– Вы не можете оставить нас, госпожа, – запричитала ее любимица, Тиния. – Без вас мы ничто.
– Это не надолго, – сказала Минтака. – Обещаю, что пошлю за вами, Тиния, но до тех пор крепитесь и не подведите меня.
Нефер помог Хилто и Мерену закатать Минтаку в узорчатый красный ковер и вставил ей между губами один конец длинного полого стебля тростника. Другой конец на несколько сантиметров выставлялся из тяжелых складок, что позволяло ей дышать.
Тем временем Таита приказал плачущим девушкам-рабыням:
– Тиния, иди в спальню и запри дверь. Накройся покрывалом на постели, как если бы ты была госпожой. Все остальные останутся здесь, в передней. Не открывайте дверь ни на какие требования. Говорите любому, кто просит, что ваша госпожа больна лунной болезнью и не может никого видеть. Понятно? – Убитая горем Тиния кивнула, боясь заговорить. – Задерживайте их, сколько возможно, но когда все откроется и больше нельзя будет ничего скрывать, скажите им то, что они захотят узнать. Не старайтесь молчать под пыткой. Ваша смерть или увечья ни к чему не приведут, лишь заставит вашу хозяйку испытывать муки совести.
– Разве я не могу пойти с царицей? – выпалила Тиния. – Я не могу жить без нее.
– Ты слышала обещание твоей госпожи. Едва она окажется в безопасности, она пошлет за вами. А сейчас заприте за нами дверь.
Когда они вынесли на плечах скатанный ковер, старый раб ждал в коридоре.
– Сожалею. Я старался для вас, как приказал Солет. Царица Минтака была когда-то доброй и счастливой девушкой, – сказал он. – Но это прошло. Выйдя замуж, она стала грустной и сердитой. – Он ковком велел им следовать за ним и повел их обратно через лабиринт женской половины. Наконец они достигли маленьких боковых ворот, где снова столкнулись с начальником стражи.
– Разверните ковры! – грубо приказал он.
Таита подошел к нему поближе и посмотрел в глаза. Враждебное выражение исчезло с лица воина. Он казался немного смущенным.
– Вижу, вы довольны и счастливы, – сказал Таита мягко, и по уродливому морщинистому лицу воина медленно расплылась улыбка.
– Очень счастливы, – сказал Таита и мягко положил руку ему на плечо.
– Очень счастлив, – повторил воин.
– Вы уже обыскали ковры. Вы ведь не хотите тратить впустую свое драгоценное время. Верно?
– Я не хочу тратить впустую свое время, – заявил тот, как если бы это была его собственная мысль.
– Вы хотите, чтобы мы прошли.
– Проходите! – сказал стражник. – Я хочу, чтобы вы прошли. – И он отошел в сторону. Один из его подчиненных поднял засов и выпустил их в переулок. Перед тем как дверь закрылась, они еще раз увидели начальника караула: тот мягко улыбался им.
Их повозка стояла там, где ее оставили под охраной мальчишек. Они осторожно положили ковер на дно повозки, и Нефер тихо позвал в отверстие в середине:
– Минтака, сердце мое, с вами все в порядке?
– Здесь жарко и душно, но это ничтожная цена знания, что вы рядом. – Ее голос звучал приглушенно, и, сунув руку в трубу, образованную ковром, Нефер коснулся макушки царицы.
– Вы храбры, как львица, – сказал он и вскарабкался в крытую повозку позади Таиты, который уже трогал с места.
Таита подстегнул лошадей.
– Городские ворота скоро закроют на ночь. Когда побег Минтаки обнаружат, первым делом закроют город и обыщут каждое здание и колесницу, допросят каждого чужака внутри стен.
Они мчались галопом по широкой улице, ведущей к восточным воротам. Приблизившись, они увидели, что путь перекрыт другими повозками и колесницами, выстроившимися в ряд перед воротами. На этот день пришлись религиозный праздник и шествие, и это теперь почитатели культа и гуляки возвращались в дальние деревни в окрестностях Авариса. Они продвигались вперед мучительно медленно.
Смеркалось – солнце уже ушло за стены, – а перед ними все еще было две повозки, когда начальник стражников вышел из привратного дома и закричал:
– Хватит! Солнце село. Закройте ворота!
Послышались крики протеста всех путешественников, все еще надеющихся пройти.
– У меня больной ребенок. Мне нужно отвезти ее домой.
– Я заплатил пошлину, позвольте мне проехать. У меня груз рыбы, она протухнет.
Одна из меньших повозок нарочно выехала вперед и помешала усилиям стражников закрыть ворота. Вспыхнул маленький бунт: стражники кричали, размахивая дубинками, разъяренные люди орали на них, испуганные лошади, ржали и вставали на дыбы. Внезапно за стенами тоже поднялась суматоха. Крики протестующих путешественников и стражников перекрыли более громкие голоса.
– Освободите путь для фараона! Очистите дорогу для фараона Трока Урука!
Грохот военного барабана усиливал настоятельность приказа. Стражники бросили попытки закрыть ворота и, впопыхах чуть не падая друг на друга, вновь кинулись открывать их для стоявшего за ними отряда боевых колесниц. Над ведущей колесницей развевался красный флаг с леопардом. На ее площадке стоял фараон Трок Урук в бронзовом блестящем шлеме, с переброшенной через плечо бородой со вплетенными лентами, с кнутом и вожжами в руках в перчатках.
Как только ворота широко открылись, Трок погнал четверку лошадей прямо в гущу людей и повозок на дороге, без разбора стегая кнутом всех, кто стоял на его пути. Его воины бежали перед ним, опрокидывая любую повозку, которая перекрывала дорогу, и оттаскивали ее в сторону, рассыпая груз – влажную скользкую рыбу и овощи – в сточные канавы.
– Дорогу фараону! – ревели они, перекрывая голоса людей, попавших в неразбериху. Поравнявшись с повозкой Таиты, они взялись опрокидывать его, чтобы расчистить путь для Трока. Таита встал и принялся стегать их кнутом, но его удары приходились на шлемы и бронзовые наплечники. Смеясь над ним, воины подняли повозку, и она опрокинулась. Ковер поехал по дну повозки и грозил упасть под опрокидывающуюся колесницу.
– Помогите мне! – закричал Нефер и прыгнул назад, чтобы удержать свернутый ковер и смягчить падение. Хилто схватил один конец, а Бэй другой. Когда крытая повозка под треск ломающегося дерева упала на бок, они унесли Минтаку, все еще лежавшую в ковре, в безопасное место под стеной ближайшего здания.
Фараон Трок проехал на своей колеснице мимо перевернутых повозок и рассыпанных грузов, щелкая кнутом над головами лошадей упряжки и выкрикивая:
– Бей! Бей!
Лошади были обучены для боя и по приказу фараона поднимались на дыбы и били подкованными бронзой копытами любого на своем пути. Нефер увидел старуху, бегущую прямо под летящие копыта. Одно копыто ударило ее прямо в лицо. Голова старухи раскололась надвое, и зубы вылетели изо рта, будто горсть белых градин. Они со стуком рассыпались по булыжникам, а старуха растянулась перед колесницей Трока.
Колеса в бронзовых ободьях подпрыгнули на ее теле, когда Трок проехал так близко к тому месту, где, согнувшись над завернутой в ковер Минтакой, присел Нефер, что на мгновение они взглянули друг другу в глаза. Трок не узнал его в лохмотьях и с повязкой вокруг головы, но с обычной жестокостью ударил кнутом Нефера по плечу. Металлические наконечники кнута пробили ткань, и на плече юноши появилась цепочка ярких кровавых пятен.
– Прочь с моего пути, простолюдин! – прорычал Трок, и Неферу очень захотелось запрыгнуть на площадку колесницы и стащить с нее Трока за бороду. Это животное осквернило Минтаку – и яростный гнев застлал Неферу глаза.
Таита схватил его за руку, чтобы остановить.
– Пусть проедет. Выноси ковер за ворота, дурак. Иначе мы окажемся в ловушке. – Нефер хотел вырвать руку, и Таита встряхнул его. – Ты хочешь так быстро потерять ее вновь?
Нефер сдержал гнев. Он наклонился, чтобы взяться за конец ковра; остальные помогли. Они побежали с ковром к воротам, но отряд на колесницах уже проехал, и стражники снова начали закрывать тяжелые деревянные ворота. Таита кинулся вперед и посохом разогнал стражников. Когда один из часовых занес над его головой дубинку, Таита повернулся к нему и посмотрел ему в лицо гипнотизирующими глазами. Стражник отскочил, будто столкнулся с людоедом.
Неся скатанный ковер, они протиснулись в узкий зазор между закрывающимися створками ворот и побежали к лагерю у городских стен. Хотя вслед им неслись сердитые крики, в наступающей темноте они скрылись у стражников из вида среди кожаных шатров и лачуг. За изгородью загона для коз они опустили свой груз на землю и развернули ковер. Растрепанная и вспотевшая Минтака села и улыбнулась, увидев Нефера, стоявшего на коленях перед ней. Они потянулись друг к другу и обнялись под взглядами остальных.
Таита вернул их к действительности.
– Неожиданно вернулся Трок, – сказал он Минтаке. – Очень скоро он обнаружит, что тебя нет. – Он поднял Минтаку на ноги. – Мы лишились повозки. Нам предстоит долгий путь пешком. Если выйти сейчас, мы достигнем оазиса, где оставили колесницы, завтра к рассвету.
Минтака тотчас опомнилась.
– Я готова, – сказала она.
Таита поглядел на ее хрупкие золотые сандалии, украшенные бирюзовыми вставками, и ушел к хижинам. Он вернулся через несколько минут, следом шла неряшливая старуха. В руках он нес пару поношенных, но крепких крестьянских сандалий.
– Я обменял их на твои, – сказал он.
Минтака не колеблясь сбросила прекрасные сандалии и отдала их старухе, которая поскорее сбежала, пока их у нее не отобрали.
Минтака встала.
– Я готова, – сказала она. – Куда идти, Маг?
Нефер взял ее за руку, и они пошли следом за Таитой, который направился в пустыню.
Трок проехал через ворота дворца и остановил покрытых пылью, взмыленных лошадей в переднем внутреннем дворе перед своими великолепными палатами. Два командира отрядов его конницы, оба – из клана леопарда и его особенно близкие друзья, вошли вслед за ним в пиршественный зал, гремя оружием и щитами. Рабы накрыли стол, чтобы отпраздновать возвращение фараона. Трок осушил чашу сладкого красного вина и схватил вареную заднюю ногу дикого кабана.
– Есть кое-что, что нужно мне больше еды и питья. – Он подмигнул товарищам, которые громко засмеялись и подтолкнули друг другу. Трок знал, что о его брачной неудаче сплетничает все войско, и то, как новая жена обращалась с ним, подрывало его репутацию. Несмотря на победы над мятежниками на юге и суровое возмездие, которое он обрушил на них, его престиж мужчины страдал. Он решил исправить ситуацию в эту же самую ночь.
– Здесь больше еды, чем можете съесть даже вы, два быка, и достаточно вина, чтобы утопить гиппопотама. – Трок махнул на ломящийся от яств стол. – Ешьте вволю и не ждите, что я присоединюсь к вам до утра. У меня есть поле, чтобы вспахать, и норовистая кобыла, которую я должен объездить.
Он пошел из зала, обгрызая зажатую в руке кость и глотая на ходу куски жирной свинины. Два раба с горящими факелами бежали перед ним, чтобы освещать мрачные проходы на женскую половину дворца. Перед дверями в палаты Минтаки стражи-евнухи услышали его приближение. Они взмахнули оружием и крест-накрест прижали его к своим жирным грудям в приветствии.
– Откройте! – приказал Трок. Он отшвырнул кабанью кость и вытер сальные руки о подол туники.
– Великий, – один из стражников снова нервно салютовал ему, – двери закрыты.
– Кто приказал? – взбешенно спросил Трок.
– Приказ ее величества царицы Минтаки.
– Клянусь Сеуетом, я этого не потерплю! Наглая потаскушка знает, что я здесь, – проревел Трок, выхватил меч и заколотил в дверь бронзовой головкой рукояти. Не получив ответа, он постучал снова. Удары эхом отразились в тихих проходах, но за дверями все так же не подавали никаких признаков жизни. Он отошел и ударил в дверь плечом. Дверь задрожала, но не уступила. Он вырвал из рук ближайшего стражника копье и ударил им в дверь.
Брызнули щепки; еще несколько ударов – и он прорубил отверстие, достаточно широкое, чтобы просунуть в него руку и отодвинуть засов с другой стороны. Он пинком распахнул дверь и вошел. Девушки-рабыни испуганно сгрудились у противоположной стены.
– Где ваша госпожа?
Они бормотали что-то бессвязное, но их взгляды притягивала дверь спальни. Трок пошел к ней, и девушки сразу закричали:
– Она больна.
– Она не может видеть вас.
– Пришла ее луна.
Трок засмеялся.
– Она слишком часто пользовалась этим оправданием. – Он громко постучал в дверь. – Если есть кровь, то пусть будет река крови – больше, чем я пролил на поле у Манаши. Клянусь Сеуетом, я пройду по ней вброд, чтобы дойти до счастливых дверей.
Он пнул двери спальни.
– Открывай, маленькая ведьма! Твой муж пришел выполнить свой долг и выказать тебе уважение.
Следующий пинок – и дверь отлетела в сторону, сорванная с кожаных петель, и Трок важно вошел в нее. Ложе было вырезано из африканского черного дерева и украшено серебром и перламутром. Под грудой полотняных простыней лежала женщина, наружу высовывалась только маленькая ступня. Трок сбросил на пол портупею и воскликнул:
– Ты тосковала без меня, моя маленькая лилия? Ты не скучала по моим любящим рукам?
Он схватил девушку за голую ногу и вытащил из-под простыней.
– Иди ко мне, мой сладкий ягненок. У меня опять есть для тебя подарок, такой длинный и твердый, что ты не сможешь продать или отдать его… – Он осекся и уставился на испуганную хнычущую девушку.
– Тиния, грязная маленькая шлюха, что ты делаешь в кровати твоей госпожи? – Он не ждал ответа, а бросил ее на пол и в ярости заметался по комнате, срывая занавески и стенные драпировки.
– Где ты? – Он пнул дверь в туалет. – Выходи! Эта ребячливость тебе не поможет.
Ему потребовалась всего минута, чтобы удостовериться, что Минтака не прячется. Тогда он бросился назад к Тинии, схватил ее за волосы и потащил по полу.
– Где она? – Он пнул девушку в живот. Она закричала и попыталась откатиться от его подкованной металлом ноги. – Я выбью это из тебя, сниму каждый ноготь кожи с твоего убогого тела.
– Ее здесь нет! – закричала Тиния. – Она ушла!
– Куда? – Трок опять пнул ее. Его походные сандалии были подбиты бронзовыми гвоздями, врезавшимися в ее нежную плоть будто ножи.
– Куда?
– Не знаю, – рыдала девушка. – Пришли какие-то люди и забрали ее.
– Какие люди? – Он снова пнул, и Тиния свернулась в комок, воя и дрожа. – Я не знаю. – Несмотря на указание Таиты, она не предала свою любимую госпожу. – Чужие люди. Я никогда не видела их раньше. Они закатали ее в ковер и унесли.
Трок последний раз жестоко пнул ее и пошел к двери. Оттуда он крикнул евнухам-стражам:
– Найдите Солета. Немедленно приведите сюда этого жирного слизняка.
Солет пришел, съежившись от страха и ломая свои гладкие, пухлые руки.
– Божественный фараон! Величайший из богов! Мощь Египта! – Он бросился в ноги Троку.
Трок с размаха пнул его бронированной сандалией.
– Кто были те люди, которым ты позволил войти на женскую половину?
– По вашему приказу, милостивый фараон, я позволяю всем торговцам красивыми товарами показывать их царице.
– Кто был продавец ковров? Последний входивший в эти палаты.
– Продавец ковров? – Солет, казалось, обдумывал вопрос.
Трок пнул его снова.
– Да, Солет, ковров! Как его имя?
– Вспомнил! Торговец коврами был из Ура. Имя я забыл.
– Я помогу тебе вспомнить. – Трок подозвал евнухов-стражников.
– На кровать его – и держать.
Солета потащили к разоренному ложу и прижали к нему вниз лицом. Трок подобрал брошенную портупею и вытащил меч.
– Поднимите его одежду. – Один из стражников поднял набедренник Солета и оголил его полные ягодицы.
– Я знаю, что половина дворцовых стражников прошли по этому пути, – Трок коснулся его заднего прохода острием меча, – но ничего столь твердого и острого, как это, там не бывало. Теперь скажи мне, кто был торговец коврами?
– Клянусь хлебом и нильской водой, что никогда прежде не видел его.
– Очень печально, – сказал Трок и на длину указательного пальца вонзил острие меча в прямую кишку Солета. Солет завопил высоким, дрожащим от боли голосом.
– Это был только кончик, – предупредил его Трок. – Если тебе это так нравится, я могу вставить тебе еще локоть бронзы, прямо до глотки.
– Это был Таита, – завизжал Солет, и из него брызнула кровь. – Таита забрал ее.
– Таита! – воскликнул удивленный Трок и выдернул лезвие. – Таита, Маг. – В его голосе мелькнул суеверный страх. Затем он надолго замолчал. Наконец он приказал евнухам, все еще державшим Солета: – Отпустите его.
Солет со стоном сел. От этого движения газ из его кишок с долгим булькающим шумом устремился наружу через разрезанное отверстие.
– Куда он повез ее? – Трок не обратил внимания на звук и омерзительный запах кала, заполнивший палату.
– Он не сказал. – Солет с мукой на лице скомкал льняную простыню и втолкнул ее себе между ног, чтобы остановить кровотечение. Трок поднял меч и коснулся его острием одной из голых отвисших грудей евнуха.
Солет захныкал и снова выпустил газы.
– Он не сказал, но мы говорили о земле между двумя реками, Тигром и Евфратом. Возможно, он намеревался увезти царицу туда.
Трок коротко обдумал услышанное. Это было логично. Сейчас Таита мог знать о напряженных отношениях между Египтом и восточными царствами. И понимать, что найдет там убежище и защиту, если ему удастся бежать так далеко.
Но зачем он похитил Минтаку? Конечно, не ради выкупа. Таита был известен презрением к золоту и богатству. И не из-за плотского желания. Как старый евнух, Таита был чужд сладострастия. Может быть, из-за дружбы, возникшей между стариком и девушкой? Возможно, она обратилась к нему за помощью, чтобы бежать из Авариса и спастись от ненавистного брака? Конечно, скорее всего, она ушла с ним охотно и с радостью. То, как девушки-рабыни пытались скрыть ее побег, ясно доказывало, что она не протестовала: это услышали бы часовые.
На время он отодвинул в сторону эти соображения. Главной заботой сейчас было организовать преследование и схватить Минтаку и Мага, прежде чем они достигнут берегов Красного моря и перейдут в земли, подвластные Саргону Вавилонскому. Он улыбнулся Солету.
– Надеюсь, твоим любовникам понравятся изменения, сделанные мной в твоих вратах радости. Я разберусь с тобой позже, когда вернусь. Надо покормить голодных гиен и стервятников.
Два командира отрядов все еще сидели в пиршественной палате, обжираясь и обпиваясь, но они пили не так долго, чтобы напиться до беспамятства.
– Сколько колесниц мы сможем снарядить и отправить на восток до полуночи? – вопросил Трок. Они удивились, но они были воинами и быстро отреагировали на его гневное настроение.
Командир отряда Толма выплюнул вино, которого набрал полный рот, собираясь проглотить, и вскочил на ноги лишь чуть пошатнувшись.
– У меня будет на дороге пятьдесят колесниц через два часа, – выпалил он.
– Пусть будет сто, – потребовал Трок.
– Под моей командой до полуночи будет сто колесниц.
Командир отряда Зандр вскочил, стремясь, чтобы его не превзошли.
– И еще сотня будет готова выехать на восток до рассвета.