей явилась таинственная женщина из шаманского рода, когда-то давно, ещё в период Нара, бежавшая на соседний южный остров Иё.
Женщина представилась именем Саюке, и заявила, будто бы "эпохе дерева" настал предел, и теперь настаёт "эпоха горячей воды". Саюке во сне была убедительна, надменна, и требовала послушания от Юкио. Именно она, а вовсе не отшельник, побудила жрицу святилища Исэ нынешним вечером тайком покинуть храм и привела сюда - девица, никогда в жизни не покидавшая человеческих построек, в диком лесу и диких горах даже не плутала.
- Я должна быть с вами, - заявила дева убеждённым тоном. - Так велит Мать богов.
Повисла пауза.
- Скажи, юная посвящённая, поможешь ли ты нам добыть Зеркало, если мы поверим и примем тебя? - спросил Лао.
- Вам не нужно этого делать, - заявила девушка. - Зеркала в Исэ нет.
- Вот как? - изумился Шуинсай. - Всё уже украдено - до нас!
- Но…
Их ждали на побережье. Троих. Словно впрямь каждый их поступок был предначертан. Лао попросил одного найти учеников и спровадить восвояси, и передал свою любимую костяную нэцкэ - удостоверить приказание.
В ущелье Иё стояла тишина, свежий воздух над секретным пристанищем воинов Тайра невероятно прозрачен в эту пору. Оттуда, с вершин, открывался великолепный обзор на долину, в которой виднелись разбросанные по склонам далёкие огни очагов. Но проникнуть в ущелье непросто. Единственный подвесной мост, сплетённый из виноградной лозы, соединял затерянный мир с внешним.
Джонка, доставившая троих "шимо но хито" на остров Иё, растаяла вдали. На берегу, в бухте, их встретил моложавый мужчина, приветствовал на незнакомом наречии.
Проводник был одет в соломенный плащ поверх старинного вида самурайских доспехов. Он поклонился до земли, увидав Священный меч, висящий на спине Лао, он упал на колени лицом в песок, разглядев яшмовые подвески на шее у Юкио.
- Скажи, э-э-эээ, любезный, - поинтересовался Шуинсай. - Ларец уже доставили?
- Священное Зерцало, хранящее Лик, на пути к Авадзи.
Тропа вилась по краю пропасти на головокружительной высоте. Где-то внизу шумел стремительный поток, но туман приглушал звуки. Зима на остров Иё приходила с холодными дождями и туманами, серебрила снегом только горные вершины.
Странная местность - тени скрывали дно ущелья, ни малейшего пологого участка, годного для земледелия, не просматривалось. Жители здесь редки, разрозненные дома малы размерами и скрыты в зарослях папоротника и бамбука.