Таита повел Хилто и носильщиков через дверь, и они торжественно опустили корзину на пол около черной диоритовой плиты в центре Зала Скорби. Таита поглядел на Хилто, и седеющий старый воин с большим достоинством прошел к дверям и закрыл их перед носом у собравшихся жрецов. Затем он поспешил назад к Таите. Они вместе открыли корзину, вынули завернутое тело Нефера и положили его на черную плиту.
Таита отвернул складку ткани, закрывавшей лицо Нефера. Фараон был бледен и прекрасен, как вырезанное из слоновой кости изваяние молодого бога Гора. Таита осторожно повернул его голову набок и кивнул Бэю, который поставил возле его правой руки кожаную сумку с инструментами и открыл ее. Таита вынул щипцы из слоновой кости, вставил их в ухо Неферу и вытянул шерстяную затычку. Затем он набрал в рот темно-рубиновую жидкость из стеклянного кувшина и через золотую трубку тщательно вымыл этой жидкостью остатки эликсира Анубиса из ушей Нефера. Затем он поглядел в глубину ушного прохода и с облегчением увидел, что там нет воспаления. Затем он ввел в ушное отверстие успокаивающую мазь и вновь вставил затычку. Бэй держал наготове противоядие к эликсиру, в другой склянке. Когда он вынул пробку, разнесся резкий запах камфоры и серы. Хилто помог им посадить Нефера, и Таита влил ему в рот все содержимое склянки.
Мерен и другие наблюдали за всем этим, ничего не понимая. Внезапно Нефер резко закашлялся, и они в суеверном страхе отпрыгнули от плиты и сделали знак против зла. Таита стал растирать голую спину Нефера, тот снова закашлял, и его вырвало небольшим количеством желчи. Пока Таита продолжал работать над воскрешением фараона, Хилто приказал своим солдатам встать на колени и заставил их поклясться ужасной клятвой, что они будут держать в тайне все, что увидят. Потрясенные и бледные, они поклялись своими жизнями.
Таита прижал ухо к спине Нефера, некоторое время послушал и кивнул. Он снова принялся растирать его и опять послушал. По его указу Бэй достал из мешка пучок высушенных трав и зажег его с одной стороны от одной из ламп храма. Затем он поднес травы к носу Нефера. Мальчик чихнул и попытался отвести голову. Наконец удовлетворенный, Таита снова обернул его льняным полотном и сделал следующий знак Бэю и Хилто.
Втроем они вернулись к корзине. Остальные разинули от удивления рты, когда Таита вынул ложное дно и все увидели еще одно тело, лежавшее под ним. Это тело было также обернуто белым льняным полотном.
– Подойдите! – приказал Хилто. – Достаньте его!
Под острым взглядом Таиты и повинуясь строгим приказам Хилто, они поменяли местами эти два тела. Нефера положили в тайное отделение на дне корзины, но пока не клали обратно ложное дно. Бэй сел на корточки около корзины, чтобы наблюдать за Нефером и проверять его состояние. Остальные положили другое тело на диоритовую плиту.
Таита отбросил обертывающее полотно, и показалось тело молодого человека примерно одних с Нефером пропорций. У него были такие же густые темные волосы. Хилто отвечал за то, чтобы раздобыть такое тело. В существующем в стране климате это было не трудно. В более бедных отдаленных частях нома все еще процветала чума. Кроме того, после каждой ночи на улицах и в переулках города находили жертв разбоя, ссор и преступных убийств.
Хилто обдумал все возможные источники. Однако в конце концов, в обстоятельствах столь подходящих для поиска, что это не могло быть простым совпадением, он нашел превосходную замену молодому фараону. Городские судебные приставы арестовали этого парня, когда он разрезал кошелек одного из самых влиятельных торговцев просом в Фивах, и судьи не колеблясь приговорили его к смерти через удушение. Осужденный так походил телом и лицом на Нефера, что можно было принять его за брата фараона. Кроме того, он был хорошо сложен и здоров, не в пример жертвам чумы и голода. Хилто поговорил с начальником городской стражи, которому было поручено совершить казнь, и в результате дружеского обмена три тяжелых золотых кольца нашли дорогу в кошелек этого почтенного человека. Договорились, что удушение будет отложено до тех пор, пока Хилто не даст "добро", и что при этом жертве причинят такие незначительные повреждения, какие только сможет обеспечить навык палача. Заключенного казнили утром, и его тело еще не остыло.
Канопы стояли в маленьком святилище в конце зала. Таита приказал Мерену принести их и открыть крышки, приготовив к заполнению. Покуда он занимался этим, Таита перекатил тело и сделал широкий разрез в его левом боку. Щеголять изяществом хирургу было некогда. Он погрузил руку в отверстие и потащил потроха наружу. Затем, работая обеими руками, просунул скальпель глубоко внутрь тела. Сначала он разрезал диафрагму, чтобы получить доступ к грудной полости, затем прошел глубже, минуя легкие, печень и селезенку, пока не сумел обрезать трахею выше ее соединения с легкими. Наконец он перекатил тело, приказал Мерену раздвинуть его ягодицы и уверенными ударами обрезал мышцы сфинктера заднего прохода. Теперь все содержимое грудной полости и живота было не закреплено.
Он вытащил внутренности на диоритовую плиту единой массой. Мерен побледнел, покачнулся и зажал рукой рот.
– Не на пол, в слив, – резко приказал Таита. Мерен сражался с отрядами Апепи на севере. Он убивал людей, и на него не действовала резня на поле битвы, но сейчас он побежал к каменной чаше в углу, и его шумно вырвало в нее.
В крови по локоть, Таита начал отделять печень, легкие, желудок и кишки друг от друга. Как только это было сделано, он положил кишки и желудок в слив, куда уже внес свою лепту Мерен. Таита промыл разрезанный желудок и кишки и положил их в кувшины. Затем наполнил каждый кувшин натровыми солями и запечатал крышки. После этого он вымыл руки и орудия в бронзовых чашах, наполненных водой специально для этой цели.
Таита вопросительно поглядел на Бэя, и нубиец кивнул обритой, покрытой шрамами головой, заверяя, что Нефер в нормальном состоянии. Работая с управляемой поспешностью, Таита зашил разрез в животе. Затем он стал обвязывать голову льняными полосами, пока не скрылись черты лица. Когда это было сделано, они с Хилто перенесли тело к большой натровой ванне и опустили его в едкую щелочную смесь, так что на воздухе осталась только обвязанная полосами голова. Телу с замотанной льняной тканью головой предстояло оставаться в ванне следующие шестьдесят дней. После этого жрецам надлежало снять полосы и они обнаружить подмену. Однако к тому времени Таита и Нефер будут уже далеко.
Потребовалось еще немного времени, чтобы обмыть плиту водой из кожаных ведер и убрать инструменты Таиты. Теперь они были готовы уехать. Таита опустился на колени около корзины, в которой лежал Нефер, и положил руку на его голую грудь, чтобы почувствовать теплоту кожи и проверить дыхание. Оно было медленным и ровным. Маг оттянул одно веко вниз и увидел, что зрачок реагирует на свет. Удовлетворенный, он поднялся и сделал знак Хилто и Бэю закрыть потайное отделение. Когда это было сделано и они начали закрывать крышку корзины, Таита остановил их.
– Оставьте ее открытой, – приказал он. – Пусть жрецы увидят, что она пустая.
Носильщики подняли корзину за ручки, и Таита повел их к дверям. Когда они подошли, Хилто резко открыл их, и собрание жрецов вытянуло шеи. Они бросили на пустую корзину, когда ее выносили, только поверхностный взгляд, а затем с почти неприличной поспешностью ринулись в Зал Скорби, чтобы принять отнятые у них обязанности.
Незаметно для толп, собравшихся у храма, люди Таиты погрузили корзину на ведущую колесницу и колонной поехали обратно в город.
Въехав в главные ворота города, они обнаружили, что узкие улицы почти пустынны. Народ или стекался к погребальному храму, чтобы молиться о молодом фараоне, или поспешил к дворцу ждать, кого объявят его преемником, хотя мало кто сомневался, к кому теперь перейдет трон Верхнего Царства.
Хилто привел колесницу к баракам стражников около восточных ворот, и корзину через черный ход внесли в его частную квартиру. Здесь все было готово, чтобы позаботиться о Нефере. Его вынули из нижнего отделения, и Таита с Бэем, который помогал ему, занялись полным оживлением Нефера. Через несколько часов он чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы съесть немного просяного хлеба и выпить чашу теплого кобыльего молока с медом.
Наконец Таита решил, что можно оставить его на некоторое время под присмотром Бэя, и поехал по узким пустым улицам. Вдруг впереди он услышал громкий шум приветствий. Подъехав к окрестностям дворца, он угодил в густую толпу горожан, празднующих восхождение на трон нового фараона.
– Вечная жизнь священновеликому фараону Нагу Киафану! – кричали они с преданным усердием и передавали друг другу винные кувшины.
Толпа была такой густой, что Таите пришлось оставить колесницу с Мереном и пройти остаток пути пешком. Стражники в воротах дворца узнали его и древками копий расчистили ему дорогу. Оказавшись во дворце, он тотчас поспешил в большой зал и там обнаружил еще одну толпу подобострастных людей. Все военачальники, придворные и государственные сановники ждали своей очереди, чтобы принести клятву преданности и верности новому фараону, но репутация Таиты и его беспокоящий взгляд раздвигали толпу, и он продвинулся в передние ряды.
Фараон Наг Киафан и его царица находились в частном покое за дверями в конце зала, но Таите пришлось ждать совсем немного, прежде чем ему предоставили доступ к царю.
К своему удивлению он обнаружил, что Наг уже надел двойную корону и держит плеть и скипетр скрещенными на груди. Рядом с ним царица Гесерет, казалось, цвела, будто роза пустыни под ласкающим дождем. Она была такой же красивой, какой Таита всегда знал, бледной и безмятежной под ее косметикой, с глазами, умело увеличенными краской для век.
Когда Таита вошел, Наг отослал прочь стоявших вокруг него, и скоро они остались втроем. Это само по себе было признаком высокого расположения. После этого Наг отложил в сторону плеть и скипетр и подошел, чтобы обнять Таиту.
– Маг, мне не следовало сомневаться в вас, – сказал он голосом еще более звучным и повелительным, чем прежде. – Вы заслужили мою благодарность. – Он снял с правой руки великолепное золотое кольцо с рубинами и надел его на правый указательный палец Таиты.
– Это лишь ничтожный знак моей благосклонности. – Таита удивился, что Наг дал ему в руки такой мощный талисман: только локон волос Нага или обрезки его ногтей могли быть более мощными.
Гесерет подошла и поцеловала его.
– Дражайший Таита, вы всегда были преданы моему семейству. Вы получите больше золота, земли и влияния, чем когда-либо желали.
За столько лет она так мало знала о нем…
– Ваше великодушие уступает только вашей красоте, – сказал он, и Гесерет жеманно улыбнулась. Затем он вновь повернулся к Нагу.
– Я сделал то, чего потребовали от меня боги, ваша милость. Но это дорого мне стоило. Не легко и не просто идти против чувства долга и воли собственного сердца. Вы знаете, что я любил Нефера. Теперь у меня такой же долг перед вами и такая же любовь. Но мне нужно время, чтобы оплакать Нефера и помириться с его тенью.
– Было бы действительно странно, если бы вы не сочувствовали умершему фараону, – согласился Наг. – Чего вы хотите от меня, Маг? Только скажите.
– Ваша милость, я испрашиваю разрешения уйти в пустыню и уединиться там на какое-то время.
– Надолго? – спросил Наг, и Таита увидел, как его встревожила мысль о потере ключа к вечной жизни, который, как он действительно верил, Таита держал в своих руках.
– Не слишком, великий, – заверил его Таита. Наг обдумал это. Он никогда не принимал поспешных решений. Наконец он вздохнул и подошел к низкому столу, на котором лежали перо и папирус, быстро написал охранную грамоту и запечатал царским картушем. Было ясно, что печать вырезана давно, в ожидании его воцарения. Дожидаясь, чтобы высохли чернила, Наг сказал: – Можете отсутствовать до начала следующего разлива Нила, но затем вы должны вернуться ко мне. Эта охранная грамота позволит вам путешествовать свободно и пользоваться любым продовольствием и снаряжением, в котором вы будете нуждаться, из царских складов в любом из моих владений.
Таита пал ниц, благодаря, но Наг поднял его на ноги в еще одном необычайном проявлении снисходительности.
– Идите, Маг! Но возвращайтесь к нам в назначенный день, чтобы получить награду, которую вы безусловно заслужили.
Сжимая в руке свиток папируса, Таита попятился к двери, делая знаки благословения.
Наутро ни свет ни заря, пока большая часть города все еще спала и даже стражники в восточных воротах зевали и смотрели устало, они покинули Фивы.
Нефера положили в задней части крытой повозки, которую тянула упряжка из четырех лошадей. Этих тягловых лошадей тщательно отбирал Хилто. Они были сильными и здоровыми, но не блистали ничем, что могло бы возбудить зависть или отложиться в памяти. Повозка была загружена продовольствием и снаряжением, которое могло им понадобиться, когда они покинут речную долину. Хилто оделся как богатый крестьянин, Мерен как его сын, а Бэй как их раб.
Нефер лежал на соломенном тюфяке на дне повозки, за занавеской из дубленой кожи. Сейчас он был в полном сознании и понимал все, что Таита должен был ему сказать. Несмотря на царскую охранную грамоту, сержант стражи был придирчив. Он не узнал Таиту под его капюшоном, поэтому поднялся в крытую повозку, чтобы осмотреть содержимое. Когда он отодвинул занавеску и увидел изможденное, бледное лицо Нефера, усыпанное изображенными Таитой алыми пятнами чумы, которые ни с чем нельзя было спутать, он в ужасе выругался и спрыгнул с повозки, столь энергично творя знаки против зла, что уронил лампу, и та разбилась у его ног.
– Уезжайте! – отчаянно закричал он Хилто, держащему поводья. – Увозите этого грязного чумного негодяя из города.
Еще дважды в течение дней, ушедших на то, чтобы пересечь прибрежную равнину и достичь холмов, отмечавших границу возделываемой земли и пустыни, их останавливали военные дозоры. Каждый раз царского свитка и жертвы чумы было достаточно, чтобы снова продолжить свой путь после самой короткой остановки.
По поведению дозоров было ясно, что в Фивах подмена тел не обнаружена и тревога еще не поднята. И все же Таита почувствовал облегчение, когда они поднялись на холмы в пустыню и по старому торговому пути направились на восток, в сторону Красного моря.
Теперь Нефер мог спускаться со своей постели в повозке и недолгое время хромая идти рядом с повозкой. Сразу стало ясно, что, несмотря на все его опровержения, нога у него болела, но вскоре он зашагал легче и шел дольше.
Три дня они отдыхали в древнем разрушенном городе Галлала. Они вновь наполнили мехи из скудного и горького источника и дали лошадям отдохнуть от суровой и трудной каменистой дороги. Бэй и Таита полечили их сухожилия и копыта. Когда стало возможно продолжить поездку, они отвернули в сторону от главного пути: в прохладе ночи выбрали тропу, известную только Таите, которая вела к Гебель-Нагаре. Бэй и Хилто замели следы от колесниц и скрыли все признаки того, что они там проехали.
В середине ночи, при свете ярких звезд они достигли пещеры. В маленьком источнике недоставало воды, чтобы напоить столько людей и лошадей, и, едва повозка была разгружена, Хилто и Бэй отправились обратно, оставив в помощь Таите и Неферу только Мерена. Хилто покинул свой отряд под предлогом плохого здоровья, поэтому был свободен и мог каждое полнолуние вместе с Бэем приезжать и привозить из Фив продовольствие, лекарства и новости.
Первый месяц в Гебель-Нагаре пролетел быстро. В чистом и сухом воздухе пустыни раны Нефера закрылись без дальнейших осложнений, и скоро он хромая ходил по пустыне, охотясь вместе с Мереном. Они вспугивали пустынных зайцев и поражали их метательными дубинками, или Таита, усевшись на скалистом склоне над источником, наводил укрывающие чары, чтобы заманить стада газелей в пределы досягаемости стрел.
В конце месяца Хилто вернулся из Фив вместе с Бэем. Они принесли весть о том, что подмену Таиты еще не обнаружили и фараон Наг Киафан вместе со всем народом по-прежнему полагает, что тело Нефера просаливалось в Зале Скорби.
Они также принесли новости о восстании в Нижнем Царстве и зверствах фараона Трока в Манаши. Волнения возникли и в Верхнем Царстве, где Наг, подобно Троку, увеличил налогообложение и приказал набирать войска.
– Люди рассержены тем, что войска так увеличиваются, когда в стране мир, – сообщил Хилто.
– Думаю, что вооруженные восстания скоро распространятся и в Верхнем Царстве, где Наг ведет себя так же любезно, как Трок на севере. Те, кто приветствовал воцарение этих двух фараонов, скоро обретут причины сожалеть об этом.
– Какие еще есть новости из Нижнего Царства? – взволнованно спросил Нефер.
Хилто пустился в долгое перечисление торговых новостей и цен на просо, сообщил о прибытии во дворец фараона Трока особого посланника из Ассирии. Нефер слушал нетерпеливо и, когда Хилто закончил, спросил:
– Какие новости о принцессе Минтаке?
Хилто поглядел озадаченно.
– Никаких, насколько я знаю. Думаю, она в Аварисе, но не уверен.
По пути сюда Хилто пересек следы большого стада сернобыков и теперь попросил у Таиты разрешения последовать за ними, чтобы поохотиться. Высушенное мясо пополнило бы их запасы, и Таита легко согласился. Но заявил, что Нефер еще недостаточно силен, чтобы присоединиться к группе охотников. Странно, но это, казалось, не расстроило Нефера: он предложил Таите отправиться с охотниками и использовать свои силы, чтобы отыскать добычу и скрыть охотников, когда те приблизятся к животным.
Стоило Неферу остаться в пещере одному, как он распаковал маленький ларец из кедра с чистыми свитками папируса и письменными принадлежностями, который принес ему Хилто, и начал составлять письмо Минтаке. Он был совершенно уверен, что к настоящему времени весть о его смерти уже получена в Аварисе. Помня собственные ужасные страдания после того, как он услышал ложное сообщение о гибели Минтаки вместе со всем ее семейством в Баласфура, он хотел избавить ее от такой же муки. Он хотел также объяснить, что именно Наг и Трок отменили их помолвку, но сам он, Нефер, все так же любит ее больше собственной надежды на вечную жизнь и ни за что не успокоится, пока она не станет его женой.
Все это следовало изложить таким языком, который, если свиток попадет не в те руки, оказался бы непонятен никому, кроме Минтаки.
В начале он приветствовал ее как "Первую Звезду". Ей следовало вспомнить, как они обсуждали происхождение ее имени и она сказала:
– Меня зовут как третью звезду в поясе небесного Охотника.
А он ответил:
– Нет, не третью. Самую первую на всем небесном своде.
Он выводил иератические знаки с великим усердием – он всегда превосходно писал. И подписался "Дурак из Даббы", уверенный, что она узнает намек на ошибку, которую он совершил, когда они были одни в пустыне.
Вечером, когда охотники вернулись и все наслаждались свежим жареным мясом сернобыка, Нефер ждал возможности поговорить с Хилто наедине. Она представилась, когда Таита вышел из круга около костра, чтобы немного походить по ночной пустыне. Вместе с грузом продовольствия Хилто привез из Фив несколько больших кувшинов пива, и Таита с наслаждением выпивал чашу или две, но одним из немногих признаков, указывавших на его возраст, была скорость, с которой жидкость выходила наружу.
Как только Маг ушел за пределы слышимости, Нефер наклонился поближе к Хилто и зашептал: