– Нефер, людей нужно разделить на пять команд, – сказал Таита, и Нефер отдал распоряжения. Когда все было готово, Таита приказал первой команде выйти вперед.
– Начните бить штольню в склон вот здесь. – Он указал на иероглифы, отмечавшие вход в горизонтальную шахту. Он хотел, чтобы они начали рыть здесь.
Солдаты озадаченно и с сомнением переглянулись, но когда Таита, не говоря ни слова, свирепо поглядел на них, Шабако как ни в чем не бывало скомандовал:
– Вы слышали Мага. Принимайтесь за дело, сейчас же, и не ленитесь!
Это была тяжелая работа, хотя основная скала была разрушена по линии, на которую указал Таита. Им приходилось выламывать каждую глыбу, затем выкапывать рыхлую землю, лежавшую под ней. Вокруг них поднимались облака пыли, и скоро тела копавших покрылись ей. Хотя их руки заскорузли от дубинок и мечей, ладони покрылись волдырями, которые рвались и кровоточили. Они обертывали их льняными полосами и работали без жалоб. Жара нагрянула стремительно, вместе с встающим солнцем, и Шабако вывел из раскопа первую команду и отправил следующую.
Они отдыхали в течение часа в полдень, когда было жарче всего. Таита вошел в неглубокую пещеру и внимательно осмотрел поверхность скалы. Он вышел на солнечный свет, не сказав ни слова, и Шабако приказал продолжать работу. Когда стало слишком темно, чтобы видеть, что они делают, Шабако отпустил их и послал вниз с холма, на скромный ужин. Запасы проса дурра истощались почти так же быстро, как вода в колодцах.
Используя преимущество прохлады, они опять начали копать на рассвете. К сумеркам они углубили штольню в склон всего на двадцать локтей. Там они наткнулись на пласт твердой синей кристаллической скалы. Шесты с бронзовыми наконечниками не оставляли на ней следа, и солдаты начали роптать.
– Мы воины или рудокопы? – вопрошал один старый ветеран, глядя на свои покрытые синяками и волдырями ладони.
– Что мы роем? Собственные гробницы? – спросил другой, перевязывая глубокий порез на голени, полученный в результате неосторожного удара копательным шестом.
– Как можно рыть твердую скалу? – Еще один вытер с налитых кровью глаз пот, смешанный с пылью.
Таита послал их по долине туда, где, как безмолвный памятник давно высохшей воде, стояла густая роща мертвых акаций. Они нарезали сухих веток и принесли вязанки к раскопу. Под руководством Таиты они сложили дрова на несокрушимой скале и зажгли. Огонь поддерживали в течение ночи, время от времени подбрасывая дрова, и на следующее утро, когда скала пылала от жара, залили его из мехов, наполненных в иссякающих колодцах. В облаках шипящего пара скала затрещала и взорвалась.
Один солдат был ранен острым осколком и потерял правый глаз. Таита удалил остатки глаза и зашил закрытое веко.
– Боги дали нам два глаза как раз на случай такого несчастья, – уверил он своего пациента. – Ты будешь видеть одним глазом так же хорошо, как видел двумя.
Они подождали, пока разрушенная скала остыла, и выломали из нее большие почерневшие глыбы камня. За ними скала была такой же твердой и непроходимой. Они вновь сложили на нее связки веток, повторили трудный и опасный процесс с тем же результатом и, потратив несколько дней тяжелейшего труда, прошли несколько локтей.
Даже Нефер был обескуражен и сказал об этом Минтаке, когда ночью они лежали вместе в темноте.
– Есть многое, чего мы не понимаем, сердце мое, – шептала она, баюкая его голову.
– Мы даже не знаем, зачем он заставляет нас рыть это отверстие, а когда я спрашиваю его, он глядит на меня разъяренно, будто древняя черепаха. Солдатам это скоро надоест, и мне тоже.
Она захихикала.
– Древняя черепаха! Вам бы лучше удостовериться, что он не слышит. Он мог бы превратить вас в жабу, а мне это ни чуточки не понравится.
На следующее утро, ни свет ни заря, команды усталых рассерженных людей приплелись к верхнему концу долины и, собравшись у входа в шахту, стали ждать прихода Мага.
Полагаясь на свое обычное артистическое чувство, Таита поднялся на склон с первыми лучами восходящего солнца, которые сияли позади него, насыщая светом его серебряные волосы. На одном плече он нес скатанную льняную ткань. Нефер и другие военачальники встали, чтобы приветствовать его, но он, не обращая внимания на их приветствия, отдал Шабако распоряжение повесить полотно над входом в шахту как занавеску. Когда это было сделано, он один вошел в занавешенную шахту, и люди снаружи замерли в тишине.
Казалось, они ждали долго, но в действительности прошло меньше часа, потому что солнце поднялось над горизонтом только на ширину ладони, когда льняной занавес был отдернут в сторону и Таита встал во входе в пещеру. Случайно или по плану Мага солнечный свет падал прямо в шахту. Чистую поверхность стен шахты заливало солнце, и ряды людей сгрудились, с надеждой заглядывая вперед. Они увидели, что на синей скале появилось изображение раненного ока великого бога Гора.
Лицо Таиты выражало волнение, когда он начал декламировать обращение к Золотому Гору. Ожидавшие люди упали на колени и хором подхватили:
Золотой Гор, могучий бык!
Непобедимый в силе!
Учитель своих врагов!
Святой в его восхождении!
Раненный глаз вселенной!
Приди к нам в наших стремлениях.
Окончив последний стих, Таита повернулся и, провожаемый взглядами всех присутствовавших, смотревших на него с надеждой, пошел назад в шахту и оказался перед сине-серой стеной недавно отрытой скалы в ее конце. Крошечные кристаллы полевого шпата, вкрапленные в нее, искрились на солнце.
– Кидаш! – прокричал Таита и ударил в стену посохом. Люди у входа пригнулись, поскольку это было одно из слов власти.
– Менсаар!
Они с трепетом вздохнули, и он ударил снова.
– Нкуб! – Он ударил в третий и последний раз и шагнул назад.
Ничего не произошло, и Нефер почувствовал нарастающее разочарование. Таита стоял неподвижно, солнце медленно поднималось все выше, и тень закрыла скальную стену.
Вдруг Нефер почувствовал мурашки от волнения, и солдаты вокруг него задвигались и зашептались. В центре поверхности скалы, под нарисованным глазом, появилось темное влажное пятно. Оно постепенно увеличивалось, и наружу просочилась капля влаги, искрясь в солнечном свете будто крошечный драгоценный камень.
Затем она медленно потекла вниз по стене и образовала шарик в пыли внизу.
Таита повернулся и вышел из шахты. У него за спиной раздался резкий звук, похожий на треск ломающейся сухой ветки, и тонкая трещина расколола скалу сверху донизу. Вода потекла на пол, капля за каплей, все чаще и чаще. Затем раздался новый звук, будто глиняный черепок лопнул в огне, и из стены выпала каменная глыба. Из открывшегося отверстия вытекла вялая струйка желтой грязи. Затем вся поверхность скалы с ревом обрушилось, хлынула грязь и фонтан кристально-чистой воды. Она натекла по колено и устремилась вдоль шахты, вырвалась из проема и потекла вниз по склону, огибая камни и бурля.
В пыльных рядах солдат раздались крики изумления, хвалы и недоверия. Внезапно Мерен выбежал вперед и упал плашмя в мчащийся поток. Он поднялся, тряся влажными волосами, прилипшими к его лицу, сложил ладони, зачерпнул воду и выпил:
– Пресная! – закричал он. – Сладкая как мед.
Солдаты стали скидывать одежду и бросаться голыми в поток, поднимая тучи брызг, швыряя друг в друга горсти грязи, уворачиваясь со смехом и крича. Нефер не мог долго сопротивляться искушению. Он позабыл всякое достоинство, прыгнул на спину Мерену и утопил его под водой.
Таита стоял на берегу потока и ласково смотрел сверху на эту суматоху. Затем он повернулся к Минтаке.
– Отринь эту мысль, – велел он.
– Какую мысль? – Она притворилась, что не понимает.
– Принцесса Египта, прыгающая в толпе грубых голых солдат, возмутительное зрелище. – Он взял ее за руку и повел вниз с холма, но она с тоской оглядывалась на веселье.
– Как вы сделали это, Таита? – спросила она. – Как заставили источник появиться? Что за волшебство это было?
– Волшебство здравого смысла и наблюдения. Вода скрывалась там на протяжении многих столетий, ожидая, чтобы мы откопали ее.
– А как же молитвы и слова власти? Они не подействовали?
– Иногда люди нуждаются в поддержке. – Он улыбнулся и коснулся кончика своего носа. – Немного волшебства – лучшая поддержка ослабленному духу.
Много месяцев после этого все были заняты рытьем канала, чтобы провести пресную воду вниз по склону холма в старые колодцы. Они теперь стали для поселения цистернами для хранения воды. Когда они переполнились, Таита осмотрел старые поля в нижнем конце долины, которые сейчас были каменистыми пустошами. Однако очертания древних оросительных каналов все еще были видны. Их наклон был установлен старыми обитателями, и потребовалось немного усилий, чтобы очистить их русла и направить в них вытекающую воду.
Пустынная земля была плодородна; ее богатство не было вымыто сильными ливнями. Обилие солнечного света и щедрый полив привели к удивительным результатам. Они посадили семена проса, привезенные из Египта. Все египтяне по своей природе и традиции были земледельцами и садоводами и в полной мере применили свои навыки в работе с землей и растениями. Через несколько месяцев они собрали свой первый урожай дурры. Затем они посадили поля травы на корм животным, которые процветали, обеспеченные едой намного выше их действительных потребностей. Женщины присоединились к срезанию, сушке и укладке корма, и через год у них было достаточно фуража, чтобы прокормить конную войско, хотя здесь все еще испытывали недостаток в лошадях.
Почти каждый день в город приходили беглецы, осмелившиеся пересечь пустыню, чтобы бежать от тирании ложных фараонов. Они приходили поодиночке или маленькими группами, утомленные, умирающие от жажды и голода. Стражники, расставленные вдоль холмов, перехватывали их и отсылали к Хилто. Он приказывал им дать клятву верности фараону Неферу Сети, затем выдавал им питание и, в зависимости от пригодности, отсылал их в учебные отряды или отправлял на работу в поля или на восстановление полуразрушенных зданий старого города. Однако эти бродяги и найденыши не были единственными новобранцами. Когорта дезертиров с копьями из войск ложных фараонов пришла и прокричала в виду стен города хвалу Неферу Сети. Затем приехал вооруженный отряд из двадцати колесниц, управляемых первоклассными солдатами отряда Анк, с командиром по имени Тимус во главе, и с радостью присягнули фараону Неферу Сети. Тимус принес важную новость о том, что Наг и Трок наконец были готовы начать объединенное нападение на царя Вавилона и Ассирии Саргона.
За прошедшие несколько месяцев эти два фараона собрали в Аварисе экспедиционный отряд в три тысячи колесниц и сейчас почти закончили приготовления к тому, чтобы пересечь участок земли, связывающий Египет с восточными странами к северу от Большого Горького озера и озера Тимс. Сначала они послали колонну снять вавилонские заставы вдоль границы, а затем, когда дорога была свободна, отправили в телегах и повозках десятки тысяч кувшинов с водой и поместили их на складах, стратегически расположенных на пути через безводные земли. Страна за ними была плодородна и многоводна.
Они планировали пересечь этот участок земли при полной луне, используя ее свет и прохладные ночи, чтобы проехать мимо Исмаилии и по Проходу Хатмии на Беер-шебу, собирая по пути силы подчиненных им правителей.
Нефер и Таита готовились защищать Галлалу от неизбежного нападения ложных фараонов. Они знали, что их присутствие в древнем городе к настоящему времени наверняка известно повсюду в двух царствах. Они с уверенностью ожидали, что Наг и Трок сначала выступят против них, в уж потом начнут месопотамскую авантюру. Поэтому они удивились, получив отсрочку.
– Они не приняли всерьез угрозу, которую создает наше присутствие так близко к их границам, – радовался Нефер. – Если бы они напали на нас сейчас, когда мы все еще так слабы, нам бы оставалось только бежать.
– Возможно, они учитывают эту возможность в своих расчетах, – согласился Таита.
– Возможно, они намерены завоевать Месопотамию и лишить нас любой поддержки, какую мы могли бы получить на востоке. Тогда они смогут окружить нас. Думаю, они просчитались, поскольку позволяют нам копить силы в течение по меньшей мере еще одного года.
– Можем ли мы быть уверены, что это не отвлекающий маневр? – задумчиво спросил Нефер. – Возможно, восточный поход – обман? Возможно, их настоящее наступление будет направлено против нас, после того как они убаюкают нас до ощущения ложной безопасности.
– Такая возможность, конечно, есть. Трок – бык, но Наг на редкость хитер и коварен. Он может попытаться использовать такой обман.
– Нам следует держать экспедиционное войско под наблюдением, – решил Нефер. – Я отправлюсь на север с разведывательным отрядом, понаблюдать за дорогой через Исмаилию и убедиться, что они прошли там.
– Я поеду с вами, – согласился Таита.
– Нет, Маг, – возразил Нефер. – Тебе лучше всего остаться здесь, чтобы держать наготове нашу оборону и гарантировать, что если Наг приведет сюда три тысячи колесниц, народ будет готов к немедленному бегству. Есть и еще одна служба, которую я поручаю тебе… – Он заколебался. – Это забота о Минтаке. Полагаю, она может быть недовольна здесь другими женщинами и может попытаться сделать что-нибудь неблагоразумное.
Таита улыбнулся.
– Решительные действия со стороны принцессы, конечно, всегда возможны. Однако я твердо знаю, каков мой главный долг. Я поеду с вами. – И хотя Нефер спорил долго и упорно, Таита был непреклонен. В конце концов Нефер втайне ощутил облегчение, зная, что старик будет рядом с ним, как всегда.
Даже после прибытия последнего отряда в город они могли собрать только тридцать две готовых к бою колесницы и меньше сотни лошадей, способных тянуть их.
Они оставили половину колесниц под командой Шабако, чтобы защищать Галлалу. Взяв с собой Хилто и Мерена, они выехали на шестнадцати боевых колесницах, чтобы обогнуть по восточному берегу Большое Горькое озеро и выйти на главную дорогу к северу от Исмаилии. Прошло лишь несколько дней после полнолуния, ночи были темные, но приятно прохладные, поэтому они двигались быстро и завершили поездку через неотмеченную на карте пустыню прежде, чем луна вошла во вторую четверть.
На рассвете в пятнадцатый день после отъезда из Галлалы они лежали в укрытии на холме к востоку от Исмаилии, там, откуда был виден город. Главная дорога проходила ниже их наблюдательного пункта; войско двух фараонов должно было пройти по ней. Исмаилия была пограничной египетской крепостью и естественной начальной точкой их кампании.
– Кажется, разведка удалась, – крикнул Нефер Таите. Он взобрался на один из высоких кедров на переднем склоне холма и оттуда получил прекрасный обзор на многие лиги вперед. – Город бурлит. Перед стенами крепости у коновязей стоят лошади и вырос целый город шатров. – Он прикрыл глаза рукой. – Вижу облака пыли, двигающиеся по дороге из дельты. Кажется, что все повозки и колесницы Египта – на марше.
Он кричал вниз Магу о своих наблюдениях всю остальную часть утра, пока не стало так жарко, что всякая деятельность вокруг города и на дорогах прекратилась, наступил усыпляющий полдень. Тогда он спустился и, по примеру остальной части отряда, отправился искать тень, чтобы переждать жаркие часы.
Ближе к вечеру, когда воздух охладился, они пробудились, чтобы накормить и напоить лошадей. Затем Нефер вновь поднялся на свой наблюдательный пункт.
Сразу стало очевидно, что они прибыли как раз вовремя. Дорога на восток превратилась в артерию, пульсирующую жизненной силой могущественного войска. Отряд за отрядом, по пятьдесят колесниц в каждом, выезжали из ворот Исмаилии в сопровождении крытых повозок, везущих их вещи и фураж, и устремлялись по дороге в сторону убежища Нефера и Таиты. Передовой отряд проехал так близко от того места, где на верхних ветках кедра сидел Нефер, что ему удалось разглядеть отдельных людей.
Войско текло, будто бесконечная река, сверкая бронзовым оружием, и пыль поднималась над ним густым облаком, пока чуть не закрыла солнце.
Четыре когорты составляли передовой отряд, затем следовал промежуток. Очевидно, для того чтобы пыль немного осела и царю с сопровождением было легче следовать за ним.
Дальше бок о бок ехали две колесницы, обе такие массивные, покрытые золотым листом, что каждую тянули шесть лошадей. Горькая как желчь ненависть поднялась в Нефере, подкатив к горлу, когда он узнал возниц.
Трок держал поводья ближней к Неферу колесницы. Невозможно было не узнать эти широкие плечи и темный, с вплетенными лентами куст бороды. Голову Трока украшал золотой шлем в форме пчелиного улья, украшенный гребнем из пушистых белых перьев страуса. На плече позвякивал двойной щит, каждый лист которого был толщиной с большой палец, такой тяжелый, что говорили, будто Трок единственный во всех войсках мог держать его, как и большой боевой лук в стойке справа.
В другой большой колеснице ехал фараон Наг Киафан. Подобно его тезке кобре, он отличался большей стройностью и изяществом. На нем было нагрудное украшение из золота и драгоценных камней, сверкавших в красном солнечном свете, который проникал сквозь тучи пыли. Голову венчала синяя военная корона Египта, а на боку висел вложенный в ножны из серебра и электрума, усыпанные бирюзой и лазуритом, легендарный синий меч, снятый им с тела отца Нефера.
Странно, но хотя и не столь могучий, как Трок, Наг выглядел более грозно.
Золотые колесницы проехали и скрылись в поднятых ими тучах пыли, но Нефер по-прежнему лежал вытянувшись на главной ветке кедра, так как под ним все еще двигались фаланги войска.
Солнце скользнуло за горизонт, но света еще хватало, чтобы разглядеть следующую часть бесконечной процессии. Нефер выпрямился с вновь вспыхнувшим интересом и вниманием.
Раскачиваясь и переваливаясь по дороге, уже изрытой колеями после проехавших перед ними сотен колесниц и повозок, двигались две повозки с паланкинами, запряженные волами. Они были такими просторными, с шелковыми занавесками, украшенными золотыми звездами и розетками, что Нефер понял – ехать в них должны женщины из царского дворца. Неферу и в голову не приходило, что Трок возьмет в поход своих жен или наложниц – он слышал, что Трок получал удовольствие за счет пленных, захваченных в захваченных вражеских городах и наслаждался мальчиками и девушками в равной степени. Поэтому, если они не принадлежали Троку, это наверняка были женщины Нага. Нефер задался вопросом, не устал ли Наг от Гесерет и не взял ли других жен.