Стоунхендж - Бернард Корнуэлл 31 стр.


- Мы должны догнать их, - снова потребовал Скатэл, но когда Сабан и Карган прокрались за кордон из костров, то ничего не обнаружили. Враги исчезли, а утром, когда над обеими реками рассеялся туман, они обнаружили, что одна из трёхкорпусных лодок исчезла. На ней лежал один из самых некрупных камней, и сейчас её не было. Один из раненых воинов умер этим же утром.

А Сабан увидел, что луна осталась в небе после рассвета, и вспомнил, что видел во сне свою мать, а она всегда поклонялась Лаханне. "Богиня, - подумал Сабан, - отомстила", - но потом он нашёл одну из стрел, и увидел, что у неё оперение из перьев ворона. Чёрные перья, такие же, какие используют воины Рэтэррина. Он никому не сказал о своих подозрениях, так как грандиозная работа была почти закончена.

* * *

Последняя часть их пути лежала вверх по течению реки Мэй. Солнце пригревало, но настроение было безрадостным, а воспоминание о стрелах в ночи угнетало. Люди с тревогой осматривали берега, буксируя лодки по воде глубиной по пояс. Тело убитого копьеносца положили на длинный Камень Земли. Скатэл настоял, чтобы тело перевезли в Рэтэррин. Он хотел положить сокровища на мёртвого человека, чтобы душа, покинувшая тело, узнала, что его путь и смерть не были напрасными.

Сабан шёл под берегу реки, держа Леира за руку. Орэнна несла на руках Лэллик и слушала рассказы Сабана о холмах, мимо которых они проходили. На этом был убит большой медведь, а на том Раннос, бог молнии, насмерть поразил вора, а на другом, рассказывал Сабан, указывая на заросший лесом холм слева от них, расположено Место Смерти.

- Место Смерти? - спросил Леир.

- В Рэтэррине не сжигают умерших, - объяснил Сабан, - а укладывают их в маленьком храме, чтобы птицы и звери могли съесть их плоть. Потом их кости хоронят или кладут в курган.

Леир поморщился.

- Я лучше буду сожжённым, чем съеденным.

- Когда уходишь к предкам, - сказал Сабан, - то какая разница?

Они обогнули холм, и на берегу реки впереди увидели большую толпу людей, которые начали петь в знак приветствия, когда показались первые лодки.

- Кто из них Ленгар? - спросила Орэнна.

- Я не вижу его, - сказал Сабан, а когда они подошли ближе, он увидел, что Ленгара здесь нет. Были сводные братья Мерета, сёстры Сабана, и множество других, кого он помнил, а когда он подошёл ближе, они побежали к нему, протягивая руки и притрагиваясь к нему, как будто он обладал силой колдуна. Когда они последний раз видели Сабана, он был совсем маленьким мальчиком, а сейчас он стал мужчиной - высоким, бородатым и осанистым, с жёстким лицом и своим собственным сыном. Они изумлённо уставились на Орэнну, поражённые её золотистыми волосами и нежным лицом, которое каким-то волшебным образом не затронули следы никаких болезней. Ленгар, сказали Сабану, всё ещё был в Друинне, а затем толпа расступилась, пропуская Галета. Он уже был старым, очень старым и седым, один его глаз стал молочно-белым, спина согнулась, а борода поредела. Сначала он сжал в объятиях Мерета, своего старшего сына, затем обнял Сабана.

- Ты вернулся к добру? - спросил Галет Сабана.

- Я не знаю, дядя.

- Ты должен остаться, - тихо сказал Галет, - остаться и быть вождём.

- У вас уже есть вождь.

- У нас есть тиран, - с жаром сказал Галет, его руки лежали на плечах Сабана. - Человек, который войну любит больше, чем мир, человек, который считает всех женщин своей собственностью, - он посмотрел на Орэнну. - Уведи её отсюда, Сабан, - добавил он, - и не приводи обратно, пока не станешь здесь вождём.

- Ленгар построил храм?

- Строит, - сказал Галет, - но весной приходил Камабан, и они с Ленгаром спорили. Камабан приходил с Хэрэггом, и они оба сказали, что храм нужно изменить, но Ленгар настаивал, что храм должен быть закончен таким, какой есть, так как он даст ему могущество, и поэтому Камабан и его спутник ушли прочь, - Галет снова взглянул на Орэнну. - Уведи её отсюда, Сабан! Уведи! Он увидит её и заберёт себе!

- Сначала я хочу увидеть храм, - сказал Сабан и повёл Орэнну вверх по холму по широкой тропе, проложенной по дёрну полозьями салазок, перевозящих камни от реки. Керевал и его воины пошли следом, желая посмотреть, как их храм выглядит на своём новом месте.

- Ленгар уверен, что это великий храм войны, - сказал Галет, прихрамывая рядом с Сабаном. - Он верит, что Слаол не только бог солнца, но и бог войны тоже! У нас уже есть бог войны, говорил я ему, но Ленгар говорит, что Слаол величайший бог войны и убийства. Он верит, что когда закончит храм, Сабан, то будет властвовать во всём мире.

- Мир может не согласиться, - улыбнулся Сабан.

- Чего хочет Ленгар, он получает, - мрачно сказал Галет, снова бросив тревожный взгляд на Орэнну.

Сабан притронулся к ореховой скорлупе.

- Мы в безопасности, дядя, - сказал он, - мы в безопасности.

Тропа сначала вела на север, пробираясь между убранными полями и огибая высокие деревья, за которыми было спрятано Место Смерти, затем поворачивала на запад, и теперь Сабан мог видеть справа от себя высокий земляной вал Рэтэррина. Он показал вал Леиру, рассказывая, что это то место, где он вырос. С обеих сторон возвышались могильные курганы предков, и Сабан упал на колени и прислонил голову к траве в благодарность за их защиту в течение многих лет.

Миновав курганы, тропа повернула на юг, спускаясь в маленькую ложбину, а затем присоединилась к священной тропе, которую Гилан распорядился сделать, когда прибыли первые камни из Каталло. Священная тропа огибала возвышающийся холм, за которым скрывался храм до самого последнего момента приближения, и Сабан почувствовал нарастающее возбуждение, когда поднимался между рвом и меловыми насыпями. Последний раз он видел Храм Теней в высокогорье Сэрмэннина, а теперь он увидит его снова, удивительным образом пересекшим обширные земли и холодное зелёное море. Он взял Орэнну за руку, и она улыбнулась ему, разделяя его предвкушение.

Первое, что они увидели, был одинокий Камень Солнца, стоящий высоко на священной тропе, а после него - двойные колонны ворот солнца святилища, а потом наконец они встали лицом к склону холма, и храм оказался перед ними.

Он был построен больше, чем наполовину. Входной проход камней с перекладинами был закончен, а двойной круг колонн, выстроенный вокруг центра храма и обрамлённый четырьмя камнями луны, был завершён почти на две трети. Сабан знал, что нужно установить ещё тридцать камней, и увидел, что лунки для них уже выкопаны. Возле храма позади рва и валов, груда камней из Сэрмэннина ожидала своей установки. Всё что теперь было необходимо, это перенести эти камни через входную тропинку, а остальные камни - притащить от реки, и храм будет закончен. Но он уже был завершён настолько, что можно было увидеть, как он будет выглядеть, когда установят последний камень. Сабан остановился у покрытого лишайником камня солнца и стал смотреть на то, над чём он, Льюэдд и многие другие трудились долгие пять лет.

- Ну что? - спросил Галет.

Сабан ничего не ответил. Он ждал этого момента, и он помнил то благоговение, которое он испытал, когда впервые увидел двойное кольцо, выплывающее из тумана Сэрмэннина. Но почему-то здесь, в Рэтэррине, благоговения не было. Он думал, что будет поражён храмом, что может даже упасть на колени в непроизвольном восторге, но почему-то два круга здесь выглядели маленькими, а камни словно съёжились. В Сэрмэннине, дремавшие в тёмной долине и парящие над воздушным пространством, камни схватывали устрашающую силу ветреного неба, и словно смотрели через весь мир туда, где умирает солнце в бесконечном море. В Сэрменнине камни образовывали ловушку, чтобы захватить бога, а здесь тёмные колонны терялись на широким просторе луга. И казались совсем маленькими на фоне семи высоких и светлых камней из Каталло.

- Ну что? - снова спросил Галет.

Сабану не хотелось отвечать на вопрос.

- На нас напали прошлой ночью, - сказал он вместо ответа.

Галет притронулся к паху.

- Изгои?

- Мы не знаем, кто напал на нас, - сказал Сабан, вспоминая стрелы с чёрным оперением.

- Изгои стали наглыми, - сказал Галет. Он дотронулся ладонью до руки Сабана и понизил голос. - Люди сбежали.

- От изгоев?

- От Ленгара! - Галет наклонился ближе. - Ходят слухи, Сабан, что души умерших собираются убить Ленгара. Люди напуганы!

- Мы не видели мертвецов прошлой ночью, - сказал Сабан, затем пошёл и встал между входными колоннами, прибывшими из Каталло. Чтобы увидеть вершины этих камней, нужно было задрать голову, а самые высокие камни новых кругов были не выше самого Сабан, а большинство намного короче.

- Что Камабан сказал о храме? - спросил он Галета.

- Он хотел его переделать, - сказал Галет и покачал головой. - Я не знаю, чего ещё он хотел, но он не выглядел довольным, а Ленгар кричал на него, и они спорили. Камабан, и его спутник ушли прочь.

- Так они стояли в Сэрмэннине, - сказал Сабан, всё ещё глядя на камни.

- Ты разочарован? - спросила Орэнна.

- Имеет значение не моё разочарование, - сказал Сабан, - а то, что думает Слаол.

Теперь он смотрел за храм, на южные могильные курганы, густо усеивающие склон холма. Меловые склоны новых курганов белели на солнце, и он предположил, что один из свежих курганов принадлежит его отцу.

- А где Камабан сейчас? - спросил он Галета.

- Мы не видели его всё лето, - ответил старик.

- Он хотел, чтобы я здесь закончил храм, - сказал Сабан.

- Нет! - с жаром настаивал Галет. - Ты должен уходить, Сабан. Забирай свою жену и уходи! - он повернулся к Орэнне. - Не позволяй ему удерживать тебя здесь. Я умоляю тебя.

Орэнна улыбнулась.

- Нам неоходимо быть здесь. Эрэк, - она поправила себя, - Слаол желает, чтобы мы оставались здесь.

- Камабан настаивал, чтобы мы пришли сюда, - добавил Сабан.

- Но Камабана нет, - сказал Галет. - Его не было здесь уже четыре луны. Вы должны последовать за ним.

- Куда? - поинтересовался Сабан. Он повёл Орэнну вдоль окраины храма, следуя по невысокой насыпи, располагающейся с внешней стороны рва, пока не дошёл до места, где он сидел на траве вместе с Дирэввин в такой далёкий день после его испытаний. Она сделала венок из маргариток, вспомнил он, и внезапно его охватило уныние оттого, что пять лет труда были потрачены впустую. Храм был перемещён, но Слаола никогда не привлекут эти маленькие камни. Большинство из них были не выше ребёнка! Предполагалось, что храм призовёт бога на землю, но этот маленький рисунок из камней промелькнёт под взглядом Слаола как муравей под оком ястреба. "Не удивительно, - подумал Сабан, - что Камабан ушёл, потому что весь их труд был бесполезным".

- Может быть, нам надо возвращаться домой, - сказал он Орэнне.

- Но Камабан настаивал … - начала она.

- Камабан пропал! - резко сказал Сабан. - Он исчез, а нам нет необходимости оставаться, если его нет. Мы идём домой в Сэрмэннин.

Музыка Сэрмэннина стала его музыкой, предания его племени стали его преданиями, язык племени стал его языком, и он не чувствовал родства с этим запуганным местом с его жалким храмом. Он повернулся и пошёл туда, где стоял Керевал рядом с камнем солнца.

- С твоего позволения, - сказал Сабан вождю, - я вернусь домой с вами.

- Я огорчился бы, если бы ты этого не сделал, - улыбаясь, сказал Керевал. Вождь уже был седым, и сутулым, но он всё-таки дожил, чтобы увидеть, как его договор будет выполнен, и поэтому он был счастлив.

Скатэл вмешался.

- Но мы не вернёмся, пока золото и другие сокровища не будут возвращены.

- Мой брат знает это, - сказал Сабан, и в этот момент тревожный крик заставил его повернуться, и он увидел, что шесть всадников появились среди курганов на юге. Все держали в руках копья, а на плечах короткие луки Чужаков, и все шестеро воинов были теми, кто очень давно, пришли в Рэтэррин, чтобы помочь Ленгару захватить место вождя. Их предводителем был Ваккал, чьё лицо было пепельно-серым от шрамов Сэрмэннина, но руки его теперь похвалялись голубыми татуировками Рэтэррина. Это был высокий человек с грубым лицом и короткой чёрной бородой с белой полосой, как у барсука. Он был одет в кожаный плащ, обшитый бронзовыми полосами, на поясе у него висел бронзовый меч, а в волосы у него были вплетены лисьи хвосты. Он спешился, когда приблизился к Керевалу, и упал на колени в знак покорности.

- Ленгар посылает тебе приветствие, - сказал Ваккал вождю.

- Он идёт следом? - спросил Керевал.

- Он прибудет завтра, - сказал Ваккал. Он встал и отошёл в сторону, когда другие пять Чужаков подошли поприветствовать своего вождя. Сабан увидел, как люди Рэтэррина освободили дорогу для них, как они стремительно разбежались в стороны, как будто это было несчастьем, оказаться очень близко к копьеносцу. Ваккал пристально смотрел на Орэнну, которая почувствовала себя неуютно под его взглядом. Она подошла и встала рядом с Сабаном.

- Я не знаю тебя, - окликнул Ваккал Сабана.

- Мы встречались однажды, - сказал Сабан, - когда ты впервые появился в Рэтэррине.

Ваккал улыбнулся, однако в глазах его не было радости.

- Ты Сабан, - сказал он. - Убийца Джегара.

- И мой друг! - громко прокричал Керевал.

- Мы все друзья, - сказал Ваккал, всё ещё глядя на Сабана.

- Наше золото у Ленгара? - спросил Скатэл.

- Да, - ответил Ваккал, наконец отведя взгляд от Сабана. - Золото у него, а до его прихода он просит только об одном, чтобы ты и твои люди были почётными гостями, - он повернулся и показал по направлению к Рэтэррину. - Он передаёт, что вас приветствуют в его доме, и что для вас будет устроен пир.

- А мы обязательно получим золото? - нетерпеливо спросил Керевал.

- Полностью, - пообещал Ваккал с искренней улыбкой, - полностью.

Керевал упал на колени в знак благодарности. Он послал храм и был верен своему богу, и теперь сокровища будут возвращены его племени.

- Завтра, - счастливо сказал он, - завтра мы заберём наше золото и сможем вернуться домой.

"Домой, - подумал Сабан, - домой. Завтра. Всё закончится", - и он сможет вернуться домой.

Рэтэррин разросся. Хижин стало в два раза больше, чем тогда, когда Сабан покинул его, их действительно было так много, что они занимали больше половины пространства внутри заградительного вала, а почти целое новое селение было построено снаружи на высоком холме рядом с деревянным храмом Слаола. Ещё более удивительное изменение было в том, что вместо храма Лаханны теперь была большая круглая хижина с соломенной крышей.

- Это был храм, - сказал Галет Сабану, - только теперь это дом Ленгара.

- Его дом? - Сабан был потрясён. Казалось ужасным, превратить храм в жилище.

- Дирэввин поклоняется Лаханне в Каталло, - объяснил Галет, - поэтому Ленгар решил оскорбить богиню. Он снёс большинство столбов, сделал из них крышу, и теперь он пирует здесь.

Галет провёл Сабана через очень высокий вход в изобилующую закутками внутреннюю часть, которая была намного выше и шире, чем большой зал Керевала в Сэрмэннине. Дюжину столбов храма оставили, только теперь они поддерживали соломенную крышу, заострённую к отверстию вверху, куда выходил дым, однако оно было почти невидимым, потому что балки крыши были увешаны множеством копий и закопчённых черепов.

- Копья и головы его врагов, - сказал Галет Сабану приглушенным голосом. - Мне не нравится это место.

Сабан возненавидел его, а Лаханна, подумал он, обязательно отомстит за осквернение своего святилища. Зал был таким большим, что все люди Керевала, более ста человек, смогли спать на его устланном камышом и папоротником полу, и все пировали этой ночью, угощаясь свининой, форелью, щукой, хлебом, щавелем, грибами, грушами и ежевикой. Сабан и Орэнна ужинали в хижине Галет, где они слушали рассказы о правлении Ленгара. Они слушали истории о бесконечных набегах, казни чужеземцев, обогащении воинов, захвате в рабство множества людей из соседних племён, только, сказал Галет, Каталло не поддавалось.

- Все, кто ненавидит Рэтэррин, - сказал он, - становятся друзьями Каталло.

Таким образом, Каталло и Рэтэррин всё ещё воевали, хотя Рэтэррин совершал набеги вглубь его территории. Ни один мальчик в Рэтэррине не мог стать взрослым, пока не вернётся оттуда с головой, которую добавят к остальным в большом жилище Ленгара.

- Недостаточно просто выжить в лесу в эти дни, - сказал Галет, - мальчик также должен доказать свою смелость в сражении, а если о нём подумают, что он трус, он целый год должен будет провести в женской одежде. Он должен будет мочиться как женщина, и носить воду с рабами. Даже собственные матери презирают их! - он покачал головой и горестно вздохнул.

- А Ленгар строит храм? - спросила Орэнна, озадаченная тем, что человек, который так любит войну, построит храм, который должен принести времена мира и счастья.

- Это храм войны! - сказал Галет. - Он утверждает, что Кенн и Слаол едины!

- Кенн? - спросила Орэнна.

- Бог войны, - пояснил Сабан.

- Слаол это Кенн, Кенн это Слаол, - сказал Галет, покачивая головой. - Но Ленгар так же говорит, что великий вождь должен иметь великий храм, и он любит хвастаться, что он похитил храм с другого края мира.

- Похитил? - нахмурившись, спросила Орэнна. - Он меняет его на золото!

- Он строит его для своей собственной славы, - сказал Галет, - но ходят слухи, что храм никогда не будет закончен.

- Какие слухи? - спросил Сабан.

Старик раскачивался взад вперёд. Огонь освещал его измождённое лицо, и отбрасывал тень на внутреннюю часть соломенной крыши.

- Были предзнаменования, - тихо сказал он. - Становится всё больше изгоев, чем когда бы то ни было, и они становятся всё более дерзкими. Ленгар повёл всех своих копьеносцев против них, но всё, что они обнаружили, это мертвецы, висящие на деревьях. Говорят, что командует ими мёртвый вождь, и ни один из наших воинов не осмеливается встречаться с ними, пока жрец не совершит заклинания и заговоры.

Жена Галета Лидда, уже сгорбившаяся и беззубая, громко закричала и полезла рукой под шкуру, чтобы притронуться к паху.

- Здоровые дети умерли, - продолжил Галет, - и молния ударила в храм Эррина и Мэй. Один из его столбов почернел и раскололся!

Лидда вздохнула.

- Мертвецов видели неподалёку от Храма Неба, - пожаловалась она, - и они не отбрасывают тени.

- Это уже не Храм Неба, - с горечью сказал Сабан. Воздушная лёгкость первых камней была украдена приземистым кольцом Сэрмэннина. Это даже не Храм Теней, а что-то приниженное и неполноценное.

- Ясень был срублен в лесу, и он кричал, как умирающее дитя! - сказал Галет. - Хотя я сам этого не слышал, - добавил он. - Топоры становятся тупыми до того, как их используют.

- Луна всходила цвета крови, - продолжила стенания Лидда, - а барсук убил собаку. Родился ребёнок с шестью пальцами.

- Некоторые говорят, - Галет понизил голос и с тревогой взглянул на Орэнну, - что храм Чужаков принёс несчастья. А когда Камабан приходил сюда весной, он сказал, что храм должен быть перестроен, что всё неправильно.

- А Ленгар не согласился? - спросил Сабан.

- Ленгар говорит, что Камабан сошёл с ума, - сказал Галет, - и что враги Слаола хотят помешать завершению храма. Он назвал Камабана врагом Слаола! И Камабан ушёл.

Назад Дальше