C. Минцлов. Приключения студентов: Исторический авантюрный роман. Том I. – Б.м.: Salamandra P.V.V., 2016. – 144 c. – (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. CLXIV).
В серии "Polaris" продолжается издание произведений выдающегося библиофила и библиографа, занимательного рассказчика и одаренного прозаика, журналиста и путешественника, археолога и коллекционера С. Р. Минцлова (1870–1933). В новом выпуске серии - исторический авантюрный роман "Приключения студентов".
Содержание:
Сергей - МИНЦЛОВ - ПРИКЛЮЧЕНИЯ - СТУДЕНТОВ - Исторический авантюрный роман - Том I 1
ПРЕДИСЛОВИЕ 1
ГЛАВА I 1
ГЛАВА II 3
ГЛАВА III 3
ГЛАВА IV 4
ГЛАВА V 5
ГЛАВА VI 5
ГЛАВА VII 6
ГЛАВА VIII 7
ГЛАВА IX 8
ГЛАВА Х 10
ГЛАВА XI 11
ГЛАВА XII 12
ГЛАВА XIII 13
ГЛАВА XIV 14
ГЛАВА XV 16
ГЛАВА XVI 17
ГЛАВА XVII 19
ГЛАВА XVIII 20
ГЛАВА XIX 21
ГЛАВА XX 23
ГЛАВА XXI 24
Примечания 26
Сергей
МИНЦЛОВ
ПРИКЛЮЧЕНИЯ
СТУДЕНТОВ
Исторический авантюрный роман
Том I
Минцлов С. Р.
Приключения студентов: Исторический авантюрный роман. Том I. - Б. м.: Salamandra P. V.V., 2016. - 144 c. - (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. CLXIV).
В серии "Polaris" продолжается издание произведений выдающегося библиофила и библиографа, занимательного рассказчика и одаренного прозаика, журналиста и путешественника, археолога и коллекционера С. Р. Минцлова (1870–1933). В новом выпуске серии - исторический авантюрный роман "Приключения студентов".
© Salamandra P. V.V., подг. текста, оформление, 2016
ПРЕДИСЛОВИЕ
Цель настоящей книги - воскресить перед глазами читателей быт - и только быт - далеких от нас и полных глубокого интереса десятого и одиннадцатого веков по Р. X.
Люди этих времен были охвачены страстью к передвижениям и героями своего романа я избрал - как всегда - незамеченных историей обывателей.
Выдумки, а тем паче преувеличений, в моем романе нет и я наоборот - ради соблюдения верной исторической перспективы и по чисто этическим и религиозным соображениям, многое преуменьшаю.
Но что было - то было: из спетой песни слова не выкинешь!
С. Р. Минцлов.
ГЛАВА I
Звезды ясные, звезды прекрасные Нашептали цветам сказки чудные; Лепестки улыбнулись атласные, Задрожали листы изумрудные.
И цветы, опьяненные росами, Рассказали ветрам сказки нежные И распели их ветры мятежные Над землей, над волной, над утесами.
И теперь, в эти дни многотрудные,
В эти темные ночи ненастные,
Отдаю я вам, звезды прекрасные Ваши сказки задумчиво чудные…
К. Фофанов.
Шумит в глубоком провалье горная речка, а где - не видать из–за камней и вершин деревьев; всюду зеленая гуща дубов да елей; что башни встают из нее бурые и красные скалы.
Куда ни глянь - горы, да лес, да небо. Не в примету ни деревни, ни замка. Только на восход солнца, на длинном мысу отвесного уступа, будто чудом взлетевшие на неизмеримую высоту, белеют зубчатые стены и церковь небольшого монастыря; за ним опять пропасть; из стены ее глядят черные впадины семи пещер. С седловины горы, из того места, где к вечеру притыкаются на ночлег облака, стосаженною, снежной полосой клубится и рушится водопад; ниже утесы рассекают его надвое и будто громадный серебряный венец раскидывается по отвесам скал над монастырем по ту сторону бездны.
День жаркий.
Трапеза отошла, монахи разбрелись по кельям; узкий передний двор пустынен. У запертых, обитых толстым железом ворот, на известковой плите, положенной на камни, сладко спит на солнцепеке седобородый привратник в грубой, серой рясе, подпоясанной веревкой; на голове чернеет ермолка, лицо потно и блаженно, рот полуоткрыт, мухи разгуливают по тупому, обветрившемуся носу.
Под лавкой, в тени, раскинулся и похрапывает черный, что ворон, кудлатый пес с пушистым хвостом, полным репейников.
Только одно человеческое существо бодрствует во всем видимом мире - белокурый, статный послушник лет двадцати, стоящий у обрыва; стена с той стороны изгибается по самому краю пропасти и лишь по пояс человеку.
Облокотился юноша на зубец, глаза в даль смотрят, брови сдвинуты, он охвачен думой. Позади узенький садик, обнесенный белой колоннадой крытой галереи; низы ее пылают в ярком огне: то алые полосы маков.
Чудной сон привиделся ночью послушнику!
Будто стоит он на неведомой площадке под звездным небом и вдруг во тьме засветлело пятно. Оно все прояснялось… в синей дымке обрисовался ангел с чуть блиставшими крыльями; будто лунный луч, неслышно встал он рядом и, улыбаясь, протянул светящиеся прозрачные руки. Послушник - совсем маленький, кудрявый мальчик - очутился у плеча его.
Быстро взвились они вверх; внизу, в черноте, слышался шум речки.
- Зачем ты взял меня?.. - спросил послушник.
- Ты же умер!.. - ответил ангел, - я несу твою душу!..
Сердце послушника сжалось от тоски по невысказанному и невыполненному.
- Зачем же я жил?!.. - воскликнул он.
- Узнаешь!.. - прошелестело слово; ангел взмывал все выше и выше, звезды делались крупнее и ярче; далекий, чуть слышный звон овеял уши. Послушник разом, как от толчка, пробудился и сел на своей жесткой постели.
Стояла свежая, темная ночь; монастырские колокола важно звали к полуночнице; по галерее с зажженными факелами в руках, с капюшонами на опущенных головах, вереницею мертвых попарно шли монахи. Послушник присоединился к ним, но и в храме не мог забыть виденье и успокоиться: такой сон, да еще под пятницу неспроста; он предвещал что то… но что?
На веере из высоких заалтарных свеч желтели длинные дымные огоньки; у стен, за гранеными колоннами, и под сводами густилась темень; будто люди, проступали раскрашенные статуи святых и Мадонны; они безмолвствовали, но, казалось, знали все…
Заснул послушник только под утро и, когда солнечные лучи добрались, наконец, до лица его, он схватился с постели: час был уже поздний. Послушник наскоро поплескался под висячим кувшином и поспешил в келью отца Антуана: он помогал ему расписывать орнаментами и миниатюрами молитвенники.
Но отца Антуана еще не было: чуть забрезжил свет, - он ушел в лес за травами для красок.
Солнце стояло за полднем, когда послушник, наконец, завидел внизу сгорбленную, маленькую фигурку, взбиравшуюся по крутой тропинке с большой зеленой вязкой на спине; он поспешил к воротам, распахнул калитку и прямиком, прыжками, стал сбегать на встречу шедшему; за ним во всю прыть пустился черный пес. Из–под ног их посыпалась земля и мелкие камни.
- Дайте вашу связку, о. Антуан!!.. - воскликнул он, достигнув до монаха.
Старик остановился; солнечные лучи бляхами золотили и опестряли рясу; ростом он не доходил и до половины груди послушника.
- Бери, бери, миленький… благослови тебя Бог!.. - запыхавшись и улыбаясь, проговорил он, передавая ношу. Голос его был ласковый и совсем детский; личико и голова казались запушенными серебристым инеем; сквозь него румянели щеки и голубели глаза.
- Пошел, - Жук, пошел!.. - добавил он, отпихивая собаку, радостно лаявшую и прыгавшую ему на грудь.
- Что же вы меня не разбудили, о. Антуан?.. - укорил послушник. - И я бы с вами отправился.
- Да ты очень сладко спал, Марк!.. - ответил старичок,
- жалко тебя стало… молодость сна требует!..
- А я нынче что–то чудное видел, о. Антуан! - начал немного погодя названный Марком.
- Ну, ну, что такое?.. Ишь ты, сновидец какой, все сны видишь!..
Послушник на ходу рассказал, что ему пригрезилось.
- Перемене какой–то быть?.. - проговорил о. Антуан.
- Что ангел тебя нес - к дороге это; маленьким ты стал - чуда ждать тебе надобно!
- Чуда?.. Какого?!.
Старичок поднял вверх плечи.
- Кто может знать? - отозвался.
Они добрались до ворот монастыря, заперли калитку и мимо все еще спавшего привратника вошли в обширную светлую келью о. Антуана. Собака ворвалась в нее первая и сейчас же улеглась на холодных плитах пола, высунула язык и бока ее заходили ходнем.
В высокое, стрельчатое окно, будто в клубах белого дыма, был виден водопад; на дне пропасти, в провале между деревьями полоскою снега пенилась речка. Стены кельи покрывали образцы заглавных букв, заставок и орнаментов; у большой печи верблюжьими горбами изгибались горн и перегонный куб; на длинном столе лежали полосы драгоценного пергамента для рисунков, острые стили, стояли глиняные банки с кистями и красками. В стороне, близ нар, покрытых старым одеялом, помещался большой деревянный ручной пресс; на полу грудой лежали зажимы разных размеров.
Марк сбросил тюк у стола и вместе с о. Антуаном сел разбирать и сортировать травы…
- Удачка сегодня выпала, слава Богу!.. - улыбаясь, говорил о. Антуан, - под одним вязом вот какую радость нашел!!. - он поднял и показал своему молодому товарищу пучок широколистой травы. - Не краска выйдет, а изумруд!.. А вот по части голубого колера по–прежнему плохо! - лицо старичка озаботилось. - На небе его вон сколько… - Он кивнул головой на окно, - а на земле нет!.. сероват, с пылью будто!.. А ведь где–то имеется лазурь настоящая, умеют добывать ее в некоторых монастырях, только в секрете большом держат! Помню - давно тому было - лет сорок назад - видел я псалтырь: для герцога был сделан. Ах, уж и рисунки ж, цвета!.. - о. Антуан закрыл глаза и покачал головой. - Больше и не видал таких! Не из человеческих будто рук вышли, а из ангельских! Ну и цена книжке соответствовала: три деревни отвалил за нее герцог; земли - разве в день обойти!..
Марк не отвечал - он уже десятки раз слышал все те же сетования своего наставника; мысли его были далеко.
Он встал, взял один из пучков, положил его на площадку пресса, мелко изрубил длинным ножом, затем смочил водой и с силою закрутил рукоятку; из отверстия под прессом показался зеленый сок и медленно, густыми каплями звучно стал шлепать в подставленную глиняную чашечку.
- Зачем живет на земле человек, о. Антуан? - вдруг спросил Марк, глядя на окно и не снимая рук с перекладины станка. - Какая цель жизни?
Старик поднял удивленное лицо.
- Как зачем? чтобы прославлять Господа?.. Слышь, птичка поет за окном хвалу Ему, так и мы должны!
- Ну, а коршуны, а ястребы, а разбойники и убийцы?..
Старик несколько растерялся.
- Ишь, тоже придумал!.. - сказал он. - Ты, миленький, что–то того, мудрствовать стал! А ты дыши и радуйся - вот тебе и цель жизни! Бог один знает, что к чему и зачем все на свете!
- Что там за этими горами? Вы далеко бывали за ними?
- У, далеко… дня на три пути забредал!!.
- И там такие же люди и так же живут, как и мы?
- Поблизости такие же, а дальше Бог весть; великие чудеса, сказывают, там водятся!
- Великие?!.. - жадно переспросил Марк. Он весь превратился во внимание.
- Где–то с песьими головами люди есть; есть страны, где вечная ночь и непрерывно снег валит! А существуют и такие, где и дров не надо: прямо на песке все и варить и печь можно! Птица–страус там живет - перья ее рыцари на шлемах носят. Золота, камней самоцветных по берегам рек - лопатою греби! А добраться трудно: люди там дикие, страшные, черные, что уголь, силы нечистой полным полно! В старых рукописях много пишут о них!
Разговаривавшие перекрестились.
- Трудно, миленький, в мире жить!.. - добавил, вздохнув, старик. - Око все видит, а взять не возьмешь, душу погубишь!
Он начал размечать на листе пергамента место для заставки.
- Лучше всего здесь, у нас… тишина, мир, от всего охранены ангельским крылом… Трудись и славь Господа!.. ишь, красота какая кругом?
Марк молча кончил отжим трав по сортам, поставил в печь, на медленную выпарку, чашки с соком и тихо вышел из кельи.
О. Антуан проводил его внимательным взглядом и опять погрузился в свое занятие.
За порогом Марк остановился. Привратник уже встал и, сильно прихрамывая на одну ногу, мел площадку около ворот. Марк направился к нему.
- Пустите, я подмету?.. - предложил.
Монах оглянулся; суровое лицо его было заспано. Он сунул метлу Марку, а сам тяжело опустился на лавку
- Задыхаться стал… худо!.. - произнес он хриплым басом.
- Отчего бы это с вами так сделалось? - спросил Марк.
- Да все с тех пор, как упал!.. ногу и грудь разбил…
- Это когда вы меня с утеса доставали?
- Да… веревка лопнула… чуть сам–то уцелел!..
- А я в корзине с мохом завязан был?
- Да!.. швырнули тебя в пропасть, а корзина по пути в кусте и застряла.
- Кто же швырнул, как вы думаете?..
- Да ведь уже говорил я тебе не раз: кто же больше, как не родители? Думаешь, одного тебя в пропасть кинули? Везде так повелось! Недаром папа буллу с проклятием за это издал. С тобой то еще ничего, хорошо сделали - тюкнулся бы о камни и конец; а других ведь ребят веревкой душат, живыми в землю зарывают!..
- Зачем?.. за что?! - с ужасом спросил послушник.
- Затем, что жизнь хороша очень!.. кругом разбой, нечистая сила! Бедняки всю жизнь как звери затравленные живут, в голоде да обидах! В честь себе многие ставят, что детей своих поубивали: от мучений их в этой и той жизни избавили! Вот, брат, как нынче родительская любовь высказывается!..
- А о моих родителях что вы думаете - кто они?
- Да кто ж их знает?.. крестьяне, понятно!
- И в корзине так–таки ровно ничего - ни записки, ни какой–либо вещи не было?
Привратник отрицательно потряс головой.
- Говорю - мох один был! И сверху им же ты был прикрыт, потом дерюжкой обвязан!.. Кому нужда в пропасть записки да добро кидать? А, может, кто со зла на твоих родителей украл тебя, да бросил! Всяко бывает!..
- А в Евангелии сказано - люби ближнего, как самого себя?… - задумчиво проговорил Марк. Он сел на землю против скамьи и охватил колени руками.
- Мало бы что там сказано!.. - возразил о. Петр, - при Христе все святыми были, а нынче народ подлец пошел, особливо ближние - дальние еще туда сюда, люби их, пожалуй! Знай, спасай свою душу, а на чужую наплевать: никто за нее не ответчик! Евангелие, брат, книга великая - и так и сяк истолковать ее можно! Зря, думаешь, его сам святейший папа читать запретил? А пуще всего грамматики берегись!.. Видал ты такую книгу, или нет? Ишь, имя–то подлое какое - грамма–тика!!
- Не знаю такой. А чем она так страшна?
- Это, брат, у духовника спрашивай!.. Ну, только хуже ее нет на свете: увидишь если - рви и жги сейчас! Святыми она проклята!
- А там, за этими горами и лесами, что?
- Что там хорошего? Те же горы, да пропасти, ведьмы да колдуны, бароны да нечистая сила!.. Хорошего, брат, нигде на свете нет!
Марк покачал головой.
- Как же так: мир–то ведь Господь сотворил? Как же может он нехорошим быть?
- Да вот так же! Господь–то на небо вознесся, а сатана с чертями на земле остались! Они все и испакостили! Думаешь, что вот так на свете все и есть, как нам кажется? Нет, брат - это одно наваждение кругом!
- А горы тоже наваждение?
- Понятно; нам–то они горами кажутся, а на деле ими пекло прикрыто! Недаром по ночам крики да хохот внизу слышны!..
- Вы их слышали?
- Еще бы! И огонь вырывается, бывает!.. У ворот сидя, всего навидаешься!
Послушник повел плечами, как от озноба.
- А вы, о. Петр, далеко за горами были?
- Далеко.
- Конец света там близко?
- Сказал тоже!.. Чтобы до конца, с заката на восход солнца, дойти надо четыреста ден пути, а с юга на полуночь - двести!
- А кругом земли что?
- Море–океан течет! А сверху все твердью прикрыто, видишь?.. - Оба запрокинули назад головы. - Из стекла она!.. вроде как бы из хрусталя горного. Разве в книгах в твоих нет этого?
- Нет!.. мы молитвенники все переписываем. А сейчас Евангелие я расцвечиваю…
Наступило молчание; Марк поднялся с земли, постоял и медленно направился к церкви. Привратник глядел ему вслед и, когда Марк скрылся, заковылял за ним и заглянул
в распахнутую дверь.
Храм наполняли полусумерки; на высоких, узких стеклах окон пестрели многоцветные картины; одна из рам была приоткрыта и в нее полосою врывался луч солнца. Марк стоял на коленях у колонны перед статуей Богоматери; белокурая склоненная голова его была освещена, и золотистый луч, падавший на нее, казался благословением свыше.
О. Петр постоял, посмотрел и пошел к келье о. Антуана.
- А вскормленник наш с тобой что–то все мудрствовать стал?.. - заявил он, садясь на табурет против иконописца.
О. Антуан обеспокоился, вскинул на пришедшего голубые глазки.
- А что? Говорил тебе что–нибудь?
- Да все выспрашивает про мир! Тянуть его от нас начинает! Смотри - не попал бы он у тебя в когти дьявола!!.. его это работа.
- Молод он, кровь бродить начинает…
- Про то же и я говорю!.. наваждения сатанинские подошли; кругом ведь бесы караулят! Напрасно ты его грамоте научил!.. - добавил, помолчав, о. Петр, - говорил я тебе в свое время - эй, не надо, запрещают это святые отцы, а ты все свое!..
- Да как же по нашему делу без грамоты быть? - возразил о. Антуан. - Кто ж бы книги святые переписывать да украшать стал?
- И книги не нужны!.. - сурово проговорил привратник. - Ляг крестом на паперти перед церковью - увидит тебя Господь и без книжки!..
- А евангелисты что делали, о. Петр? с них мы пример должны брать; все хорошо, что для славы Божией творится!..
О. Петр махнул рукой и встал.
- С тобой не сговоришь!.. - произнес он, - я свое дело выполнил - упредил, а там как знаешь!.. А Христос писал?! - вдруг громогласно вопросил он, уже взявшись за ручку двери и повернувшись. - То–то, брат, вот с кого пример бери! Не морочь головы мне!