– Нет. – Таита покачал головой. – Конечно, я обдумал этот путь, но Наг слишком надежно заточил нас здесь. Попытайся мы снова бежать к границе – тысяча колесниц поспешит нам вослед.
– Что же мы можем сделать? Ты тоже в опасности.
– Нет. Я убедил Нага, что ему не преуспеть без моей помощи. – Маг описал ложную церемонию предсказания в храме Осириса и упомянул, что Наг полагает, будто Таита может поделиться с ним тайной вечной жизни.
Нефер улыбнулся хитрости Мага.
– Так что ты решил?
– Нужно дождаться подходящего случая, чтобы или бежать, или избавить мир от злого присутствия Нага. А до тех пор я буду защищать тебя, как только смогу.
– Как?
– Наг послал меня к Апепи, чтобы устроить эти мирные переговоры.
– Да, я знаю, что ты ездил в Аварис. Мне сказали, когда я потребовал встречи с тобой.
– Не в Аварис, а в боевой штаб Апепи в Бубасти. Как только Апепи согласился на встречу с Нагом, мне удалось убедить его, что они должны скрепить соглашение твоим браком с дочерью Апепи. Стоит тебе оказаться под защитой гиксосского царя, и нож Нага притупится. Он не рискнет вновь погрузить страну в гражданскую войну, нарушив соглашение.
– Апепи собирается выдать за меня дочь? – Нефер удивленно глядел на него. – Ту, в красном платье, которую я утром видел на церемонии?
– Да, – подтвердил Таита. – Ее имя – Минтака.
– Я знаю это имя, – страстно заверил его Нефер. – Ее назвали в честь крошечной звезды в поясе созвездия Охотника.
– Да, ее так зовут, – кивнул Таита. – Минтака, уродливая девушка с большим носом и смешным ртом.
– Она не уродлива! – вспылил Нефер и вскочил на ноги, чуть не опрокинув лодку и не вывалив их в грязь лагуны. – Она самая красивая… – Увидев выражение лица Таиты, он замолчал. – Я имею в виду, у нее весьма приятная внешность. – Он печально усмехнулся. – Ты всегда умеешь подловить меня. Но признайся, она красива, Таита.
– Если тебе нравятся большие носы и смешные рты.
Нефер подобрал со дна лодки снулую рыбу и бросил Магу в голову. Таита увернулся.
– Когда я смогу поговорить с ней? – спросил фараон, стараясь говорить так, будто в действительности это было для него совершенно не важно. – Она говорит по-египетски, не так ли?
– Она говорит по-египетски так же, как ты, – заверил Таита.
– Когда же я могу встретиться с ней? Ты можешь устроить это для меня.
Таита ожидал этого вопроса.
– Ты мог бы пригласить принцессу и ее свиту поохотиться здесь в болотах, возможно с последующим завтраком.
– Я сегодня же пошлю Асмора с приглашением, – решил Нефер, но Таита покачал головой.
– Сначала он пойдет к регенту, и Наг немедленно увидит опасность. Он никогда не позволит этого, а если насторожится, то сделает все, что в его власти, чтобы не позволить вам встретиться.
– Что же тогда делать? – Нефер выглядел взволнованно.
– Я пойду к ней сам, – пообещал Таита, и в этот миг с разных сторон вокруг них в папирусных болотах раздались тихие крики и всплески весел. – Асмор узнал, что тебя нет, и послал за тобой своих собак, – сказал Таита. – Это доказывает, как трудно будет ускользнуть от него. Теперь слушай внимательно, потому что очень скоро нас разделят снова.
Они быстро договорились, как обмениваться сообщениями в любом срочном случае и выполнить другие планы, а крики и плеск весел звучали все громче, приближаясь. Через несколько минут легкая боевая галера, наполненная вооруженными солдатами, прорвалась сквозь завесу папируса, толкаемая вперед двадцатью веслами. С командной палубы раздался крик:
– Фараон здесь! Правьте к лодке!
Гиксосы устроили учебное поле на заливной равнине, примыкающей к папирусному болоту у реки. Когда Таита спустился от храма, два батальона стражников Апепи упражнялись с оружием под безоблачным небом, с которого светило утреннее солнце. Двести полностью вооруженных солдат бежали кросс через болото, пробираясь по пояс в грязи, в то время как отряды колесниц выполняли сложные маневры на равнине, перестраиваясь из четырех колонн в одну и затем развертываясь в широкую линию. Пыль клубилась позади крутящихся колес, наконечники копий отражали солнечные лучи, яркие цветные флаги трепетали на ветру.
Таита остановился у стрельбища, чтобы посмотреть, как строй из пятидесяти лучников стрелял с расстояния в сто локтей. Каждый солдат быстро выпускал пять стрел, затем все бежали вперед, к соломенным мишеням в форме человека, забирали свои стрелы, и снова стреляли по следующей линии мишеней в двухстах локтях дальше. Бич инструктора тяжело падал на спину всякого солдата, который не спешил бежать через открытое место или промахивался, когда стрелял. Бронзовые заклепки на кожаных плетях оставляли пятна яркой крови там, где прокусывали льняные туники.
Таита шел, и его никто не окликнул. Когда он проходил мимо стоящих парами копейщиков, которые с воинственными криками отрабатывали обычные выпады и блоки, они остановились и затихли, провожая его почтительными взглядами.
Его слава внушала страх. Только после того, как он прошел, они вновь стали сражаться друг с другом.
В дальнем конце поля, на короткой зеленой траве около болота, мимо вех и целей неслась одинокая колесница. Это была одна из разведывательных колесниц, вмещавшая двух солдат, с колесами на спицах и корпусом из плетеного бамбука, очень быстрая и достаточно легкая.
Ее везла пара великолепных гнедых кобыл из личного табуна царя Апепи. Их копыта вырывали комья дерна, когда они объезжали вехи в конце дорожки и возвращались полным галопом, с подпрыгивающей и рыскающей позади них легкой колесницей.
Ею управлял господин Трок – подавшись вперед, обернув поводья вокруг кистей. Его борода трепетала на ветру, усы и цветные ленты развевались за плечами, и он громкими криками подгонял лошадей.
Таита был вынужден отдать должное его мастерству: даже на такой скорости он удерживал пару лошадей под полным контролем, проезжая точно между вехами, давая лучнику на площадке рядом с ним наилучший шанс попасть в цель, когда они проносились мимо мишеней.
Таита оперся на посох, увидев подъезжающую на полном галопе колесницу. Не было никакой ошибки: прямая стройная фигура и царские манеры. Минтака была одета в темно-красный плиссированный набедренник, оставляющий голыми колени. Ремни ее сандалий перекрещиваясь высоко обнимали ее красивые икры. На ней был жесткий кожаный панцирь, пригнанный по форме ее маленьких круглых грудей, а на левом запястье – кожаный защитный щиток. Кожа защищала ее чуткие соски от удара тетивы, когда она пускала стрелы по проносившимся мимо мишеням.
Минтака узнала Таиту, прокричала приветствие и помахала луком над головой. Ее темные волосы, убранные в тонкую сетку, подпрыгивали на плечах при каждом толчке колесницы.
На ней не было никакой косметики, но ветер и упражнения разрумянили ее щеки и зажгли искорки в глазах. Таита не мог бы вообразить Гесерет в качестве копьеносца в военной колеснице, но у гиксосов было другое отношение к женщинам.
– Пусть Хатор улыбнется вам, Маг! – Она засмеялась, когда Трок остановил колесницу бортом прямо перед ним. Он знал, что Минтака приняла как покровительницу добрую богиню, а не одно из чудовищных гиксосских божеств.
– Пусть Гор всегда любит вас, принцесса Минтака, – ответил Таита на ее благословение. То, что он обратился к ней как к особе царской крови, свидетельствовало о его отношении к ней, хотя он не признавал ее отца царем.
Она спрыгнула в облаке пыли, подбежала обнять его и обхватила за шею так, что твердый край ее панциря врезался Таите в ребра. Она почувствовала, что он вздрогнул, и отстранилась.
– Я только что попала прямо в пять голов, – похвасталась она.
– Ваше воинское мастерство превосходит только ваша красота. – Он улыбнулся.
– Вы не верите, – с вызовом сказала она. – Вы думаете, если я девушка, я не умею натягивать лук. – Она не стала ждать его опровержения, а подбежала к колеснице и прыгнула на площадку. – Поехали, господин Трок, – приказала она. – Еще один круг. На вашей лучшей скорости.
Трок встряхнул поводья и повернул колесницу так резко, что внутреннее колесо осталось неподвижным. Затем, окончив разворот, он закричал: "Ха! Ха!" – и они умчались по дорожке.
Каждая мишень была установлена на вершине короткого шеста, на уровне глаз лучника – вырезанные из дерева "человеческие головы". Невозможно было ошибиться относительно их национальности. Каждая голова была карикатурой на египетского воина, дополненной шлемом и знаками отличия отрядов, а их раскрашенные лица были страшными, как у людоедов.
Нет сомнения в том, что думает о нас художник, скривившись подумал Таита.
Минтака вытянула из коробки на переднем щите стрелу, положила ее на тетиву и натянула лук. Она прицелилась; ярко-желтое оперение касалось ее сжатых губ, будто в поцелуе. Трок подвел колесницу к первой мишени, стараясь обеспечить Минтаке удачный выстрел, но земля была неровная. И хотя девушка сгибала колени при толчках, она качалась вместе с колесницей.
Когда мишень промелькнула мимо и Минтака выстрелила, Таита обнаружил, что затаил дыхание. Ему не следовало волноваться: с легким луком она обращалась с совершенным изяществом. Стрела ударила в левый глаз куклы и, воткнувшись, задрожала желтым оперением в ярком солнечном свете.
– Бак-хер! – Таита захлопал в ладоши, и она засмеялась от удовольствия. Колесница продолжала мчаться. Принцесса выстрелила еще дважды. Одна стрела вонзилась глубоко в лоб, другая в рот мишени. Превосходные выстрелы даже для ветерана-колесничего, не говоря уж о худенькой девушке.
Трок повернул колесницу у дальней вехи, и они помчались обратно. Уши лошадей были прижаты, гривы развевались. Минтака выстрелила снова, попав прямо в кончик огромного носа куклы.
– Клянусь Гором! – удивленно проговорил Таита. – Она стреляет как джинн!
Последняя цель подлетала быстро; Минтака изящно удерживала равновесие, ее щеки пылали; когда она прикусила губы, чтобы сосредоточиться, засверкали белые зубы. Она выстрелила, и стрела пролетела на ладонь выше и правее головы.
– Трок, неуклюжий чурбан! Вы въехали прямо в яму, когда я выстрелила! – закричала она.
Она спрыгнула от колесницы, когда та все еще двигалась, и накинулась на Трока:
– Вы сделали это нарочно, чтобы выставить меня дурой перед Магом!
– Ваше высочество, я уязвлен своей неуклюжестью. – Перед лицом ее гнева могущественный Трок вел себя неловко, будто маленький мальчик. Таита увидел, что его чувства к ней так горячи, как он и подозревал.
– Я вас не прощу. Я навсегда лишаю вас чести возить меня. Навсегда.
Таита не видел, чтобы она демонстрировала такой характер прежде, и это вместе с ее недавней демонстрацией меткой стрельбы еще улучшило его и без того хорошее мнение о ней. Вот подходящая жена для любого, даже фараона династии Тамосов, решил он, но был осторожен, чтобы не выказать никакого признака легкомыслия, иначе Минтака могла обрушить свой гнев на него. Хотя ему не следовало волноваться: как только она обернулась к нему, ее улыбка расцвела снова.
– Четыре из пяти достаточно хорошо для воина Красной Дороги, ваше высочество, – уверил ее Таита, – и вам действительно помешала предательская яма.
– Должно быть, вы хотите пить, Таита. Я хочу. – Она взяла его за руку и повела туда, где на берегу реки ее служанки расстелили тканый шерстяной ковер и расставили блюда с засахаренными фруктами и кувшины шербета.
– Мне так много нужно спросить у вас, Таита, – сказала она, после того как устроилась на овчинном коврике подле него. – Я не видела вас с тех пор, как вы оставили Бубасти.
– Как ваш брат, Хиан? – Он опередил ее вопрос.
– Как обычно, – засмеялась она, – разве что стал еще более непослушным, чем прежде. Отец приказал, чтобы он присоединился к нам здесь, как только полностью оправится. Отец хочет, чтобы все его семейство было вокруг него, когда будет подписано перемирие. – Они еще некоторое время поболтали о разных мелочах, но Минтака была рассеянна. Таита ждал, когда она начнет разговор о том, что больше всего занимало ее ум. Она удивила его, внезапно обернувшись к Троку, стоявшему поблизости с виноватым видом.
– Вы можете оставить нас теперь, господин, – сказала она ему прохладно.
– Вы поедете со мной снова завтра утром, принцесса? – Трок почти умолял.
– Завтра я, вероятно, буду занята другими делами.
– Тогда на другой день? – Даже его усы казалось, жалобно обвисли.
– Прежде чем уйдете, принесите мне мои лук и колчан, – приказала она, словно не услышав его вопрос. Он принес их с рабской покорностью и положил рядом с ее рукой.
– Прощайте, мой господин. – Она снова повернулась к Таите. Трок постоял еще несколько минут, затем пошел к своей колеснице.
Когда он уехал, Таита проговорил:
– Как давно Трок влюблен в вас?
Она поразилась, затем очаровательно рассмеялась.
– Трок влюблен в меня? Это же смешно! Трок старый, как пирамиды в Гизе – ему почти тридцать! У него три жены и Хатор знает сколько любовниц!
Таита вытянул из великолепно украшенного колчана одну из ее стрел и небрежно осмотрел. Оперение было синего и желтого цвета. Он коснулся крошечной вырезанной печати на древке.
– Три звезды из пояса Охотника, – заметил он, – и самая яркая – Минтака.
– Синий и желтый – мои любимые цвета, – кивнула она. – Все мои стрелы сделал для меня Гриппа. Он – самый известный мастер по изготовлению стрел в Аварисе. Все стрелы, что он делает, совершенно прямые и сбалансированные и летят точно в цель. Его украшения и печати – произведения искусства. Посмотрите, как он вырезал и раскрасил мою звезду. – Таита долго крутил стрелу в пальцах и восхищался ею, прежде чем положить обратно в колчан.
– А какая печать на стрелах Трока? – спросил он как бы между прочим.
Она досадливо пожала плечами.
– Я не знаю. Скорее всего, дикий кабан или бык. С меня достаточно Трока на сегодня и на многие следующие дни. – Она налила шербета в чашу Таиты. – Я знаю, как вы любите мед. – Минтака нарочито сменила тему разговора, и Таита ждал, когда она выберет следующую.
– Теперь мне нужно обсудить с вами некоторые деликатные вещи, – призналась она застенчиво. Она сорвала в траве, на которой они сидели, дикий цветок и начала скручивать его в начало гирлянды, все еще не глядя на Таиту, но ее щеки, утратившие розовый цвет от упражнений, снова порозовели.
– Фараону Неферу Сети – четырнадцать лет и пять месяцев, он почти на год старше вас. Он был рожден под знаком Козла, который прекрасно подходит к вашему знаку Кота.
Таита предвосхитил ее вопрос, и она взглянула на него с удивлением.
– Как вы узнали, о чем я собиралась спросить? – Она хлопнула в ладоши. – Конечно, вы знали. Вы ведь Маг.
– Кстати о фараоне. Я прибыл, чтобы доставить вам сообщение от великого, – сказал ей Таита.
Все ее внимание немедленно было направлено на него.
– Сообщение? Он даже знает, что я существую?
– Очень хорошо знает. – Таита потягивал шербет. – Сюда нужно еще немного меда. – Он налил немного в чашу и размешал.
– Не дразните меня, Чародей, – прикрикнула на него. – Передайте мне сообщение сейчас же.
– Фараон приглашает завтра на рассвете вас и вашу свиту на утиную охоту в болотах и последующий завтрак на острове Маленького Голубя.
Рассветное небо было пылающей тенью клинка, который только что достали из углей горна. Под ним вершины зарослей папируса образовали абсолютно черную стену. В этот час перед восходом ни одно дуновение воздуха не колыхало их, не было слышно ни одного звука.
Две охотничьи лодки были пришвартованы в противоположных концах маленькой лагуны, вплотную к стене тростника, окружавшего открытую воду. Их разделяло менее пятидесяти локтей. Царские охотники нагнули высокие стебли папируса, чтобы получилась крыша, закрывавшая людей.
Поверхность лагуны, спокойная и гладкая, отражала небо, подобно полированному бронзовому зеркалу. Нефер без труда различал изящную фигуру Минтаки в другой лодке. Лук лежал у нее на коленях, а сама она сидела неподвижно, как изваяние богини Хатор. Любая другая девушка, которую он мог вспомнить, и в особенности его собственные сестры Гесерет и Мерикара, прыгали бы вокруг подобно канарейкам на насесте и щебетали в два раза громче.
Он медленно вспоминал их краткую утреннюю встречу. Было темно, не показался еще ни один самый слабый луч рассвета, и звездное великолепие, висящее над миром, не успело потускнеть, все звезды были такие большие и яркие, что казалось, протяни руку и сорвешь их, как зрелые фиги с дерева. Минтака спустилась по тропе от храма; путь ей освещали факельщики, служанки следовали за ней по пятам. На голове у нее был шерстяной капюшон, защита от речного холода, и как бы Нефер ни вглядывался, ее лицо оставалось в темноте.
– Да живет фараон тысячу лет.
Первые слова, услышанные им от нее. Ее голос был приятнее, чем музыка любой лютни, как если бы призрачные пальцы погладили его затылок. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы заговорить.
– Пусть Хатор любит вас всю вечность. – Он посоветовался с Таитой относительно формы приветствия, которое ему следует использовать, и повторял его, пока не выучил назубок. Ему показалось, будто он увидел блеск ее зубов – она улыбнулась под капюшоном – и он решился добавить кое-что еще, чего Таита не предлагал. Оно явилось к нему во вспышке вдохновения. Нефер указал на яркое звездное небо. – Взгляните! Вон там ваша звезда. – Минтака подняла голову, чтобы посмотреть на созвездие Охотника. Звездный свет упал на ее лицо, и Нефер увидел его впервые с тех пор, как она спустилась по тропе. Он затаил дыхание. Ее лицо было серьезным, но он подумал, что никогда не видел ничего более очаровательного. – Боги поместили ее туда специально для вас, – соскользнул с его языка комплимент.
Ее лицо немедленно просветлело, и она стала еще красивее.
– Фараон столь же галантен, сколь и добр. – Она легко, чуть насмешливо поклонилась и вошла в ожидавшую лодку. И не оглянулась, когда царские охотники ударили веслами и лодка поплыла к болоту.
Сейчас он повторял про себя ее слова, как молитву:
– Фараон столь же галантен, сколь и добр.
На болоте прокричала цапля. Словно по сигналу воздух внезапно наполнился хлопаньем крыльев. Нефер почти забыл причину, по которой они оказались на воде, что говорило о мере его рассеянности, потому что охоту он любил с особенной страстью. Он оторвал глаза от изящной фигурки в лодке вдалеке и потянулся за битами.
Он решил использовать биты, а не лук, поскольку не сомневался, что у нее нет ни силы, ни навыка, чтобы обращаться с более тяжелым оружием. Это дало бы ему явное преимущество. Умело брошенная вращающаяся бита сбивает вернее, чем стрела. Ее попадание с большей вероятностью собьет птицу, чем стрела с тупым наконечником, которую может отклонить плотное оперение водоплавающей птицы. Нефер был настроен произвести на Минтаку впечатление охотничьим мастерством.